Читать книгу Алиса в Академии Голодранцев - Кира Снежная - Страница 4

Наверное, как— то по— своему, странно, Нилу я нравилась.

Может, он даже был влюблен в меня тайно. Отсюда и все многочисленные подколки, дразнилки и холодное высокомерие. Только вот эта симпатия была какой— то болезненной и извращенной.

Нил целовал меня, поцелуи – это ласка. А казалось, что он издевается и мучает меня. Каждое его прикосновение было противным и почти болезненным, хотя он всего лишь касался моих губ своими губами. Его всего трясло от нетерпения, от долго скрываемых чувств и желаний, которые он реализовывал здесь и сейчас, но почему— то он делался в моих глазах все противнее и гаже.

– Ты ведь красивая, мышонок, – шептал Нил горячо. Его мокрые губы все прижимались к моему лицу, словно он сожрать меня хотел. – Ты такая красивая!.. Любой хотел бы тебя в служанки… чтобы каждый день видеть тебя и иметь возможность прикоснуться… Но достанешься ты только мне.

Он снова поцеловал меня, жадно впился в мой рот, запустил в него язык. Его поцелуи словно высасывали из меня душу, силы, да саму жизнь. Было в его власти надо мной что— то страшное, темное и омерзительное.

На каком факультете Нил учился?!

Он учился на некроманта?!

На мое счастье, он не мог одновременно долго целоваться и держать меня в подчинении. Не умел; или слишком увлекся удовольствием, которое получал, мучая меня. Чары его спали, я почувствовала, что тело снова меня слушается, и с криком влепила ему хлесткую пощечину, оттолкнув от себя.

– Мерзкий, противный! – прокричала я со слезами, отпрыгнув от него подальше. – Убирайся вон!

Нил, растрепанный, с волосами, упавшими на бледный, мокрый от пота лоб, молча ухмылялся, потирая побитую щеку. Я своей пощечиной, наверное, глубоко его оскорбила и убила в нем лучшие чувства, то светлое, что еще оставалось в его темной душе.

Он не грозил мне ничем и не боялся, что на мои крики сбежится весь дом. Если он умеет открывать порталы, то исчезнет в один миг, как только услышит звук открывающейся двери.

– Думаешь, – с тихим зловещим смехом произнес он, – тебе удастся спастись от меня? Думаешь, я прощу тебе эту пощечину? Нет; за нее ты заплатишь еще десятью ударами!

– Совет еще не вынес мне никакого наказания! – выкрикнула я дерзко, хотя на самом деле от страха у меня ноги подгибались. – Так что убирайся!

Нил снова гадко, тихо и страшно расхохотался.

– Ты хорошо подумала? – протянул он. – Если б ты сейчас и здесь уступила мне, то, возможно, наказание было бы не таким суровым… Но теперь мне придется наказать тебя сильнее.

Он стремительно шагнул ко мне, его руки протянулись, чтобы ухватит меня, и я отчаянно закричала в ужасе. Я не надеялась на спасение; помощи было неоткуда прийти. Дверь, обведенная зловещей алой каймой света, была опечатана его магией, и никто не могу услышать меня и прийти мне на помощь…

Но Нил не притронулся ко мне и пальцем. Не смог. Не успел.

Вдруг откуда ни возьмись, в облаке волшебного тумана, появился мой дедушка, и чары, что Нил насылал на меня, разбились о защитную прозрачную сферу, которой дед накрыл и себя, и меня.

– Что за… – пробормотал Нил, отшатнувшись. Страх плавал в его глазах.

Дед мой, пожилой джентльмен, медленно опустил руку с зажатым в нем старым серебряным ключом. Я никогда прежде не видела, на что способен магический ключ деда, и какие уровни магии он отпирает, и потому не поняла, чего так напугался Нил.

А потом увидела на полу корчащиеся обрывки ядовитого шипастого плюща, и мне стало жутко. Потому что плющ этот рос на проклятых, черных землях, и чтобы от него избавиться, надо быть очень сильным магом. Видимо, Нил даже не подозревал, что кто— то сможет противостоять его нечистым чарам.

Дед – смог…

– Что, – меж тем весьма едко поинтересовался мой дед у оробевшего Нила, – не хватает силенок творить свои мерзкие пакости? Это тебе не девчонок зажимать!

Одно движение руки с ключом, и Нил заорал от боли; на лбу его, словно удар хлыста, проступила красная отметина, какую обычно ставят ворам— домушникам.

– Вы не имеете права! – верещал Нил тонким, визгливым голосом, пытаясь пальцами оттереть позорную метку. Но это, разумеется, ему не удавалось. Такие метки сходили либо со временем, либо заговаривались опытными магами.

– Имею, – ответил дед. И снова усмехнулся.

Он был стар, но его черные глаза были чрезвычайно живыми и взгляд их – острым. Этим взглядом дед безо всякой магии заставил Нила умолкнуть, и тот теперь жалобно поскуливал, не смея раскрыть свой рот.

– Я тебя в свой дом не приглашал, скользкий засранец, – грубо ответил дед. – Ночью обнаружил тебя в комнате своей перепуганной внучки. Вероятно, ты хотел что— то украсть? Или нет? Ну— у— у, как я должен был тебя пометить? Неужто ошибся?

Он резко повернул ключ, и – клянусь магическими снами! – я отчетливо услышала щелчок, словно ключ отпирал настоящий замок. Руки Нила вспыхнули магическим пламенем, он снова завопил от боли, тряся ладонями, на которых расплывалось клеймо насильника.

– Не имеете права! – взревел Нил. Глаза его разгорелись, как алые раскаленные угли, красивое лицо исказилось настолько, что стало похоже на жуткую личину демона, призванного из ада. – Девчонка цела! Я ее и пальцем, и пальцем не коснулся!..

Но деда этим было не напугать; он наблюдал за боевой трансформацией Нила с усмешкой, кривя в презрительной улыбке губы.

– Коснулся! – выкрикнула я яростно.

Дед кивнул.

– Вот видишь, – с ноткой грусти произнес он. – Девушка утверждает, что ты ее касался. Значит, метка верная.

Он снова оглушительно щелкнул своим магическим ключом, и клеймо на лбу Нила погасло, а вот руки напротив сковало тонкой призрачной цепочкой. Нил даже позеленел от страха. Кажется, он пытался открыть портал, и у него ничего не выходило из— за того, что руки его были скованы.

– Да, да, противный негодник, – подтвердил дед весело. – Удрать магической тропой не выйдет. Тебе придется выйти через эту дверь, спуститься по лестнице, выйти на улицу и в таком виде пройтись до самого своего дома. Через весь город. Чтобы все видели, чем ты занимаешься. Увы, я ничего не могу с этим поделать. И при вынесении приговора моей внучке Совет, конечно, учтет твое поведение.

Нила от злости трясло.

– Грязные, нищие мыши, – прошипел он, стискивая кулаки. – Ну, это вам так просто с рук не сойдет! У меня в Совете!..

– Знаю, знаю, – перебил его дед. Голос его звучал слишком печально, чтоб в это можно было поверить. – Твой отец в Совете. Мне очень страшно. Но, думаю, Совет тебя не сможет оправдать. А теперь на выход, молодой человек!

Дед отшагнул в строну, дав Нилу проход к дверям и картинно взмахнул рукой, кланяясь Нилу. Только вот поклон этот был больше похож на издевку. Сфера, защищающая нас, лопнула, и дверь распахнулась, будто по ней наподдали ногой.

Нил, бессильно скуля от злобы и роняя злые слезы, сцепил зубы и почти бегом рванул прочь. Его позор поджидал за дверями нашего дома, и я одновременно и смеялась, и понимала, что мне это с рук точно не сойдет.

***

Когда дверь за Нилом захлопнулась, а шаги его стихли, я не выдержала, разрыдалась и бросилась деду на шею. Он обнял меня, прижал к себе и ободряюще сказал:

– Ну, ну, малышка. Все будет хорошо!

Голос его звучал ласково, с теплом. Но, кажется, он сам не верил в то, что говорит.

– Нет, не будет! – всхлипывала я. – Ты же знаешь, что не будет! Если у Нила Совете отец… Ой, как же мне попадет! Ты бы слышал, что он обещал со мной сделать! Ты бы знал, чем он грозился! И выхода нет. Академия Усидчивых Девиц не спасет меня. Отречется. Выдаст ему, не захочет нажить неприятностей. Ну почему, почему все так несправедливо?!

Дед немного помолчал, поглаживая меня по волосам и успокаивая, а потом как— то устало вздохнул и решительно произнес:

– Пойдем— ка, я кое— что тебе покажу! Ну, не плачь, девочка. Не плачь, Алиса! Может быть, еще не все потеряно?..

Кое— как успокоившись, отерев глаза, я последовала за ним. Что мне оставалось делать?

В его кабинете всегда было сумрачно из— за плотно задернутых штор. Дед говорил, что солнечный свет раздражает его чересчур чувствительные глаза, но черта с два это было так. Его глаза – черные, пронзительные, под сурово изогнутыми угольно— черными бровями, – никогда не были раздраженными, воспаленными или больными. Они всегда смотрели внимательно. Казалось, дед может рассмотреть, как сквозь кожу прорастает самая тонкая волосинка.

Я— то знала наверняка: дед проводит какие— то опыты, разрабатывает новые рецепты зелий и заклятий, и солнечный свет – это тот ингредиент, которые годится не для всякого зелья.

В полутьме его кабинета мне было знакомо все. Его шкафы с книгами, огромный стол, крытый сукном, кожаное кресло, глобус из лакированного блестящего желтоватого дерева. Этот кабинет словно был кусочком другого мира, мира, где наш дом не был нищим и несчастным.

– Так и есть, Алиса, – угадав мои мысли, произнес дед. – Так и есть!

Он закрыл за нами дверь поплотнее и задумчиво почесал белоснежную, тщательно постриженную и ухоженную бороду. Это жест я тоже знала; дед так делал в минуты размышлений.

Он колебался; думал, посвятить ли меня в тайну, которую решился приоткрыть.

– Вы рассорились из— за Академии, – скорее утвердительно, чем вопросительно, произнес дед, наконец. Я тяжело вздохнула:

– Нил назвал тебя городским сумасшедшим, – ответила я, пытаясь оправдать свое поведение.

Но дед, на мое удивление, не стал читать мне нравоучений. Даже не попытался, что само по себе было очень странно.

– Да, да, – рассеянно отозвался дед. Он вынул из кармашка жилетки часы, открыл крышечку и глянул, который час, словно торопился на поезд. – Но ты же знаешь, что это не так?

– Если ты действительно был ректором самой замечательной академии, – набравшись духу, произнесла я, – то где она? Куда пропала?

– Ах, Алиса, – произнес дед так жалобно, что я подумала – он передо мной извиняется. – Дело в том, что кое— кто совершил непоправимую ошибку. Это был не злой умысел, а именно ошибка. Но из— за нее академию я потерял. Мне пришлось поклясться, что я… не попытаюсь ее вернуть, никак не повлияю на ее… м— м— м… положение и никак не помогу ей… м— м— м… расколдоваться, пока не появится хотя бы еще один адепт, желающий в нее поступить.

– Ты поклялся, что не выручишь свою академию?!

– Да.

– Но разве как— то нельзя обойти эту клятву? Только не говори, что ее запечатали в магический шар!

– Но ее запечатали в магический шар, – сокрушенно признался дед. Я всплеснула руками.

– О, нет! И кинули в Башню Клятв? Со всеми вместе шарами?

– Да.

– Не может быть!.. Невероятно! Нет, этого просто не может быть!

Дед нерешительно пожал плечами.

– Но у тебя остался ключ! – не унималась я. – Твой магический ключ! Я видела, на что он способен! Ты мог бы…

Дед погрозил мне пальцем, и я смолкла под его осуждающим взглядом.

– Алиса, – строго произнес он. – В Академии Голодранцев учат многому, но первое, что там постигают, это то, что можно быть бедным, но нельзя быть дешевым. Клятва нерушима не потому, что она заперта в шар, и не потому, что ее сложно найти, отличить среди тысяч таких же шаров. Это все глупости; я мог бы найти ее в пять минут, и ровно столько же мне понадобилось бы, чтобы этот шар вскрыть. Клятва нерушима потому, что я дал слово. И я вынужден его сдержать. Поняла? Запомни это крепко.

Я некоторое время молчала, не смея возражать ему.

– Это ты совершил эту ошибку? – сказала я, наконец, чтобы заполнить тяжелую паузу.

Дед отрицательно качнул головой.

– Нет, – как можно мягче произнес он. – Не я. Мне никогда бы в голову не пришло спорить на академию и класться такими вещами. Тем более что речь шла о дорогом мне месте, о моей академии, о дорогих мне людях – о моих учениках. Я тоже отчасти виноват… Но не важно. Алиса, – он глянул на меня поверх стекол очков, и я заметила, что глаза у него не черные, как мне казалось раньше, а карие, с золотыми исками. – Я знаю, чем тебе грозят разбирательства с Советом. И понимаю, что отступать тебе больше некуда. Совет накажет тебя. Он не отнимет твою жизнь, но здорово пострадает твоя честь. Твоя гордость. Скажи мне, девочка: ты готова рискнуть?

От изумления я потеряла дар речи. Он серьезно?! Он не шутит, не разыгрывает меня, он не сошел с ума, он хочет меня принять в свою академию? Нет, этого не может быть! Это безумие!

–Идем, – произнес он. – Я покажу тебе академию!

***

Дверь, ведущая из кабинета деда в потайную комнату, была неприметная, полускрытая темной занавесью. Я видела ее тысячи раз, но отчего— то мне никогда не было интересно, что там, за нею.

Всегда казалось, что там что— то скучное, какая— нибудь пыльная кладовка.

Но стоило деду отодвинуть занавеску и вставить в замочную скважину ключ – свой магический ключ! – как с моих глаз словно пелена спала. И я с удивлением отметила, что даже не подозревала, что в моем доме, который я изучила сверху и до низу, в котором я знала каждый уголок, есть целая комната, о существовании которой я даже и не задумывалась!

Сколько раз я играла под ее окнами в саду?

Я ведь наверняка видела эти окна. Но ни разу я не задала себе вопрос, а что там, за ними.

Видимо, дед сам наложил заклятье, и очень хорошо.

Итак, мы переступили порог таинственной комнаты, и я всплеснула руками, потому что слов, чтобы выразить свое изумление, у меня не было.

Здесь не было ни диванов, чтобы присесть, ни шкафов, чтобы разместить на их полках книги.

Все пространство занимал огромный стол – несомненно, дорогой, из благородного полированного дуба, на толстых точеных ножках. А на этом столе, как на спине слона, держащего целый мир, был размещен огромный макет, величественное и прекрасное здание академии!

Целый замок, с острыми шпилями, на которых развевались флаги и вымпелы факультетов, возвышался до самого потолка!

Здание было черное, сложенное из крохотных камней, со стрельчатыми окнами, готически строгое и роскошное. Во внутреннем дворе я рассмотрела фонтан и скамейки под старыми вишнями с узловатыми стволами.

Роскошный сад окружал академию.

За маленькой оградой буйно росли розы и лилии, целые кусты с глянцевыми листочками и крохотными цветами! Плодовые деревья были покрыты спелыми яблоками и грушами. Среди кустов прятались изящные беседки с крышами разных цветов.

Отдельно, за надежно запертой калиткой к которой из сада вели сразу с десяток вьющихся дорожек, я увидела еловый лесок. Видно было, что елки, высокие, старые, с седыми лапами, посадили когда— то давно в строгом порядке. Наверное, сами студенты академии, или, может, преподаватели. А между ними, на чистой, абсолютно гладкой полянке, было местечко для посиделок у костра.

– Ночью, наверное, там ужасно интересно, и немного жутковато! – вырвалось у меня, и дед усмехнулся.

– Совсем немного, – ответил он. – И очень интересно. Это Лес Потерянных Теней. А на поляне живой огонь. Вообще, это тайное место сборищ студентов. Они назвали его Пристанище Крикунов и думали – я о нем не знаю.

Дед улыбнулся; в уголках его глаз залегли добрые морщинки.

Но самое изумительное было в том, что здание академии было не простым макетом. В нем открывались и закрывались двери и окна, в комнатках за витражными стеклами была видна крохотная мебель, совсем как настоящая, с натертыми до блеска ручками комоды и изящные стулья с шелковой обивкой. В застекленных шкафах стояли солидные тома магических книг, на столах были серебряные чернильницы и письменные приборы из малахита с крохотными, но самыми настоящими перьями!

На умывальных столиках были крохотные фарфоровые кувшинчики и тазики, тоньше яичной скорлупки, в шкафах висели платьица – форма академии, на кухне, похожей на кладовочку запасливой мыши из сказки, висели над плитой натертые до блеска сковородки.

А в одной из маленьких спаленок я рассмотрела алое атласное одеяльце на постели под белым балдахином, крохотные подушечки, и новенькие туфельки на коврике у кровати.

О, как много я отдала бы, чтобы в детстве у меня был такой шикарный кукольный домик! Если это академия Голодранцев, то это название было ей дано явно в насмешку над кем— то или над чем— то, потому что в такой академии условия было просто королевскими!

– А почему академия Голодранцев? – спросила я. – Судя по серебряным ложкам и роскошным коврам, студенты там не бедствуют.

– Потому что туда принимают всех, – ответил дед, усмехаясь в усы. – Рыцарей без коней. Принцев без короны и королевства. Эльфов, потерявших свой лес.

– А! – поняла я. – Тех, кто потерял в жизни что— то важное?

– Тех, – поправил дед, – кто хочет найти в жизни что— то самое важное. Тех, кто сам хочет создать свое королевство и целый мир, в котором хотелось бы жить.

– Я хотела бы создать мир, – задумчиво сказала я, – где такие, как Нил, получали бы по заслугам.

– А если б и он поступил в эту академию, чтобы создать свой, удобный ему мир? – с улыбкой спросил дед. Я пожала плечами:

– Тогда я хотела бы научиться противостоять ему и выручать всех, кого он незаслуженно обидит.

– Что ж, – пробормотал дед. – Неплохо…

– Это было что— то вроде вступительных экзаменов? – с улыбкой спросила я.

– Собеседование, – в тон мне ответил дед. – Вступительные экзамены – вещь трудная и опасная.

– Я не побоялась бы опасности. Ты же знаешь, Нил обещал меня засечь до полусмерти. И надежды на то, что он меня пощадит, нет. А академия Голодранцев меня ему не выдала бы.

Дед чуть кивнул головой.

– Как жаль, – произнесла я, – что это всего лишь красивый кукольный домик. Если она была такой на самом деле, то она была великолепна.

– Ты не поняла, Алиса, – мягко ответил дед. – Это не кукольный домик. Она настоящая.

Дед протянул руку и осторожно сорвал с деревца крохотную грушу. Когда же он протянул ее мне, я с изумлением увидела, что в его руке зажат настоящий плод, обычного размера!

– Она зачарована. На нее наложено такое заклятье, что сохраняет ее в том виде, в каком она была много— много лет назад.

– А студенты?! – в ужасе воскликнула я.

– Все там, – ответил дед. – Если ты присмотришься повнимательнее, ты увидишь тени. Нет, это не игра света. Это они, пленники чужого злобного волшебства. Они существуют там в этом странном состоянии уже несколько десятков лет.

– Какой ужас!

– Думаешь, меня это не гнетет? Думаешь, мне их не жаль? Очень жаль. Но данное когда— то слово не позволяет мне их расколдовать. Я каждый день вспоминаю их всех,

Единственное условие, которое поможет ее расколдовать – это один— единственный студент, который сможет до нее добраться. Хотя бы один! Если ты хочешь стать студенткой академии Голодранцев, – продолжил дед, – тебе придется пройти кое— какие испытания. Не буду скрывать, это опасно и трудно. Но если ты выдержишь их, то я снова займу свое место за столом ректора, а ты избежишь наказания.

С этими словами он протянул мне ключ. Свой волшебный ключ, о, невероятно!

– Что ж, – со вздохом произнес он. – Ты еще слишком юна, своего волшебного ключа у тебя нет, так что поноси пока мой. Когда тебя зачислят в академию, ты мне его вернешь, а сама получишь новый.

– Так что я должна сделать?

– Совершить небольшое путешествие, – ответил дед.