Читать книгу Нелюдь - Кэт Фоллз - Страница 5

Стальная дверь уже почти закрылась, но освещение в тоннеле все не включалось. Мысль, что я сейчас окажусь в непроглядной темноте, заставила меня лихорадочно рыться в сумке в поисках фонарика, который я успела достать и включить, как раз когда дверь полностью закрылась.

Мутанты? Какие мутанты? Я едва сдерживала панический крик. Про них ходили разные слухи, но никто не говорил ничего конкретного. Мутации, уродцы – вот и все. Да и кто будет верить информации, которую шепотом передают на вечеринке у друзей?

Я никак не могла отдышаться, и на этот раз виноват был уже не дурацкий тугой корсет. Прислонившись спиной к двери, я направила луч фонарика в тоннель, но его едва хватало, чтобы рассеять мглу на расстоянии нескольких футов. Тьма была такая, что без фонарика я не смогла бы увидеть собственную руку, даже поднеся ее к лицу. В воздухе стоял запах плесени. Ну все, хватит. Надо взять себя в руки. Потому что, если я не найду отца и он не выполнит ее заказ, Сперлинг не уничтожит доказательства против него.

Я заставила себя сделать шаг, хотя непроглядная мгла впереди сильно действовала на нервы. Казалось, что я иду не вперед, а назад, сквозь время, и что, когда выйду из тоннеля, я попаду в разгар самых ужасных событий в истории Америки. Я направила луч фонарика на исписанные граффити стены, замечая имена, молитвы и записи людей, которых отправили обратно в Дикую Зону. Я глянула на свой диск, но сигнала не было. Оно и понятно, учитывая, сколько тонн бетона находилось у меня над головой. Так что я не могла связаться с Ховардом. Но я все равно включила запись и снова опустила диск на грудь.

Звук шагов гулко отдавался от бетонных стен и потолка, так что, если бы впереди кто-то был, он задолго узнал бы о моем приближении. Отгоняя эту непрошеную мысль, я продолжала идти вперед, пока не натолкнулась на валяющийся на полу открытый чемодан с выпавшей из него одеждой. Мне стало нехорошо. Посветив вперед, я увидела множество брошенных сумок и чемоданов и раскиданные вещи, которые кто-то когда-то считал нужными: бутылку виски, зонтик, Библию, игрушечного робота. Среди них зловеще выделялись пистолет и противогазы.

При виде них я остановилась. Что я делаю? Несмотря на убежденность Сперлинг, я вовсе не была ученицей отца. И я была совершенно не готова к походу в Дикую Зону. Стена словно давила на меня всем своим весом. Я ощущала вес этой уродливой, наскоро сооруженной бетонной конструкции. Во время эпидемии чумы все происходило очень быстро. Вирус распространился по всему восточному побережью с невиданной скоростью. Так же поспешно люди стали уходить на запад. Так же быстро была построена первая изгородь, позднее благодаря корпорации «Титан» ставшая огромной стеной. Разумеется, ими двигала не бескорыстная любовь к ближнему. Стена была построена в качестве репарации за то, что именно лаборатория корпорации создала вирус дикости. Циники вроде моего отца замечали, что корпорация так и не понесла наказания за величайший ущерб, причиненный биосфере, поскольку после строительства стены правительство наняло ту же корпорацию для ее поддержания и охраны карантинной линии, так что дела у компании шли лучше, чем прежде.

Я начала было мурлыкать себе под нос какую-то мелодию, просто чтобы отвлечься, но звук неприятно отражался от стен, и я замолчала. Мне не хотелось привлечь чье-нибудь внимание. Да и пела я не очень, это было больше похоже на механический гул. Как и отец, я куда лучше умела рассказывать разные истории. Если его историям удалось облегчить мое горе в детстве, может, они могли помочь мне сейчас справиться с подступающим ужасом.

Эти истории всегда начинались одинаково. «Далеко-далеко в высокой башне возле очень высокой горы жила маленькая девочка, которая мечтала о приключениях. Однажды, гуляя возле горы, она обнаружила вход в глубокую пещеру. Пещера была настолько огромной, что, пройдя по ней, девочка оказалась на другой стороне горы. Она вышла из пещеры и увидела широкую бурную реку, на противоположном берегу которой виднелся волшебный лес, загадочный и манящий. Девочка хотела спуститься на берег реки, как вдруг неподалеку раздался жалобный звук. Обернувшись, она увидела овечку, запутавшуюся в густом колючем кустарнике у подножия горы. Сердце у девочки было доброе, и она помогла овечке освободиться из цепких шипастых веток. В благодарность овечка рассказала ей, что к берегу реки ведет тайный ход. Присев на камень, овечка принялась вязать свитер из собственной шерсти, рассказывая девочке, что ей нужно найти приметное сухое дерево, черное, как ночь, от которого начиналась тропа к реке. «Не сходи с тропы, – предупредила овечка девочку, – иначе можешь наступить на яйцо гарпии. На вид они – совсем как камни, но если до него дотронуться, даже случайно, яйцо гарпии вспыхивает пламенем». Маленькая девочка послушалась совета овечки и благополучно дошла до берега реки. Но там она обнаружила, что единственный мост через реку стережет целая армия серебристых металлических роботов».

До этого места в истории единственной деталью, которую отец иногда менял, был тип животного, запутавшегося в кустах. Независимо от того, что это было за животное, предупреждение всегда оставалось тем же – ищи сухое дерево и остерегайся яиц гарпии. Но, когда девочка попадала на берег реки, способы обмануть роботов, охраняющих мост, постоянно менялись. Иногда она искала помощи у волшебника, который жил вместе с роботами и целыми днями придумывал всякие колдовские снадобья…

Стоп. Что-то очень знакомое почудилось мне в этой истории. Волшебник, живущий в окружении серебристых роботов… Серебристых, как светло-серая форма охраны?

«Порядок, папа, я поняла».

Волшебником был доктор Круз, а роботами – охранники. Не слишком-то хитро запрятанная аналогия.

Я остановилась, забыв про окружающую меня темноту. Почему отец использовал людей на Арсенальном острове в качестве персонажей для сказки на ночь? Может, директор Сперлинг была права и он на самом деле тайком учил меня своему делу?

Ни за что в это не поверю.

Отец никогда не позволил бы мне заниматься чем-то опасным. Он устроил целый скандал в тот раз, когда я в его отсутствие пригласила в гости одного знакомого мальчика. Отец тогда заявил, что мне нельзя доверять, раз я не способна сделать правильный выбор. Подумаешь, ну застал нас, когда мы ласкали друг друга. Ну и что? Мы же не целовались в старом смысле этого слова, так что обмен микробами был сведен к минимуму. Мне или моему здоровью ничего не угрожало, но прямо на следующий день отец записал меня в группу самозащиты. И это было только начало. Позже он добавил к этому еще и занятия по выживанию. Поскольку он предпочитал, чтобы я проводила выходные, учась плести веревки, а не на свиданиях.

Все это вовсе не значило, что он собирался превратить меня в отлично тренированного специалиста в опасном и крайне противозаконном деле. Что касается историй, которые он рассказывал мне на ночь, – скорее всего, он просто заимствовал реальные детали из своей жизни, потому что это легче, чем придумывать сказки целиком.

Я снова двинулась вперед, размышляя, что все его истории про животных вряд ли могли помочь мне сейчас. Мне совершенно не нужно было знать все пути, которыми та маленькая девочка пробиралась через мост и в волшебный лес, потому что я совсем не собиралась в этот лес – читай, в Дикую Зону. Все, что мне нужно было, это найти волшебника, то есть доктора Круза, живущего в окружении роботов-убийц. Причем вооруженных автоматами «Узи». Тоже мне, проблема.

Я ускорила шаг и шла, пока не оказалась в огромной, похожей на пещеру комнате, вроде той, откуда началось мое путешествие. Очередной пропускной пункт. Луч фонарика разрезал пыльный воздух. Проход на другой стороне комнаты был частично завален кучей камней. Я быстро двинулась в ту сторону, но на середине комнаты споткнулась и упала, приземлившись на что-то сухое и жесткое. Фонарик вылетел из рук. Я подползла к нему и посветила на то место, куда упала. Дыхание перехватило, горло сжало так, что я не могла даже пискнуть: пол был усеян десятками иссохших мертвых тел. Что еще хуже, многие из них развалились на части, и вокруг валялись руки и ноги, похожие на сморщенные полоски сушеного мяса.

Я отползла назад, прижалась спиной к стене и сидела так с колотящимся сердцем, пока немного не успокоилась. Потребовалось какое-то время, чтобы я смогла встать, не опасаясь, что брошусь слепо бежать обратно. Мертвые не могли причинить мне вреда. Должно быть, они лежали здесь все последние семнадцать лет, прямо с момента Исхода. Это были те, кого не пропустили на Запад, скорее всего, потому, что они были заражены.

Я сунула фонарик под мышку и нашарила в сумке антисептический гель для рук. Учительница биологии в десятом классе рассказывала нам, что вирус дикости нельзя подхватить через пыль или грязь, которых в этом помещении было полно, или даже через прикосновение к трупу зараженного человека. Но я все равно выдавила побольше геля на свои трясущиеся руки. Вирус распространялся подобно вирусу бешенства – через укус зараженного животного… или человека. Именно поэтому бытовало мнение, что нам никогда больше не удастся вернуться на восток страны, потому что там в любом случае останутся животные – носители вируса, а вакцины или лекарства против «Ferae» не существовало. Не важно, я в любом случае не могла заразиться, оставаясь на западной стороне Миссисипи, как сказала Сперлинг.

Я двинулась вперед, водя фонариком из стороны в сторону, и прошла мимо трупов, вспоминая все, что знала о самом начале эпидемии. Заразившиеся вирусом становились неуправляемо агрессивными (представьте себе бешенство, только умноженное раз в десять) и бродили в поисках, кого бы укусить. Они набрасывались на докторов, пытавшихся им помочь, друзей и даже на членов семьи. Армии пришлось забросать многие города на восточном побережье зажигательными бомбами, чтобы предотвратить распространение вируса.

Проход был завален почти до потолка, но, исследовав склон пару минут, я нашла небольшое отверстие на самом верху, откуда дул свежий воздух. Я нервно вздрогнула при мысли, что какой-нибудь зараженный человек мог пробраться сюда через эту дыру и все это время находился где-то рядом со мной в тоннеле. Я резко развернулась и провела лучом фонарика по стенам. Никого. Но сердце у меня бешено колотилось, и ладони стали мокрыми от пота, что совсем не помогало лезть по камням.

Для того чтобы вскарабкаться по куче до самого верха, мне нужны были обе руки. Я включила подсветку на диске и поставила его на запись. Света было немного, но достаточно, чтобы видеть все прямо перед собой. Почему бы не записать свои первые впечатления от восточной стороны? Последний раз оглядев комнату, я выключила фонарик и убрала его в сумку. Большой обломок цемента показался мне удобным, чтобы подтянуться, но, прикоснувшись к нему, я отдернула руки. Вместе с воздухом в отверстие просачивалась вода, и обломок оказался склизким на ощупь. Хуже того, слизью были покрыты все камни. Чувствуя, как колотится сердце, я осторожно поползла вверх по склону, соскальзывая вниз через каждые несколько футов и не отрывая глаз от отверстия наверху из опасения, что нечто может ползти мне навстречу.

Наконец я добралась до самого верха и увидела, что дыра ведет в длинный проход, в конце которого был виден слабый свет. Лаз был настолько узким, что я никак не могла представить себе, как мой отец мог проползти сквозь него. Но раз он смог это сделать, смогу и я. Я сняла сумку с плеча, глубоко вдохнула и принялась протискиваться через проход, толкая сумку перед собой.

Мерцающий лунный свет манил вперед, пока я ползла по острым камням, усеивавшим дно лаза. Точнее, даже не лаза. Это было больше похоже на кроличью нору, и временами мне казалось, что я похоронена заживо. К тому времени, как я выбралась наружу и вдохнула теплый ночной воздух, мои ладони и плечи были покрыты синяками и царапинами. Наконец я добралась до выхода, выглянула наружу и с наслаждением вдохнула теплый ночной воздух. Совсем рядом слышалось журчание воды. Отсюда было видно Арсенальный остров, лежащий прямо посередине Миссисипи, как последний бастион перед Дикой Зоной.

Остров был весь залит светом огромных прожекторов, но мост, ведущий к нему, казался просто темной тенью над водой. На этой стороне реки освещена была только парковочная площадка рядом с воротами в самом начале моста. Бегающий луч прожектора высвечивал ряды джипов и летательных аппаратов, а дальше за парковкой виден был каменистый склон, ведущий вниз к реке. Когда луч скользнул обратно к основанию стены, я быстро юркнула обратно в лаз, словно испуганный бурундук в нору.

Когда луч ушел в сторону, я осторожно выбралась наружу и оказалась наверху утрамбованного холма, состоящего из земли, кирпичей и кусков цемента, перемешанных с битым стеклом, кусками арматуры и черепицы. Место, просто-таки созданное для бациллы столбняка. Я стояла на обломках того, что некогда было восточной стороной города Дэйвпорта. У подножия холма кирпичи и обломки бетона высыпались прямо на дорогу; это означало, что в любую минуту здесь мог появиться один из открытых патрульных джипов.

Я дождалась, пока луч прожектора снова уйдет на холмы, и принялась спускаться вниз по склону. Несмотря на то что двигалась я очень осторожно, за мной все равно оставался след катящихся камешков. Добравшись до подножия этой горы мусора, я нашла обломок трубы и воткнула его в землю в качестве ориентира на будущее. Вот и пригодились мои уроки, кто бы мог подумать.

На секунду я остановилась, бросила взгляд на гигантскую стену, закрывавшую половину ночного неба, и ощутила всплеск возбуждения от того, что вижу стену с этой стороны своими собственными глазами, а не через линзу камеры, прикрепленной к игрушечному вертолету. Неужели всего несколько часов назад я стояла на крыше дома Орландо, надеясь хоть одним глазком взглянуть на загадочный Восток? Было такое ощущение, что с тех пор прошло уже несколько дней, но на мне по-прежнему был тесный топ Анны. Черт! Белый топ, который чуть ли не светился под лунным светом.

– Как я только позволила уговорить себя надеть эту штуку, – бормотала я, распуская волосы, упавшие на спину тяжелой волной. Но даже мои длинные темные волосы не закрывали топ полностью. – Знаю, знаю, ты предупредила, чтобы я его не запачкала. Но что тут поделаешь…

Я набрала пригоршню жидкой грязи. Мелькнула мысль, что там полно микробов, но я отмела ее и с гримасой отвращения размазала грязь по видимым частям топа. Потом я вытерла руки о штаны и еще раз обработала их антисептическим гелем.

Что теперь? Я понимала, что нужно добраться до Арсенального острова, но опасалась просто так шагнуть на мост. Спрашивается, где все эти говорящие животные, когда они тебе нужны? Не то чтобы я боялась вспыхивающих яиц гарпии, но у меня было подозрение, что отец рассказывал о них не просто так.

Сняв с плеча отцовскую сумку, я принялась разглядывать содержимое более пристально, чем под внимательным взглядом директора Сперлинг. Фонарик, бинт, йод, спички, карта, мачете (мне даже не хотелось думать, для чего здесь может пригодиться мачете). Наконец я увидела серебристую бляху с надписью «Пограничный патруль». У всех остальных вещей было вполне понятное предназначение, но я не могла понять, зачем отцу нужен был этот жетон. Мимо патруля с ним все равно не пройдешь. На всякий случай я перевернула бляху, но с обратной стороны не было ничего, кроме слоя жесткого черного пластика.

Краем глаза я заметила какое-то свечение на земле неподалеку и посмотрела на дорогу. У подножия дерева появилось небольшое пятно света, которого раньше вроде не было. Я схватила сумку и перебежала дорогу. Дерево было сухое, а когда я дотронулась до ствола, кончики пальцев покрылись черной угольной пылью. У подножия была яма, похожая на след от взрыва. Мертвое черное дерево – в точности как рассказывал мне отец.

Тем временем свечение под ногами усилилось. Наклонившись пониже, я увидела между корней дерева светящийся булыжник размером примерно с кулак. Я было потянулась к нему, но тут вспомнила о яйцах гарпии и быстро отдернула руку.

Вспыхивающие огнем яйца гарпии в сказках моего отца были минами! Каменистый склон между стеной и берегом реки был, судя по всему, усеян ими, хотя других пятен света я пока не видела. Может, они начинали светиться прямо перед взрывом? Я быстро отбежала назад через дорогу, опасаясь, что мина среагировала на мои движения.

Постояла в ожидании, но ничего не произошло, только свечение угасло до едва заметного. Я подошла чуть ближе, и свет мгновенно усилился. Что это, предупреждение об опасности?

Что было бы просто нелепо: если бы мины светились, предупреждая о своем присутствии, то нарушители карантинной зоны могли бы легко обойти их. С другой стороны, охранники, устанавливавшие мины, должны были видеть, где находится опасность…

Не сходя с места, я вытянула руку с бляхой, глядя, как усиливается свечение под деревом и как дальше на берегу начинают слабо светиться другие мины.

«Спасибо, папа».

Я осторожно прокладывала путь вниз по склону, держась подальше от строительного мусора, деревьев и светящихся яиц, держа курс на парковку рядом с мостом. Я пока еще не знала, как пересечь мост и найти доктора Круза в патрульном лагере. Почему-то я думала, что патрульный лагерь – это несколько рядов палаток. Реальность оказалась совершенно иной. Это было похоже скорее на средневековое поселение с домами из известняка и с башней в центре города. Но это точно был лагерь пограничного патруля: я видела ряды жилых бараков с южной стороны острова и высокую решетчатую изгородь с рядами колючей проволоки сверху. К тому же по периметру стояли сторожевые вышки с прожекторами.

И как я должна была пробраться незамеченной через тщательно охраняемый и ярко освещенный остров?

Раздавшийся внезапно звук быстрых шагов заставил меня нырнуть за дерево. Осторожно выглянув из своего укрытия, я увидела, как какой-то человек распахнул ворота, спрыгнул с моста и принялся пробираться вниз к реке, прячась в тенях под мостом. Следом из ворот на парковку выбежали три охранника, задержавшись под прожектором, чтобы оглядеть местность. То, что это охрана, сразу было понятно по их военным стрижкам и серым камуфляжным костюмам в цвет стены. Пограничный патруль, те самые роботы-убийцы из сказок. Пошептавшись между собой, охранники рассредоточились по площадке.

Я боялась даже надеяться, что скрывающийся в тенях беглец – мой отец. Но кто еще мог убегать от охраны? Направься он к тоннелю, я получила бы ответ на свой вопрос. Пока что я решила не трогаться с места.

Беглец, спотыкаясь, пробежал по берегу и скрылся за кучей мусора, оставшейся на месте разрушенного здания. Потом я увидела, как он принялся карабкаться вверх по крутому склону, и ощутила прилив надежды.

Да нет, это невозможно. Чтобы мой отец оказался здесь сейчас? Это было бы какое-то невероятное совпадение.

Трое охранников обменялись сигналами, которые легко было понять даже без опыта армейских тренировок, и двое из них стали спускаться по склону возле холма, скользя по гравию. Третий, самый высокий, держа пистолет на изготовку, перебежал парковку и скрылся за чахлыми кустами.

Мне нужно было увидеть лицо того человека. Что, если это был мой отец? Я заметила беглеца, он скорчился за выступающим камнем на середине склона. Кусты слева от меня зашуршали. Черт, третий охранник явно был уже недалеко.

Я сунула бляху за вырез топа, так чтобы угол торчал наружу, и быстро пробралась вперед, оказавшись прямо над беглецом. Я ожидала, что он побежит вверх по склону, но проходили секунды, а человек не двигался, словно животное, попавшее в луч фар. Охранники внизу закончили обыскивать берег и двинулись вверх. Я больше не могла ждать и сделала несколько шагов навстречу:

– Эй!

Беглец не шелохнулся.

– Эй! – сказала я чуть громче.

При звуке моего голоса он резко развернулся и вскочил, лучи фонарей охраны осветили его со спины, оставив лицо в тени. Он не двинулся с места. Я уже подумывала было спуститься пониже, но тут он чуть повернул голову, словно бы принюхиваясь к ветру. Когда он снова обернулся ко мне, его глаза блеснули в лунном свете – желтые, звериные глаза, – и я поняла, что это никак не мог быть мой отец.