Читать книгу Истории приграничья - К.Ф. О'Берон - Страница 11

– Берегись! – сиплый крик вклинился в ровный стук топоров и тут же растворился в протяжном скрипе, перешедшем в громкий треск.

Высокий бук с гладкой серой корой величественно рухнул, ломая кусты. Верхняя часть дерева чуть подскочила на спружинивших ветвях, и застыла – только листья продолжали мелко дрожать.

– Тихо, тихо, – воин в чешуйчатом доспехе и чёрном нарамнике успокаивающе потрепал гриву встревоженного коня.

Животное нервно переступило, подняв голову и хвост. Звякнула сбруя. Рыцарь вновь погладил скакуна, не отрывая взгляда от просвета между деревьями, за которыми начиналась степь.

Если лес был королевством теней, то там, на открытом пространстве, правил свет. Даже сейчас, в преддверии заката, солнечные лучи горели на колышущихся травах, жидким пламенем затекали между тёмными стволами на опушке и понемногу рассеивались в зелёном сумраке.

Густые кроны над головами людей взъерошил лёгкий ветерок. До рыцаря донёсся запах свежесрубленной древесины, ещё напитанной живым соком. Сняв островерхий шлем, воин поднял голову, разглядывая качающиеся ветви и появляющееся в просветах небо с далёкими облаками, похожими на очёски белой шерсти. Их вид, вместе с ноющей болью в старых ранах, подсказывали, что буря, неистовствовавшая накануне, утихла лишь на время.

В отдалении послышался окрик. Обернувшись, рыцарь увидел всадника, пересекающего небольшую прогалину в направлении вырубки. Подавший сигнал ратник, выставив копьё, готовился встретить незваного гостя.

Воин надел шлем и направил коня в ту сторону.

Солдата с копьём верховые достигли почти одновременно.

– А ну, стой! – приказал ратник.

– Прочь с дороги! – рявкнул в ответ конник. Завидев подоспевшего рыцаря, приветственно взмахнул рукой и недовольно пожаловался: – Господин Ук-Мак! Этот олух не даёт мне проехать! Извольте убрать его с моей дороги!

Дерел склонил голову, здороваясь: он узнал сотника конных стрелков Янса Фло-Даурга. Тот был без доспехов, в одной котте, и даже без меча – на узком поясе болтался только кинжал. По неуклюже размашистому жесту, голосу и красным пятнам на лице, Ук-Мак понял, что сотник здорово навеселе.

– Приветствую, господин Фло-Даург, – сдержанно сказал Ук-Мак. – Позвольте поинтересоваться, что вы здесь делаете?

– Позволяю, – важно ответствовал сотник. – Мы выполняем священную миссию.

– Какую? И кто – мы?

– Достойные мужи Рев-Слорду, Ман-Муннис, Ки-Пральд и я, собственной персоной, – торжественно объявил Фло-Даург. Он широко раскинул руки, точно указывая на едущих по бокам всадников.

Ук-Мак приподнял бровь:

– Их здесь нет.

Оглянувшись, сотник не без удивления посмотрел на прогалину и деревья за ней.

– Хм, должно быть, отстали…

– А что за дело у вас, господин Фло-Даург здесь, на самой границе?

– Бла-ароднейшее! – гордо заверил пьяный рыцарь. – Мы охотились, но про́клятого богами зверя нигде не удалось сыскать. Утомившись от бесплодных трудов, устроили привал. Подкрепляя силы красным мильзенским, вели беседы о сражениях, битвах… и сражениях, и бит… павших товарищах и других достойных мужах. И тут господин Рев-Слорду вспомнил, что при погребении ратников из Киалл… сиса… короче, тех погибших чужеземцев, не соблюли наш старинный обычай – не оросили могилу отважных воинов вином! Каждый из нас был возмущён до дрожания сердца! И дабы исправить досадное упущение и восстановить честь Эмайна, мы пустились в дорогу, горя желанием свершить должное! Посему, не задерживайте меня в осуществлении рыцарственного деяния!

Неожиданно ударив коня пятками, Фло-Даург рванул вперёд.

Подумав, что сотника нельзя бросать одного в опасном месте, рыцарь отдал приказ хмурому ратнику:

– Велдер, остаёшься за старшего. Скоро начнёт темнеть, поэтому собирай людей и веди в Дубровницу. Коли встретите по пути охотников, про которых толковал сотник, – попытайтесь забрать с собой.

– Будет сделано, господин Ук-Мак!

Развернув коня, Дерел пустился вдогон за Фло-Даургом.

Несмотря на состояние, сотник отлично держался в седле. Ук-Мак настиг его далеко от опушки, и поехал рядом.

– Не пытайтесь останавливать меня! – воскликнул Фло-Даург, завидев рыцаря. – Коли не сдержу обет, неупокоенные духи киалсис… павших не дадут мне покоя!

Глядя на упрямое выражение лица сотника, Дерел подумал, что проще сопроводить Янса к расположенной неподалёку могиле, нежели пытаться вернуть на земли Эмайна.

– Разрешите мне составить компанию, – спокойно сказал он Фло-Даургу, – в вашем благородном походе.

– Разрешаю, – милостиво согласился сотник.

– Вы чрезвычайно любезны, – в голосе Ук-Мака почти не слышалась ирония.

– Да, – просто ответил Янс, поразмыслив. – Так и есть…

Некоторое время рыцари скакали молча. Затем сотник, как бы между прочим, спросил:

– Господин Ук-Мак, а вам известен путь?

Дерел взглянул на него с любопытством:

– Вы ехали неведомо куда?

– Отчего же, – горячо возразил Фло-Даург, – ведомо… господину Ки-Пральду. Но он куда-то подевался…

– Ясно, – сдерживая улыбку, сказал Ук-Мак. – На вашу удачу я знаю место и отведу вас.

– Окажите честь, – с благодарностью ответил сотник.

Киаллиссцев похоронили рядом с рощицей, за которой некогда находился их лагерь. Круглый земляной холм ещё не успел зарасти, и тёмным пятном выделялся среди зелени. В центре возвышенности торчал небольшой столб с прибитым сбоку круглым киаллисским щитом.

Спешившись, Янс Фло-Даург снял деревянную флягу, висевшую на переброшенном через плечо ремне. Вынул пробку и сделал добрый глоток. Подошёл к могиле.

– Знаю, вы были отважными ратниками – иные не сумели бы пересечь эти про́клятые степи. Да не угаснут ваши костры на Великой равнине!

Вытянув руку вперёд, он перевернул флягу. Вытекшая тонкая розовая струйка моментально исчезла в подсохшей земле. Сотник потряс сосуд, избавляясь от последних капель, повисших на горлышке. Вознамерившись заткнуть его, обнаружил, что обронил пробку и принялся разыскивать, раздвигая высокую траву. Так и не сумев найти, в раздражении выбросил и флягу.

Покуда сотник исполнял свою благородную миссию, Дерел рассматривал зависший у самой земли алый солнечный диск, окрасивший багрянцем небо на западе, края облаков над головами рыцарей и лицо самого Ук-Мака.

– Мыслю, стоит нам переночевать на заставе, – сказал он. – До Фумина засветло уже не доберёмся.

Фло-Даург, не отвечая, поплёлся к своей лошади. Наступив на что-то твёрдое, наклонился, поднял пробку. Рассмотрел и с руганью зашвырнул далеко в заросли.

Оказавшись возле коня, что-то невнятно пробормотал, поцеловал скакуна в морду, погладил гриву. Встав сбоку, по привычке проверил подпругу. Ухватился за седельную луку, воткнул ногу в стремя и застыл, глядя вдаль поверх седла. Двадцать ударов сердца спустя, рывком уселся на коня.

– Я тут подумал… – начал он.

– Так вот, что это было, – пробормотал Ук-Мак.

Сотник вопросительно глянул на него и продолжил:

– Здесь же неподалёку изба про́клятого колдуна… Раз уж мы всё равно тут, отчего не взглянуть на неё?

– Солнце почти село, – нахмурился Дерел. – Нужно возвращаться.

Фло-Даург обдумал его слова и согласно кивнул:

– Раз надо – возвращайтесь, не буду возражать. – И кольнув лошадь шпорами, поскакал к лесу.

– Что за осёл! – вырвалось у Дерела.

Он не горел желанием преследовать пьяного упрямца в вечерней чаще. Но и бросить на произвол судьбы не мог. Стиснув челюсти, Ук-Мак поехал за сотником, намереваясь уговорами или даже силой доставить в пограничную крепость.

В лесу пряталась ночь, терпеливо дожидаясь заката, дабы растечься мраком по всей земле. Дерел осторожно ехал между деревьями, прислушиваясь к звукам, исходящим от двигавшегося где-то впереди Фло-Даурга. Несколько раз шум становился особенно громким, после чего сотник сердито бранился на «про́клятый лес» и «про́клятые ветки».

Нагнать Фло-Даурга удалось, когда совсем стемнело: сотник остановился, размышляя, в какую сторону направиться.

– Заблудились, господин Фло-Даург? – с едва заметным сарказмом спросил Дерел, подъезжая сзади.

– С чего вы взяли? – самоуверенно ответил сотник. И указал куда-то влево: – Ясно же, что нам туда!

– Почему?

– Там костёр, – бросил Фло-Даург, трогаясь.

– Демоны! – Ук-Мак ухватил его лошадь за повод. – Это могут быть кочевники!

– Тогда нападём на них, и о нашей доблести менестрели сложат песни! – воодушевлённо заявил сотник.

Дерел начал злиться:

– Ильэлл, да у вас даже доспехов нет!

Янс Фло-Даург ощупал себя:

– И верно… Проклятье! Что же нам теперь делать?

– Прежде всего – не шуметь, – прошипел Ук-Мак. – Тихо уезжаем…

– Никогда я не бегал от врагов! – возмутился Фло-Даург. – Тем более, от вонючих варваров, только и умеющих шататься по степи!..

Ук-Мак сжал кулак:

– Господин Фло-Даург, вы вынуждаете…

– За короля! За Эмайн! – дурным голосом заорал сотник и безжалостно пырнул коня шпорами.

Тот взвился и понёсся вперёд.

– Я сам тебя убью, – мрачно пообещал Ук-Мак.

Обнажив меч, рыцарь пригнулся к шее лошади и устремился за сотником.

По мере приближения к мигающему среди деревьев костру, Дерел осознавал, что тот слишком велик для одного или даже нескольких путников. И всё же, то, что он увидел, оказалось неожиданностью.

На просторной поляне находилось не менее пары дюжин кочевников. Когда из ночной темноты, с громким хрустом ломая кустарник, вылетели рыцарские кони, многие степные воины, слышавшие клич сотника, бросились в чащу, полагая, что на стоянку налетели ратники из Эмайна. Оставшиеся разбежались по краям поляны и обстреляли всадников из луков.

Промчавшись по освещённому пространству и вновь нырнув во мрак, рыцари неслись, полностью доверившись скакунам. С каждым ударом сердца, свет костра и выкрики кочевников все больше отдалялись, покуда не пропали совсем.

Ощущая упруго хлещущие по шлему и броне ветки, Ук-Мак не без злорадства думал, что бездоспешный сотник сполна получает всё, что заслужил. Подобные мысли моментально исчезли, стоило Фло-Даургу упасть.

Дерел не сразу понял, что произошло. Сначала впереди раздался шум, сопровождаемый приглушённым стоном. Но под копытами убегающего прочь коня сотника продолжала шуршать листва, и Ук-Мак решил, что наездника особенно сильно ударила какая-нибудь ветвь. Мгновение спустя, стон повторился – теперь позади.

– Фло-Даург! – негромко позвал рыцарь.

Не получив ответа, натянул повод. Остановившись, прислушался. Спрыгнул с коня, неуверенно двинулся на невнятные звуки, по мере приближения, превращавшиеся в надсадный хрип.

Лежавшего в зарослях папоротника Фло-Даурга Дерел нашёл буквально на ощупь. Стянув перчатки, в кромешной тьме провёл руками по неподвижному телу. Нащупал влажное пятно на правом боку, пропустив прятавшуюся в складках сбившейся котты едва выступавшую часть древка стрелы, сломавшейся при падении сотника.

Поднатужившись, Ук-Мак взвалил рыцаря на своего коня. Несмотря на сопровождавшие подъём резкие движения и толчки, Фло-Даург уже не застонал. Лёжа ничком на спине лошади, он лишь тяжело, с хрипением, дышал. Дерел привязал сотника к седлу верёвкой, взятой в седельной сумке. Убедившись, что раненый не свалится, постоял, прислушиваясь.

Порывы ветра трепали листву, где-то поблизости каждые три-четыре удара сердца повторялся унылый посвист сплюшки.

Успокоенный отсутствием звуков человеческих голосов, шагов, шороха раздвигаемых ветвей – всего, что могло свидетельствовать о погоне, рыцарь взял лошадь под уздцы и тихонько двинулся по ночной чаще.

Во время суматошной скачки по лесу – сначала в погоне за сотником, а после, уходя от кочевников, – Дерел перестал понимать, в каком направлении находится Эмайн. Поэтому он просто шёл, надеясь выйти на поляну или опушку леса, откуда мог разглядеть звёзды.

Доро́гой пограничник размышлял об увиденном. На поляне он не заметил ни женщин, ни детей, следовательно, это не могло быть стоянкой племени. А множество мужчин, собравшихся вместе, означало только одно – набег.

Ук-Мак задумался, на что могли нацелиться варвары. Ответ пришёл незамедлительно – Дубровница.

Небольшая деревенька, расположенная совсем рядом с границей, выросла из хутора, заложенного бывшим ратником Мерном, по прозвищу Отшельник. Место он выбрал поистине чудесное: прямо на хуторе били чистейшие ключи, вокруг простирался лес, богатый зверьём, грибами и ягодами. Поначалу Отшельник не хотел, чтобы поблизости от него селились люди. Но после нападения кочевников, от которых спасся чудом, понял, что с соседями жить безопаснее.

Когда появилось селение, Мерн стал старостой. Характер у него был скверный, но порядок в Дубровнице старый солдат умел поддерживать. Когда же Отшельника на охоте задрал медведь, и старостой сделался Крейн, правила, установленные Мерном, начали нарушать. Среди прочего дома стали ставить теснее, а иные и вовсе построили вплотную к тыну, за что, в конце концов, и поплатились. В селении загорелась изба, огонь переметнулся на другую – так и добрался до ограды. Именно для того, чтобы починить защитную стену и отстроить дома, мужики и валили лес под охраной пограничников. И если лазутчики варваров вызнали, что в деревню можно войти, как вшатёр степняка – быть беде. А узнать могли: возле границы постоянно шныряли разведчики разных племён, и зарево пожара далеко было видать.

Дерел, погруженный в невесёлые мысли, хмурился. Требовалось поскорее предупредить командира заставы – она к Дубровнице ближе всего. Мужики в деревне, конечно, бедовые – другие в приграничье не живут, – и наверняка дозор выставили в бреши. Но без солдат стольких кочевников не удержат…

Неосознанно рыцарь ускорил шаги.

Услыхав шорох где-то слева, Ук-Мак замер, вглядываясь в темноту и зажимая морду лошади. Спустя некоторое время, убедившись, что им ничего не грозит, вынул флягу. Обнаружив, что воды осталось немного, решил сперва напоить Фло-Даурга.

Нащупав голову сотника, Дерел почуял неладное. Поспешно приблизив ухо к лицу Фло-Даурга, он не смог расслышать дыхания. Уже приняв неизбежное, снял перчатку и прикоснулся к шее: сердце дворянина не билось, а кожа стала гораздо прохладнее, чем следовало.

– Дурак ты, Фло-Даург, – с сожалением пробормотал Ук-Мак. – Но коли успеем донести о кочевниках и спасём деревню, значит, это боги тебя направляли и гибель твоя не зазря.

Рыцарь напился, слушая звуки ночного леса. Запихнув флягу обратно в седельную сумку, провёл ладонью вдоль морды лошади, нашарил повод и вновь двинулся через мрак.

К опушке Ук-Мак вышел примерно в полночь. Впереди, пробиваясь сквозь кустарник и ветви дубов, виднелось ровное, бледное, почти призрачное сияние. Поначалу рыцарь решил, что это луна. Но вскоре остановился, осознав, что желтоватые лучи – вовсе не лунный свет. Не было это и отблесками костра: Дерел мог поспорить на любую сумму и непременно бы выиграл.

Привязав повод к дереву, Ук-Мак крадучись двинулся навстречу загадочному огню. Приблизившись к самой границе леса, он, вытянув руку, медленно сдвинул ветки куста в сторону и оцепенел.

Прямо перед ним в воздухе висело большое каменное здание.

Выглядело сооружение необычно. На массивное круглой плите, толщиной локтя в три и диаметром в тридцать-сорок шагов, возвышалась широкая цилиндрическая постройка. Её обегал ряд колонн, образуя галерею. На колонны опирался ещё один каменный диск, служивший основанием для сферического купола.

Больше конструкции рыцаря поразил материал, использованный неизвестным зодчим – редкая песочная яшма, жёлто-коричневая, с тонкими чёрными прожилками. При этом казалось, что парящее над травой строение высекли из одной исполинской глыбы. Нигде не было видно ни стыков, ни щелей – ничего, что выдавало бы места соединения элементов: одни поверхности просто перетекали в другие. В довершение, каждая пядь камня светилась.

Оглядевшись по сторонам, рыцарь покинул убежище и неторопливо приблизился. Осторожно прикоснулся к идеально отполированной яшме. Убедившись в реальности здания, двинулся вдоль кромки, желая рассмотреть его со всех сторон.

Через двенадцать шагов Дерел увидел широкие ступени, вырезанные в нижней плите. Самая первая находилась на уровне его глаз. Несколько ударов сердца воин смотрел на неё, разом позабыв о решении обогнуть строение. Уцепившись за край, подтянулся и забрался наверх, царапнув гладкий камень железной чешуёй доспеха.

Поднявшись по ступеням, рыцарь остановился меж двух колонн и заворожённо уставился на ближайшую. Абсолютно ровная, без единой погрешности, она походила на сгустившийся столб света. Поверхность покрывала филигранная резьба: казалось, изображённые на колонне извивающиеся драконы едва заметно шевелятся. Дерел прикоснулся кончиками пальцев к выпуклым картинкам. Его глаза удивлённо расширились: яшма была тёплой, чуть скользкой и совершенно гладкой. Не веря ощущениям, пограничник провёл ладонью вверх-вниз, но так и не сумел нащупать ни малейшей царапинки, не говоря уже о резном рельефе.

Это оказалось не единственной странностью. Стоило на миг отвести взгляд – и рисунок тут же неуловимо менялся. Когда рыцарь смотрел вновь, в нём жила уверенность, что изображение то же, что и несколько мгновений назад: разве там были не эти чудесные заморские птицы? Но в глубине души трепетало неясное чувство обмана. Разум не мог этого выносить, и воин поспешно отвернулся.

Прямо напротив ступеней виднелся вход, выполненный в виде широкой стрельчатой арки. Обрамлявший ее выпуклый наличник также был украшен резьбой. И здесь узоры постоянно менялись, словно пытаясь свести человека с ума. Отвернувшись, Дерел пошёл влево по галерее, рассматривая выпуклую стену здания, лишённую окон и любых других отверстий.

Вскоре путь рыцарю преградили дубовые ветви, протиснувшиеся между колонн. Возникало впечатление, будто круглый светящийся дом дрейфовал над землёй, покуда не уткнулся в стену деревьев, цепляясь за длинные сучья. Но разве здания летают?

Ук-Мак потряс головой: мысли странно скакали и путались – видно, от усталости.

Вернувшись ко входу, воин неуверенно остановился. Хотя в проёме отсутствовали двери, он не видел, что находится внутри – настолько сильным было сияние. Поколебавшись, Дерел вынул меч и, прикрывая глаза ладонью, вошёл.

За порогом ему на неуловимый миг почудилось, будто он висит в пространстве, не имеющем ни верхи, ни низа, а вокруг него – чернота, полная жёлтых искр. И тут же рыцарь увидел просторное помещение с высоким сводчатым потолком, залитое мягким желтоватым светом.

Миновав ещё один ряд колонн, Дерел очутился в огромном зале. Кругом блестела полированная яшма разных оттенков… и кроме этого воину не удавалось ничего рассмотреть. Было достаточно светло, и Дерел мог поклясться, что воздух кристально чист – но всё словно терялось в клубящейся мгле. Взор рыцаря выхватывал то изящный яшмовый столик, то ложе, вырезанное из того же камня. Но стоило моргнуть, и предметы тут же расплывались, вновь смешиваясь с окружающим мерцанием.

Впрочем, рыцарь уже перестал задумываться о происходящем. Он чувствовал, что вернулся домой: не в родовой замок, а в место, предназначенное ему судьбой. Беспокойство и заботы, терзавшие ум, ушли, прошлое стало казаться безмерно далёким.

Расслабленно улыбаясь, воин шёл по залу, и каждый шаг сопровождался низким мелодичным звуком, как будто кто-то легонько трогал струны гигантского музыкального инструмента.

Примерно в центре помещения Дерел нашёл низкое яшмовое ложе. На нём, среди груды обтянутых пёстрым шёлком подушек покоился человеческий скелет. Склонившись, рыцарь дотронулся до него, собираясь сбросить на пол. Бледные кости оказались немыслимо хрупкими: от прикосновения превратились в тончайшую пыль, которая подобно пеплу на ветру взвилась в воздух.

Тут же позабыв о мертвеце, Дерел опустился на подушки. Появившиеся из пустоты девичьи фигуры – обнажённые, полупрозрачные, лучащиеся яшмовым сиянием, – взяли из его податливых рук оружие. Затем, касаясь легко и заботливо, принялись стаскивать доспехи и одежду. Прикрыв глаза, рыцарь позволил нежным ладоням натереть все его тело ароматным маслом. Откинувшись на подушки, настолько мягкие, будто сшитые из паутины и набитые весенними облаками, Дерел ощущал покой, какого не знал прежде. Не осязая ни жары, ни холода, он будто парил в воздухе. Не хотелось ничего делать – даже шевелиться. Этого и не требовалось. Ук-Мак чувствовал себя повелителем этого волшебного места и медленно погружался в пучины неописуемой неги.

Время перестало иметь значение. Весь мир обратился в ничто. Осталось лишь божество, обитающее в посвящённом ему храме.

Вокруг звучала чудесная музыка: звуки пронизывали тело, отдаваясь сладкой вибрацией в мышцах и костях. То ли перед глазами Дерела, то ли прямо в его сознании проплывали красочные видения. Тёплое лазурное море, плещущее между огромных разноцветных звёзд; ветер, сдувающий искрящуюся золотую пыль с острых вершин гор, похожих на тёмное застывшее стекло; гигантский цветок темно-алого цвета, с тысячью переливающихся лепестков и сверкающими тычинками, напоминающий живой огонь…

Пожар.

Ук-Мака словно что-то кольнуло изнутри. Сразу захотелось избавиться от этого скверного чувства. Всё плохое осталось позади, в другой жизни, принадлежавшей рыцарю-наёмнику. Боль от ран, опасности, сражения, невзгоды, беспокойство за других – это достояние Дерела-человека. А он – бог, наслаждающийся тысячелетиями изобилия и покоя.

Кочевники.

Мерзкая тревога свербела в сердце, раздражала, будила. Ук-Мак заворочался: сначала медленно, лениво, потом активнее. Открыл глаза, оглядел сверкающее великолепие своего дворца, не понимая, отчего в голове бьётся будоражащая мысль о какой-то деревне. Повернувшись, он уставился на пол, покрытый пушистым ковром, рисунок которого в точности имитировал яшму. Тупо разглядывая узор, воин пытался постичь, что же нарушает его божественный покой. Неужели, жалкие обрывки воспоминаний о людях? Смешно: какое дело богу до смертных?

Ук-Мак вновь откинулся на ложе, вслушиваясь в звуки музыки, надеясь, что она уймёт непонятную тоску. Но чистая, незамутнённая никакими эмоциями безмятежность не возвращалась.

Нападение!

Не открывая глаз, Ук-Мак медленно, очень медленно – так, что от напряжения задрожали мускулы, – уселся, а потом и встал.

– Я не могу выйти отсюда, – губы воина едва шевелились, а голос был тише шелеста упавшего на траву листочка. – Я не должен делать этого… Иначе лишусь всего…

Дерел шагнул.

Нельзя, нельзя… Нельзя!.. Зачем? Ради чего? Всё иллюзорно и бессмысленно. Даже если спасти людей сейчас, они так или иначе умрут позже. Он же – бессмертен в своём блаженстве. Но может потерять всё, покинув божественный чертог!

Ещё шаг.

– Кем я стану, оставив посвящённый мне храм? Смертным? Бедным рыцарем на королевской службе? Несчастным существом, исполненным неутолённых желаний, день за днём тонущим в море страдания?

Шаг.

Ук-Мака сотрясли рыдания, горло сжали спазмы.

Будто не желая лишиться повелителя, сам храм препятствовал своему богу. Казалось, пространство растягивалось, увеличивая расстояние, отделявшее рыцаря от выхода. Воздух становился гуще, затрудняя движение, а босые стопы начали прилипать к полу.

Но Дерел продолжал идти. Каждый новый шаг давался с бо́льшими усилиями, и с каждым шагом душу охватывала смертельная тоска.

Пошатнувшись, Ук-Мак упал на четвереньки. Позади раздавались потусторонние звуки женского плача, стонов и невнятных мольб; призрачные фигуры тянули вслед рыцарю изящные руки. Сердце воина раскалывалось на множество крохотных острых кусочков, стеклом резавших грудь изнутри. Дыша, словно умирающий, он опёрся на правую ладонь и подтянул левое колено. Затем вынес левую руку, подался вперёд всем телом, шевельнул правой ногой…

Добравшись до внутреннего ряда колонн, воин, обессилев, распластался на гладком яшмовом полу. Боясь, что если перестанет двигаться, его оставят последние капли решимости, рыцарь, плача и что-то шепча, пополз к тёмному проёму, ведущему наружу.

Дворец по-прежнему не желал отпускать его: яшма под рыцарем стала скользкой, словно лёд. Воин неуклюже барахтался, извивался, пядь за пядью приближаясь к арке.

Ему стало немного легче, когда он выполз во внешнюю галерею. Камень вдруг сделался шершавым, и воину казалось, будто поверхность счёсывает кожу и мясо, и позади него остаётся широкий кровавый след. Но что значила физическая боль, в сравнении с той, что раздирала рыцаря изнутри? Скрипя зубами, с трудом втягивая воздух, Дерел думал о том, что ещё не поздно повернуть и занять своё место в роскошном чертоге… А вечность спустя, глядя на невероятно медленно приближающийся край светящейся яшмовой плиты, резко выделявшийся на фоне ночной темноты, в голове рыцаря уже не было никаких мыслей – только всепоглощающее отчаяние.

Удар о землю погрузил Ук-Мака в недолгое беспамятство. Очнувшись, рыцарь со стоном встал. Глядя на парящее в воздухе здание, задохнулся от чувства невыносимой потери, хотя не мог вспомнить, чего же лишился.

От переживаний отвлекло усиливающееся жжение. Осмотрев себя в бледном сиянии яшмы, воин не мог понять, куда делись доспехи и одежда, и почему всё тело покрыто толстым слоем густой слизи, медленно разъедающей кожу.

Ничего не соображая, Ук-Мак принялся счищать с себя дрянь, собиравшуюся в ладонях липкими комками. В какой-то миг жгучая боль напомнила ему об огне.

Пожар.

Замерев, воин вспомнил о кочевниках и Дубровнице. Вскинув голову, дико посмотрел на виднеющиеся в просвете туч звезды. Определив, в какую сторону нужно ехать, не обращая внимания на ветки, царапающие голое тело, нырнул в заросли, в которых оставил коня. Вывел, отвязал Фло-Даурга, опустил на землю, намереваясь вернуться за телом позже. Не стеснённый доспехами, буквально взлетел в седло. В голове теперь билась лишь одна мысль: успеет ли он поднять заставу до нападения кочевников?

Подгоняя скакуна ударами пяток и гиканьем, Ук-Мак помчался по тёмной степи, чувствуя, как поднимающийся ветер холодит изъязвлённое тело.

Глухой стук копыт давно растворился в ночном мраке. Непогода беспощадно трепала листву деревьев и пригибала высокие травы. Дрожа в руках усиливающейся бури, яшмовый чертог поплыл по воздуху, понемногу освобождаясь от удерживавших ветвей. Мало-помалу он набрал высоту, всё быстрее дрейфуя над землёй.

Внимание дозорных на заставе было приковано к подъехавшему к воротам на загнанном коне обнажённому рыцарю, сплошь покрытому язвами. И никто не увидел, как в вышине среди чёрных грозовых туч, увлекаемый крепчающим ветром, проплыл яшмовый чертог, отправляясь на поиски нового бога, новой жертвы…