Читать книгу Темная сторона твоего сердца - Кэтти Моррис - Страница 6

– Я думаю это неразумно. Крайне неразумно, – качая головой сказал на следующее утро Виктор Семенович – ведущий врач психиатрической больницы. Перед ним стояла крайне взволнованная, как попало одетая и не причесанная Соня.

Она заявилась в больницу ни свет ни заря, пробравшись через черный ход для персонала. Девушка ворвалась к нему в кабинет без церемонного стука как раз тогда, когда Виктор Семенович собирался принять солидную дозу коньяка, дабы подлечить душу, терзаемую психами, с которыми он общался ежедневно и не только в больнице. Ведущий врач, застуканный за таким интимным занятием, был больше смущен, нежели разгневан и растерянно выслушал бешеную дочку пациентки, с порога и без предисловий заявившую, что ей прямо сейчас, немедля, требуется поговорить с матерью, чтобы прояснить некоторые детали.

– В этом нет смысла, – добавил он, – Какую ясность и в какие детали может внести сумасшедший человек? Боюсь, что никаких.

– Я не дура, Виктор Семенович, я понимаю, что моя мать – псих и не собираюсь верить каждому ее слову, – раздраженно пояснила Соня, метая глазами молнии. – Поверьте, если бы у меня был какой-то другой выход, я бы тут сейчас не стояла.

– Хм… Видите ли, София, дело еще в том, что ваша мама…э-э… Словом, она сейчас в одиночной палате. Вчера тут было происшествие…, – врач явно пытался смягчить пилюлю, которую вынужден был дать, – В общем, у нее случился приступ, и она взбудоражила всех пациентов. Она билась и кричала о том, что…

– Да говорите уже! Я с ней восемнадцать лет прожила. Едва ли вы меня чем-то удивите! – не выдержав выпалила Соня и ошиблась.

– Вчера у нее случилась паническая атака и она кричала, что за ее дочерью-дьяволом уже пришли и справедливость восторжествует, когда… – несчастный Виктор Семенович заканчивать фразу не пожелал, но девушка закончила ее сама:

– …когда меня утащат в ад.

Мужчине осталось только кивнуть. Эмоции на ее лице не были скрыты невозмутимостью, с которой она обычно приходила в больницу. Сейчас она отражала на лице то, что действительно чувствовала, и опытный психиатр вполне осознал, что удивил-таки девушку. Только не знал, что это удивление вызвано не дочерними чувствами, а некоторыми крайне подозрительными совпадениями.

– А во сколько это произошло? – прозвучал вопрос.

Врач пожал плечами и ответил, разглядывая посетительницу с нехорошим вниманием:

– С одиннадцати до двенадцати ночи. А почему вы спрашиваете?

– Да просто так, – отмахнулась Соня, смекнувшая, однако, что за ней в известном смысле наблюдают. Поняв, что старому психотерапевту пришла в голову гениальная мысль, она намеренно перевела взгляд на бутылку с крепкой янтарной жидкостью, которую тот, рассматривая ее, перестал прикрывать.

Немой аргумент подействовал и доктор, снова смутившись от такой наглости, почувствовал, как лицо наливается краской.

Мне абсолютно плевать, что вы пьете на работе, – выпалила она, – И болтать об этом я не собираюсь. Просто устройте мне свидание с матерью.

И Виктору Семеновичу не оставалось ничего, как только выполнить просьбу, высказанную не терпящим возражений тоном. Вздохнув, он взял со стола связку ключей и повел посетителя к пациенту. Он, однако, смог настоять на мерах предосторожности при общении с буйной больной в виде двух дюжих санитаров, вставших в дверях палаты как двое из ларца.

Своим внешним видом мать Сони более чем оправдывала свое место жительства. Девушка с ужасом окинула взглядом худую фигуру, коротко и неровно остриженные волосы, торчащие в разные стороны, и впавшие глаза, некогда большие, красивые, а теперь блеклые не фоне коричневых мешков под глазами. Сидя на мягком стуле, который принесли только на период их беседы, она медленно раскачивалась взад-вперед и что-то тихо бормотала.

Вопреки решительному настрою, Соня растерялась.

– М-м-м… Мама? – тупо спросила она.

Женщина на мгновение перестала качаться, но потом продолжила свое занятие. Соня осторожно, без резких движений, подошла ближе, надеясь заглянуть ей в лицо.

– Мама, я хотела, чтобы ты кое на что посмотрела, – ласково продолжила девушка, – Мне вчера пришло письмо якобы от… отца.

Никакой реакции. Соня подошла ближе и достала из сумки сложенный вдвое листок с подписью “папа”.

– Мама, взгляни на это. Взгляни и скажи – это писал отец? Это крайне важно!

Ее отвлек раздраженный вздох одного из санитаров, который явно считал занятие Сони совершенно бессмысленным. Она бросила на него гневный взгляд и в этот момент ощутила, как лист, сжатый в руке, осторожно потянули.

Мгновенно забыв про санитара, она повернулась к матери, которая медленно взяла тетрадную страницу худыми пальцами и развернула. Через секунду послышался шелест искусанных губ, читающих письмо.

Она прочитала его, наверное, не один раз, потому что долго не выпускала бумагу из рук, а губы беспрестанно шевелились. Соня стояла не дыша, не решаясь тревожить ее.

Но вот сухая рука поднялась и погладила страницу.

– Миша… – услышала девушка, – Миша, Мишенька…

Голос дрогнул и замер, на бумагу, скатившись с щеки, упала капля.

– Миша? Это отец? – не выдержала Соня, но мать обращала на нее не больше внимания, чем на стоящих у дверей амбалов.

– Ты предал… Ты убил меня… Ты оставил меня… – бормотала сумасшедшая, продолжая ронять слезы, – Совсем одну… с НЕЙ!!!

Тихий шепот на последнем слове перешел на агрессивный крик, заставивший вздрогнуть ее дочь всем телом. Она вскочила со стула, тряся письмо над головой.

– МИША!!! – заорала она, – Миша, Миша, Миша! Он предал. ОН ПРЕДАЛ!!!

Листок вырвался из ее рук, и Соня машинально потянулась, чтобы схватить его – свой план спасения от кошмара, и тут мать, наконец, мать заметила ее. И зря. Девушка поняла это, как только та застыла, уставившись на ее ноги. Потом взгляд ее пополз выше, чтобы уткнуться в глаза. Молчание длилось мгновение, а потом безумный голос произнес:

– ОНИ идут. ОНИ ищут. И найдут. И глаза твои тоже будут белыми.

Еще одна невероятно длинная секунда и мать словно увидела что-то в темно-карих глазах дочери. Ее собственные, небесно-голубые зрачки потемнели от лютой злобы.

– Кто это ОНИ? – вырвалось у Сони, – Чего ты не рассказала мне? Мама ответь! Ма…

Конец слова пропал, поскольку женщина бросилась на нее, намертво схватив за горло обеими руками. Пока Соня удивлялась недюжинной силе этого высохшего тела и следила слезящимися глазами за попытками санитаров отодрать от нее мать, та вопила:

– Я не мать тебе! Ты не моя дочь, ты дьявольский подменыш! Изыди! Сгори в адском пламени, демон!

У Сони уже уплывало сознание, когда ее все же освободили от цепких рук сумасшедшей. Девушка осела на пол, надсадно кашляя и задыхаясь. Кто-то большой и сильный подхватил ее под мышки, вытащил из палаты и положил на мягкую скамеечку в коридоре. Двери материнской палаты закрылись и вопли утихли, продолжая звучать только в ее памяти.

– Ай-ай-ай, – запричитал знакомый голос, – Говорил же я вам – пустая это затея и небезопасная.

Соня подняла голову и увидела Виктора Семеновича, заботливо протягивающего стакан воды. Она жадно схватила его, расплескивая воду, сделала большой глоток и чуть не захлебнулась. Казалось, мать сжала ее горло настолько сильно, что оно превратилось в игольное ушко.

– Осторожнее, София, осторожнее, – снова запричитал врач, – Ну и разве стоило оно того? Много чего узнали?

– Кое-что узнала, – не узнавая свой голос, ответила девушка.

Но врач только покачал головой.

– Вам бы шею осмотреть, – сказал стоящий рядом санитар.

– С ней все в порядке, – машинально ответила Соня, – Я пойду.

И она встала и побрела к выходу, все еще кашляя и хрипло дыша.

Уже когда она взялась за ручку двери, которую услужливо открыл психотерапевт, всю дорогу очень внимательно наблюдающий за ней, она услышала долгожданный вопрос:

– Как вы себя чувствуете?

Понимая, что это касается не шеи, она невесело усмехнулась и подняла глаза на доктора.

– К сожалению, я абсолютно здорова.

И вышла, оставляя Виктора Семеновича наедине с коньяком и подозрениями.

Накал нервов был настолько сильным, что просто не мог не пролиться слезами и Соня, спрятавшись за косматой елью во дворе больницы, дала им волю.

Слезы были ей совсем несвойственны. Она всегда считала их слабостью, которую люди зачем-то проявляют вместо того, чтобы решать проблемы. Она чувствовала себя крайне странно, рыдая под деревом, но не могла остановиться. Ощущение складывалось такое, что какой-то внутренний сосуд наполнился до краев и опрокинулся под собственной тяжестью.

Сначала она, заново проживая свою жизнь, жалела мать и ненавидела отца, считая его виновником всех бед. Потом, пообзывав блудного родителя нехорошими словами, пришла к выводу что и мать его ребенка тоже не ангел. Мозг работал крайне странно: отлично понимая, что женщина больна, Соня все равно злилась на нее за услышанные слова.

Почему-то она была сейчас уверена, что в своем сумасшествии та отчасти виновата сама.

“Допустим, он сильно ранил ее тем, что бросил” – рассуждала она, размазывая по лицу соленую воду, – “Но миллион женщин попадают в похожие ситуации, и почему-то никто из них не пытается перерезать горло своим детям! Может, у нее поехала крыша от того, что она, в свое время насмотрелась на эти “милых” созданий, одно из которых мне довелось узреть вчера ночью?”

Немного обдумав такую возможность, она вздохнула. Нет. В нее она тоже не поверит.

“Тогда почему она видела дьявола только во мне, а не в окружающих?”

Мать всегда была своевольной и это многим не нравилось. Было немало людей, которых она, мягко говоря, недолюбливала. Однако никого из них не била по голове Библией и ни в ком не видела демона.

Помниться, как-то давно, когда ей только-только поставили диагноз, Виктор Семенович сравнивал ее поведение с поведением избалованного ребенка, который, не получая того, чего ему хочется, в истерике катается по полу, бьет родителей и громко орет, пока те не исполнят его каприз. Врач говорил: поскольку выполнить ее каприз, переросший в одержимость, было некому, ее рассудок повредился.

Тогда Соня не заострила внимание на этих словах, занятая более насущными проблемами. А теперь, когда увидела реакцию матери на письмо, считала, что вполне возможно, и даже скорее всего, “капризом” матери был отец.

Не испытывая по этому поводу никаких добрых чувств, она предпочла больше не рассуждать на эту тему. По крайней мере не сейчас. У нее есть дела куда поважнее.

Все же это свидание не прошло даром. Теперь она была полностью уверена, что человек, написавший письмо – ее отец и, следовательно, нужно как можно скорее последовать тому, что он написал.

Однако несмотря на то, что самое сложное решение было принято, оставалось непонятным как его осуществить. Ведь в письме отец ясно давал понять, что ей необходимо свести общение с посторонними людьми к минимуму.

Город Глебовск, о котором писал отец, находился от нее, если верить онлайн картам, в трехстах километрах, на окраине соседней области и расстояние это казалось непреодолимым. Хотя на дворе стоял радостный солнечный день, и ужас прошлой ночи слегка изгладился из памяти, Соне совсем не улыбалось часов пять-шесть ехать с посторонними людьми в закрытом автобусе.

Немного поломав над этим голову, она усмехнулась, ощущая, как высохшая пленка слез сковывает лицо.

“Можно подумать у меня есть выбор!” – промелькнула едкая мысль, – “Автобус – единственный выход, и стоит рискнуть”.

И она, наконец отлипнув от ствола ели вышла навстречу ужасу, который, она не сомневалась, ей предстоит испытать еще не раз.