Читать книгу Заплати другому - Кэтрин Райан Хайд - Страница 3

– октябрь 2002 года —

Может быть, придет день и у меня будут свои дети. Надеюсь. Если будут, то, наверное, спросят, какова была моя роль в движении, которое изменило мир. И, поскольку я уже не тот, каким был когда-то, я расскажу им правду. Роль моя была – никакая. Я не сделал ничего. Я был всего лишь тем малым в уголке, что строчит себе в блокнотике.

Меня зовут Крис Чандлер, и я журналист, занимающийся собственными расследованиями. Или, по крайней мере, был им. Пока не выяснил, что у действий есть последствия и не все мне подвластно. Пока не понял: я вовсе не способен изменить мир, зато обычный с виду двенадцатилетний подросток сумел преобразить его полностью: к лучшему и навсегда, – не опираясь в деятельности ни на что, кроме собственного альтруизма, одной благой идеи и пары годков времени. И великой жертвы.

А еще на всплеск огласки в прессе. Вот тут-то и был мой выход.

Могу рассказать, как все началось.

Началось это с одного учителя, переехавшего в городок Атаскадеро, штат Калифорния, преподавать обществоведение учащимся младших классов средней школы. Учителя никто толком не знал, поскольку у него было невыносимое лицо. Поскольку глядеть на его лицо стоило большого труда.

Началось с мальчика, в котором, казалось, и не было ничего примечательного, зато он умел смотреть своему учителю в глаза.

Со школьного задания, которое этот учитель сотню раз давал прежде, не получая в ответ ничего стоящего. Зато это задание, попав в руки тому мальчику, дало возможность заронить семена в почву, после чего уже ничему в мире не суждено было оставаться прежним. Да и не было никого, кто бы желал, чтоб осталось.

Еще могу рассказать, во что это вылилось. По сути, я поведаю историю, которая поможет вам понять, как грандиозно все разрослось.

С неделю назад моя машина заглохла на оживленном перекрестке и никак не заводилась снова, сколько бы раз я ни пытался это сделать. Был час пик, и я, помнится, куда-то спешил. Считал, что у меня важное дело и оно не может ждать. Так вот, стою я посреди перекрестка, устремив взгляд под капот, что было совершенно напрасно, поскольку чинить машины я не умею. Ну что могу я увидеть?

Я такое предчувствовал. Машина была старая. Только что не развалюха.

Сзади подошел какой-то мужчина, незнакомец.

– Давайте-ка уберем ее отсюда в сторонку, – сказал он. – Вот так. Я помогу вам толкать. – Когда мы отвели машину (и себя самих) в безопасное место, незнакомец протянул мне ключи от своей машины. Симпатичная серебристая «Акура», года два всего на ходу. – Можете взять мою, – сказал он.

– Сторгуемся.

Он давал мне автомобиль не взаймы. Он дарил мне его. Взял мой адрес, чтобы прислать документы. И, представьте, прислал, как раз сегодня я получил эти бумаги.

«В последнее время моя жизнь наполнилась щедростью, – говорилось в письме незнакомца, – так почему бы, подумалось, мне не взять вашу старую машину как бы в обмен. Я вполне могу позволить себе что-нибудь новое, так почему же не отдать имеющееся?»

Вот каким великодушным стал мир вокруг. Нет, на самом деле великодушным. И становится еще больше. Это не просто мир, где полный незнакомец отдает мне свою машину в подарок. Это такой мир, в котором день, когда я получил этот подарок, ничем разительно не отличался от остальных дней. Подобная щедрость стала делом обыкновенным. Она стала обыденностью.

Итак, вот что я вполне понимаю, чтобы об этом рассказать: все началось с задания сверх программы по обществоведению и обратилось в мир, где никто не ходит голодным, никто не мерзнет, нет никого, кому отказали бы в работе, в том, чтобы подвезти, дать взаймы.

И все же поначалу людям нужно было знать больше. Как-то не хватало того, что мальчишка, едва подросток, оказался способен изменить мир. Надо было уяснить, почему именно в тот момент мир смог измениться, почему он не изменился моментом раньше, что привнес Тревор в этот момент и почему это оказалось именно тем самым, чего тот момент требовал.

И это та часть истории, объяснить которую я, к сожалению, не в силах.

Я был там. Шаг за шагом прошел этот путь. Заглядывал во все неподходящие места. Я видел в этом лишь журналистский материал – и только он имел значение. Я был привязан к Тревору, но, когда привязался к нему по-настоящему, было уже слишком поздно. Я считал, что моя работа заботила меня, но не понимал, что на самом деле она значила, пока ей не пришел конец. Я хотел заработать кучу денег. Ну, кучу денег я заработал. И все раздал.

Не знаю, кем я был тогда, зато знаю, кто я сейчас.

Тревор и меня переменил.

Я думал, Рубен знает все ответы. Рубен Сент-Клер, учитель, заваривший всю эту кашу. Он был ближе к Тревору, чем кто бы то ни было, разве что за исключением матери мальчика, Арлин. И Рубен заглядывал, по-моему, во все подходящие места. И, я уверен, он не был равнодушным.

Так вот, после того как моим делом фактически стало написание книг об этом движении, я задал Рубену два важных вопроса.

– Что было такого в Треворе, что отличало его от остальных? – спросил я.

Рубен подумал хорошенько, потом сказал:

– В Треворе было то, что во всем он был точно такой же, как и любой другой, за исключением того единственного, в чем он не походил ни на кого.

Я даже не стал спрашивать, что это было за «единственное». Я учусь.

Потом я спросил:

– Когда вы впервые задали это, ныне ставшее знаменитым, задание, думали ли вы, что один из ваших учеников и в самом деле изменит мир?

И Рубен ответил:

– Нет, я думал, что они все это сделают. Только, наверное, не так заметно.

Я становлюсь человеком, задающим меньше вопросов. Не все можно разобрать по косточкам и понять. Не на все отыщется простой ответ. Вот почему я больше не журналист. Когда теряешь интерес к вопросам, ты не у дел. Это в порядке вещей. В своем деле я не был так хорош, каким следовало бы быть. Я не привнес в это дело ничего особенного.

Люди постепенно теряют потребность узнавать почему. Мы быстро привыкаем к переменам, сколько бы ни пустословили, ни отгораживались и ни клялись, что не привыкнем никогда. И любому нравится перемена, если она меняет что-то к лучшему. Никому не нравится пребывать в прошлом, если прошлое уродливо, и все в конечном счете выходит хорошо.

Самое важное, что я могу добавить на основе собственных наблюдений, вот в чем: знание, что начало этому положили обстоятельства, ничем не примечательные, должно обнадеживать нас всех. Поскольку это доказывает: не так много нужно, чтобы изменить весь мир к лучшему. Можно начать с самого обыкновенного. Можно начать с того мира, в каком живешь.