Читать книгу Код Розы - Кейт Куинн - Страница 7

В день, когда ждали квартиранток из Блетчли-Парка, Бетт Финч угробила полчаса на сердцевинку розы.

– Бетан! Я тебя все зову и зову. Сколько времени ты уже нюхаешь этот цветок?

«Я его не нюхала», – подумала Бетт, но не стала поправлять мать.

По крайней мере, нюхать розы – вполне естественно, ведь розы приятно пахнут. С этим все соглашались. Но далеко не все способны подолгу вглядываться в розу, зачарованные не ароматом, а ее узором, когда внахлест перекрывающие друг друга лепестки, будто ступеньки винтовой лестницы, виток за витком уводят все глубже, все дальше… Бетт осторожно вела пальцем по виткам, приближаясь к середине, но в ее воображении не было никакой серединки с тычинками, а лишь уходящие в бесконечность завихрения спирали. «Что таится в сердце розы?» звучало как строчка из стихотворения, но Бетт привлекали не поэзия и не аромат, а строение, узор. И вот полчаса уже куда-то делись, а на пороге стоит раздраженная мать.

– Ты только погляди на эту комнату! А ведь они будут здесь с минуты на минуту. – Миссис Финч отняла у Бетт вазочку и водрузила на каминную полку. – Быстренько протри зеркало. Кем бы эти девушки ни оказались, я не позволю, чтобы они нашли повод жаловаться. Хотя кто их знает, что это за девушки? Живут на чужой квартире, покидают родной дом из-за какой-то работы…

– Но ведь идет война, – тихо возразила Бетт.

Этот аргумент не произвел впечатления на миссис Финч, которая рвала и метала с того самого момента, когда ей сообщили, что поскольку в доме имеется свободная спальня с парой узких кроватей, ей надлежит принять на квартиру двух служащих близлежащего Блетчли-Парка.

– Не надо мне рассказывать про войну, – отрезала она. – Просто легкомысленные девицы хватаются за любую возможность сбежать из семьи и вляпаться в неприятную историю. – Миссис Финч быстро передвигалась по комнате, то поправляя салфеточку на прикроватном столике, то взбивая подушку. У них с Бетт были одинаковые тусклые волосы мышиного цвета, почти незаметные брови и ресницы, но худосочная Бетт сутулилась, а мать была статной, с внушительной фигурой и мощным бюстом, выдававшимся вперед, как нос корабля. – Какая еще военная служба посреди Блетчли?

– Как знать? – проронила Бетт.

Война стала потрясением для их сонного поселка: подготовка к обязательному затемнению, призывы записываться в Гражданскую противовоздушную оборону… А Блетчли-Парк неподалеку внезапно превратился в очаг загадочной кипучей деятельности. Всем было любопытно, что же там происходит, тем более что в поместье работали не только мужчины, но и женщины. Если верить газетам, женщины находили себе множество новых занятий – например, вступали в Корпус медсестер скорой помощи, чтобы ухаживать за ранеными, или уплывали за океан в составе Женского королевского морского корпуса. Но как только Бетт пыталась из патриотических побуждений представить себя в одной из этих ролей, ее пробивал холодный пот. Она знала, что ей тоже полагается трудиться на победу, но видела себя исключительно в незаметной роли на задворках. Пусть это будет что-то совсем несложное, где даже полная идиотка не сможет напортачить. Скажем, мотать бинты и готовить чай в пункте неотложной помощи ПВО. За что Бетт ни бралась, все у нее получалось сикось-накось. Ей всю жизнь это говорили, и она знала, что так оно и есть.

– Надеюсь, эти квартирантки окажутся приличными девушками, – волновалась миссис Финч. – Как бы ни прислали нам пару кокоток из Уоппинга…[23]

– Конечно, нет, – попыталась успокоить ее Бетт. Она плохо себе представляла, что такое «кокотка», – мать называла так всех женщин, которые красили губы, душились французскими духами или читали романы. Бетт виновато ощутила, как ее карман оттягивает очередная библиотечная книжка – «Ярмарка тщеславия» в бумажной обложке.

– Сбегай-ка на почту, Бетан. – Только миссис Финч называла Бетт полным именем. – Ох, уже чувствую, как накатывает головная боль… – Она потерла виски. – Но сначала смочи для меня полотенце. А после почты зайди к бакалейщику.

– Да, матушка.

Миссис Финч ласково потрепала дочь по плечу:

– Ах ты моя помощница.

И это Бетт тоже слышала всю жизнь. Миссис Финч любила похвастаться перед подругами: «Бетан мне так помогает. Приятно подумать, что она со мной останется, когда я состарюсь».

– Ну, она ведь еще может успеть выйти замуж, – заметила на последнем собрании Женского Института[24] вдова с их улицы. Бетт в это время заваривала чай на кухне, но шепот старухи долетел до ее ушей. – Все-таки двадцать четыре года – это еще не совсем безнадежно. Правда, она вечно молчит, словно воды в рот набрала, но большинство мужчин не сочтут это недостатком. Так что ты еще вполне можешь сплавить ее кому-нибудь, Мюриэль.

– Я не хочу никому ее сплавлять, – возразила миссис Финч так уверенно, что казалось – все это предрешено и не может измениться.

«По крайней мере, я никому не в тягость», – напомнила себе Бетт. Большинство старых дев – обуза для своей семьи. А она, напротив, утешение матери, у нее есть место в жизни, она мамина помощница. Ей повезло.

Дергая себя за перекинутую через плечо тонкую косичку мышиного цвета, Бетт пошла ставить на плиту чайник, затем намочила в холодной воде и выжала полотенце точно так, как любила ее мать. Отнесла полотенце наверх, в спальню, и побежала выполнять прочие поручения. Обзаведясь собственными семьями, все братья и сестры Бетт уехали из Блетчли, но дня не проходило, чтобы Бетт не пришлось бежать на почту с очередным письмом, полным материнских советов, или посылкой с сопровождающими ее наставлениями. Сегодня Бетт отправляла квадратную бандероль своей старшей сестре, которая недавно родила. В пакете лежала вышивка крестиком: слова «Всему свое место и всё – на своем месте» в обрамлении из роз. Такая же вышивка висела над кроватью Бетт и над кроватками всех рождавшихся в их семье младенцев. Как говорила мать, никогда не рано учить ребенка знать свое место.

– Ваши квартирантки уже приехали? – поинтересовался у Бетт начальник почтового отделения. – Знаете, среди них попадаются особы со странностями. К примеру, миссис Боуден с постоялого двора «Баранья лопатка» досталась компания кембриджских профессоров – шастают туда-сюда и днем и ночью, никак не успокоятся! Думаю, вашей матери такое не понравится, а?

Он подождал ответа, но Бетт не сумела выдавить ни слова и лишь кивнула.

– Что-то не так с этой младшей дочкой Финчей, – прошептал начальник почты своему помощнику, как только Бетт отвернулась.

Она расслышала его слова и залилась румянцем. Почему, ну почему у нее не получается просто нормально разговаривать с людьми? Мало того, что она плохо соображает (Бетт хорошо это знала), но неужели надо быть еще и такой неловкой и стеснительной? Другие девушки, даже самые глупые, почему-то могли смотреть людям в глаза, когда к ним обращались. Одно дело быть тихоней, и совсем другое – замирать в присутствии людей, как перепуганный кролик. Но Бетт ничего не могла с собой поделать.

Она прибежала домой как раз вовремя, чтобы снять с плиты закипевший чайник. По крайней мере, Финчам пообещали, что к ним подселят девушек, а не мужчин. Если бы жизнь была романом, загадочные квартиранты оказались бы удалыми неженатыми красавцами, которые немедленно стали бы бороться за руку Бетт. Ничего ужаснее Бетт представить себе не могла.

– Бетт! – рассеянно позвал сидевший в кресле с кроссвордом мистер Финч. – «Пресноводная рыба из семейства карповых», шесть букв.

Бетт снова перекинула косу через плечо и стала накрывать стол к чаю.

– «Карась», – ответила она.

– А я думал, «плотва».

– «Плотва» даст «о» в колонке 17 по вертикали. – Бетт потянулась за чайником. Перед глазами у нее стоял кроссворд, на который она едва бросила взгляд нынче утром, раскладывая газету для отца рядом с его тарелкой. – А 17 по вертикали – «шифр».

– 17 по вертикали: «Система условных знаков для тайного письма», четыре буквы. И верно, «шифр». – Отец улыбнулся. – И как тебе это удается?

«Единственный мой талант», – с горечью подумала Бетт. Она не умела готовить, вязать, беседовать с гостями – зато ровно за восемь минут могла решить воскресный кроссворд без единой ошибки!

– «Определение человека, которому ничто не удается, которого преследуют неудачи», двенадцать букв, – начал было отец, но, прежде чем она успела ответить «незадачливый», за дверью послышались шаги и грохот чемоданов возвестил о прибытии квартиранток.

Мистер Финч придержал для них дверь. Миссис Финч кинулась вниз по лестнице, как хорек в кроличью нору. Пока Бетт управлялась с чайником, все уже начали представляться друг другу. Две девушки, явно моложе Бетт, вошли в сияющую чистотой кухню, и там сразу стало тесно. Обе брюнетки, но этим их сходство исчерпывалось. Одна – настоящая красавица, с ямочками на щеках, в пальто с меховой оторочкой – весело болтала с явно аристократическим выговором. Вторая была высокой, около шести футов, со строгими чертами лица, безупречно нанесенной губной помадой и черными бровями, изогнутыми как кавалерийские сабли. Сердце Бетт упало. Девушки оказались как раз из тех, рядом с которыми она чувствовала себя неловкой, тупой и – ну да, лучше и не скажешь – незадачливой.

– Очень приятно, – процедила сквозь поджатые губы миссис Финч, – принимать вас в моем доме.

Она смерила взглядом высокую брюнетку, которая холодно уставилась на нее в ответ. «Кокотка» – Бетт была уверена, что именно это думает мать. Насчет той, что с ямочками, пока было непонятно, а девушка с изогнутыми бровями наверняка получила этикетку «кокотка» еще прежде, чем успела произнести хоть слово.

– Ужасно здорово, что нас сюда распределили, – восхищенно щебетала девушка с ямочками, восторженно хлопая завитыми ресницами. – Приличных людей сразу видно, не правда ли? Стоило мне поглядеть на ваш роскошный огород…

Бетт заметила, что мать тает перед мейфэрским выговором гостьи.

– Надеюсь, вам здесь будет чрезвычайно комфортно, – сказала миссис Финч, пытаясь подавить свой северный акцент. – Мы отвели вам комнату на втором этаже, рядом со спальней моей дочери. Сортир – простите, уборная – располагается в задней части огорода.

– На улице? – Та брюнетка, что миниатюрнее, была шокирована.

Высокая взглянула на нее с усмешкой:

– Ничего, Озла Кендалл, привыкнешь. Лично я еще никогда не жила в квартире с отдельной уборной.

– Ой, молчи уж, королева Маб!

Миссис Финч нахмурилась.

– А чем это вы, барышни, намерены заниматься в Блетчли-Парке? – поинтересовалась она.

– Бумажной работой, – легко ответила Озла. – Тоска зеленая…

Мать Бетт нахмурилась еще сильнее, но оставила вопросы до поры до времени.

– Свет тушить в десять. Горячая ванна по понедельникам, и прошу не разлеживаться в воде. У нас имеется телефон, – в голосе миссис Финч звучала гордость: здесь телефон был всего в нескольких домах, – но он лишь для важных переговоров. Пройдемте наверх…

Покинутая новыми домочадцами кухня показалась Бетт гулкой и пустой. Отец, который ни слова не сказал после первых приветствий, вернулся в кресло к своей газете. Глубоко задумавшись, Бетт уставилась на чайный поднос, машинально расправляя передник.

– Бетан! – Миссис Финч снова появилась на кухне. – Не стой как истукан, отнеси наверх чай.

Бетт с облегчением сбежала, радуясь, что ей не придется выслушивать, как мать перемывает косточки квартиранткам, что та, несомненно, намеревалась сделать. Она остановилась у двери гостевой комнаты, собираясь с духом, прежде чем постучать. Изнутри доносилось шуршание – вероятно, девушки распаковывали чемоданы – и голоса.

– Всего одна ванна в неделю? – с нескрываемым презрением произнесла Маб. – Скупердяйство какое-то. Я ведь не прошу горячей воды, хватит с меня и холодной, но хочу иметь возможность вымыть голову при необходимости.

– По крайней мере, нам достался умывальник… О, привет еще раз! – воскликнула Озла Кендалл, заметив входящую Бетт. – Чай! Как здорово, ты просто прелесть.

Бетт не помнила, чтобы ее кто-нибудь еще называл прелестью.

– Я пойду, – пробормотала она, но вдруг заметила, как из чемодана достают экземпляр «Ярмарки тщеславия», и, не удержавшись, воскликнула: – Ой! Это очень хорошая книжка.

– Ты ее читала?

Бетт вспыхнула до корней волос.

– Только не говорите матушке.

– Ну что ты, даже и не думала! – Озла взяла скон с фарфоровой тарелки из воскресного сервиза миссис Финч, но все же не лучшего, не парадного. – Я вообще считаю, что матерям нужно рассказывать не больше трети из того, чем занимаешься. Устраивайся с нами, поболтаем.

Сама не понимая, как это произошло, Бетт оказалась сидящей на краешке кровати Озлы. Общим разговором это трудно было назвать, она-то едва произнесла пару слов, а новые девушки тараторили о Теккерее и обсуждали, не основать ли им литературный кружок. Но они то и дело улыбались ей и подбадривали взглядами. Если подумать, не так уж и неловко ей было в их присутствии.

Не далее как этим утром Бетт прочла в «Ярмарке тщеславия»: «Разве в жизни всякого из нас не встречаются коротенькие главы, кажущиеся сущим пустяком, но воздействующие на весь дальнейший ход событий?»[25]

Пока еще трудно было судить… но как знать – быть может, именно одна из этих глав и началась в ее жизни.