Читать книгу Министерство будущего - Ким Стэнли Робинсон - Страница 29

27

Оглавление

Мэри столкнулась с новой проблемой – круглосуточной полицейской опекой.

Разумеется, бывают проблемы похуже. Она сама поражалась, почему наблюдение так ее бесило, пока не поняла: у нее отняли личную жизнь. Или по крайней мере привычки и личное пространство. Вместо них – пустота и ощущение горечи.

После того как полиция закончила принимать показания, Мэри легла в постель и попыталась заснуть. Где там. Полицейские сидели у нее на кухне и дежурили внизу, у входной двери. Такой порядок, видимо, будет продолжаться не один день. Мэри прокляла своего похитителя миллион раз, ненавидя его все больше и больше, стоило ей вспомнить о происшествии.

Обида обидой, но слова незнакомца не давали ей покоя. Один мысленный вид его лица выводил ее из равновесия. Какая бешеная убежденность в своей правоте! Обычно Мэри недолюбливала таких типов и не доверяла им, однако этот, следовало признать, был не похож на других. Жуткая уверенность была навязана ему против воли. Встреча со смертью лишила беднягу рассудка. Если разобраться, молодой человек всего лишь накричал на нее. Похитил, чтобы поспорить? Ну, вдобавок резко хлопнул туалетной дверью. Похититель по-своему старался не выйти из себя, действовать одним убеждением. Слова вместо ударов кулаком по лицу. Слова как бумажные пули разума. Стоило их вспомнить, как сердце Мэри начинало бешено колотиться. Память обжигала лицо.

Из-за этого утром в офис она явилась в дурном настроении. Ей пообещали, что будут держать в курсе расследования, однако Мэри сомневалась, что услышит что-либо важное или вовремя. Молодой человек был уверен в своем умении прятаться. Это само по себе выглядело странно. Завидная уверенность, тем более в Швейцарии! Мэри предположила, что у похитителя в Цюрихе или где-то рядом было некое убежище, где он мог быстро залечь на дно, не отправляясь в бега.

Рано или поздно все выяснится. А может, и нет. Тем временем министра на каждом шагу сопровождали телохранители – вежливый швейцарец или швейцарка, а иногда целых три постоянно сидели у нее в квартире. Черт, черт, черт! Проклятый остолоп, убить его мало.


В офисе Мэри толпой окружили сотрудники, выражали сочувствие и все такое. Министр отправила их по рабочим местам и связалась с Бадимом. Секретарь ехал поездом из Женевы, прислал по телефону соболезнующее сообщение: ему только сейчас передали, он будет у нее, как только доберется до министерства. Бадим выразил надежду на совместный обед. Предложение было кстати – неплохо бы покинуть офис и открыто поговорить в таком месте, где их не услышат. А телохранителям можно сказать, чтобы держались на приличном расстоянии.

Сразу же после полудня Бадим вошел в кабинет министра, подошел к Мэри, подержал ее руки в своих, внимательно посмотрел на нее и жестом изобразил объятия. Они вместе дошли до трамвайной остановки, купили сэндвичи, шоколадки и кофе и двинулись в маленький парк с видом на позеленевшие медные крыши высшей технической школы и город, раскинувшийся на западном берегу реки. Присели на одну из парковых скамей. Телохранители Мэри заняли место поодаль, оставив несколько скамей свободными, хотя даже не пытались скрывать свое присутствие.

Мэри пришлось хорошенько подумать, насколько довериться Бадиму, и это усилие, как все остальные утренние усилия, из-за усталости вызвало шквал противоречивых мыслей в голове. Что-то в душе сопротивлялось тому, чтобы рассказывать всю историю до конца. Но и полностью избежать рассказа она не могла.

– Вчера выдалась сумасшедшая ночка, – начала Мэри.

– Мне очень жаль. Ты в порядке?

– Я-то в порядке. Надо думать, за мной наблюдали? Полиция увидела, как я вхожу в дом с мужчиной, и пришла проверить. Часом позже, должна заметить. Видимо, камеры засекли, они просмотрели запись и только тогда приехали. Пока я ходила открывать, похититель сбежал.

– Я уже слышал. Рад, что с тобой ничего не случилось. Или случилось?

– Нет!

– Извини.

Они некоторое время молча жевали. Город – обычная серая каменная масса с торчащими из нее кранами. Реки с их скамьи не было видно, и только на юге маячил узкий серп озера с длинным холмом, упирающимся в Утлиберг.

– Я много думала о нашем положении, – сказала Мэри, утолив голод. – Нашей закавыке.

– Какой именно?

– Нам вменили в обязанность представлять интересы людей и животных будущего, по сути, спасти для них биосферу, но мы не справляемся. У нас ничего не получается, потому что наш инструментарий слишком слаб. Ты говорил что-то в этом духе во время нашей прогулки у озера. Мир катится в пропасть, а мы не успеваем отклонить его движение, чтобы он не разбился вдребезги.

Бадим некоторое время продолжал жевать сэндвич.

– Согласен.

– И что нам с этим делать?

– Не знаю.

Мэри посмотрела на коллегу. Невысокий темнокожий мужчина, очень умный и спокойный. Много повидал. Работал на индийское правительство и правительство Непала, созданное на базе революционной организации маоистов. Служил в «Интерполе». Мэри решила пустить пробный шар.

– Мне кажется, нам нужен отдел тайных операций.

Бадим опешил. Посмотрел на Мэри долгим взглядом, несколько раз моргнул и спросил:

– Что ты имеешь в виду?

– Мне кажется, мы должны создать в министерстве секретный отдел, который продвигал бы наше дело тайными методами.

Бадим немного подумал.

– Какими именно?

– Не знаю, – Мэри, жуя, на минуту погрузилась в мысли. О неистовом взгляде похитителя. О пережитом страхе. – Я не сторонница насилия, – сказала она наконец. – Нет, правда. Я ведь ирландка. Я видела, какой оно причиняет вред. И ты, я знаю, тоже видел. Тайные или гражданские войны оставляют неизгладимое клеймо. Так что я не имею в виду убийства. Или физический ущерб. Мы не ЦРУ. Но почему бы не действовать в обход закона или правил. Без дипломатических церемоний. Если это послужит делу. Каждую акцию в каждом конкретном случае тайно обсуждать и взвешивать, стоит или не стоит ее проводить. Я имею в виду действия, от которых, если схватят за руку, можно откреститься.

Бадим подавил улыбку, едва заметно покачал головой.

– От этого даже не пахнет тайной. Одна из характеристик секретного агентства – неуловимость. Никаких записей, ничего нельзя хакнуть, никто не болтает с посторонними. Начальство не должно знать этих людей в лицо. В случае утечки секретной информации ты как глава агентства должна иметь возможность отрицать не только собственную причастность к тайным операциям, но даже осведомленность о них, причем не прибегая к каким-либо объяснениям или оправданиям.

– Ты рассуждаешь так, словно уже занимался такими вещами.

– Да. – Бадим перевел взгляд на серый город.

– Давно?

Секретарь подумал над ответом. Издав тихий вздох, он откусил от сэндвича и сделал большой глоток кофе.

– Сейчас тоже… – Неоконченная фраза повисла в воздухе.

– Что сейчас тоже? – выдержав паузу, переспросила Мэри.

– Сейчас значит сейчас, – уже тверже повторил Бадим и взглянул ей в глаза. – Другими словами – всегда занимался.

– А конкретнее?

– Извини, я не могу об этом говорить.

Мэри сама не заметила, как вскочила и нависла над щуплым мужчиной. В ее руке дрожал полураздавленный бумажный стаканчик с остатками кофе. Бадим скривился. Он уставился на стаканчик, словно ожидая, что Мэри выплеснет кофе ему в лицо.

– Объясни, что ты имел в виду, – резко потребовала министр. – Немедленно!

Бадим еще раз вздохнул.

– Представь себе, что при Министерстве будущего уже существует отдел тайных операций. Что его мог основать кто-то или я сам, после того как ты назначила меня на должность секретаря.

– Ты основал?

– Нет, прошу не искажать мои слова. Я такой же, как все. У меня в министерстве есть друзья. Об их дружеских услугах тебе необязательно знать. Если что-нибудь всплывет и пойдут всякие расспросы, ты сможешь честно заявить, что совершенно не в курсе.

– Правдоподобное отрицание?

– Ну, нет. Это означало бы, что ты заранее подготовила лживые отговорки. Мой подход скорее сродни нормальной работе агентства, все остается как было. Если появятся вопросы – будем надеяться, что до этого дело не дойдет, – ты просто скажешь: я ничего не знаю. Тогда в случае нарушения голову снимут с другого, а ты с министерством не пострадаешь.

– Так не бывает!

– Ну, раньше-то бывало. И даже часто. Данная форма организации хорошо известна. Большинство неблаговидных операций происходит без ведома политического руководства. Даже если оно имеет общее представление о подобных вещах, то уж совершенно точно не посвящено в подробности. И тебе, я думаю, не стоит о них знать.

События последней ночи вдруг обрушились на нее всей тяжестью, потрясли до основания.

– Я не хочу, чтобы мне лгали! – выкрикнула Мэри.

Телохранители на другом конце маленького парка озабоченно повернули головы в их сторону.

– Извини, – ответил Бадим усталым тоном. – У меня кошки на душе скребут. Если хочешь, я сегодня же подам заявление об увольнении. Готов сделать себе харакири, не сходя с места. Однако позволь напомнить, что ты первая завела разговор о потребности в тайном отделе.

– Ни хрена! – Мэри подождала, пока утихнет сердцебиение, заодно обдумывая ответ. Слишком много мыслей одновременно теснились в голове, издавая нетерпеливый рев. – Я не это имела в виду. И даже если это, я ни хрена не позволю, чтобы от меня что-то утаивали в моем гребаном министерстве!

– Понимаю, – потупившись, сказал Бадим. И глубоко вздохнул, готовясь держать оборону. – Разве, когда ты была министром в ирландском правительстве, было по-другому?

– На что ты намекаешь?

– Ты ведь возглавляла МИД? Ты реально считаешь, что была в курсе всех дел своего министерства?

– Да, конечно.

Бадим покачал головой.

– А я уверен, что нет. Разумеется, я не знаю подробностей. Однако Ирландия долгое время находилась в состоянии гражданской войны, а война всегда имеет внешнюю составляющую. Не так ли? Значит, ваши силы безопасности совершенно очевидно не все тебе говорили и, вероятно, полагали, что ты об этом знаешь, но предпочитаешь придерживаться заведенного порядка. – Бадим пожал плечами. – Точно так же обстояло дело в Индии и Непале. И, если угодно, в «Интерполе».

Мэри резко опустилась на скамью. Стаканчик был почти расплющен, она осторожно отхлебнула кофе из остроконечной складки и опустила его на землю.

– Выходит, я наивная? Непорочная государственная особа в мире политического прагматизма? Что, несомненно, и есть та причина, по которой меня определили на эту работу?

– Я этого не говорил. Очевидно, они предполагали, что ты знаешь, что делаешь.

– Чего успел натворить твой тайный отдел? И кто в него входит?

– Ну, именно такие вопросы тебе не следует задавать. Нет-нет, прошу тебя, – Секретарь вскинул руки, словно защищаясь от ожидаемого удара. – Кстати, я не уверен, что ты лично знакома с каждым сотрудником министерства.

Бадим подождал, пока Мэри успокоится. Министр опять взяла в руки помятый стаканчик и сделала новый глоток кофе.

– Я отвечаю за оперативную сторону работы, – сказал Бадим, понизив голос, словно раскрывая секрет в поисках примирения. – Такова задача начальника секретариата. Когда возникает какой-нибудь подвох, мне помогают люди из разных отделов. Разумеется, отдел защиты от кибератак: сама природа их ремесла иногда требует играть на опережение. Ребята из отдела природных катастроф тоже нередко помогают, они привыкли делать грязную работу – физически грязную, не подумай чего: обращаться с механизмами и все такое. Они на передовой, своими глазами видят ущерб и горят желанием что-то с этим сделать.

Слова Бадима задели нерв, снова нахлынули мысли бессонной ночи, как если бы и не уходили. Желудок скрутило узлом, не оставляющего места для сэндвича.

– Прошлым вечером я столкнулась с таким же человеком, – призналась Мэри. Она накрыла ладонью тыльную сторону руки Бадима. – Вот кто меня похитил! Ему страшно надоело ничего не делать, видеть, что ничего не происходит.

– Мне очень жаль, – повторил Бадим и развернул руку, чтобы подставить Мэри ладонь. – Что произошло? Расскажешь?

Мэри убрала руку и вкратце передала содержание ночного разговора, опустив некоторые детали.

– Надо было плотнее за тобой наблюдать, – сказал Бадим, когда она закончила.

– Куда уж плотнее. К тому же, помнится, ты предлагал, но я отказалась. Терпеть не могу подобные вещи.

– И все-таки. Хотя бы временно. Этого парня, скорее всего, быстро найдут.

– Я не уверена.

– Долго прятаться сложно.

– Тем не менее реально.

– Да, реально.

Мэри отодвинулась на скамье, передернула плечами. Состояние ни к черту. Нужно выспаться. А вместо этого она сидит здесь.

– Слушай, – сказала она, подумав. – Ведь ты вырос в Непале? Я – в Ирландии. И там, и там происходило много политического насилия. Другими словами, убийств, верно? Убийств и всего того, что следует за убийствами, – страха, скорби, злобы, мести, всего этого. Нанесенный вред никогда не проходит, уверяю тебя, да ты и сам это знаешь. В конце концов верх берут самые ловкие среди убийц. Совершенно непонятно, какая от этого польза миру.

Бадим поводил головой из стороны в сторону, не соглашаясь.

– Что?! – вскричала Мэри. – Ты же знаешь, что это правда. Вред нанесен колоссальный!

– И все же… – вздохнул Бадим. – Как сравнить нынешний вред с прежним? И насколько он уменьшился благодаря принятым мерам? Вот что никогда не ясно.

– Что такого успел сделать твой тайный отдел? – внезапно испугавшись, спросила Мэри.

– Это секрет. – Заметив выражение на ее лице, Бадим смягчился. – Ну, у некоторых угольных электростанций возникли проблемы. Им пришлось выйти из сети, толпа инвесторов заметила и сделала вывод: хорошими инвестициями здесь не пахнет. Можно сказать, удалось.

– Удалось что?

– Электростанции так и не открылись, а солнечная энергия получила новую инъекцию капитала. Когда начали случаться подобные вещи, строительство электростанций на угле по всему миру сократилось на восемьдесят процентов.

– Еще и потому, что индийцы перешли на солнечную энергию?

– Да.

– Кто-нибудь пострадал или был убит?

– Разве только случайно.

– Кого-нибудь терроризировали?

– Ты имеешь в виду, запугивали, чтобы не жгли углеводороды?

– Да.

– Если такое провернуть, было бы неплохо, а?

– Да, но как?

– Ну, ты ведь знаешь: самые большие страхи – финансового плана.

– Самый большой ужас, когда тебя, на хер, похищают!

– Согласен. Угроза насилия. Хотя, если человека отрезать от денег, он точно испугается.

– Твою мать! Ты что, играешь в бога?

– Что-что?

– Играешь в бога. Устраиваешь людям события, которые они считают реальными, и смотришь, как они выкрутятся.

– Возможно. Но не для того, чтобы посмотреть, как они будут выкручиваться. А для того, чтобы заставить их поменять свое отношение.

– То есть терроризируешь!

– Терроризм означает убийство невинных для запугивания других невинных, чтобы те выполнили требования террористов. Именно такой смысл сегодня вкладывают в терроризм, не так ли? Все равно что махать руками с завязанными глазами.

– Пожалуй. Но ведь вы пугаете людей, применяете устрашение.

– Если бы. Я бы не против. Возможно, это принесло бы пользу. Ты сама намекала.

Мэри кивнула. Она опять вспомнила молодого человека, похитившего ее накануне вечером. Уж он напугал, так напугал. Причем с определенной целью – завладеть ее вниманием. Пленницу пришлось даже успокаивать, прежде чем завязать разговор и выложить то, что у него наболело на душе. Незнакомец хотел, чтобы она внимательно выслушала и хорошенько запомнила его слова. Млекопитающее навсегда запоминает сильный испуг, а люди – те же млекопитающие. Мэри точно его не забудет.

– Ко мне применили такой же прием. Похититель хотел, чтобы я испугалась.

Бадим перехватил взгляд Мэри, но промолчал, позволяя ей разобраться с мыслями.

Мэри вспомнила сцену. Желудок грозил превратиться в черную дыру.

– Ну, хорошо, – наконец произнесла она. – Я не хочу пребывать в неведении. Если понадобится, буду врать или приму удар на себя. Но я должна быть в курсе.

– Ты серьезно?

– Серьезно. Пообещай, что будешь меня информировать. Обещаешь?

Бадим надолго замолчал. Он сначала смотрел на город, потом уперся взглядом в землю.

– Ладно. Я буду сообщать тебе то, что тебе следует знать.

– Все сообщай!

– Нет.

– Да!

– Нет. – Бадим взглянул Мэри в глаза. – Все не могу. Потому что кое-кого действительно не мешало бы ликвидировать.

Мэри вперила в секретаря гневный взгляд. Съеденный сэндвич застрял в желудке, как мусор в компакторе. Проще вызвать у себя рвоту и вернуть его назад.

Наконец она выговорила:

– Может, я смогу тебе помочь получше нацелить эту программу. Сегодня я не так наивна, как еще вчера.

– Мне очень жаль это слышать.

– Не надо меня жалеть. Некоторые вещи мне следовало знать с самого начала.

– Пожалуй.

Мэри задумалась.

– Твою мать!

– Сочувствую.

– Но… Нет, надо что-то делать. Того, что мы делали раньше, мало.

– Я тоже так думаю.

– Потому как на сегодняшний день мы терпим поражение.

– Мы на войне. С этим я не спорю.

Министерство будущего

Подняться наверх