Читать книгу Код Розы - Кейт Куинн - Страница 10

Июнь 1940 года

Если бы у Блетчли-Парка был девиз, подумала Маб, он звучал бы так: «Вам это знать ни к чему».

– А другие корпуса тоже так устроены? – спросила она, когда ее впервые провели по коридору, надвое разделявшему Шестой корпус.

– Вам это знать ни к чему, – отрезала с сильным шотландским акцентом ее начальница, женщина уже не первой молодости. – Итак, вас распределили в отдел дешифровки…

И она ввела Маб в какой-то закуток, заставленный архивными шкафами и столами на козлах. На полу линолеум, на окнах светонепроницаемые шторы. Но не это удивило Маб, а два невиданных агрегата на столах. Странные аппараты, будто собранные из абсолютно разнородных частей, топорщились тремя рядами клавиш и были снабжены боковыми колесиками и кое-как притороченными огромными бобинами с бумажной лентой. Гибрид печатной машинки, кассового аппарата и телефонного коммутатора, подумалось Маб. Один агрегат был уже занят – барабанившая по его клавишам женщина согнулась в три погибели, как Квазимодо («Собор Парижской Богоматери» числился под номером 34 в списке «100 классических литературных произведений для начитанной леди»).

– Мисс Чурт, верно? – Шотландка подвела Маб к свободной машинке. – Большинство наших девушек выпускницы Ньюнэма или Гиртона[28], а что закончили вы?

– Клейборнские курсы секретарей. Я была лучшей ученицей. – «Вот так-то, Гиртон-колледж!» Маб не собиралась стыдиться своей необразованности, как не стеснялась своего простенького белья на фоне французских кружев Озлы.

– Ну… наверное, не имеет значения, – с сомнением произнесла шотландка. – Вот ваш «Тайпекс». Его настроили на расшифровку радиосообщений, которые немцы посылают командному составу на фронтах. Каждый род войск использует для шифрования собственный ключ. Сообщения идут по специальным радиоволнам, а настройки ключа ежедневно меняются. Наши станции прослушивания в Великобритании и за границей перехватывают эти сообщения, записывают и отправляют в БП. К нам в бюро они поступают зашифрованными. Итак, раз, – она подняла палец, – вам выдают настройки, особые для каждого ключа, два, – она подняла второй палец, – вы отлаживаете машинку в соответствии с этими настройками, и три, – еще один палец, – перепечатываете на машинке зашифрованное сообщение, а машинка его расшифровывает и выдает текст на немецком. Все понятно?

«Вообще-то нет».

– Да, конечно.

– В полдень вам полагается часовой обеденный перерыв. Туалеты во дворе. Мисс Чурт, в нашем корпусе работа ведется круглосуточно. Четырнадцать дней ваша смена с девяти до четырех, четырнадцать – с четырех до полуночи, затем двенадцать – с полуночи до девяти утра.

И шотландка унеслась в другой отдел Шестого корпуса. Не успела Маб занять свое место, как девушка в свитере с рябым узором, улиткой сгорбившаяся за вторым «Тайпексом», придвинула к ней стопку бумаг.

– Это остаток сегодняшних «красных», – сообщила она без долгих предисловий. – Что-то они нынче припозднились. Ребята в Третьем корпусе начинают нервничать, если мы не подготовили для них всю пачку к завтраку. Настройки будут такие… – И она показала Маб, как наладить «Тайпекс» для расшифровки «красных» сообщений. Нужно было повернуть в определенном порядке каждое из трех колесиков, затем какой-то Ringstellung – длинный ряд цифр, каждая из которых соответствовала букве алфавита.

Маб следила за ее движениями. Голова у нее шла кругом.

– Дальше надо проверить настройки, – продолжала соседка. – Устанавливаешь каждое из трех колесиков на «А» и печатаешь все буквы с клавиатуры. Если получается ровно буква в букву, можно начинать. Поняла?

«Вообще-то нет».

– Да, конечно.

– Ну а дальше все просто – перепечатываешь как можно быстрее каждое сообщение. – Она показала на притороченные к «Тайпексу» бумажные бобины. – Ты печатаешь зашифрованный текст, а машинка выдаст нормальные буквы. Если получилось похоже на немецкий, отправляем это дальше. Если выглядит как бред, откладываем, и кто-то из более опытных девушек попробует разобраться.

– Но я не знаю немецкого…

– От тебя и не требуется. Достаточно понимать на вид, что это он. Труднее всего распознавать слова в группах по пять букв, в которых все выдается, но со временем наловчишься.

Маб уставилась на стопку бумаг.

– Да мы же это в жизни не закончим!

– С тех пор как немцы оккупировали Францию, мы получаем до тысячи «красных» сообщений в день, – сказала девушка.

Это вовсе не прибавило Маб уверенности в собственных силах. Она нерешительно взяла первый лист. Сверху донизу страницу заполняли блоки по пять букв: «ACDOU LMNRS TDOPS» и тому подобное. Маб взглянула на соседку, сосредоточившуюся над таким же набором бессмысленных букв, и стала размышлять, чем теперь занимается Люси дома в Лондоне. «Не надо мне было тебя бросать ради этого, Люс. Ты осталась одна с Ма в городе, который вот-вот начнут бомбить, а я печатаю полную белиберду в каком-то бараке».

Но что толку ныть. Маб расправила плечи, перепечатала пару пятибуквенных блоков – соседка сказала, что это вводные и подпись, – затем взялась за основной текст: ACDOU LMNRS TDOPS FCQPN YHXPZ. К ее изумлению, машинка выдала совершенно другое: KEINE BESON DEREN EREIG NISSE.

– Keine besonderen Ereignisse, – произнесла соседка. – Эта фраза то и дело возникает. Я уже немного научилась немецкому, она значит «без особых происшествий».

Маб уставилась на текст. «Без особых происшествий». Получается, не такое уж это и важное донесение. Или все-таки?.. А вдруг оно послано из мест, где происшествия ожидались? Тогда известие может оказаться жизненно важным. Она продолжала печатать, а машинка выплевывала ленту с пятибуквенными блоками немецких слов.

– А что делать дальше?.. – спросила она.

– Запиши под настройками окончательное положение колесиков, распишись, наклей расшифровку на бланк и положи вон в ту корзинку. И продолжай работать, пока не закончишь всю стопку. Позже можно будет передохнуть, но сейчас надо поскорее дешифровать все «красные».

– Отчего их называют «красными»? Если можно узнать.

– «Красные» – кодовое слово, обозначающее сообщения немецкой военной авиации.

– А почему именно этот цвет? – завороженно спросила Маб.

Соседка пожала плечами:

– Просто когда наши спецы решали, как взламывать именно этот код, для авиации они использовали красный карандаш. Есть еще «зеленые», «синие», «желтые» – условные названия для разных потоков сообщений.

– А кто такие спецы?

– Мозговитые ребята, которые ломают код. Они вычисляют настройки для каждого шифра, иначе мы бы не знали, как наладить «Тайпексы» для дешифровки. – Она ласково погладила заветные три колесика. – Фрицы меняют настройки раз в сутки, так что ежедневно, едва пробьет полночь, наши умники все начинают сначала и снова находят настройки для каждого ключа.

– А как?

– Да кто их знает? Как-то справляются. Дальше мы дешифруем донесения и отправляем в Третий корпус, где их переводят и анализируют.

Вероятно, этим занимаются девушки, владеющие немецким, – как Озла, подумала Маб. Они берут путаные пятибуквенные блоки на немецком и превращают их в аккуратные читабельные донесения на английском. Сообщения из авиации, сообщения из сухопутных войск – все они перехватываются на дальних станциях радиопрослушивания (что бы это ни означало – Маб представила себе мужчин в наушниках, аппаратура настроена на немецкие радиочастоты, мужчины лихорадочно записывают морзянкой услышанное), затем вихрем проносятся по корпусам Блетчли, где вчерашние студенты взламывают коды, чтобы машинистки вроде Маб могли дешифровать донесения, которые потом переведут билингвы вроде Озлы. Совсем как фабричный конвейер. «А мы читаем твою почту, – подумала Маб, принимаясь за следующий листок. – Как тебе это, герр Гитлер?»

Она отбарабанила на «Тайпексе» еще одно сообщение, наклеила полоски текста на бланк и оформила как положено. К обеду Маб уже наловчилась пробегать глазами по пятибуквенным блокам и понимать, где там галиматья, а где – слова на немецком. Часами согнутая дугой спина ныла, пальцы болели от стука по неподатливым клавишам – и все же она улыбалась. «Взгляните-ка на меня, – думала она. – Это я, Мейбл из Шордича, расшифровываю донесения чертовых фрицев». Ма ни за что бы не поверила, даже если бы Маб могла обо всем ей рассказать.

Прошло еще два дня, прежде чем Маб представился случай посмотреть на мужчин, которых ее соседка по столу назвала спецами.

– Эта коробка с карандашами и прочими канцелярскими принадлежностями предназначена ребятам из соседней комнаты. Мисс Чурт, отнесите им.

Маб вскочила со своего места, сгорая от нетерпения, – наконец-то она увидит других обитателей Шестого корпуса. Дверь на ее стук отворил долговязый рыжий Джайлз Талбот.

– О, это вы! – обрадованно воскликнул он. – «Божественно высокая богиня»…[29]

– Теннисон! – Приятно было сразу узнать цитату.

Он ухмыльнулся, запрокинув голову.

– Неужели вы угодили в наш круг ада, мисс Чурт?

– Отдел дешифровки, – подтвердила Маб, размышляя, до чего же непривычно видеть на ногах у Джайлза брюки, а не клочья мокрой ряски. – Только, пожалуйста, называйте меня Маб, а не мисс Чурт.

– Если вы согласитесь перейти на Джайлза, о королева фей…

– Спенсер![30] Хорошо, договорились.

Маб вручила ему коробку с карандашами и всякой всячиной и огляделась. В этой комнате тоже было душно и тесно. Над столами склонились мужчины, повсюду разбросаны клочки бумаги, огрызки карандашей и запутанные полосы бумажной ленты с напечатанными на них буквами. Сосредоточенность прямо-таки висела в воздухе – равно как и облако табачного дыма. Все курили, невнятно бормотали под нос и что-то записывали. Казалось, еще немного – и они сорвутся. И вообще они выглядели так, будто свалились с другой планеты.

Но Маб была готова спорить на что угодно – это и есть те самые мозговитые ребята, которые ежедневно взламывают ключи к шифрам… И все как один выпускники Кембриджа или Оксфорда, в этом она тоже не сомневалась. Сердце учащенно забилось. В Шордиче-то людей с высшим образованием раз-два и обчелся.

Конечно, то, что парень закончил хороший университет, вовсе не значило, что и человек он хороший. Кому об этом и знать, как не Маб. Она оттолкнула подальше то воспоминание, прежде чем оно снова застынет ледяным комом в животе, – вон отсюда, убирайся, черт тебя подери – и улыбнулась комнате, битком набитой потенциальными мужьями.

«Один, пусть хоть один из вас окажется не только образованным и воспитанным, но и приличным человеком, и я буду не я, если не стану ему такой женой, о какой он и мечтать не смел».

– А как у вас здесь принято развлекаться после смены? – с ослепительной улыбкой спросила Маб у Джайлза.

– О, у нас столько клубов и кружков – не перечесть. Шотландские танцы, шахматы…

– Пляски и игральные доски не для меня, – отмахнулась Маб. – А книги вам нравятся? Мы с Озлой Кендалл решили основать литературный кружок.

– Обожаю хорошие истории. Я весь ваш!

«Может, так оно и есть», – подумала Маб, только что выдумавшая этот кружок. У нее в районе парней на такое не подманишь, зато здешняя компания…

– Первое заседание в следующее воскресенье. Приводите ребят. – Она еще раз улыбнулась всей комнате и вернулась к своему «Тайпексу».

– Я полностью разбита, – простонала Озла, когда долгожданное воскресенье наконец наступило. – Работа сама по себе вроде не тяжелая, но такое чувство, что с каждым днем мы пашем вдвое быстрее.

– В моем корпусе та же история. – В мирное время лихорадочный ритм работы заставил бы Маб задуматься, не стоит ли перевестись в другое место, но шла война, и приходилось терпеть. Она подняла руку с зажатой в ней щеткой и занялась прической. – Хоть в этот вечер не думай о работе. Пора повеселиться.

Первое заседание литературного кружка Блетчли-Парка должно было состояться в «Бараньей лопатке»: Джайлз сказал, что тамошнюю жареную рыбу с картошкой фри нельзя обойти вниманием, а после бесконечных рагу миссис Финч, свинцовой тяжестью оседавших в желудке, такая еда казалась просто пищей богов.

– Кстати, одного парня я пригласила специально для тебя, – весело сообщила Озла. Она тоже старалась оставить позади прошедшую неделю, которая, казалось, тянулась целую вечность, а вместе с ней войну и прочие неприятные темы. – Он из Восьмого корпуса и просто неотразим. В жизни не видала таких высоких мужчин, словно специально создан для жены ростом в шесть футов. Выйдешь за него и сможешь спокойно носить каблуки.

– Проблема не в тех мужчинах, которые ниже меня ростом, а в тех, кому неприятно это осознавать.

– В таком случае как насчет Джайлза? Он слишком большой шутник, чтобы переживать из-за чего бы то ни было, а уж тем более из-за женщин высокого роста.

– Что-то мне подсказывает, Джайлз из тех, кто никогда не женится, – ухмыльнулась Маб. – Впрочем, посмотрим после сегодняшнего заседания. Что хорошо в свиданиях со здешними мужчинами – им не разрешается, как обычно, нудеть о своей работе, и они волей-неволей вынуждены болтать о книгах или о погоде.

– И даже, страшно подумать, время от времени приходится задать девушке пару вопросов о ней самой, – с озорной улыбкой добавила Озла, помахивая сумочкой из крокодиловой кожи. – Пойдешь к Финчам, переодеться?

– Ага. Надену свое красное ситцевое.

– И будешь смотреться шикарно. А я, наверное, не стану заморачиваться с переодеванием. Явлюсь разлохмаченная, в чернильных пятнах – никто внимания на меня не обратит, когда увидят, как ты вплываешь в двери.

«Озла может хоть в болото окунуться, и все равно на нее будут восхищенно глазеть», – подумала Маб. Даже после долгой смены Озла выглядела очаровательно растрепанной, а не всклокоченной и изможденной. Легко можно было бы невзлюбить ее за это, но у Маб почему-то не получалось. Ну как можно невзлюбить девушку, которая подыскивает мужчин ростом выше шести футов для коллекции потенциальных женихов другой девушки?

– А вот и вы, – констатировала миссис Финч, заметив Маб за дверью отдраенной до блеска кухни. – Работаете в воскресный день, как я погляжу?

– Когда идет война, не до отдыха, миссис Ф, – отмахнулась Маб, пытаясь проскользнуть мимо квартирной хозяйки. Однако та встала на ее пути.

– Ну хоть намекните, чем вы там занимаетесь? – проговорила она со смешком. – Ума не приложу, что это за работа скрывается за воротами Парка…

– Уверяю вас, это так скучно, что и говорить не о чем.

– Но мне-то вы можете доверять! – Миссис Финч явно не собиралась отступать. Хотя ее голос и звучал ласково, в глазах появился опасный блеск. – Хоть намекните. Я вам за это отсыплю чуть побольше сахара с карточек.

– Благодарю, не нужно, – холодно ответила Маб.

– Ах, какая осторожность. – Миссис Финч потрепала Маб по плечу. Нехороший блеск в ее глазах усилился, но с дороги она все-таки ушла.

Маб закатила глаза, глядя на ее удалявшуюся спину. Она не замечала сидевшую в углу кухни с миской нечищеного гороха бесцветную дочку миссис Финч, пока та не подала голос – тихо, почти неслышно:

– Просто скажите матушке что-нибудь, что угодно, иначе она не отстанет.

Маб посмотрела на девушку. Не такая уж и юная, как могло показаться на первый взгляд. Ей было двадцать четыре, и в свободное от беготни по материнским поручениям время она трудилась в Женской волонтерской службе. Но из-за бесцветной кожи, которая немедленно краснела по всякому поводу, и вечно опущенных глаз она казалась совсем еще девчонкой.

– Я здесь не для того, чтобы удовлетворять любопытство твоей матери, Бесс, – отрезала Маб, не скрывая раздражения.

Девушка залилась вишневым румянцем.

– Бетт, – почти беззвучно поправила она.

Она лущила горох, сжавшись, будто щенок, жалкий вид которого так и подзуживает людей определенного склада дать ему пинка. Когда Бетт встала, чтобы отнести миску с горохом к буфету, от Маб не укрылось, что карман ее юбки топорщится из-за спрятанной там книжки.

– Дочитала уже «Ярмарку тщеславия»? – спросила она.

Бетт вздрогнула и стала теребить кончик косы.

– Вы ведь не сказали матушке, правда?

– Да за кого ты меня…

Маб проглотила возмущенную тираду. В ее возрасте уже пора бы перестать извиняться перед матерью за библиотечную книгу. «Отрасти себе характер, – хотелось сказать Маб. – А заодно ополосни волосы водой с лимоном и научись смотреть людям в глаза». Чего Маб совершенно не выносила, так это женщин-тряпок. Женщины в ее семье не были идеалом – да что там, большинство были жесткими, бессердечными бабами, – но, по крайней мере, тряпкой ни одну из них не назовешь.

Бетт вернулась за кухонный стол. Вероятно, она так и собиралась просидеть там до позднего вечера, пока мать не отправит ее спать.

– Иди за своим пыльником, Бетт, – неожиданно для себя произнесла Маб.

– Ч-что?

– Сходи за пыльником, пока я буду переодеваться. Пойдешь со мной на первое заседание литературного кружка Блетчли-Парка.