Читать книгу Темная сторона твоего сердца - Кэтти Моррис - Страница 2

1

В последний день жизни дальнобойщику Василию Степановичу довелось наблюдать необычное и крайне странное зрелище.

Еще не подозревая о том, что его земной путь почти окончен, Василий Степанович, перевозивший водку из Москвы в Саратов, из-за сильного ливня был вынужден остановиться у обочины трассы. Так, сидя в полудреме в своей фуре и слушая журчание радио, он мог бы и просидеть, потом отправить дальше и прожить еще довольно долго, если бы его взгляд не уловил движение у края посадок. Мужчина протер запотевшее окно кабины и увидел, что из-за деревьев высунулась девушка в легком и насквозь мокром сарафане, который сильно вспучивался на животе – она явно была беременна. Девушка с усилием всматривалась в дорогу, словно ожидая кого-то.

Крайне удивившись тому, как она могла здесь оказаться, ведь до ближайшего населенного пункта километров двадцать, он вылез из кабины и направился к незнакомке.

Однако девушка, заметив его, вместо того чтобы попросить помощи, отпрянула и в ужасе и попятилась назад, к посадкам.

– Нет-нет, не бойся! – как можно ласковее сказал Василий Степанович. – Я не причиню тебе вреда, я хочу помочь!

– Уходите, прошу вас! – крикнула она в отчаянии, чем еще больше удивила дальнобойщика.

– Но ты ж вся мокрая, замерзла поди, а ведь ребеночка ждешь! Нельзя так! – растерявшись сказал он, но девушка словно не слышала и заходила все глубже в посадки, пока не скрылась за шумящими березами.

Василий Степанович был человеком добрым и не смог заставить себя вернуться в фуру зная, что беременная женщина будет в это время мокнуть под дождем. Намеренный во что бы то ни стало уговорить ее сесть в машину, он стал пробираться в дебри посадок вслед за странной девчонкой.

Он нашел ее в поросли молодых кленов облокотившейся, чтобы не упасть, о ствол березы. Она морщилась, часто и надрывно дышала, а из-под сарафана по голым ногам смешиваясь с дождем, стекала кровь.

– Да ты ж рожаешь, дуреха! – воскликнул Василий Степанович в ужасе, – Тебе ж в больницу надо!

– Поверьте, ни вы, ни больница мне ничем не помогут! – выдавила девушка сквозь стон, – Умоляю вас, уходите или вы убьете и себя, и меня!

– Да о чем ты толкуешь! Кто нас с тобой убивать-то будет? – волнуясь, сказал старый дальнобойщик, – А если и так, то пусть попробуют! Я хоть и не молод уже, а негодяю по мозгам врезать сил хватит. Пошли, милая, ты ж не хочешь тут родить-то!

Но незнакомка не сдвинулась с места. Окинув отчаянным взглядом мужчину, она подавила очередной стон и пробормотала:

– За мной уже едут. Меня заберут, не волнуйтесь. Вы добрый человек, но не в ваших силах помочь мне. Умоляю вас, вернитесь в машину и уезжайте как можно дальше отсюда! А не то случится страшное! – ее голос превратился стон, а стон перешел в крик, – Вы не знаете кто идет за мной по пятам! Их цель ребенок, они сделают все, чтобы не допустить его рождения!

В голову Василия Степановича закралось леденящее душу подозрение, что девчонка тронулась умом. Непонятно почему, от ее слов седые волосы на затылке встали дыбом. В ее глазах читался животный страх, она принялась лихорадочно оглядываться, словно забыв про боль схваток. В этот момент мужчина вдруг обратил внимание, что вокруг как-то уж слишком темно и резко похолодало – изо рта теперь клубами вываливался пар. Очевидно это заметила и девушка и от этого впала в полнейшее безумие.

– Они нашли! Нашли меня! – закричала она, начиная пятиться к мужчине. Она неотрывно смотрела вглубь посадок, меж стройных рядов берез, дальнобойщик машинально проследил за ее взглядом и оцепенел.

На них надвигался не то туман, не то дым такой густой и плотный, что в нем, казалось, можно утонуть. Хуже всего, что с приближением тумана нарастал какой-то странный шепот, отдающейся эхом в ушах. Слова различить не удавалось, да и не сильно-то хотелось. Без дальнейших раздумий Василий Степанович обхватил девушку поперек талии и поволок прочь от надвигающегося непонятно чего.

Дальнобойщик тащил девчонку не оборачиваясь, поэтому понял, что туман все же настиг их только тогда, когда ощутил, что что-то удерживает его за левую руку повыше локтя. Машинально бросив на нее взгляд, он издал стон ужаса – длиннопалая, тошнотворного трупно-серого цвета рука с толстыми когтями, загибающимися вниз, намертво сжала его, сковывая предплечье ледяной болью. В тот же миг он ощутил, как то же самое происходит с его головой, ощутил невыносимую боль от сдираемой на затылке кожи и тепло стекающей крови.

Василий Степанович закричал и из последних сил толкнул девчонку вперед, как можно дальше от тумана, чтобы мертвые руки, множество рук, продолжающие захватывать его, не достали ее.

Старый дальнобойщик понял, что ему пришел конец и в эти последние ужасные мгновения он хотел только одного: чтобы девушку и ее еще не родившегося ребенка не постигла та же участь.

Его последнее желание сбылось. Сквозь ускользающую реальность и проявляющийся перед глазами потусторонний ужас – вместо промокшей трассы перед лицом всплывали жуткие лица, а в ушах стояли обещания мук ада – он увидел, как со стороны дороги бежит человек, оказавшийся молодым высоким парнем. Толкнув беременную себе за спину, он с ужасом уставился на поглощаемого туманом мужчину.

– Миша, убей его! – закричала девушка, – Он еще жив! Прошу, убей его!

Василий Степанович понял, что она просит для него спасения от вечных мук и с последней надеждой поднял глаза на парня, который уже поднимал короткоствольное ружье.

Рука его не дрогнула – почти неразличимый в безумном шепоте звук выстрела, боль в груди, которую он почти не ощутил, секунда оглушительной тишины – и все исчезло. Василий Степанович погрузился в темноту.

2

Старый дальнобойщик уже не мог видеть, как девушка спустя несколько бесконечно долгих секунд погрузилась в темноту вслед за ним. Правда темнота это окончилась, спустя время, пробуждением в незнакомом темном месте, слабо освещенном электричеством и наполненном запахом свечного воска и увядших цветов.

Девушка вздрогнула и попыталась приподняться, но голова кружилась слишком сильно и ей пришлось вернуть голову на подушку, которая почему-то пахла сеном.

– Миша! – слабо позвала она, услышав, как ее голос отскакивает от стен.

Но никто не отозвался. Вздохнув, девушка огляделась еще раз, отметив, что в комнате, где она находится нет ни одного окна. Со сводчатого потолка, ближе к противоположной стене, свисает на проводе одинокая тусклая лампочка, освещая грубые каменные стены и небольшой стол. На столе стоит большой блестящий таз, набросаны белые окровавленные простыни.

Опомнившись, девушка ощупала свой живот – он все еще сильно выступал, но ребенка в нем уже не было, зато была слабая боль. Выходит, в она родила в беспамятстве. Что ж, может это и к лучшему. А ребенка, наверное, унес Миша – его отец. Тоже к лучшему, она слишком устала.

Размышлять о том, где она сил не было. В одном новоиспеченная мать была уверена: она и ее ребенок в безопасности. “Девочка или мальчик?” – была последняя мысль перед тем, как она погрузилась в глубокий, крепкий сон.

Проснулась вновь она от того, что услышала голоса. Один из них, его она узнала бы при любых обстоятельствах, принадлежал Мише. Второй, спокойный и низкий, был ей незнаком.

– Надеюсь, ты понимаешь, насколько это ужасный поступок? – спросил незнакомый голос, – Один, не менее ужасный, ты уже совершил и сейчас намерен поступить также мерзко?

– Я должен, – ответил Миша, – Иного выхода у меня просто нет. Им нельзя здесь оставаться. Никто не должен знать о ее существовании. Ради ее же блага. Они будут охотиться на нее.

– В этом-то и дело. Тут они ее не достанут. Твои дочь и жена будут в безопасности здесь.

Повисло гулкое молчание, после которого последовал короткий ответ Миши:

– Мы не женаты.

После не менее гулкой тишины прозвучал вопрос:

– Ты в своем уме? Как это не женаты? Узы брака были бы в первую очередь нужны ребенку. Как теперь ты надеешься ее защитить?

– Все так, если бы ребенок и его мать остались здесь. Но они не останутся. Девочка будет жить под защитой только матери и, следовательно, по мне ее не выследят. Они будут далеко отсюда и никто не сможет найти ее…

Но низкий голос, спокойный, несмотря на явное возмущение, перебил:

– …до ее совершеннолетия. До двадцати одного года, если быть точнее. Что ты надеешься выиграть двадцатью годами жизни дочери?

Миша молчал. Тишину нарушали только гулкие шаги – очевидно он расхаживал из стороны в сторону, и не менее гулкое биение сердце матери, только что родившей ребенка. Подслушанный разговор ей совсем не нравился.

– Так она не узнает кто она. И никто не узнает, – наконец ответил Миша.

– Но рано или поздно она узнает все равно. Что будет после того как ей исполнится двадцать один год? Ее найдут. И она будет неподготовленной.

– Не найдут, – решительно заявил Миша, – я заберу их сюда. Пойми,

Георгий, если такой ребенок будет расти на глазах просвещенных людей кто-нибудь обязательно что-то заподозрит. Еще не понятно каким образом отразится это знание на ней самой. Поверь мне, я знаю, что делаю. Люда – разумная девушка, она будет ей хорошей матерью и сумеет подготовить. А в двадцать один год она будет куда сильнее, нежели сейчас.

Не в силах дальше слушать этот разговор, Люда позвала, приподняв голову:

– Миша? Что происходит?

После секундного молчания раздались шаги и в комнату вошли двое мужчин. Обладателем низкого спокойного голоса оказался молодой парень в рясе с густой, короткой темной бородой и длинными, собранными в хвост волосами.

– Все хорошо, – мягко сказал Миша, опускаясь рядом с кроватью.

– Ты хочешь отправить меня от себя? – с каждой секундой ее волнение возрастало, – Что не так с нашей дочерью?

Миша переглянулся со священником.

– Видишь ли, – не найдя поддержки у друга, молодой отец снова перевел взгляд на Люду, – Она особенный ребенок.

– Чем особенный? – девушка во все глаза уставилась на него, не понимая, каким образом можно понять, что ребенок чем-то отличается от других, если ему и дня еще нет.

– Если бы я знал ответ на твой вопрос, все было бы куда проще. Но я не знаю. Зато знают ОНИ.

– И поэтому мы должны уехать? – несмотря на то, что Люда уже знала ответ на этот вопрос, теперь выжидающе смотрела на отца своего ребенка.

– Это нужно для ее безопасности, – виновато отозвался Миша.

Она не верила ему, потому что в голове не укладывалось: как можно защитить ребенка от НИХ, бросив на произвол судьбы. Миша продолжал говорить про то, что будет помогать им деньгами, что это не навсегда и снова про безопасность их дочери, но для Люды все это значило только одно: им не быть вместе. Никогда не быть, чтобы он там не говорил.

Она отвернулась к стене, чтобы он не видел ее рвущихся наружу слез.

Осознав, что его не слушают, Миша замолчал.

– Как ты ее назвал? – спросила девушка и, после недолгой тишины, узнала ответ:

– София.