Читать книгу Министерство будущего - Ким Стэнли Робинсон - Страница 32

30

Оглавление

Когда речь заходит о годах нерешительности накануне Великого поворота, которые некоторые называют «зыбучими двадцатыми», историки спорят, был ли этот период частью самого Великого поворота, последним издыханием эпохи модерна или же неким переходом от одного к другому. Его сравнивают с затишьем перед бурей – периодом 1900–1914 годов, когда двадцатый век еще не вступил в свои права и люди не подозревали о приближении грандиозной катастрофы. Консенсусом здесь даже не пахнет.

Естественно, попытки поделить прошлое на эпохи предпринимались и раньше. Такое деление всегда является актом воображения, которое притягивают к себе геологические явления (ледниковые периоды, вымирание видов и т. д.), технологии (каменный век, бронзовый век, аграрная революция, индустриальная революция), династии (императоры Китая и Индии, различные правители Европы и других регионов), гегемония (Римская империя, арабская экспансия, европейский колониализм, постколониализм, неоколониализм), экономика (феодализм, капитализм), развитие мысли (Ренессанс, Просвещение, модернизм) и так далее. Это лишь неполный список систем периодизации, размечающих поток исторических событий. Системы эти поучительны своей сомнительностью, и все же, как однажды кто-то заметил, «мы не можем не периодизировать». Мысль, похоже, верна. Может статься, периодизация – хорошее напоминание: каким бы укоренившимся порядок вещей ни казался в свое время, нет никаких шансов, что он останется таким же через столетие или хотя бы десять лет. И если на каком-то этапе события выглядят хаотичными и граничащими с полным распадом, в конце концов неизбежно возникнет какой-нибудь новый порядок, причем скорее раньше, чем позже.

Когда складывается некое ощущение происходящего, оно тоже связано с периодизацией, ибо наши ощущения – продукт не только биологии, но также социума и культуры, а значит, истории. Реймонд Уильямс назвал культурные матрицы «структурами ощущений», и это очень полезная концепция для понимания различий между культурами во времени. Разумеется, как все млекопитающие, мы испытываем неизменные базовые эмоции – страх, гнев, надежду, любовь. Однако мы осознаем эти эмоции с помощью языка, тем самым выстраивая системы эмоций, которые отличаются друг от друга в разных культурах и эпохах. Взять хотя бы романтическую любовь: в Древней Греции, Китае, средневековой Европе – везде она имела заметные различия.

Поэтому чувственное восприятие своего времени отчасти или даже в большой степени является плодом структуры ощущений времени. Проходит время, структура меняется, а вместе с ней меняется ваше ощущение – как внутреннее органическое чувство, так и восприятие на уровне смысла. К примеру, общественный строй вашего времени может восприниматься как несправедливый и несостоятельный, но прочно укоренившийся и одновременно разваливаться у вас на глазах. Очевидные противоречия тем не менее способны, если мы не ошибаемся, точно отражать ощущение вашего времени. Другими словами, так ваше время чувствуем мы, люди будущего. Однако достаточно бросить взгляд на историю, как станет ясно, что и это ощущение просуществует недолго. Если только ощущение распада само по себе не укоренилось настолько прочно, что стало извечной и неизменной реакцией индивидуума на историю. Что, возможно, лишь означает вкрапление биологии в историю, ибо мы воистину всегда находимся в процессе распада и у нас не может быть никаких прочных корней.

Министерство будущего

Подняться наверх