Читать книгу Двор чудес - Kester Grant - Страница 12

В былые времена Двор чудес терзали ужасные войны, грозившие разорвать его на части. Вот почему был создан Закон – чтобы управлять всеми гильдиями. Но даже с Законом гильдии не могут до конца преодолеть сомнения, победить недоверие друг к другу. Расположение домов почти всех гильдий держится в строжайшем секрете, о них знают только Феми и Люди Пера. Но этот дом – исключение.

Здание впечатляет: высокое, старинное, из белого мрамора. Совершенно не похоже на готический стиль полуразрушенных домов, соседствующих с ним.

При одном взгляде на него во рту пересыхает. Говорят, раньше в этом доме проживали лучшие гробовщики во всей Франции; некоторые утверждают, что они проживают тут по сей день.

Мы идем по аккуратной подъездной дорожке, выложенной гладким белым камнем, ведущей к просторному крыльцу. Входная дверь – высокая и черная; дверной молоток на ней – тяжелый латунный череп. Убийцам не нужно скрывать свою гильдию, ведь членам Двора чудес обычно хватает ума не разыскивать их.

Я делаю глубокий вдох, берусь рукой за холодный металл и стучу в дверь. Гул разносится по дому, вслед за этим повисает звенящая, неестественная тишина. Молюсь, чтобы никто не открыл нам дверь.

Никто не открывает.

– Ты уверена, что это то самое место? – шепчет Этти.

Это то самое место.

Никто не может войти в дом гильдии, если он не чадо этой гильдии. Таков закон Двора чудес. Наказание для пришедших без приглашения в каждой гильдии разное. Воры предпочитают подвешивать нарушителей на Понт-Нёф за гениталии – может быть, поэтому никто никогда не приходит к ним в гости. Рассказывают, что попытка войти в дверь Убийц карается немедленным отсечением головы (благодаря спрятанной автоматической гильотине). Но приглашения к ним так редки – сегодня нам придется обойтись без него.

Каждая частичка моего тела дрожит от страха, когда я толкаю тяжелую входную дверь. Она не заперта, и от этого мне становится еще страшнее. На секунду я замираю. Гильотины нет.

Мы всматриваемся вглубь длинного коридора, освещенного тусклым светом свечей: на полу белые и черные мраморные плиты выложены в шахматном порядке. В дальнем конце тихо журчит небольшой фонтан.

Рядом со мной замерла Этти. Страх заразен.

– Хорошей охоты, – говорю я так громко, как только могу осмелиться. Этти подскакивает от неожиданности. Никто не отвечает на мое приветствие.

– Наверное, их нет дома, – предполагает Этти.

Я качаю головой.

Летучие мыши всегда дома.

Мы идем вперед по коридору. Сердце готово выскочить из груди.

Дом этой гильдии похож на своих чад: холодный, элегантный, лишенный всяких чувств.

Этти подходит к фонтану. Хватаю ее за воротник, чтобы остановить.

– Половина членов этой гильдии посвятили всю жизнь изобретению особо смертоносных ядов. Ничего не пей.

Она кивает, и мы продолжаем двигаться вперед маленькими, осторожными шажками. По пути Этти пробегает пальцами по белым отметинам на темных стенах. Я смотрю на них, и кровь стынет в жилах. Они выцарапаны на стенах, по четыре линии, а пятая их перечеркивает. Они ведут учет.

У Этти расширяются глаза, когда она видит изображения на стенах. Слева – облупившаяся фреска, на ней скелет танцует с красивой молодой женщиной: старейшее изображение пляски смерти. Справа – группа портретов: мужчины и женщины разных национальностей, все одеты в изящные черные бархатные костюмы, у каждого в руках кубок с жидкостью, напоминающей красное вино, но на самом деле это кровь. Поговаривают, что и сами портреты написаны кровью. В другой руке они держат или кинжал, или змею, указание на то, к какому из двух домов гильдии они принадлежат: к Ножам или Ядам.

– Кто это? – шепчет Этти.

– Бароны этой гильдии.

На последней картине изображена хрупкая женщина с кинжалом в руках, указывающим на то, что она из дома Ножей.

Чувствую дуновение ветерка.

Волосы на загривке встают дыбом, и каждая клеточка тела кричит мне: опасность!

– Чем я могу вам помочь? – спрашивает голос, острый, как кинжал.

Этти вскрикивает от неожиданности. Совершенно из ниоткуда рядом с нами появился высокий худой мужчина. У него черные, слегка вьющиеся волосы. Темная кожа говорит о магрибском происхождении. Весь с головы до пят он одет в разнообразные оттенки черного. Он смотрит на нас своими черными, ничего не выражающими глазами.

Это Монпарнас из Дома ножей, мастер гильдии Убийц. Чада Двора чудес пользуются большим или меньшим уважением в зависимости от того, какую угрозу представляет их гильдия для окружающих. Монпарнас – один из самых высокопоставленных мастеров в самой опасной гильдии на свете.

– Bonjour[9], – вежливо произносит Этти.

Медленно, с ужасом я начинаю понимать, что со всех сторон нас окружают какие-то люди. Справа и слева, внимательно нас разглядывая, стоят молодой человек с черной блестящей кожей и корсиканец с повязкой на глазу.

– Мастер ножей, – говорю я, стараясь сделать так, чтобы мой голос не дрожал. – Nous sommes d’un sang. Мы одной крови.

Я слегка кланяюсь, не спуская с него внимательных глаз.

Он в ответ тоже наклоняет голову, быстро окидывает меня взглядом – и вот он уже в нескольких дюймах от меня. Он поднимает руку, а я склоняю голову в знак покорности, подставляя беззащитную шею под удар. Что-то холодное, острое и почти незаметное, как дуновение ветра, касается моей кожи и отводит назад волосы за ухом, чтобы открыть татуировку в виде бриллианта – метку моей гильдии.

Монпарнас сейчас так близко, что я уверена – он чувствует мой страх. Я стараюсь не дрожать, когда он смотрит мне в глаза; так близко может стоять только любовник. Изо всех сил стараюсь не думать о том, что он пахнет сталью, солью, костью и кровью.

– Гильдия Воров, – шепчет он, едва не коснувшись губами моей щеки.

В его голосе – едва заметный оттенок удивления, или мне только кажется?

В этот момент кто-то хватает нас сзади, и нам на головы натягивают черные мешки. Слышу крик Этти, приглушенный толстой тканью. Это плохо. Зря я сюда пошла. Никто, войдя в гильдию Убийц, не уходит отсюда живым.

Почувствовав, как острие кинжала утыкается мне в спину, я шикаю на Этти, чтобы перестала кричать.

Нас ведут по бесчисленным коридорам, поворот за поворотом. Мне никак не найти обратную дорогу. Слышатся звуки – открываются и закрываются двери, по мраморному полу раздаются шаги. Лучи света время от времени проникают сквозь толстую мешковину.

Где-то горит огонь; слышу потрескивание поленьев, и к телу подступает приятное тепло. Звучит гул голосов.

– Мадам, – произносит Монпарнас.

– Мастер ножей, – отвечает женский голос.

– Я приготовил вам подарок.

– Я не подарок, даже для Торговцев смертью.

Сквозь мешок мой голос звучит приглушенно и совсем не так угрожающе, как мне бы того хотелось.

Меня заставляют встать на колени, с головы стаскивают мешок, и я щурюсь в непривычно ярком свете свечей. Этти стоит рядом со мной, испуганная и ничего не понимающая.

Перед нами сидит изящная дама в темном бархатном платье. Густые каштановые волосы туго собраны на затылке, весь ее вид говорит о крайней аккуратности. От того, что я вижу ее так близко, сердце замирает. Шарлотта Кордей, баронесса гильдии Убийц. Единственная из Убийц, получившая свое положение после того, как убила предыдущего барона в комнате, полной людей, даже не приближаясь к нему. О ней ходит множество слухов: что она родилась мертвой, кожа ее была бледной, как мрамор, а глаза – суровые, ледяные; что те, кто видел, как она улыбается, обычно не успевали никому об этом рассказать – их ожидала смерть; что она заключила союз с Мертвым бароном.

Справа от нее стоит бледный лысый мужчина в маленьких круглых очках и темно-сером атласном жилете. Белый воротничок сорочки так туго стягивает шею, что кажется, будто он хочет задушить своего хозяина. Он неподвижен, если не считать рук в лайковых перчатках; слышно, как он непрестанно хрустит пальцами, вероятно, изъеденными кислотой. Это Кол-Бланш, Мастер ядов. Слева от Кордей стоит Монпарнас; глядя на нас, он поигрывает длинным тонким кинжалом.

– Люди редко приходят к нам в поисках собственной смерти, – говорит Кордей голосом холодным, как лед. – Но все же мы готовы сделать исключение, если вы принесли достойную плату. Кроме того, оплата может быть прощена, если вы вызоветесь отдать себя в руки Дома Ядов. Нашим новым членам всегда нужны объекты, на которых можно было бы пробовать свои изобретения. – Она многозначительно умолкает. – Впрочем, этот вариант обычно бывает довольно болезненным.

Я изумленно моргаю, и постепенно до меня доходит смысл ее слов.

– Что? Нет, мы пришли не за этим. Нам нужна ваша помощь.

Последние слова я произношу с запинкой.

Баронесса Кордей наклоняет голову.

– Вы просите нашей помощи в вопросе, не связанном со смертью?

– Да.

Глаза баронессы чуть заметно расширяются, и она убирает руки с колен; ее пальцы сжимаются, и она всматривается в меня так пристально, что кажется, будто она видит меня насквозь.

– Простите мое заблуждение. Я предположила, что вам нужна помощь в том, чтобы распрощаться с жизнью, ведь именно этим мы и занимаемся. Во всех иных случаях мы, Торговцы смертью, не приветствуем приход незваных гостей.

В ее спокойных, продуманных словах ясно слышится угроза. Она откидывается на спинку стула, устраивается поудобнее.

– И чем же мы можем быть вам полезны?

Наверное, мы уже практически мертвы, нам уже не будет хуже, если я сейчас скажу ей правду.

– Мадам, я Черная Кошка из гильдии Воров.

Она смотрит на меня.

– Я ищу гильдию, которая взяла бы к себе Этти.

От волнения я начинаю изъясняться сумбурно.

– Кто такая Этти? – спрашивает Кордей.

– Это я! – Этти поднимает голову и стряхивает с лица золотистые кудри.

Кордей переводит взгляд на Этти и молча осматривает ее.

– Очень красивая.

Этти краснеет.

– Спасибо.

Кордей приподнимает бровь и снова обращает свое внимание ко мне.

– Барон Воров не отметит ее своей меткой, – продолжаю я.

– А я думала, Томасис всегда рад новым подопечным.

Кордей пробегает большим пальцем по кончикам остальных, будто проверяя, насколько они остры.

Я качаю головой.

– Он ее не возьмет, потому что ее хочет Тигр.

В комнате повисает тишина. Торговцам смертью нет равных в молчании. Они могут даже применять его в качестве оружия.

– Воры не возьмут ее, но ты думаешь, что возьму я? – спрашивает Кордей, и в ее голосе слышится изумление.

– Н-нет, – отвечаю я, запинаясь. – Я бы никогда… Честно говоря, я ищу Мертвого барона. Только он может взять ее, невзирая на интересы Тигра. Но я слышала, что его место за Высоким столом пустует, и в тени улиц не видно его Призраков.

Я и сама понимаю, как глупо это звучит, но уже начала говорить и не собираюсь останавливаться, пока меня не остановят.

– Я знаю, что вы с Мертвым бароном старые союзники, слышала рассказы.

– Какие рассказы?

– Когда вы были ребенком, Мертвый барон спас вас и привел к Торговцам смертью.

– Подойди сюда, дитя.

В ту же секунду ко мне подскакивает Монпарнас, железной хваткой берет меня за плечо и поднимает на ноги. Я подхожу к Кордей, оставив Этти позади.

– Ты собираешься просить Мертвого барона, барона Двора чудес, оскорбить Тигра, наградив своей отметкой его чадо? – спрашивает она.

– А ты знаешь, что случилось с последним бароном, осмелившимся встать на пути у Тигра? – вмешивается кто-то.

Поворачиваюсь к камину, скрытому в дальнем конце комнаты: перед ним сидит полная темнокожая женщина, закутанная в бесцветные одежды, ее голова обмотана толстым шарфом, густые седеющие волосы собраны сзади в пучок.

Ее лицо мне хорошо знакомо, потому что во время собраний Двора чудес она обычно сидит за Высоким столом баронов. Теперь она, как сова, внимательно смотрит на меня сквозь большие очки, скрывающие пол-лица. Вид у нее не особо устрашающий, но внешность обманчива, потому что это – Гайятри Комаид, баронесса гильдии Хранителей знаний, мать Пера, хранительница секретов, главный ревизор Двора чудес.

Я сбита с толку тем, что она оказалась здесь, в гильдии Убийц, но все же стараюсь не хмуриться. Я отвлекаюсь на нее и не замечаю, как Кордей кивает Монпарнасу.

В ужасе обернувшись, я вижу, что он поднял Этти на ноги и приставил к ее щеке острое лезвие. От страха ее глаза расширились, лезвие кинжала прижато к ее нежной коже.

– Прошу вас! – кричу я.

– А ты смелая, Черная Кошка из гильдии Воров, – говорит Кордей, ее лицо выражает абсолютное спокойствие. – И за это я бесплатно дам тебе один совет, – она снова переводит взгляд на Этти, – исполосуй ножом это милое личико, и, может быть, тогда Тигр перестанет на нее смотреть.

– Пожалуйста, не надо! – умоляю я.

– Сомневаюсь, что теперь Тигра сможет остановить даже физический недостаток. Ты же знаешь, каким он бывает, когда хочет что-то заполучить, – возражает Кол-Бланш.

– Да, он и правда не любит оскорблений, – соглашается Кордей.

Она бросает на Монпарнаса только один взгляд. Не успеваю я и глазом моргнуть, как он отпускает Этти и убирает от нее кинжал. Этти шумно, со всхлипом выдыхает.

Я не смею даже подойти к ней. Стараюсь следить за тем, чтобы мои руки не дрожали, пытаюсь смотреть Кордей прямо в глаза; кажется, будто она что-то прикидывает в уме, глядя на меня. Надеюсь только, что не размер гроба.

– Ты очень маленькая.

Я киваю.

– И ты Кошка.

– Да, мадам.

– Наверное, ты очень хорошо умеешь пробираться в разные неприступные места.

Она бросает взгляд в сторону камина, ищет глазами Комаид.

– Нина может пробраться куда угодно, – вставляет Этти из-за моей спины. – Однажды она залезла в Тюильри!

Я готова стукнуть себя за то, что рассказывала ей о своих подвигах, но ведь Этти так любит слушать истории…

Кордей с удивлением смотрит на Этти.

– Правда? Это очень хорошо, потому что все остальные потерпели неудачу.

Я хмурюсь. В чем они потерпели неудачу?

Кордей встречается взглядом с Комаид; они о чем-то переговариваются без слов.

– Кошка говорит правду. Только один барон настолько безумен, чтобы оскорблять Тигра, – произносит Комаид. – Только Орсо.

Мертвый барон.

Кордей согласно кивает.

– Так что, Кошечка, ты не напрасно ищешь встречи с ним.

Она делает знак Монпарнасу; один взмах ножа, и веревки спадают с наших запястий.

– Ты должна найти Призраков, – говорит Кордей. – Они непредсказуемы и в лучшие времена, но говорят, что в отсутствие своего отца становятся… еще хуже. Желаю вам обеим большой удачи. Давайте выпьем за это предприятие!

Меня не покидает чувство, что основная часть разговора прошла мимо меня. Неужели мы правда пришли в гильдию Убийц в поисках Мертвого барона только за тем, чтобы нас отправили искать Призраков? Их никто не видел уже много недель. Это что, какая-то проверка?

Кол-Бланш отходит к боковому столику и наливает белое игристое вино в два хрустальных бокала. Ставит их на поднос и подходит к нам.

Я колеблюсь. Мастер ядов предлагает мне напиток. Напиток, который не пьет больше никто в этой комнате. Вот уж точно проверка!

– Благодарю, месье, но боюсь, мы не можем принять ваше угощение, – говорю я ему.

Кордей улыбается, показывая два ряда ровных белых зубов. От этой улыбки меня охватывает ужас.

– Какой умный Котенок, – говорит она и откуда-то из складок платья достает золотые карманные часы. Маленькая изящная вещица свисает с длинной цепочки, циферблат украшен извивающейся латунной змеей.

– А теперь, будьте добры, посмотрите сюда внимательно, – говорит она тоном, не предполагающим отказа.

Кошусь на искусную позолоченную вещицу: за стеклянным циферблатом – черные римские цифры и острые, как ножи, стрелки.

Часы раскачиваются взад-вперед, и цифры начинают сливаться. Стараюсь сконцентрироваться на них, но мысли меня не слушаются, а комната становится очень большой и незнакомой; потрескивание огня в камине эхом звенит у меня в голове.

Позади меня Этти как-то странно вздыхает.

Хочу повернуться к ней, но ноги меня не слушаются. Шарю пальцами по плащу в поисках кинжала, но все бесполезно, я даже не могу сжать их в кулак. К горлу подступает тошнота. Неужели Торговцы смертью все-таки чем-то меня отравили?

Этти со стуком валится на пол.

– Ты боец, правда? – говорит мне Кордей, но кажется, что ее голос звучит где-то вдалеке. – Это хорошо.

– Мы пришли к вам за помощью, – слова застревают у меня в горле, пытаются прорваться сквозь стиснутые зубы.

Я опускаюсь на колени.

– Это действует не на всех. Некоторые способны сопротивляться. Кто-то вообще не ощущает на себе эффекта. Весь фокус, Котенок, в том, чтобы не смотреть.

Последнее, что вижу, – это глаза Кордей, большие и яркие, в которых я тону.

Слышу звук – как будто кто-то хлопает в ладоши.

– Nous sommes d’un sang. Мы одной крови, Котенок. Надеюсь, еще увидимся.