Читать книгу Не отпускай меня никогда - Кэтрин Райан Хайд - Страница 8

Билли распахнул дверь настежь и вылетел на лестничную площадку прямо перед Рейлин и Грейс.

– Почему вы не предупредили, что Грейс сегодня не придет? – рявкнул он, испугавшись собственной ярости. – Я чуть с ума не сошел. В буквальном смысле! Целый день мучился. Места себе не находил. Думал, с Грейс случилась беда. Сгрыз ногти до самого основания. На всех пальцах! Вы только посмотрите!

Однако руки показывать не стал.

Рейлин стояла, открыв рот от удивления. Потом повернулась к Грейс:

– Грейс, ты же обещала предупредить Билли!

Грейс посмотрела на Рейлин.

– Ой… – только и сказала она.

Билли остался стоять перед ними как последний дурак, мгновенно растеряв свой гневный запал: дети в возрасте Грейс постоянно забывают о разных мелочах, глупо на них за это злиться.

– Простите, – сказала Рейлин. – Это я виновата, не надо было перекладывать ответственность на ребенка. В следующий раз сама вас предупрежу, если планы вдруг изменятся.

– Извини, Билли, – сказала Грейс. – Я не специально. Мне очень жалко твои ногти.

Билли глубоко вздохнул, выбираясь из пучин паники.

– А мы сегодня будем заниматься чечеткой?

– Нет-нет, только не сейчас. Прости, день выдался крайне изматывающий. Я даже… Бог ты мой, у тебя новая стрижка! Вот это да!

– Тебе нравится?

– Нравится?! Малышка, тебя просто не узнать. Такая стильная женщина! То есть девочка… очень стильная девочка. Ты сразила меня наповал!

– Ты еще ногти не видел.

Грейс гордо продемонстрировала Билли свои пальцы.

– Потрясающе, – сказал он. – Какое перевоплощение!

Она широко улыбнулась ему в ответ.

И тут Билли внезапно осознал, где находится. Словно лопнул мыльный пузырь.

– Господи, я же на лестничной площадке! – вскрикнул он и со всех ног ринулся к двери.

– Ага, в пижаме, – отметила Грейс.

Билли прикрыл дверь и осторожно выглянул в щелку.

– Мы думали, ты в курсе, – добавила девочка.

– Еще раз извини за вчерашнее, – сказала Грейс.

Она стояла на кухне – сесть было негде, – прислонившись к стиральной машинке, и натягивала танцевальные туфли поверх трех пар носков. Задача усложнялась тем, что носки норовили сбиться в гармошку.

– Не надо извиняться.

– А как же твои ногти? Как гляну, грустно становится.

– Вот и не надо на них смотреть, – отрезал Билли и сунул руки в карманы старого халата. Было больно – ранки не успели подсохнуть и саднили.

– Почему?

– Жалкое зрелище.

– Это все я виновата, – вздохнула Грейс, наконец-то втиснув ногу в первую туфлю.

– Малыш, послушай: я псих, не способный справиться с легким стрессом, ты ни при чем.

– Не называй себя так! – сказала она, театрально сдвинув брови. Как актриса на сцене. Вот уж точно, родственная душа.

– Кроме того, ошибка вышла непреднамеренная. И осталась в прошлом. А его не вернуть – и слава богу.

– Я думала, ты любишь вспоминать о прошлом.

– Что-то люблю, а что-то – нет.

– Но у тебя столько старых фотографий…

Она опустила обутую ногу на линолеум. Щелчок набойки прошел через все щиты в сознании Билли, как нож сквозь масло, и попал прямо в цель. Будто внезапная встреча с человеком, который причинил тебе невыносимую боль, но которого ты любил, несмотря ни на что.

Сколько лет он посвятил этому простому, совершенно неповторимому звуку?

– Я люблю вспоминать о хорошем. А об остальном предпочитаю забыть.

– Так не бывает, – ответила Грейс.

– Почему не бывает?

Она медленно шаркнула обутой ногой и прищелкнула носком, вспоминая флэп-степ, разученный на первом уроке. Потом принялась за вторую ногу.

– Есть люди, которые хотят быть счастливыми и никогда не грустить. Но так не бывает. Тут уж либо чувствуешь, либо нет. Нельзя выбрать только хорошее.

Билли ответил не сразу. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, и наблюдал, как Грейс сосредоточенно сражается со второй туфлей.

Спустя пару секунд она подняла глаза.

– Ты притих.

– Дети в твоем возрасте так не рассуждают.

– Почему? Я сморозила глупость?

– Нет, наоборот. Очень умное замечание. Даже слишком.

– Слишком умных людей не бывает… Ага, наконец-то!

Она зашнуровала вторую туфлю и отбила тайм-степ до центра кухни, умудрившись напрочь перепутать порядок шагов. Туловище оставалось деревянным, зато топала она увлеченно и со вкусом.

Щелчки набоек, приглушенные кухонным линолеумом, снова вызвали прилив чувств в хилой груди Билли. Воспоминания нельзя было разделить на части: приятные оставить, печальные выбросить из головы. Только полный комплект, никак иначе.

– Погоди-погоди, – сказал Билли, сосредоточившись на танце. – Ты многое забыла.

– Конечно, мы же вчера не занимались!

– Давай пока что оставим тайм-степ в покое.

– Но я хочу научиться!

– Мы к нему вернемся, обещаю. Сначала надо научиться двигать руками. Помнишь, мы в прошлый раз говорили?

– Я умею ими двигать! – Грейс задрала руки вверх.

– Я тебе уже объяснял, что это значит. Помнишь?

– Ну… Хм, наверно. Дай-ка подумаю. Нет, не помню.

– Это значит, что ты слишком сильно сосредотачиваешься на шагах и думаешь только про ноги. Вполне понятное поведение, тайм-степ трудно запомнить с первого раза. Но ты ведь хочешь делать все правильно и сразу шагнуть далеко вперед, уж извини за каламбур?

– Да чего извиняться, ты же его специально ввернул.

– Нет, не специально. Я о другом. А то привыкнешь четко отбивать шаги со скованным корпусом. У нас тут не Риверданс. Хотя Риверданс – тоже хорошо, мы все-таки учим чечетку.

– Я не знаю, что такое ривер… как его там?

– Ясно, неудивительно. Давай начнем с самого легкого. Например, стэмп и стомп. Когда освоишь простенький ритм, поработаем с торсом и руками.

– А что такое торс?

– Туловище.

– А-а… что ж ты сразу не сказал?

– Никаких разговоров. Учителю перечить нельзя – особенно при наших с тобой расценках. Так. Стэмп правой ногой!

Грейс громко топнула, тут же задрала ногу вверх и радостно посмотрела на Билли.

– Это не стэмп, это стомп.

– Вот блин! – Улыбка растаяла. – Вечно я их путаю.

– Помнишь, я рассказывал, как запомнить разницу?

– Не-а.

– Стэмп – это как штамп на письме.

– А, помню! Когда ставишь штамп, он остается на бумаге. Так что стэмп – это когда топаешь одной ногой, всей ступней разом, и не переносишь вес.

– Верно. Теперь стэмп правой ногой, потом переносишь вес вправо, поднимаешь левую, стэмп левой, переносишь вес влево – и дальше по кругу.

– Это слишком просто, – пожаловалась Грейс, повторив движение три или четыре раза.

– Да. Так что теперь можно вспомнить и про туловище.

– Точно! Руки, – сказала она, продолжая топать. – Что мне с ними делать?

– Вот у них и спроси.

– Глупость какая-то.

– Сначала попробуй.

Руки Грейс слегка приподнялись и начали покачиваться в такт стэмпам. Билли улыбнулся себе под нос.

– Хорошо, что внизу, кроме нас с мамой, никто не живет.

– И вправду.

Как назло, прямо в этот момент в дверь постучали. Билли и Грейс замерли на кухне в полной тишине, уставившись на входную дверь.

– Чтоб вам всем провалиться! – пробормотал Билли себе под нос. – Сколько можно?! Раньше ко мне стучали только курьеры, и так продолжалось много лет. А тут что ни день, то новый гость.

– Это все из-за меня, – прошептала Грейс. Получилось на удивление тихо.

– Вовсе нет.

– Но началось все тогда, когда ты согласился за мной присматривать.

– Возможно, – откликнулся Билли. И добавил чуть громче: – Кто там?

– Эйлин Фергюсон. Ваша соседка снизу.

Билли с Грейс переглянулись.

– Она знает, что ты тут?

– Кажется, нет.

Глубоко вздохнув, Билли подошел к двери, отпер все замки и приоткрыл дверь на цепочку в смутной надежде, что оглушительный стук сердца слышен только ему самому.

– Слишком шумно?

– Да, громковато. Я пытаюсь уснуть, а у вас здесь творится какой-то танцевальный балаган с консервными банками вместо обуви.

– Извините. Не подумал, что в такое время можно кого-то разбудить.

Даже если Эйлин и заметила его мягкую подначку, то виду не подала.

Выглядела она плохо. Билли, конечно, тоже не являл собой образец для подражания, однако не мог сдержаться – слишком привык оценивать других, от этой черты характера не избавишься даже хирургическим путем. Да, Билли тоже выглядел отвратно. Но он не навещал в таком состоянии соседей. Перед выходом из квартиры Билли непременно привел бы себя в порядок.

Хотя будем реалистами – он и выходить бы никуда не стал. Всего лишь теоретическое допущение, не более.

– Вот меня и разбудили. Кстати, вы не видели мою дочь? Грейс? Вы ведь знаете Грейс?

– С Грейс знакомы все соседи.

– Она вам на глаза не попадалась?

– Я… уверен, с ней все в порядке.

Эйлин скептически на него покосилась.

– С чего вы взяли? Вы же не знаете, где она.

– Понимаете, у нас составлен своеобразный график, – начал Билли. И тут же спохватился, что, наверное, сболтнул лишнего. – С утра Грейс идет в школу, потом кто-нибудь из соседей ее забирает, потом кто-нибудь еще присматривает за ней, пока Рейлин не вернется с работы. Так что она либо в школе, либо с Фелипе, либо со мной, либо с Рейлин.

– Но сейчас она не с вами.

– Меткое наблюдение! – Билли попытался обернуть свой промах в шутку.

– Хм, странно. Мне ничего не сказали про график. Я думала, что с ней возится Рейлин. Впрочем, все сложилось неплохо. Для Грейс. Я так думаю. Если увидите ее, передайте, чтобы шла домой. Хорошо?

– Обязательно. Как увижу, сразу передам.

– Спасибо, – сказала Эйлин и наконец ушла.

Билли запер все замки, прислонился спиной к двери и начал размеренно дышать, чтобы успокоиться.

Потом снова вернулся на кухню. Грейс отрабатывала стэмп, не отрывая ног от пола. Просто перемещала вес, сгибала колени и помахивала руками в такт.

– Молодец, руки шевелятся, – похвалил он.

– Спасибо. Вот ведь гадство, я даже танцевать теперь не могу. Почему ей не спится? Обычно ведь просыпается всего на час в день. И вот надо же было прямо сейчас…

– Она хочет, чтобы ты пришла домой.

Грейс вздохнула.

– Ладно. Я быстро.

Она расшнуровала и стянула туфли, словно прощаясь со старыми друзьями.

Вернулась Грейс всего пару минут спустя.

– Снова отрубилась. И вряд ли проснется в ближайшее время.

– Не хочу рисковать, – сказал Билли.

– Можно выйти на улицу.

– Это ты можешь выйти на улицу.

– Ой, да. Я забыла. Можно позаниматься у тебя на веранде. Тогда мама ничего не услышит.

– В самый разгар дня?

– А что тут такого?

Она ждала ответа. Долго ждала, терпеливо, Билли даже удивился. Но в конце концов сдалась.

– Ты даже на веранду выйти не можешь?

– Скажем, я предпочитаю этого не делать. Таков мой свободный выбор.

– Ты же был там! Дважды! Я видела.

– В первый раз было совсем темно. Во второй раз уже сгущались сумерки. И я полз на животе, если ты не забыла.

Грейс долго молчала. Так долго, что Билли стало все равно, что она скажет, – лишь бы сказала хоть что-нибудь.

Через некоторое время он не выдержал:

– Я никогда не заявлял, что я нормальный.

– Да. Не заявлял, – сказала Грейс. – Ладно, мне ты все равно нравишься. Может, сделаем так? Я выйду на веранду, а ты будешь смотреть на меня из комнаты. Если ошибусь, откроешь дверь и скажешь. Как тебе идея?

– Можно попробовать, – сказал Билли.

К тому времени как Рейлин вернулась с работы, Грейс успела отзаниматься целый час почти без перерывов. Лицо раскраснелось, подстриженные волосы взмокли, однако останавливаться она не желала.

Теперь Грейс не только умела двигать руками, но и вспомнила тайм-степ, медленно восстановив нужный порядок шагов. Отрепетировала его заново и повторила в нормальном темпе, – по-прежнему не забывая про руки.

«Из нее может выйти неплохой танцор», – думал Билли. Если не растеряет интерес, если будет заниматься, если не отвлечется на мальчишек, собственные амбиции и окружающий мир. Если жизнь не преподнесет Грейс жестоких уроков, не собьет ее пыл. От этих мыслей ему стало больно. Тонкая игла шевельнулась в солнечном сплетении – то ли гордость, то зависть, то ли страх за девочку.

Возможно, все вместе.

Когда Рейлин вернулась, Грейс затащила ее к Билли, подвела к балконной двери, а сама выскочила на веранду, чтобы показать тайм-степ. Рейлин стояла плечом к плечу с Билли, покорно изображая внимательную аудиторию.

– Впечатляет, – сказала она. – Знаете, Грейс теперь еще и испанский учит.

– Замечательно. Мне бы тоже хотелось его подучить. В Лос-Анджелесе пригодилось бы. Хотя… подобный навык больше полезен для тех, кто не сидит в четырех стенах.

Рейлин покосилась на него, затем снова перевела взгляд на Грейс, пока та ничего не заметила.

– Полагаю, я должна извиниться. Конечно, я ничего не говорила вам в лицо, но… я очень сомневалась перед тем, как оставить Грейс здесь.

– Разумный подход.

Рейлин снова посмотрела на него, приподняв брови.

– Да бросьте, – продолжил Билли. – Мое поведение трудно назвать разумным, но это не значит, что я не в состоянии распознать логику нормальных людей.

Соседка положила руку Билли на плечо. И не стала никуда убирать. Так что он снова чуть не потерял сознание – только на этот раз нельзя было упасть на колени, чтобы прикрыть свою слабость. Пришлось героически стиснуть зубы и стоять на ватных ногах, так и норовящих подогнуться.

Спустя мгновение Грейс закончила танец и раскланялась. Рейлин убрала руку и захлопала в ладоши – Билли вздохнул с облегчением и разочарованием.

Потом Грейс принялась показывать стэмпы и стомпы: теперь она знала разницу и умела ловко их чередовать.

– К нам заглянула ее мама, – сказал Билли. – Я не стал упоминать, что Грейс у меня. Не знал, можно ли.

Рейлин глубоко вздохнула.

– Да. – Казалось, она приняла решение ровно в ту же минуту. – Ей можно рассказать. Грейс здесь хорошо. И пусть кто-нибудь только попробует возмутиться. Им придется иметь дело со мной.

– Слава богу, что не со мной, – ответил Билли, – не люблю конфликты.