Читать книгу Заплати другому - Кэтрин Райан Хайд - Страница 8

Только он пристроился прикорнуть на ночь, а она тут как тут. Вроде чертовой полиции. Или владелица здания, в чьем подвале он попытался было устроить себе убежище. Вроде она так прям взяла и решила: он букашка, и она не желает, чтоб в ее чертов дом заползла зараза.

Он только закончил с грузовиком. Двигатель освободил. Не с крепежа снял, а отсоединил все патрубки и провода. А их с избытком было. Не как в старые добрые времена. Это ж удумать, как сейчас делают, как дрянь какую!

И он ушел в гараж. Расстелил в углу старый восточный ковер. У самой стены. Только-только успел глаза закрыть.

Она явилась. Свет включила. Щуриться заставила.

– Это всего лишь я, мэм, Джерри. Просто перерывчик по-быстрому сделал. Просто прилег. Потом я еще с вашим грузовиком поработаю.

– Я знаю, что вы здесь живете, в моем гараже.

– Нет, мэм. Только прилег по-быстрому.

– Где ж вы обитаете?

– Там, в мастерской, где работаю. Мне разрешают спать на диване в комнате для клиентов.

– Вставайте. Я отвезу вас туда.

Черт. В том, как она обращалась с ним, было две неприятности. Первая – она была дьявольски красива. По виду никак не скажешь, что у нее уже сын в возрасте Тревора. На вид еще и тридцати нет. Такая в самом деле маленькая и миленькая, сложена, как куколка. Пока рот не откроет. Личность типа амазонки, такой, что раз в десять ее больше. Но – дьявольски красива. Были бы они в баре вместе и хватало бы у него денег им обоим купить выпить… если бы было все не так, как сейчас… не было бы так, и думать нечего. Другая неприятность в ее обращении с ним, как с гадом каким, состояла в том, что он, по-честному, и обижаться-то был не в силах. Ведь чем было крыть-то? Нечем. И как?

Залезая в машину, когда она уже сидела на водительском месте, и усаживаясь рядом, в свете горевшей вверху лампочки он ясно видел ее лицо. И, вглядываясь в него, думал: «Ты да я, мы не такие уж и разные, и ты, может, знаешь это». Но понимал: упаси его бог такое озвучить.

Они ехали в молчании по Камино, главной улице города. Города-призрака в такой час ночи. Пустынная дорога тянулась вдаль, светофоры невесть с чего меняли цвет огней.

– Чертовски хорошая у вас машина. – Старый зеленый «Додж-Дарт». Если о ней заботиться, вечно служить будет. Да и если не заботиться – тоже.

– Это надо считать чем-то вроде ехидства?

– Нет, мэм. Я это как факт говорю. Этот наклонный шестицилиндровый двигатель – лучшее из всего созданного. Его не загубишь, даже если стараться будешь.

– А бывает, и хочется. Иногда.

От нее в ответ всегда только и слышишь что-то пожестче и холоднее, чем ожидаешь по ходу разговора. Впрочем, красивая леди. Симпатичная.

– Я знаю, что не нравлюсь вам.

– Не в том дело.

– В чем же тогда?

– Послушай, Джерри. – Остановились на красный свет. Хотя вокруг – никого. Ни единый человек не перешел улицу на зеленый, пока они ждали. – Я стараюсь вырастить мальчика сама, своими силами. Никакой помощи ни от кого. Я не могу следить за ним все время.

– Не намерен ничем вредить вашему сыну.

– Ты никому не намерен. – Загорелся зеленый, взвизгнули шины.

Просто чересчур резко нажала на газ.

Она остановилась возле «Быстрой смазки и отладки».

На улице было холодно. Ему не хотелось выходить. Как-то думалось, что и не придется. Больше. Не надо будет больше спать на холоде. На самом деле ключа от мастерской у него не было. Он и в миллион лет ни за что бы не сказал своим боссам, что ему нужен диван, чтобы поспать.

– Спасибо, что подвезли, мэм.

– У меня нет ничего лично против тебя. Нет.

– Хорошо. Как угодно.

Он вышел из теплой машины. На ветер. Минуту спустя она стояла у него за спиной.

– Послушай, Джерри. В каком-нибудь другом мире… кто знает?.. Мы могли бы даже стать друзьями. Это просто такой…

Джерри круто развернулся. Ей пришлось смотреть ему в лицо. Всего секунду, потом на его обувку. Если б только она не взглянула на его обувку! У него не хватало денег, чтобы сменить старые кроссовки. Видел классные рабочие ботинки на шнуровке, но не мог их себе позволить. Зато завтра. Завтра будет зарплата. Нет, сегодня. Уже больше трех ночи. Сегодня попозже – рабочие ботинки.

– Приятно было слышать ваши слова, мэм. По тому, как вы себя вели, я было подумал, что только один из нас за человека считается.

– Никак не имела такого в виду.

– Никогда не имели в виду этого.

Арлин повернулась, возвращаясь к машине. Он обернулся, глядя вслед. Так что они оба увидели это. Что-то похожее на длинную полосу занялось высоко в небе. Скользнуло вниз, но быстро. Высветив ночь, словно молния. Огненный шар с хвостом.

– Елки зеленые, – выдохнула она. – Видели? Что это было, комета?

– Не знаю, может, метеор. Когда маленьким был, мы это называли падающей звездой. Я, было дело, думал, если увидишь такую, получишь то, что загадал. Ну, знаете, вроде как все, о чем мечтал, сбудется?

Она обернулась, взглянула на него. На лице ее читалась сплошная мягкость. Может, ей и в голову никогда не приходило, что бомжи тоже были маленькими. Или, как и все, желали, чтобы их мечты сбывались.

– Вас, – сказала она, – не тошнит от моментов вроде этого?

– А что это за моменты, мэм?

– Когда появляется ощущение, будто все мы одинаковые?

– Нет, мэм. Мне это нравится.

– Ладно, счастливо.

– Мэм?

– Да?

– Я сегодня получаю первую зарплату. И пойду сниму дешевую комнату. Чтоб у вас под ногами не путаться. Ваш малец не пожалеет, что силы на меня потратил. Думаю, и вы тоже. Я сделаю то, что мне положено. Понимаете, передам добро по цепочке.

Она долго стояла, словно раздумывая: то ли спросить о чем-то, то ли нет. И решилась:

– Может, объясните мне про это? Как эта штука «заплати другому» устроена?

Джерри аж глазами захлопал от удивления:

– Он вам не рассказывал?

– Я толком и не спрашивала.

Из книги «Говорят знавшие Тревора»

Так я, значит, объяснил ей про «заплати другому». Нашел палку. И начертил прямо по грязи. В темноте. Нам обоим щуриться приходилось, чтобы разглядеть. Было холодно, но у нее было из чего выбирать. Могла бы дома в тепле сидеть. Тут есть разница. Откуда мне знать, почему?

Я начертил эти самые три круга. И разъяснил про них. Как мне малец разъяснял.

– Видите, вот это я. А эти два, я не знаю. Двое других, наверное. Кому он собирается помочь. Видите, фокус в том, что это что-то большое. Большая помощь. Вроде как то, что вы не любому и не каждому сделаете. Может, своей матери или сестренке. Но никому другому. Малец сделал это для меня. Я должен сделать это для трех других. Те двое должны сделать это для троих других. А те девять тоже должны помочь троим. Каждый. И получится двадцать семь.

Я, положим, с арифметикой не очень-то в ладах. Зато малец, он все сообразил. Это и впрямь много людей и быстро распространяется. Вроде как и поверить невозможно, до чего быстро. Счет на тысячи, а времени – совсем ничего.

Я, значит, на коленях стою. Рисую эти кружки по грязи. Считая по три. Уж и чертить негде. Вы не поверите, как быстро место закончилось. И, знаете, оно опять пролетело. И мы вдвоем видели это. Большую комету или что-то там еще. Я рассказывал про первую комету, что мы видели? Небось рассказывал. Так мы и другую увидели. Падающую звезду. Падающую, сгорающую – я не знаю. Только я в жизни не видел две сразу в одну ночь. Как-то жутковато было.

Вот мы смотрим на эти круги, думаем, каким классным могло бы стать все это. Вот только не станет. Потому ведь, как сказать, мы все знаем, что этому не бывать. Потому ведь люди, они не хорошие. На самом деле они не станут платить другому. Помощь от тебя примут – и на том шабаш.

Я знаю, мы оба, и она, и я, думали так. И тут небо снова осветилось. Эта – большая комета. Вторая, я имею в виду. Я не говорю, что третья прилетела. Может, я выразился так, что можно было подумать. Только, короче, – две. Это много. Жуть.

Знаете, мир там большущий. Больше, чем мы думаем.

Потом дама принимается рассказывать мне, как трудно ей разговаривать с мальцом. Я ушам своим не верил. Рассказывает мне. Мне. Говорит, что пацан в этом – вылитый отец. Трудно его расспрашивать. Не в силах беситься на него. Не желает, чтоб выглядело так, будто она ему не доверяет. Вот все и идет само по себе. Просто она это позволяет. И все это она мне рассказывает. Это ж вроде как мы с ней… ну, я не знаю… доверительно общаемся. В первый раз. Про всякую всячину говорим. Это было до того поразительно. Я сказал, что собираюсь свершить большие дела. Может, для кого-то другого они и не большие. Но мой отсчет – вот отсюда, от того, где я есть. Сниму себе квартиру. Стану ездить на «Додж-Дарте». Она сказала, что могу ее «Додж» взять. За бесценок. Я опять ей рассказал, как наступил день зарплаты. Зарплаты. День, меняющий все.

Время шло, а мы принимались обсуждать то, о чем уже говорили. Снова и снова. Но мне все равно нравилось. Вскоре она уехала домой. Только ночь сделалась как бы… другой. Будто бы… не такой… знаете ли… холодной. Или что-то в этом духе.

…

В девять тридцать он получил чек с зарплатой. Работать в тот день было не надо и на следующий день тоже. Так что чек он отнес в банк.

Получил на руки больше сотни долларов наличными.

Пришла пора купить ботинки.

Он постоял на автобусной остановке. Слишком долго. Но день был чудесный. Можно было пешочком пройтись до «Кмарта»[10]. Прогуляться со всеми деньгами, с толстой пачкой в кармане. Он все это заработал! Полностью новый день. Кометы в ночи, кто знает?

Потом он зашагал мимо «Стэнлиз», маленького бара, который когда-то ему нравился. Подумал, чудесно было бы пива выпить. Отличный день, полный карман денег. Если нельзя минуточку попраздновать, тогда зачем? Тогда для чего это все?

И он был прав. Пошло и в самом деле чудесно.

К тому же пару ребят увидел. Кого знал, когда еще крепко на ногах стоял. А теперь вот опять на них наткнулся. И им незачем знать про него что-то другое. Им хотелось узнать, куда это он пропал. В Сан-Франциско, сказал Джерри, потому что ему всегда хотелось попасть туда.

Заказал ребятам по пиву, чтоб знали, что он может себе это позволить. Так что они видели, как он вытащил из кармана пачку, как лихо развернул ее. Заказал еще по одному, чтоб они видели, что спешить ему некуда. Не было такого места, где ему на самом деле надо было быть.

Да, сэр. Точняк – новые времена.

Они сыграли партию-другую в бильярд, на деньги. Потом один из них позвонил Тито, прежнему их приятелю. Сообщили, что Джерри при бабках. «Кати сюда», – сказали.

Он прикатил. Кое с каким товаром.

Сказал Джерри:

– Знаю, ты ищешь, где бы купить. Только не говори мне, что вкус к дури потерял.

– Больше никогда, – ответил Джерри.

– Ой, да ладно.

Они еще поиграли на бильярде. Остальные трое отправились в туалет – ширнуться. Показалось, что так нечестно. Они могут, а он нет, какая тут честность?

Какой, я говорю, прок на самом-то деле? Почему весь новый мир сплошь опутан правилами? Что, даже душевно почувствовать себя нельзя? Да бери, что хочешь! Вот и выпил он еще пива, а Тито тут как раз и вернулся. Джерри сказал, мол, разве что косячок за десятку. Большой беды не выйдет. Не так-то и много, чтобы на ботинки не осталось.

День был выходной. В конце концов. Пришлось шприц у Тито одолжить, своего не было. Не подозревал, до чего ж не хватало этого маленького жала, жала иглы, пока опять не почувствовал его.

Потом настала пора закрывать заведение. Это как так? Только что, минуту назад, вчерашнее утро было. Что за день сейчас?

Потом, позже, целый день в «Стэнлиз» просидел, кофе пил. Уже голодный, со щетиной на лице. Мутило. Чувствовал себя отвратно.

Завтрак был бы очень кстати. Но купить не на что: последнее потратил на чашку кофе.

Дважды залезал глубоко в карманы, да что толку-то? Те деньги, что были, все вышли.