Читать книгу Нечаянный дар. Мистические и просто необычные истории - Клара Шахова - Страница 4

У меня в детстве часто болело горло. К восемнадцати годам миндалины совсем утратили свою защитную функцию.

Хуже того, они стали рыхлыми, как сказала мне лор-врач во время очередного к ней визита. А стало быть, уязвимыми для всяких там микробов, бактерий, вирусов. В общем, стали не только бесполезными, как аппендикс, но и вредными. Аппендикс-то животом защищён, да и воспаляется он не у всех и не так часто. А тут хоть рот не раскрывай – что-нибудь да прицепится: не ангина, так ОРЗ. Словом, приговор в единственном варианте: удалять!

Не знаю почему, но перед операцией, хотя она и не полостная, не разрешили есть целый день. Соседки мои по палате украдкой что-то жевали, а я даже ничего с собой не прихватила. Нельзя – так нельзя! Правда, тут обещали спецпитание, чтобы не разбередить свежие раны. Но не сразу – только на следующий день. Сегодня же можно было только пить негазированные напитки, причём не слишком горячие и не слишком холодные. Мы заранее поставили на свои тумбочки кто сок, а кто просто кипячёную водичку.

Операция, как мне казалось, предстояла не такая уж серьёзная. И я в самом деле перенесла её довольно легко. Но после, уже полежав немного в постели, почувствовала себя гораздо хуже. Может быть, с голодухи, может, потому что заморозка начала отходить, боль с каждой минутой всё яростнее рвала моё горло, шею, голову. Соседки, кстати, раньше меня пришедшие с операции, уже начали вставать. Некоторые отправились прогуляться по коридору или в фойе – к кому-то после «тихого часа» пришли родственники. У меня же была такая слабость, что я не решалась даже посидеть на кровати. И позвать кого-то на помощь не могла – у меня пропал голос. Как потом выяснилось, операция оказалась не такой уж и простой – для врача – из-за рыхлости моих миндалин, поэтому нечаянно были задеты голосовые связки. Голос потом, через несколько дней, к большой моей радости, восстановился. Но тогда, сразу после операции, я чувствовала себя совершенно беспомощной, всеми покинутой, как в песне из одного старого кинофильма про беспризорников: «Позабыт-позаброшен с молодых юных лет…». Кстати, мои родные жили в другом городе и даже не знали о том, что я в больнице.

К концу дня я всё-таки заставила себя подняться. Держась за всё, что попадалось под руку, я вышла в коридор и по стеночке стала продвигаться вперёд. Но вот стенка кончилась. Дальше – в глубокой и широкой нише – пост дежурной медсестры, где она сидит, беседуя о чём-то с медсестрой из соседнего отделения. К ним подходит дежурный врач. Отцепившись от стены, я пытаюсь пойти дальше и… отключаюсь.

Через некоторое время начинаю понимать, что… лечу! Но как-то странно: назад и вбок, не разворачиваясь лицом в сторону полёта, причём вверх спиной с безвольно раскинутыми руками и ногами. Вдруг мягко так стукаюсь спиной о потолок и… зависаю в таком положении. Оглядываю с высоты своего НП (наблюдательного пункта) место, где упала, и вижу, что меня там нет! А на посту дежурной медсестры три женщины в белых халатах хлопочут над чьим-то распростёртым на диване телом. У меня же – ни дать ни взять – отличный НП: мне сверху видно всё! Присматриваюсь: кто же там на диване? Боже мой! Да это же я! Бледная, как полотно, с закрытыми глазами. Медсестра вынимает из моей руки шприц, с нетерпением вглядывается в моё лицо и в отчаянии произносит:

– Вторую дозу вколола, а девочка в себя не приходит! – она вопросительно смотрит на врача. – Может, не камфару, а что-нибудь посильнее?

Врач согласно кивает головой и направляется в «сестринскую», видимо, за новой ампулой. Но тут я, стремительно ринувшись со своего НП вниз, открываю глаза. Вздох облегчения вырывается из груди не на шутку перепугавшейся медсестры:

– Слава Богу!

На её возглас врач оборачивается, видит, что пациент скорее жив, чем мёртв, и возвращается, тоже радостно улыбаясь. Я приподнимаюсь на диване, смотрю на потолок. Ничего не понимаю. В сопровождении медсестры возвращаюсь в палату, забираюсь под одеяло и засыпаю…

Вспоминая это происшествие, я никак не могла объяснить себе его природу. Что это было? Гораздо позже узнала, что такие видения бывают при кратковременной остановке сердца. При долговременной – более, чем на 2—3 минуты – говорят, перед человеком открывается тоннель с ослепительным манящим светом в самом его конце. Некоторые идут на тот свет (в прямом и переносном смысле), но не все возвращаются. Слава Богу, что мне не привиделся этот тоннель, который, наверное, мог бы в самом деле увести в вечность.