Читать книгу Алиса в Академии Голодранцев - Кира Снежная - Страница 5

Итак, оказаться ночью, одной, в почтовой карете, больше похожей на длинный платяной шкаф на колесах – это я могу, умею, практикую. За стенами кареты мрак, холод, дождь и гром, а магическая повозка мчится сквозь ночь все быстрее, будто мои мысли ее подгоняют.

Из вещей у меня с собой был только небольшой чемоданчик, в котором лежала перемена белья, все мои сбережения да дневник. Ключ, что отдал мне дед, висел у меня на шее, на толстой серебряной цепочке. Я иногда касалась груди, чтобы проверить, на месте ли он, и, убедившись в его целости и сохранности, тревожно озиралась по сторонам.

Больше всего на свете я боялась потерять его!

Это означало бы конец всему, конец возложенных на меня надежд.

Нет, только не это!

Поэтому я внимательнее рассматривала дремлющих на лавках моих соседей по купе.

Но вообще, купе – это сказано громко. Обособленная деревянная клетка на четыре персоны. Можно было откинуться, опереться затылком о деревянную стену, и поспать…

Один из соседей был мальчишка примерно моих лет, может, чуть старше, длинноногий и широкоплечий, но худощавый. Сразу было видно, что он из небогатой семьи. Не наел себе гладких боков и щек.

Одежда на нем была штопаная— перештопанная, вытертые на коленках штаны и невнятного цвета куртка. Но зато все чистое.

Он сидел, вольготно расположившись на лавке, сунув озябшие руки в карманы куртки, нахально закинув ногу на ногу, почти касаясь меня оттопыренным коленом, и дремал, уткнувшись носом в воротник своей куртки.

Лица его толком было не рассмотреть.

В неясном свете болтающейся от тряски масляной лампы я видела только его темно— каштановые, отливающие медью, чуть волнистые волосы, упавшие на белый лоб. Черные— черные ресницы дрожали на прикрытых веках, под ними – опустившиеся на щеки тени. Острый тонкий нос.

Немного.

Но даже по такой небольшой видимой части его лица можно было понять, что он хорош собой.

Странное дело; рассматривая его поношенную выцветшую одежду, я вдруг поймала себя на мысли, что невольно улыбаюсь, попав под власть его обаяния.

Нет, серьезно – если у него и был какой магический дар, то это, несомненно, обаяние. Даже заплатки на его штанах казались украшением, какой— то декоративной деталью, пришитой очень аккуратно и красиво.

Его жалкий узелок с вещами лежал рядом со мной на скамье. Из него торчало острое перо, старое, потемневшее и изгрызенное, но им все еще можно было писать, и уголок ободранного, заляпанного чернилами учебника.

Все ясно. Тоже студент, и тоже едет в свою академию. Наверняка в какую— нибудь отдаленную, раз выдвинулся так рано, задолго до начала занятий.

Второй сосед был с головы до ног закутан в старый черный плащ. Словно куколка бабочки в кокон. Под плащом была такая же черная потрепанная куртка. По крайней мере, я видела ее высоко поднятый ворот, в котором незнакомец прятал свое лицо. Из— под плаща торчали ноги в белых чулках и в ношеных, исцарапанных, раскисших от осенней слякоти туфлях.

Сверху этот черный бесформенный кокон прикрывала широкополая шляпа с павлиньим, порядком вылинявшим пером.

Когда незнакомец шевельнулся, я с изумлением увидела, что над воротником куртки торчит пара розовых, нежных острых ушей. А из— под шляпы по плечу незнакомца рассыпалась прядь жемчужно— белых волос, льющихся, как лунный свет.

Эльф! Настоящий эльф, мама дорогая!

Я вытаращилась на эльфа, раскрыв рот. Кажется, я даже наклонилась вперед, чтобы заглянуть ему под шляпу, так велико было мое любопытство.

Но рассмотреть что— либо я не успела.

Над головой моей раздался удар, ветхая крыша почтовой кареты покрошилась под стальными когтями. Хриплое карканье раздалось наверху, от которого кровь стыла в жилах.

Я вскрикнула в ужасе, потому что в хриплых воплях грязных птиц мне послышалось мое имя. И в то же миг дремлющий мальчишка, вольготно развалившийся на лавке, оказался рядом со мной, а его крепкая ладонь зажала мой рот, не позволяя и пикнуть.

– Дознаватель тебя ищут? – быстро спросил мальчишка.

Я смогла лишь кивнуть, испуганно тараща на него глаза. Попыталась рвануться и бежать, но он прижал меня крепче.

– Даже не думай, – прошипел он мне в ухо. – Они догонят тебя в три скачка, если ты дернешься!

Как я и предполагала, мальчишка был прехорошенький.

В его чертах сочеталась и расцветающая мужская красота, и невероятное, чарующее обаяние. Когда он улыбался, можно было обо всем забыть. Какой— то редкий магический дар.

Но размышляла я над этим совсем недолго.

У мальчишки оказались ужасно чуткие, ловкие пальцы, просто пугающе ловкие.

Пуговицы моего пальто, с которыми я возилась бы минут пять, под этими пальцами как— то сами собой распустились, и мальчишка плюхнул мне на колени свой узелок. Еще миг – и пуговицы застегнуты, а я уже не я, а толстая тетка с круглым животом.

Со спящего эльфа мальчишка снял шляпу, так осторожно и ловко, что тот и не пошевелился. Только его жемчужно— белые волосы соскользнули с плеч на грудь, и он вздохнул, хмуря брови.

В нашем полутемном закутке стало светло, словно взошла луна, и я онемела. Но полюбоваться эльфом мне не позволили: мальчишка бесцеремонно напялил на меня шляпу, скрыв лицо, и дал доброго тычка в шею, чтоб я скрючилась, как спящая старуха.

Последнее, что я видела, это разбитые башмаки, которые он на меня натягивал, прямо на мои новые туфельки…

Дознаватели были уже близко.

Я слышала, как они каркали, как они пробирались по карете, грубо тыча фонарями в сидящих на лавках людей. Сердце мое колотилось, как сумасшедшее, я вся сжалась в комок. Мальчишка, что меня замаскировал, привалился ко мне боком, скрестил на груди руки, снова закинул ногу на ногу и даже голову на плечо положил – вот нахал! Хорошо, хоть руки не распустил… но в моем положении, кажется, возмущаться было бы глупо.

Искоса поглядывая на проход, по которому метались тени, я замерла, когда увидела длинное черное пальто из тонкого сукна, плащ, словно вороновы крылья, словно рваная тьма, черные сапоги, ряд пуговиц, и руки в черных перчатках…

Чуть приподняв голову, я увидела жуткую маску из потемневшего металла, похожую на череп голубя, с длинным клювом и с пустыми огромными глазницами.

– Девчонка, – прокаркал дознаватель. Он назвал мое имя, невнятно, исковеркано, настолько насколько ему позволяло его птичье горло.

– Никогда его не слышал, – равнодушно ответил мой нечаянный защитник.

Дознаватель поднес свой фонарь поближе к лицу мальчишки. Но фонарь по— прежнему горел ровно, верный знак, что мальчишка не врет. Ну, еще бы! Имени моего мальчишка действительно не знал.

– Уберите свою вонючую чадилку! – меж тем возмутился мой спаситель. – Тут итак дышать нечем.

– Чье? – прокаркал дознаватель, ткнув своим металлическим черненым клювом в сторону моего чемодана. Волна жаркого страха прокатилась по моему телу. Попалась! Сейчас они поймут, что бесхозных вещей не бывает и начнут разыскивать хозяйку!

– Моё, – меж тем преспокойно ответил мальчишка. Фонарь вспыхнул ярче, дознаватель хрипло, насмешливо каркнул.

– Открывай! – злорадно проклекотал он.

Его голос был очень страшен. Будто сама тьма касалась сердца острыми когтями. Такими же острыми и опасными, как черные железные когти на его перчатках.

Но мальчишка не сдрейфил.

Он своей длинной ногой небрежно наподдал моему чемодану пинка, да так, что тот крутанулся и остановился, обернувшись стороной с замками к мальчишке.

Я не успела и подумать о том, как тот будет выкручиваться перед дознавателем. Мальчишка, к моему глубоком изумлению, выудил из своего кармана ключ – мой ключ, на серебристой цепочке! – и неспешно отпер чемоданчик.

Дневник, теплые брюки их клетчатой шерсти – это не могло вызвать подозрений. А вот панталоны… о, господи, стыдоба— то какая! Вороша мои вещи, своими когтистыми лапами дознаватель вытащил мое белье! И теперь оно висело, покачиваясь на его черном когте.

– Это что? – зашипел дознаватель злорадно.

Но мальчишка и теперь не испугался. Глаза его радостно и возбужденно разгорелись.

– Ах, это, – мастерски изображая смущение, протянул он, почесывая в затылке всей пятерней. – Ну, тут, понимаете ли, вот какое дело: я влюблен в свою кузину. Это ее. Да, да, не мое! Я украл это. Нет! Вы посмотрите, какие идеальные очертания!

И он почти благоговейно снял с когтя дознавателя мои панталоны.

Они, конечно, были не новые, но, разумеется, идеально чистые. И даже пахли недорогим порошком. Но мальчишка смотрел на них с нескрываемым восторгом, и даже фонарь дознавателя не реагировал.

Значит, не врет…

– О, господи, – с чувством произнес этот бесстыжий врун. – Это идеально. Это прекрасно. Это эталон!

И он зарылся лицом в белую ткань.

– Божественный аромат, – пробубнил он откуда— то из панталон.

Господи, стыд— то какой! Я едва не сорвалась со скамейки с криком, чтобы дознаватели уже забрали меня и отняли мои труселя у этого мелкого вруна, но дознавателю самому не очень нравилась эта фетишистская любовная история.

– Хватит, – каркнул он с отвращением.

– Но аромат действительно неплох, – настырно произнес мальчишка, выныривая из моих панталон. – Он божественен! Кажется, я все еще ощущаю аромат ее девственной розовой кожи… Не желаете ли убедиться?

И он сунул – о, господи— и— и!..– мою вещь прямо под клюв дознавателю.

Дознаватели существа жестокие и даже извращенные, но, говорят, у них слабые нервы. И, как ни странно, они стыдливые. Все, что как— то связано с интимной стороной жизни человека, у них вызывают мучительный стыд. Стыд на грани боли.

Вот и сейчас дознавателю было не по себе.

Мальчишке дознаватель ничем не грозил. Он искал не его; мальчишка его не боялся. Это я тряслась, как осиновый лист, и у меня не вышло бы так виртуозно трепать ему нервы. Но, похоже, мой нечаянный защитник давно нашел уязвимое место в зловещей силе дознавателей, и теперь этим бессовестно пользовался.

– Вы только понюхайте! – проникновенно, голосом, полным любви и обожания, произнес мальчишка.

Дознаватель задушено захрипел. Он надулся, нахохлился, как больная ворона, и мне показалось, что он вот— вот сотворит какую— то гадость.

Но тут подал голос эльф.

– Прекратите это немедленно!

Он встал во весь рост и недобро смотрел на нас всех. Свысока. Очень заносчиво и горделиво.

Он был одет еще хуже моего пройдохи— защитника.

Но ключ из— за пазухи он вытащил золотой. Кажется, даже с драгоценными камнями. Это означало только одно: эльф мог отпирать самую древнюю, самую сильную магию – если его этому научат в академии, конечно.

Свой ключ он наставил на дознавателя и чуть склонил голову, глядя исподлобья синими, как небо, глазами.

Дознаватель отступил.

Я не могла видеть его лицо, я не знала его чувств. Но мне показалось, что он испугался.

Он поклонился, недостаточно почтительно, но все же. И поспешил дальше, размахивая своим фонарем.

Эльф презрительно фыркнул и уселся на свое место. Мой защитник, чуть склонившись с лавки, вылез в проход, посмотреть вслед удаляющемуся дознавателю.

– Все, – неожиданно жестко и хладнокровно констатировал он. – Свалил.

И бросил мои панталоны в чемодан, с громким шлепком закрыв за ними крышку.

***

– Спасибо, – пролепетала я, обращаясь почему— то к эльфу. – Вы меня спасли…

Он снова смерил меня высокомерным взглядом и презрительно фыркнул, усаживаясь на свое место и изящно запахиваясь в свой поношенный плащ.

Господи, какой он был красивый! Какой!

На него можно было смотреть бесконечно. Он был идеальный. Даже резкий изгиб его темно— серых, как старое серебро, бровей, был изящен и неповторим.

Ростом эльф был с моего спасителя. У него были очень выразительные, огромные, синие, как небо, глаза. Взгляд их из— под черных, как ночь, ресниц, ласковый или гневный, запоминался навсегда.

Тонкий нос с причудливо вырезанными ноздрями. Красивые, свежие губы, очень изящно очерченная линия скул, хорошо вылепленный подбородок.

Стройный и хрупкий, он был прекрасный, как драгоценная вещица, завернутая в грубую ткань. Убожество его одежд только подчёркивало его невероятную красоту.

Он правда не был похож на человека. На живое существо. Я таращилась на него, потому что искренне считала его произведением искусства. И сотворила его в момент наивысшего вдохновения природа.

Эльф снова неодобрительно фыркнул.

– Не стоит благодарности, – ответил он, пожалуй, излишне сухо.

Мальчишка, что сидел рядом, возмутился:

– Эй! – изумленно выдохнул он. – Вообще— то, спас тебя я, а благодарности ему?!

– Ах, да,– слабым голосом ответила я. – Ты спас…

Тут взгляд мой упал на растерзанный чемоданчик, и я покраснела до самых ушей.

– Ты трогал мое белье! – взвизгнула я, поспешно склоняясь над своими вещами, поспешно запихивая все обратно и наскоро наводя в чемодане порядок. Мальчишка, ничуть не смутившись, протянул мне мой ключ на блестящей цепочке, и я спешно защелкнула замок.

– Так для пользы же дела,– резонно заметил он.

– Ты… ты его нюхал! – заверещала я. Ой, у меня от стыда сейчас щеки треснут!

– Пф— ф— ф, – возмущенный моей черной неблагодарностью, презрительно фыркнул мальчишка. – Зато дознаватель ушел! Я умею их отваживать. Я отвадил их не меньше трех дюжин, уж поверь мне! Я в этом эксперт!

В его голосе послышалось неприкрытое хвастовство.

– Эксперт, – подал неприветливо голос эльф. – Это выглядело отвратительно.

– Ну, я же не такой важный господин, как ты, – тут же нашелся мальчишка. Язык у него хорошо подвешен… даже лучше, чем его ловкие, вороватые пальцы! – Если такой стеснительный и правильный, мог бы и раньше меня вступиться за девушку. Кстати, меня Кит зовут, Алиса.

И он церемонно подал мне руку.

Руки у него были особенно ухоженные.

Очень чистые, с длинными красивыми, чувствительными пальцами, с аккуратно остриженными ногтями. Сейчас, словно окончив какое— то дело, требующее максимальной чувствительности пальцев, Кит раздобыл в кармане серебряное широкое кольцо и надел его на безымянный палец. Как врач— хирург, закончивший операцию. И от этого немудреного действия у меня мороз пошел по коже.

Я сама не заметила, как мои пальцы оказались в его ладони, а его яркие карие глаза нахально, не тушуясь, заглянули в мои, рассматривая там понимание и… страх.

– Ты все верно поняла, Алиса, – интимно понизив голос, произнес Кит, глядя, как я рассматриваю его руки. – Я воришка. Карманник. Жизнь у меня не сахар, а есть время от времени хочется. Поэтому приходится развивать все таланты, что дал мне Господь.

И он внезапно церемонно, как джентльмен на званом ужине, припал к моей ладони губами, целуя мою руку чуточку более страстно и эротично, чем это было нужно.

Этот жест был такой неожиданный, такой странный и такой волнующий, что я завозилась, снова покраснев до ушей.

На своей руке я ощутила два вкрадчивых, неторопливых и мягких поцелуя, черные ресницы Кита дрогнули, и его яркие глаза с упавшей на них прядью снова глянули на меня, исподлобья, тайком, но дерзко и вызывающе.

В его глазах было много смеха и чего— то магического, влекущего, отчего мне вдруг захотелось, чтоб он повернул мою руку ладонь вверх, прижал к своему лицу и поцеловал еще раз… мягко и нежно…

«Наверное, он часто целует руки всяким дурочкам вроде меня, – подумала я, осторожно отнимая свою ладонь у него и… немного жалея о том, что он не покрыл поцелуями всю мою руку, оставив дорожку теплых прикосновений от запястья до самого сгиба локтя, где кожа тонкая, чувствительная, и слышен часто бьющийся пульс. – А пока они млеют, он обчищает им карманы. Вот тебе и рыцарь без коня, и эльф, потерявший свой лес! Странно, что они оба мне повстречались именно теперь…»

Тайком я запустила руку в карман, чтобы проверить, на месте ли мои вещи, и этот жест не укрылся от внимания Кита. Он проследил за моей ладонью и рассмеялся, ничуть не смущенный.

Кит смотрел на меня безо всякого стеснения, с любопытством человека, который может обчистить даже внутренние карманы на груди моего пальто, а я и не замечу. Да и сделать ничего не смогу.

Так смотрят на беспомощно барахтающегося на спине жука.

От его внимания, нескромного, неприкрыто— хищного, меня бросало в жар и неясное приятное томление охватывало с головы до ног…

– Зачем они искали тебя? – меж тем спросил эльф.

Голос у этого высокомерного голодранца тоже был красивый. Звучный, приятного бархатного тембра, несмотря на то, что он обращался ко мне с известной толикой прохладцы, даже грубовато. Черт! А я под его взглядом просто терялась, чувствуя удушающую волну трепета.

– Я бы на твоем месте, – суфлерски шепнул на ухо Кит, чуть склонившись ко мне, – даже и не смотрел в его сторону. Он же эльф! Может оказаться старше твоего прадедушки. Снаружи розовые щечки и расчёсанные гладкие локоны, а внутри – старый пердун, ворчливый зануда. Мозоли, полипы, геморрой и несварение.

Я зафыркала, не в силах сдержать хохот, а эльф уничтожающе посмотрел на Кита.

Их взгляды, казалось, скрестились как клинки. Кит смотрел нахально, предъявляя свои права на мое внимание и не собираясь так просто уступать сказочному эльфу. Эльф смотрел холодно; моей симпатии ему было не нужно, по крайней мере, он всем своим видом это демонстрировал.

Но насмешки над собой в присутствии девушки эльф терпеть не мог.

– Мне семнадцать, – уничтожающим тоном процедил он.

– Выглядишь ты на семнадцать, – задиристо продолжил Кит, явно дразня эльфа. – Но эльфы известные вруны. Семнадцать, семнадцать, а потом – ой, нолик забыл добавить…

– Семнадцать, – прошипел эльф, испепеляя Кита злым взглядом.

– Хорошо, хорошо, как скажешь! – покладисто ответил Кит, не прекращая дразнить эльфа. – Но если что, всегда можешь обратиться ко мне. Моя бабушка была аптекарем и варила недурную мазь от гем…

– Себе вотри, – зло перебил его эльф и снова обернулся ко мне, подчеркнуто игнорируя дальнейшие издевки Кита. – Так что им от тебя нужно?

Его синие глаза смотрели так строго, что я оробела, будто перед учителем.

«Остроухий зануда! – ругнулась я про себя. – Ведет себя так, будто я обязана перед ним отчитываться! Но, наверное, он привык к такому; ключ— то у него непростой. Обнищавший принц? А если и так, то что с того? Это не дает ему право командовать мной!»

– Это только мое дело! – выпалила я, почему— то рассердившись. Эльф с каменным выражением лица чуть приподнял удивленно бровь, сделавшись еще надменнее и высокомернее. Невыносимый!

– Да неужели, – холодно произнес он. – Я должен знать, кого я защитил. А то может оказаться, что ты мошенница, и дознавателя нужно позвать обратно.

– Эй! – выкрикнул Кит.

– Ты не сделаешь этого! – испуганно вскрикнула вслед за Китом я.

Эльф заинтересованно приподнял вторую бровь, всем своим видом показывая, что очень ждет моих объяснений. Как он это делает?! Движением брови нас обоих подчинил!

Остроухий зануда…

– Ну, хорошо, – набравшись смелости и вздохнув поглубже, произнесла я. – Я никого не ограбила, не убила и не обманула…

– Мне каждое слово придется из тебя клещами тянуть? – снова подал голос этот невообразимый ушастый приставала. Какой же он гадкий! И голос у него противный – спокойный, культурный, нудный!

– Я укусила сына одного из членов Совета, – выпалила я, и серебристые брови эльфа взлетели чуть не на середину лба от изумления. Кит же сморщился, стянул губы, зажмурился, словно я у него на глазах голову крысе откусила, а не призналась в том, что немного покалечила Нила.

– Ух! – выдохнул он, всем своим видом показывая, что с моей стороны это был очень опрометчивый поступок.

– Укусила? – меж тем повторил эльф таким тоном, как будто ничего более дикого в жизни своей не слышал, и теперь просто не верит своим ушам. – Что за дикость?!

Тут я уже разозлилась. Сколько можно строить из себя такого напыщенного великосветского вельможу?! Сидит тут, смотрит на меня высокомерно, как принц крови, рыльце воротит, губки кривит, а у самого худые башмаки!

– Ты ничего обо мне не знаешь! – выпалила я сердито. – Можешь корчить какие угодно брезгливые рожи, как будто ты аристократ, да только, похоже, из аристократизма в тебе только твой длинный нос! Ты даже не соизволил представиться, а это не так— то вежливо! Даже имени своего не назвал, а пристаешь к девушке с вопросами! А укусила я его, защищаясь! Чтоб не смел меня лапать, ясно? Защищая свою честь! Я не его собственность, и не служанка даже! И он не смеет распускать свои руки! А ты и в самом деле брюзжишь как старичок!

– А я что говорил? – оживился Кит, который, кажется, весьма ехидный парень. – Сто семьдесят, не меньше!

Но несмотря на мою горячую речь и издевки Кита, эльф ну совершенно никак не отреагировал. Не разозлился, не стушевался. Он остался совершенно спокоен и лишь кивнул головой.

– Я знаю, что такое честь, – нудно произнес он. – Но ты, конечно, повела себя опрометчиво. Дознаватель имеет полное право тебя задержать.

– Да ты с ума сошел! – возмущенно выкрикнул Кит. Он всей душой был на моей стороне. – Девчонка правильно себя повела! Пусть знает!..

Эльф перевел на него уничтожающий взгляд прекрасных, прозрачных, словно хрусталь, глаз.

– Пока что «знает» только она, – ответил он. – Сейчас мы с тобой ее выручили, а что дальше? Они все равно загребут ее.

– Не загребут! – хорохорясь, ответила я. Эльф снова глянул на меня так, будто я была разговаривающая лягушка. Так бы и треснула ему по макушке!..

– У тебя есть какой— то план? – уточнил он. – Тайное убежище? Академия? – он критически оглядел меня с головы до ног и поморщил губы. – Это вряд ли. На адептку приличной академии ты не тянешь. Тебя выдаст любая, в какую ты имеешь права поступить.

– Не любая! – выдохнула я. – Не любая!

***

Эльф посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

– Давай, удиви меня, – осторожно произнес он. – Какие это академии для бедных нынче не пускают дознавателей?

– Академия Голодранцев! – выдохнула я. Эльф, шумно выдохнув, лишь покачал головой, прикрыв газа, и откинулся на спинку своего грубого деревянного сидения.

– Бедное дитя, – с излишним пафосом произнес он. – Она с ума сошла от страха. Это в каком же нужно быть отчаянии, чтобы…

– Я так не думаю, – отозвался Кит, и к моему величайшему удивлению продемонстрировал эльфу, как карточный игрок джокера, ключ моего деда, зажатый между двумя своими длинными пальцами. – Иначе откуда у нее эта вещица? Ты же не думаешь, что у девчонки ее лет может быть ключ такой силы? Он старый, потемнел уже, да сейчас таких и не делают. Видишь – бородка с четырьмя ступенями? Серебряный, но крепкий, не сгибается. Им однозначно можно отпереть какой— то замок.

Когда этот паршивец сумел украсть, кто бы знал!

– Кит! – взвизгнула я яростно, выхватывая у него из рук свой ключ. – Не смей больше у меня ничего воровать!

– Я и не думал, – совершено искренне ответил Кит. – Просто забрал свои вещи. И нашел это. Нечаянно.

– Вещи?!

Я с запоздалым испугом схватилась за живот. На том месте, где под моим пальто был упрятан узелок Кита, ничего не было. И пальто было аккуратно застегнуто на все пуговки.

А ключ ведь висел на моей шее, на цепочке, спрятанный под одежду…

– Так что, – спросил Кит, испытующе заглядывая мне в глаза. – Это правда ключ от Академии?..

– Да, правда, – яростно ответила я, надевая цепочку на шею и пряча ключ под одежду.

– Откуда он у тебя? – спросил подозрительный эльф.

– Мой дед, – нехотя призналась я, – ректор этой академии.

Эльф нахмурился.

– Ты хочешь сказать, – произнес он подозрительно, – что твоего деда зовут Леонидас Каррингтон?

Кит лишь кивнул головой.

– Это чучело прокаркало ее имя – Алиса Каррингтон. Все сходится.

А затем он толкнул меня в бок и сказал:

– Я же говорил, эльф врет! Ему не меньше ста лет, раз помнит твоего деда и имя его знает!

– Я, – гордо и высокомерно ответил эльф, испепеляя Кита ненавидящим взглядом, – из очень приличной семьи! И она возлагала некоторые надежды на мое образование и на эту академию!

Эльф фыркнул, будто отряхиваясь от глупостей, которые говорит Кит, обернулся ко мне и снова изобразил рафинированное культурное удивление на своем красивом лице.

– Ты серьезно собираешься… в Академию? Хочешь там укрыться?

– А у меня есть выбор? – горько спросила я.

– Но это рискованно, – заметил эльф.

– Представь себе! Но я согласна пойти на этот риск! Я не боюсь! Больше опасностей на пути в Академию меня пугает унижение и позор, которым меня подвергнет Совет!

– Смелая девчонка! – восхитился Кит. – Интересно, получится ли у тебя поступить в эту Академию. Пожалуй, я с тобой пойду. Чисто из любопытства, посмотреть, как ты будешь преодолевать препятствия на пути к цели.

Я насмешливо глянула на него.

– А ты разве не едешь в свою академию?

– Еще и проницательная! – Кит продолжил расточать комплименты. – Да, именно туда я и еду. Но мне не к спеху; а еще я никогда не отличался особым прилежанием, могу и немного опоздать к началу учебного года. А то и вовсе передумать там учиться. И если у тебя все получится, Алиса, то я бы тоже присоединился к Голодранцам.

– С ума сошел, – осуждающе произнес эльф. – Ты ведь не первокурсник. Наверняка года два обучения уже оплачены?

Кит скрестил руки на груди и ухмыльнулся.

– За свое обучение я плачу сам, – с тенью гордости произнес он. – Мне не перед кем отчитываться. Так что хочу, учусь, хочу – брошу. Сам себе хозяин.

По этим словам я поняла, что Кит, скорее всего, сирота. Еще и бравирует этим! Но, наверное, у него просто характер такой, смеяться и острить там, где по идее надо плакать.

– Ну, – произнес подозрительный эльф, – отлично. Вы меня убедили. Но что надо сделать? Никогда не слышал, чтоб в зачарованную Академию можно было попасть, купив место в почтовой карете. Куда ты направляешься?

– В Башню Клятв, – нехотя призналась я. – Мне нужно найти клятву деда и отнести ее в Академию.

– Но карета, – зловеще произнес эльф, – не останавливается возле Башни Клятв.

– Что?! – всполошилась я. – Как это не останавливается, я специально узнавала и обговаривала это с возницей!

– А так, – ответил эльф. – Карета только набирает ход. Она мчится все быстрее и быстрее. Мимо Башни мы пронесемся на всем ходу, чтоб никто не успел и подумать, не то, что сойти.

– Тогда мне нужно спрыгнуть! – закричала я, подскакивая со скамьи. – Кит, открой окно! Сейчас же! Ты можешь, я знаю! Ты ведь все можешь открыть?!

Окно было маленькое, грязное, мутное. Рассохшаяся деревянная рама была приколочена огромными толстыми гвоздями, и мне, наверное, не хватило бы ни сил, ни умения.

– Ты с ума сошла? – возмутился Кит. – Мои руки – это высокоточный инструмент, а не лом и не топор! А если я занозу загоню? А если палец сломаю?!

Эльф насмешливо фыркнул и поднялся с места.

– В сторону, – кратко бросил он. В руке его сверкнул золотой ключ, и Кит всплеснул руками.

– Ну, ты— то куда лезешь, остроухий? Ты же сам твердил, что это опасно и неразумно!

– Кто— то из нас должен помочь даме, – эльф внезапно церемонно поклонился мне, без тени кокетства. Он будто нарочно говорил все холодно, чтобы я и подумать не посмела, что он может со мной заигрывать. – Эйвинд. Называй меня Эйвиндом.

«Какое красивое имя ему дали, – пронеслось у меня в голове. – Эйвинд, ветер счастья…»

Но Кит как будто слышал мои мысли и не оставлял мне ни полшанса на то, чтобы восхищаться эльфом.

– Эйв, значит. А я Кит Ветрогон, это мое полное имя, – невежливо вклинился он в наш разговор. Эльф высокомерно на него покосился, глянув через плечо.

– Болтун, невежа и редкий хвастун, – пробормотал он, крепче сжимая свой ключ.

Из него, бледный и тонкий, как клинок шпаги, вдруг вырвался луч светлой магии, и сам ключ оказался очень удобной рукоятью оружия. Эйвинд взмахнул им, вырубив окно в пару взмахов. Теперь на стене кареты зиял черный прямоугольник, за которым мелькала ночь, ее огни и звуки.

– И что дальше? Выпрыгнешь в поле на всем ходу и разобьёшься?

Я не ответила на его вопрос, фыркнув так же презрительно, как и он. Подхватив свой чемодан, смело ринулась к прорубленному окну и выглянула наружу.

Слева от окна, как я и предполагала, была прикреплена железная лестница.

Я часто путешествовала в таких вот почтовых каретах, летом, когда окна раскрыты, случалось мне и на крыше ехать, потому что внутри деревянной коробки было душно, воняло потом, немытыми ногами и прочими неприятными вещами. А на крыше было хорошо. Опасно, но свежий воздух, тепло и ощущение бесконечной свободы.

По моим подсчетам, мы скоро должны были подъехать к башне. Там крутой поворот, после которого только лес; карета старая, мокрая, тяжелая. Возница не управится с ней, если она так и будет нестись. А значит, он попридержит лошадей. Тогда я и спрыгну!

Сейчас было совсем не тепло. Холодный дождь сек лицо и руки, промочил плечи, рукава пальто. Волоча чемодан, я карабкалась по этой лестнице, обмирая от страха, потому что в любой момент мои руки могли соскользнуть по мокрой металлической лестнице.

Подол моего платья хлопал на ветру, бил по ногам, а это было не очень— то приятно, учитывая, что он порядком промок и был ужасно холодным. Да еще и Кит… он карабкался вслед за мной, искренне стараясь не смотреть наверх, то есть, мне под юбку, но иногда это было просто невозможно. Особенно когда он меня подтолкнул под зад, практически закинув на крышу.

И следом за ним карабкался зануда— эльф!

– Эй! – воскликнул Кит удивленно, перекрикивая звуки непогоды и скрип ветхого длинного вагончика— кареты. – А ты чего за нами увязался?!

– Посмотреть, – лаконично ответил эльф.

– А как же оплата за год обучения? – поддразнил его Кит.

– Я тоже сам себе хозяин.

Все втроем мы оказались наверху, Эйвинд махнул своим магическим лучом вниз, и окно, такое же старое, грязное и мутное, вернулось на свое законное место, будто его не изымали. Теперь невозможно было найти путь, по которому мы ушли. И если дознаватель одумаются и вернутся, то они и следа нашего не найдут.

– Ловко! – похвалил его Кит. – Ну, скоро ваша Башня?

– Скоро! – ответила я.

Ночь летела над нашими головами, шумная и страшная. Щелкал кнут возницы, взлетая густой полосой белесого тумана над спинами магических лошадей, вагончик почтовой кареты мчал по проторенной колее, налитой дождевой водой и сверкающей под полной луной, проглядывающей между туч, как отполированные многолетней работой рельсы.

Впереди замаячила Башня, высокий, неясный, черный силуэт. Бахнула молния, рвущая извилистой полосой небо до самого горизонта, и я вскрикнула в ужасе: впереди, на крыше кареты, был дознаватель.

Он сидел на корточках, пригнувшись, опершись рукой, словно его сию минуту скинуло к нам вспышкой молнии, и зловещий свет отражался в темных стеклах его глазниц.

– Ах ты, носатый пройдоха! – выдохнул Кит, стирая капли дождя с абсолютно мокрого лица. – Все ж таки нас выследил! Ну, влипли!

– Ты можешь уйти, – через плечо бросил ему Эйвинд. – Ты ему не нужен. Ну, разве что подзатыльник отвешать, чтоб под ногами не путался. Ему нужна девчонка.

И Эйвинд встал во весь рост, загораживая меня собой.

***

Дознаватель хрипло рассмеялся, раскаркался, глядя на нас. Он поднял руку в черной перчатке и поманил меня к себе своим жутким когтем.

– Иди сюда!

Эти слова не были произнесены, но они болью отпечатались в моей голове. Дознаватель использовал свою запретную магию, и это было так ужасно, что и передать невозможно.

Я застонала и безотчетным движением сжала ладонями виски, выронила чемодан. Кажется, ловкий Кит его поймал на самом краю крыши, не дал свалиться вниз; не помню. Не видела. Да мне это сейчас было и неважно. Все, что я хотела – это избавиться от боли.

Голову мою разламывала пульсация, и все, что я слышала, это страшный шелестящий шепот, клекот хищной птицы, предвкушающей кровавый пир.

– Иди ко мне!

Невольно я сделала шаг вперед, и боль, стучащая в виски, как будто уменьшилась. Я чуть не разрыдалась от облегчения, но она тотчас вернулась вновь, и я с готовностью сделала еще шаг к дознавателю, как больной, принимающий порцию лекарства, после которого наступает облегчение.

– Алиса, не слушай его! Он подманивает тебя, Алиса!

Кажется, это кричал Эйвинд. Но что он понимал? Когда так болит, голос разума слушать невозможно.

– Он околдовал ее! – крикнул ему в ответ Кит. – Она не может сопротивляться! Сделай что— нибудь!

И это было так.

Дознаватель в свете молний встал во весь рост, балансируя на покачивающейся под его ногами крыше кареты. Его черный плащ, сшитый из многочисленных полупрозрачных черных лоскутков— перьев, то обнимал его, как крылья, то взлетал, словно обрывки тьмы.

Черные металлические когти сверкали, подманивая меня. Черные провалы глаз над металлическим клювом были пусты и мертвы. Они завораживали, манили, как манит омут, полный русалок, и я сделала еще шаг, погружаясь с головой в его магию. Подчиняясь ей.

– Иди… иди сюда!

Дознаватель издевался.

Он знал, что причиняет мне боль, он знал, что я и двинуться не могу никуда, кроме как к нему, и смеялся, наслаждаясь своей властью надо мной.

Я слышала его хриплое дыхание, его недобрый голос, его получеловеческий, полуптичий смех.

Он нарочно усиливал свое воздействие, чтоб я плакала и мучилась, а потом возвращал мне способность понимать и бояться. И тогда он упивался моим отчаянием.

– Исчадие ада! Носатый садист! Алиса, не ходи! Сопротивляйся! Борись! Осталось совсем немного!

Башня была совсем близко; под крышей, по которой хлестал дождь, я заметила светящееся окошко.

Там было тепло и сухо! Там не было пронизывающего до костей ветра и ледяного дождя! И наверняка там был камин, около которого можно было бы обогреться и просушить одежду…

Да только, кажется, мне никогда не попасть туда! Жизнь моя кончится здесь и сейчас, в отчаянии, холоде и боли.

– Терпи, Алиса!

Но силы покидали меня!

Чуть не рыдая, я сделала еще шаг вперед, обойдя Эйвинда с ловкостью мошенника, больного, поедающего грибы и травы, что сначала дарят ему счастье, а потом ломают все его тело жестокой болезнью.

Я хотела достичь дознавателя!

В его объятьях мне чудился покой и избавление от страданий. Его когти сжимались и разжимались, вгоняя меня в ужас. Я не могла не думать о том, как он будет рвать и терзать меня ими, как проведет кровавые полосы на моей спине…

Но боль, пульсирующая в висках, была намного сильнее страха. И я шла вперед.

– Алиса! – закричал Кит грозно.

Припав на колени, он удерживал наши пожитки, оберегая их от падения вниз, в темноту.

Ответить я ему не могла. Не могла обернуться, зачарованная взглядом пустых, огромных птичьих глазниц на маске дознавателя.

– Да чтоб тебя!

Мальчишка с руганью отпер мой чемоданчик. Не знаю, стащил ли он у меня снова ключ, или воспользовался каким— то своим инструментом, но в следующий миг мимо меня просвистел мой бархатный алый кошелек и что есть силы врезался в лоб дознавателю.

Особо много денег у меня с собой не было, но, наверное, Кит был сильный, раз кошелек сшиб с дознавателя шляпу и заставил его покачнуться, словно в голову ему прилетел увесистый булыжник.

Боль на миг исчезла, я в удивлении и ужасе увидела, как по лбу дознавателя льется кровь.

Широкополая шляпа его от удара улетела прочь, и я увидела, что жуткая маска дознавателя безжалостно приколочена к его черепу металлическими скобами.

Это было так жестоко, так страшно и омерзительно, что я заверещала во все горло.

Магия его отпустила меня, я снова почувствовала под ногами нетвердую опору. Крыша мчащейся кареты качалась, я растопырила руки, чтобы удержать равновесие, но не смогла, и кубарем полетела вниз, в темноту.

– Да чтоб тебя!

Рука Кита настигла меня в самый последний момент, перехватив за запястье, и я повисла над дорогой, семеня ногами и видя внизу только бешено вращающееся колесо. Только б юбка за него не зацепилась! Только б юбка не задела за него!

Кит, и верно, был очень сильным. Он закусил губу, свешиваясь сверху и упираясь одной рукой в доски, а другой он меня держал, он не бросал меня!

– Я держу тебя, Алиса! Я не отпущу!

Дознаватель меж тем пришел в себя.

И то, что у меня есть все шансы стать намотанной на колесо, ему не понравилось.

В ужасе и панике я почему— то вспомнила про Нила. Отвращение к нему вспышкой пронзило мой разум, и я поняла, что дознавателю велено привести меня целой и невредимой. Еще бы! Нил сам хотел испортить мне шкурку! Иссечь меня всю до кровавых полос, розгами. Чтоб места живого не было.

Опозорить, посмотреть, как я буду вопить и извиваться.

Дознавателю наверняка были даны самые четкие инструкции.

И, чтобы Нил сумел насладиться моим унижением, он собирался меня у Кита отнять!

Я почувствовала, как Кит вздрогнул, как дернулась его рука, и поняла, что у него заболела голова, как она только что у меня болела. Дознаватель терзал своей жестокой магией ему разум, чтобы Кит меня бросил. Потерял в темноте.

Сам дознаватель планировал спрыгнуть вслед за мной, наверное.

Но Кит от боли до крови прокусил губу, зажмурился, и руки не разжал. Терпел и держал меня из последних сил! Трясся от боли и держал!

А дознаватель страшной черной тенью шел к нам…

Гремели его черные сапоги по ветхой крыше, черный плащ волочился по мокрым доскам…

И тогда против него выдвинулся Эйвинд, сжимая в руках свой магический клинок.

Дознаватель на всем ходу небрежно махнул рукой в сторону эльфа. Этого жеста, я знаю, хватило бы и для того, чтоб с ног снести быка. Я даже вскрикнула, понимая, что эльфа сейчас сметет магическим ударом в ночь, под колеса кареты.

Но Эйвинд устоял!

Он не слетел с крыши, как на то рассчитывал дознаватель. И даже не покачнулся. Он стоял крепко, будто ноги его вросли в мокрые разбухшие от дождя доски, и, когда дознаватель поравнялся с эльфом, светлый луч взлетел, и!..

Дознаватель закаркал, завизжал голосом хищной птицы, которую душит и бьет соперник. Узкий луч— шпага, взлетев, отрубил ему все когти вместе с пальцами, и дознаватель клекотал и верещал, дергая рукой так, будто он обжег пальцы.

Но только вот пальцев у него не было…

Это, конечно, остановить его не могло. Только распалило сильнее!

Дознаватель стиснул вместе когти на целой руке, и меж ними заклубилась магия, такая глубокая, такая черная, что ее было видно даже на фоне его черного пальто.

Размахнувшись, он швырнул этот жуткий, лохматый черный клубок в эльфа, но тот и на сей раз не дрогнул.

Одним взмахом он рассек черную сферу, завопившую и заскрипевшую тысячами голосов, а вторым ударом он вогнал свой магический светлый клинок в грудь дознавателя по самую рукоять!

На миг их глаза – синие и яростные эльфа и черные, мертвые дознавателя, – встретились. И синий взгляд был подобен последнему удару, которым Эйвинд прикончил соперника!

Дознаватель со стоном сполз со светлого луча, кулем повалился на крышу, а затем и вовсе скатился во мрак, под колеса кареты.

Я закричала и зажмурилась от ужаса. А в следующий миг ощутила, как крепкая ладонь эльфа ухватила меня за запястье, чуть ниже, чем держал Кит.

Я распахнула глаза, и на фоне грозового неба увидела обоих мальчишек – промокших, продрогших, но победивших.

– Тянем ее! – прокричал Кит, но Эйвинд отрицательно мотнул головой:

– Нет! Осталось немного… удержим, а потом отпустим, и сами спрыгнем! Алиса, ты готова?

Паниковать было некогда.

Я снова оглянулась на колесо и сжала зубы, чтобы они не стучали, и чтоб мальчишки не догадались, что мне до смерти страшно.

– Да! – крикнула я.

– Раз, – произнес Эйвинд спокойно, будто считал бобы в своей тарелке, и я ощутила, как они меня раскачивают, отталкивая как можно дальше от колеса. – Два. Три!

Карета и впрямь шла медленнее. Земля уже не неслась с бешеной скоростью, и я почти— почти успела за ней, когда мальчишки меня отпустили и я ощутила под ногами твердую. Утоптанную тропинку. По инерции я пронеслась с десяток шагов и все же шлепнулась, растянулась во весь рост на мокрой осенней траве.

Впереди мелькнули две тени, спрыгнувшие с уносящейся прочь почтовой кареты, загремел мой чемоданчик и послышались ругательства Кита.

Не чуя ног от радости, от пережитого страха и нервного возбуждения, я подскочила и побежала туда, к ним, ворочающимся в колючих кустах дикой малины.

– Кит, Эйвинд! Вы целы?!

– Да как будто бы, – охая, отозвался Кит.

– Порядок, – ответил из темноты бесстрастный голос эльфа.

И меня будто током передернуло, радость моя поугасла. Ужас дохнул стылым холодом мне в лицо, и я пролепетала, нервно сжимая руки у груди:

– Эйвинд!.. Эйв! Ты что… ты убил его? Ты убил дознавателя?!

Эльф вынырнул из мрака. Луна блеснула на его потемневших от воды волосах, зажглась перламутровыми искрами на кончиках острых ушей, на розовых губах.

– Да, – кратко ответил он, и мне стало еще страшнее от его бесстрастности и спокойствия. Никакой паники, никакого страха… Все эльфы такие бесчувственные и бесстрастные, или это только мне так повезло, познакомиться с этим невыносимым экземпляром?!

– Да ты крут! – присвистнул Кит, приближаясь к нам двоим и отряхивая свои перепачканные колени. – А может, нет? Может, он жив?

Эйвинд неопределенно пожал плечами.

– Если у дознавателей есть сердца, – ответил он, глядя мне прямо в глаза, не тушуясь и не смущаясь, – то он мертв.

Кит снова уважительно присвистну.

– И что теперь? – испуганно произнесла я. Эйвинд пожал плечами:

– Ничего. Теперь только вперед. У меня, как и у тебя, теперь нет дороги назад.

***