Читать книгу Министерство будущего - Ким Стэнли Робинсон - Страница 24

Адель Элия и Боб Уортон приехали на заседание Научного комитета по изучению Антарктики – международной организации, созданной для координации антарктических исследований после проведения Международного геофизического года в 1956 году и подписания Договора об Антарктике в 1959 году. С годами НКИА вместе с Национальным научным фондом США и программами исследования Антарктики Великобритании и других стран, в особенности Аргентины и Чили, превратился в фактическое правительство Антарктиды. Ежегодное заседание НКИА проводилось на этот раз в Женеве; Адели и Бобу, которые подружились за время работы в министерстве, достаточно было сесть утром на поезд.

Теперь они сидели в баре на втором этаже отеля, где проводилась встреча, и смотрели на озеро. Их столик стоял у окна, в которое был виден бьющий из озера фонтан. На юге над Монбланом висели грозовые облака, плотностью не уступавшие мраморным столешницам в баре. От напитков и грандиозного вида Адель и Боба отвлек американский гляциолог Пит Гриффен. Гриффен привел за руку другого, незнакомого им человека, которого представил как еще одного гляциолога по имени Славек. Адель и Славек читали научные работы друг друга, присутствовали на тех же самых заседаниях Американского геофизического союза, однако до сих пор лично не встречались.

Пришел официант с подносом напитков, заказанных Гриффеном: четырьмя суженными кверху бокалами драмбуи, графином воды и пустыми стаканами. «А-а, драмчик!» – воскликнула Адель с тонкой галльской улыбкой. Этот ликер постоянно пили киви[7] в Сухих долинах, сообщили гости Бобу, когда все сделали по глотку. Боб, попробовав, скривился. Гриффен объяснил, что в давние времена корабль, набитый ящиками с какой-то странной сладкой фигней, после банкротства судоходной компании застрял в Литлтоне, ящики несколько лет кочевали по складам и в конце концов были по дешевке проданы в южные графства. Коллеги выпили, чокнувшись, за Сухие долины и снова опустились в кресла.

Славек, отвечая на вопрос, сказал, что провел в Сухих долинах пять лет. Адель парировала, заявив, что проработала на ледниках восемь лет. Пит с ухмылкой побил все ставки – его стаж на льду равнялся двенадцати годам. Остальные немедленно возразили, что Пит старше, а потому имел фору, с чем он безоговорочно согласился. Славек признался, что стал гляциологом, потому что эта работа не мешала ему оставаться нелюдимом.

– Среди нас много таких, – согласилась Адель.

– Но только не я! – воскликнул Пит. – Я люблю оторваться. И самые лучшие гулянки бывают на льду. – Он направил палец на друга, словно призывая его к ответу: – Давай, Славек, расскажи этим ребятам свой замысел. По-моему, с ними стоит поделиться.

Тот стеснительно нахмурился.

– Вы все сегодня слышали последние данные.

Собравшиеся закивали.

– Уровень океана поднимается слишком быстро, миру наступает пипец.

Никто не возражал. Данные говорили сами за себя.

– Итак, – подбодрил Пит коллегу, – я слышал, что кое-кто предложил закачать талую воду обратно в полярное плато, верно?

Боб покачал головой. Идея не нова, возразил он, ей одно время занимался Потсдамский институт, сделав неутешительные выводы: чтобы закачать такое количество воды в ледяной покров восточной Антарктики, потребуется примерно семь процентов объема электроэнергии, произведенного за все время существования глобальной цивилизации. «Слишком накладно», – подвел итог Боб.

Славек фыркнул.

– Энергия – наименьшая из забот. Раз уж один процент всей электроэнергии уходит только на эмиссию биткоинов, о семи процентах ради снижения уровня океана можно договориться. Препоной являются проблемы физического свойства. Вы проверяли цифирь?

– Нет.

– Скажем, уровень океана повысился на один сантиметр. Это равняется трем тысячам шестистам кубическим километрам воды.

Адель и Боб удивленно переглянулись. Гриффен молча улыбался.

– Во-от. Это в шестьсот раз больше ежегодно добываемого объема нефти. Строительство нужной инфраструктуры экономически не оправданно. Причем энергия должна быть чистой, иначе придется сжигать еще больше углеводородов. В Потсдаме подсчитали, что для такого количества чистой энергии пришлось бы построить десять миллионов ветряков. Воду придется качать по трубам, их потребуется больше, чем было произведено за всю историю человечества. Последнее и одновременно худшее – то то, что доставленная в нужную точку вода должна замерзнуть. Скажем, пластом толщиной в один метр за год. Больше вряд ли получится. И так по всей восточной Антарктиде.

– Слишком много всего нужно, куда ни глянь, – резюмировала Адель.

Четверо погрузились в раздумья.

– Не молчи, Славек, – подтолкнул Гриффен коллегу. – Объясни свою идею. Расскажи им.

Славек кивнул.

– Реальная проблема в том, что ледники сползают в океан в десять раз быстрее прежнего.

– Да.

– Из-за глобального потепления на поверхности льда каждое лето скапливается все больше талой воды. Вода просачивается по колодцам и трещинам в самый низ ледника, где ей некуда деваться. За счет этого ледник немного приподнимается над ложем. Вода играет роль смазки. Прежде лед был сцеплен – по крайней мере в определенных местах, а часто во многих – со скальной породой. Ледник давил своим весом все, что попадалось на пути. Лед плотно оседал на скалах. Толщина в километр дает огромную массу. Итак, ледник выскребал каменное ложе подчистую, не оставляя зазора между льдом и скалами. Иногда даже примерзал к скалам. Стопорился. В таких случаях движение ледника в его низовьях приводило вместо сползания льда к его существенной вязкой деформации.

Адель и Боб согласно кивали. Адель выглядела задумчивой, Пит же улыбался до ушей.

– Ну и? – спросил Боб.

Славек засмущался.

Гриффен ободряюще воскликнул:

– Валяй!

– Хорошо. Выкачиваем из-под ледника воду. Буравим лед, как для проверки уровня подледных озер или толщины ледяного шельфа. Технология хорошо освоена и довольно проста. Достаточно пробурить и поставить насос, подледная вода сама поднимется по скважине под давлением массы льда – процентов на девяносто. На оставшееся расстояние ее можно поднять насосами и направить по трубам на устойчивый лед по соседству.

– И много наберется воды? – поинтересовался Боб.

– Если сложить все ледники вместе, то около шестидесяти кубических километров. Это, конечно, много, но до трех тысяч шестисот далеко.

– Или до трех тысяч и шестисот тысяч! – воскликнула Адель. – Что соответствует подъему уровня океана всего на один метр.

– Правильно. Кроме того, талая вода под ледниками на самом деле имеет тройное происхождение. Поверхностная вода, просачивающаяся через вертикальные трещины, – новое явление. Геотермальная энергия тоже немного подтопляет ледник снизу. Третий источник – тепло, выделяемое в результате трения при сползании ледника. Геотермальная энергия в большинстве точек поднимает температуру самой нижней части ледника выше нуля, в то время как на поверхности она может составлять минус сорок. Поэтому тепло из геотермальных источников обычно рассеивается в толще льда, улетучивается, и ледник остается примерзшим к ложу. Теперь же вода, поступающая из вертикальных трещин, действует как смазка, движение ледника вниз ускоряется, из-за чего вырабатывается больше теплоты трения, что вызывает дальнейшее таяние и ускорение движения. Но если снизу выкачать воду и затормозить ледник, трение тоже уменьшится, а вместе с ним и таяние. Ледник остынет, ляжет на ложе, примерзнет к скалам, и скорость его движения вернется к прежней. Достаточно откачать около тридцати кубических километров из-под крупнейших ледников Антарктиды и Гренландии.

– На скольких?

– Скажем, на сотне самых крупных. Не так страшно.

– Сколько на один ледник потребуется насосов?

– Кто знает? Я уверен, что количество везде будет разным. Это – эксперимент, придется работать методом тыка.

– К тому же дорогой, – кивнул Боб.

– В сравнении с чем? – вскинулся Пит.

Адель рассмеялась.

– Юрген называл цифру в квадрильон долларов.

Славик, надув губы, торжественно кивнул.

– Наш план дешевле.

Все рассмеялись.

– Славек, – спросила Адель, – почему ты не предложил его на сегодняшнем заседании? Ведь оно было посвящено ускорению сползания ледников.

Гляциолог замотал головой.

– Это не для меня. Когда ученый лезет в геоинжинирию, он перестает быть ученым и становится политиком. Посыплются сообщения с проклятьями, полетят камни в окна, люди перестанут воспринимать твои работы всерьез и все такое. Я всего лишь хочу вернуться на лед, пока еще способен выдержать проверку.

– А как же судьба цивилизации? – спросил Боб.

Славек пожал плечами.

– Это разве не по твоей части? Поэтому я и решил рассказать. Вернее, Пит за меня решил.

– Спасибо, Славек, – ответил Пит. – Ты настоящий гляциолог.

– Так и есть.

– Пожалуй, за это стоит выпить.

– Согласен.