Читать книгу Темная сторона твоего сердца - Кэтти Моррис - Страница 7

Меньше всего на свете Соне хотелось возвращаться в кафе, с которым она мысленно уже попрощалась.

О нем у нее не было каких-либо особенно хороших воспоминаний: работа всегда была лишь необходимостью, которую девушка влачила на себе, скрепя сердце. Однако в ненавистной забегаловке осталось нечто, крайне необходимое в предстоящим ей путешествии: там, под выщербленным полом, в темному углу кухни, лежали деньги, которые ей удалось “отложить” от прибыли кафе.

Ожесточенная непростой судьбой и хорошо знакомая с нищетой, Соня считала деньги важнейшим атрибутом жизни. Она навсегда запомнила, как ужасно с пустым желудком смотреть в не менее пустой холодильник и не иметь при этом ни рубля в кармане. Ее мать, даже будучи относительно здоровой, работала вполсилы, предпочитая больше времени проводить дома за книгой, нежели зарабатывая деньги, что очень не нравилось ее работодателям из-за “крайней несправедливости” которых ей частенько приходилось менять работу. Также у нее не было привычки откладывать “на черный день”. Деньги, попадающие ей в руки, мгновенно тратились на все нужное и не очень: одежду, книги, косметику и экстрасенсов, к которым она таскала дочь раз в несколько месяцев.

Все это преподнесло Соне жестокий урок, и она шла по жизни с девизом: “делай что хочешь, но добывай деньги”. Копилка “на черный день” стала ее манией – небольшие суммы были спрятаны по всем углам квартиры, а холодильник всегда полон еды.

Поэтому сейчас несмотря на то, что деньги у нее были, она засунула свою неприязнь поглубже и отправилась в кафе за своей незаконно нажитой заначкой, убедив себя тем, что деньги лишними не бывают, особенно в подобных обстоятельствах.

Она поняла, что поплатилась за свою жадность, когда увидела у дверей кафе черный “Порше”.

Сначала девушка всерьез испугалась, решив, что за ней вернулось ОНО в облике и машине Риммы, но почти сразу увидела ее саму, вылезающую из салона с совершенно обычными ярко-голубыми глазами и белой фарфоровой кожей. Пальцы были самыми обыкновенными пальцами, лишь только один из них – указательный на правой руке, обмотанный бинтом, напоминал о вчерашних событиях. Тут же выяснилось, что она, к тому же, ничего не помнит, поскольку стала звонким и негодующим голосом выговаривать Соне за опоздание. Было около двенадцати, а работающее с девяти утра кафе стояло закрытым.

Сначала девушка испытала лишь облегчение и ответила не менее разгневанным тоном, что у матери случился приступ, после чего Римма, которой явно было все равно, не смогла ничего ответить. Однако потом она вполне ощутила, какую ошибку совершила, вернувшись сюда. Изображая из себя бизнесвумен, хозяйка заявила, что останется в кафе, чтобы “проследить за порядком”. Тут с ответом не нашлась уже Соня, злясь на недалекую начальницу, которая не более чем развлекалась, не имея каких-нибудь других занятий.

Сперва она хотела заявить, что ей все осточертело и уйти, хлопнув дверью, но вовремя себя остановила. Во-первых, заначка все еще лежала в полу кухни, а во-вторых, как-то не хотелось афишировать свое бегство Римме, помня, кем она была ночью на трассе. Поэтому ей не оставалось ничего, как скрипя от злости зубами, заняться набившей оскомину работой, изо всех сил делая вид что так и должно быть.

Раздражения добавляло также и то, что она оставила дома телефоны – свой и тот, что когда-то принадлежал матери. Она включила его в надежде, что позвонит отец и она сможет сообщить ему как плохо обстоят дела на самом деле. В квартире на полу стояли наполовину собранные сумки, а автобус, который, по счастливой случайности проходил через Глебовск, отправлялся с автовокзала через три часа.

Мысли об этом автобусе не покидали Соню ни на минуту, и она все чаще смотрела на часы. Как всегда, когда это было совсем не нужно, стрелки неслись со скоростью ракеты, а Римма все не уходила. Кафе наполнилось необычно большим для этого времени дня количеством посетителей, и девушка нервничала все сильнее, припоминая, что следующий такой автобус пойдет только через несколько дней, за которые может произойти все что угодно.

Стараясь извлечь хоть какую-то выгоду из этой ситуации, она, пользуясь тем, что Римма разговорилась с кем-то из знакомых, вытащила из-под пола деньги и сунула в сумку несколько сигаретных блоков. Заметят – пусть считают это доплатой за переработку.

Сердце рухнуло, когда допотопное радио радостным мужским голосом объявило четырнадцать часов по Московскому времени. До отправления автобуса оставался час, за который она, даже при самых благоприятных обстоятельствах, едва ли успеет дойти до дома, схватить сумки и Тильду, дождаться такси и доехать до автовокзала, не говоря уже о том, что билет еще не был куплен. Понимая, что не имеет права пропустить этот автобус, если и дальше хочет коптить собой небо, она решилась на самый отчаянный шаг: сбежать через заднюю дверь, отойти посадками подальше от кафе, бегом броситься домой и сделать все, чтобы прибыть на вокзал вовремя.

Убедившись, что Римма все еще занята болтовней с ярко раскрашенной женщиной бальзаковского возраста, Соня трясущейся рукой закинула на плечо потяжелевшую сумку и вышла через кухонную дверь. На несколько секунд она застыла на месте, глядя на тесно растущие березы посадок. Сейчас они казались, как никогда мрачными и никак не располагали к себе. Что ни говори, а напасть и убить в таком месте куда проще.

Девушка резко выдохнула, напоминая себе, что у нее нет выбора и уже спустилась со ступенек, когда за спиной раздался до ужаса знакомый звук – шелест сухой травы под чьими-то ногами. Кто-то снова подкрадывался к ней сзади. Чувствуя, как сердце бьется где-то в горле, Соня на миг замерла, решаясь. Нет уж. Нападавшего она должна видеть в лицо и противостоять ему по мере сил. Рисуя в воображение синюшное лицо Риммы и ожидая, что грудь вот-вот проткнет омерзительный коготь, она прыжком развернулась и всем телом вздрогнула. Удивление и еще не вполне отступивший страх парализовали ее.

Перед ней стояла Белла. Одетая в растянутые мужские кальсоны и молодежную майку с божьей коровкой на груди, она часто и глубоко дышала. Было очевидно, что легкие наполнялись воздухом далеко не с первого раза. Внешность ее днем пугала еще сильнее, чем ночью, не скрывая свалявшиеся с густой проседью волосы, покрытое не вполне зажившими шрамами лицо и красно-синюю распухшую руку, которая, судя по выражению лица, причиняла боль при каждом движении. Только два больших заплывших карих глаза сверкали с мрачной решимостью.

– Силы небесные! – выдохнула Соня, пораженная тем, как она смогла сюда добраться не меньше, чем ее внешним видом, – Что ты тут делаешь? Тебе же…

Но Белла, все еще задыхаясь, грубо прервала ее:

– Почему ты еще здесь? Я же сказала – беги. Или тебе мало было увиденного?

Соня не знала, что ответить: сотня мыслей разом атаковали ее воспаленный мозг, и Белла, неожиданно смягчив голос, продолжила:

– Послушай, я все понимаю. Сразу сложно такое воспринять. Но, – она прервала монолог сильным кашлем, но как только он утих, продолжила, выплевывая кровь, – Они убьют тебя, Соня. Их цель не вселиться в тебя, а уничтожить, поэтому беги без оглядки и очень быстро.

– Почему я? – в сердцах воскликнула девушка, заламывая руки.

– Этого я не знаю, зато знаю, что ты – их цель. Догадайся, зачем им нужна была я?

Девушка отрицательно затрясла головой, не уверенная что хочет услышать ответ на вопрос, который, однако был произнесен:

– Чтобы следить за тобой. Не знаю почему, но находясь рядом чуть ли не каждый день они не могли найти тебя. Даже через меня. Но что-то изменилось и произошедшее вчера тому подтверждение.

– И ты за все это время не сказали им, что я у них под носом? – чувствуя, как накатывают слезы, спросила Соня.

Белла, которую снова согнул пополам приступ кашля, качнула головой.

– Нет, – добавила она, набрав в грудь побольше воздуха, – Но, мне кажется, что даже если бы сказала, это им не помогло бы. Что-то очень надежно защищало тебя. А теперь этого нет. Поэтому беги куда угодно, только не оставайся здесь, иначе тебя ждет еще более мучительный конец, чем мой.

– Кто ОНИ? – почему-то шепотом спросила девушка, перепуганная словами Беллы не меньше, чем увиденным ночью.

– Я не знаю, да и не важно это! – снова разозлилась та, – Сваливай отсюда как можно дальше без глупых вопросов!

Повинуясь, Соня попятилась назад, собираясь дать деру сразу, как только заработают онемевшие ноги, но ее остановил грозный оклик.

– Ну и куда ты направилась, дура?

Соня с удивлением уставилась в изуродованное лицо.

– Бежать.

Женщина выругалась и покачала головой.

– Куда?

– Домой. У меня уже сумки собраны, автобус меньше, чем через час. Отец написал мне вчера, чтобы я спряталась в…

Неожиданно ловко и быстро Белла подскочила к ней и зажала грязной рукой рот, не давая договорить.

– Да что с твоей головой! – прорычала она, – Ты это хочешь объявить всем, кто сейчас за нами наблюдает? Да, наблюдают. И это, поверь мне, не феи-крестные.

Соня, покачала головой, давая понять, что прозрение снизошло, и рука убралась с ее лица. Вместо этого она полезла в карман кальсон.

– Нет, на автобусе ты не поедешь, иначе не доживешь до вечера, – выдала Белла извлекая из кармана нечто, похожее на скомканный пакет.

– А как? – полуудивленно-полураздраженно спросила Соня.

– Поедешь на машине, – пояснила та спокойно, роясь уже в другом кармане, – На моей машине.

Она сунула в руки обескураженной девушке ключи – один старый и длинный, а второй новенький и блестящий, вделанный в брелок с надписью “Volvo”. Едва она успела осознать, что Белла отдает ей свою машину, как в руках у нее оказался файл.

– Это ключи от пятнадцатого гаража, – решительно давала указания женщина, – В файле мои паспорт и водительские права. Я в документах – вылитая ты. Не медли. Беги домой – по дороге! – хватай все самое необходимое и уезжай…

– Но у меня нет прав! – воскликнула Соня, желая сообщить о том, не училась вождению.