Читать книгу Нечаянный дар. Мистические и просто необычные истории - Клара Шахова - Страница 6

«Сказки» в подзаголовке – не потому, что это выдуманная история, а потому, что её СКАЗывала моя бабушка – Наталия Васильевна Костырева, родившаяся и прожившая всю жизнь в селе Головинщино Каменского района Пензенской области.

Это случилось как раз тогда, когда детки её, повзрослев, все семеро поехали искать счастья в далёких краях. В середине-конце 30-х годов прошлого века вся наша страна, оправившись от гражданской войны, кипела великими индустриальными стройками, занималась обустройством окраинных территорий. Молодёжь по призыву партии и правительства и по зову собственных сердец стала главной движущей силой возрождения и развития страны. Уезжали всерьёз и надолго. Сначала уехали старшие: Василий – на Дальний Восток, Александра – на Сахалин, Валентина – в Монголию. Потом началась Великая Отечественная. Павел и Анна пошли воевать, Мария с мужем (мои родители) работали в одном из городов Поволжья на военном заводе. Самый младший Николай не сразу, но всё же добился в военкомате досрочного призыва и, окончив курсы младшего командного состава, тоже отправился на фронт. А вскоре бабушка получила на него «похоронку». Но тут вернулась домой Анна – её комиссовали после тяжёлой болезни. Однако радость бабушки была недолгой: дочь неожиданно быстро вышла замуж и уехала с мужем в Таджикистан. Павел тоже ещё до окончания войны был комиссован по серьёзному ранению. И тоже дома не остался – уехал на Дальний Восток к старшему брату, который не воевал по инвалидности. Бабушка поняла, что теперь не будет видеть своих деток годами. И затосковала. Особенно переживала за Валентину. Ещё тогда, когда та только обмолвилась, а потом засобиралась в дорогу, долго её не отпускала. И была на то основательная причина.

…Годам к пятнадцати Валя стала самой красивой из сестёр, да ещё с такой же шикарной косой, как у матери. Все ею любовались. Как-то в начале весны девочка шла из школы в прохудившихся ботинках и провалилась сквозь рыхлый снег в глубокую лужу. Пока выбиралась из неё, почувствовала озноб: пальтишко старенькое – донашивала после старшей сестры – продувалось насквозь. И так закоченела, а теперь ещё и ботинки хлюпают водой со снегом… Её догнала сестра Маруся. Она поняла, что случилось, позвала к себе домой. Дело в том, что Маруся с младенчества жила не в своей семье, а со старшими сёстрами матери. Они никогда не выходили замуж, и детей у них не было. Чем могли – помогали младшей сестрице. Их дом был недалеко от школы.

Когда девочки пришли, Валя, едва успев раздеться, прислонилась к горячей печке. В доме была гостья, соседка тётушек. Увидев Валю, она начала восхищаться её необыкновенной красотой. От этих громких восторгов девочке стало не по себе. Потом, когда, переболев простудой, Валя продолжала страдать какой-то непонятной немочью, её близкие решили, что это сглаз. Гораздо позже сама она пришла к выводу, что это всё-таки было осложнение после той злосчастной простуды.

Новая болезнь тем временем вдруг обнаружила себя самым неожиданным и страшным образом. У девочки, которая обещала быть писаной красавицей, стало портиться лицо. Это случилось уже в Мокшане, районном центре Пензенской области, где тётя Валя вместе с моей мамой учились в сельскохозяйственном техникуме. В местной больнице при виде неё только руками развели и направили в областную, оттуда – в Москву. И вот в столичной клинике ей, наконец, здорово повезло. Во-первых, точно был поставлен диагноз: туберкулёз лицевых костей. Во-вторых, сразу же началась интенсивная терапия. В-третьих, была сделана косметическая операция. Конечно, не на сегодняшнем уровне – тогда не было такого оборудования и инструментов. В-четвёртых, после лечения девушку направили на месячную реабилитацию в Крым, в санаторий именно по специфике её заболевания. И всё это – бесплатно! Сейчас просто невозможно представить, чтобы для лечения такой редкой и трудноизлечимой хвори, требующей колоссальных затрат всякого рода, больного вместе с родственниками и друзьями не заставили бы пойти по миру с протянутой рукой. А ведь при просрочке под угрозой могла оказаться сама жизнь! В советское время быстрое и, как правило, эффективное лечение было доступно всем.

Вернувшись домой, девушка, к сожалению, уже не производила фурора своей красотой: нос был немного неправильной формы, стянутая к уголкам глаз кожа сделала их заметно меньше, чем угадывалась их былая величина. Но всё же Валя с её весёлым нравом оставалась привлекательной. А самое главное – она выздоровела! Она была молода и полна сил. Страна бурлила комсомольскими стройками. И Валентина решила вслед за сестрами и братьями отправиться на великие дела в края неизведанные…

Бабушка по вечерам старалась чем-то себя занять – ей не спалось, а всё думалось: где, как она там? О других детях тоже вспоминала. Коленьки нет, но вот пенсию офицерскую ей за него каждый месяц приносят. Эх, сыночек! Был бы жив – сам бы заработал. Может, и не уехал бы никуда – очень к ней был привязан. Василий и Павел редко пишут, некогда им – свои семьи завели. Да и случись что – мужики сами за себя постоят, ну что уж больно за них беспокоиться? Аннушка тоже с мужем – есть кому оберечь. Шурынька с кавалером уехала, может, поженятся там?.. А вот Валюшка – каково-то ей одной на чужой сторонушке? Да ещё с лицом испорченным. Легко такую обидеть. Мало она что ли настрадалась, горемычная?..

Однажды так же сидела она в горьких раздумьях вечером за столом и при керосиновой лампе штопала чьи-то чулки: ещё понадобятся – приедут девчонки… Вдруг – стук в дверь. Поспешила в сени, спросила: кто? В ответ – валин голос. Боже мой! Открыла дверь, обняла, всплакнула, на стол, что было, собрала. Всю ночь они проговорили. Рано утром Наталья вспомнила, что надо козу в стадо провожать. Сказала Вале: ложись, мол, поспи. Сама направилась в закуток, отгороженный в сенях, где стояла её кормилица. Та как-то странно себя повела: брыкалась, не хотела идти – упиралась, жалобно блеяла. Кое-как справившись с упрямицей, бабушка вывела её на улицу, и еле-еле догнали они уходящее стадо.

Увидев, что её Белка потрусила вслед за подружками, Наталья поспешила домой: завтрак надо готовить, обед – кормить дочку. Однако, заглянув в спаленку, никого там не увидела. Наверное, к подружкам убежала – подумала и решила прилечь. Когда проснулась, попыталась встать – почувствовала необъяснимую слабость. Остаток дня прошёл в каком-то полусне. Вроде бы что-то делала, потом ложилась, снова вставала… Когда стемнело, села к столу и вдруг услышала стук. Бросилась к входной двери. В голове мелькнуло – дверь-то не запирала… Открыла – Валя стоит. Снова всю ночь они проговорили. Чуть рассвет забрезжил в окошках – забеспокоилась: козу пора выгонять. Хотела Вале об этом сказать, голову повернула – ан, нет Вали! Подумала: спать пошла. А сама – в сени, за Белкой. На этот раз они не опоздали: коза присоединилась к проходящему мимо их дома стаду. И Наталья уже было приоткрыла калитку, чтобы войти в свой двор, как её окликнула соседка Настасья. Наталья отмахнулась:

– Некогда мне разговоры вести, завтрак надо готовить – Валентину кормить.

– Как, разве она приехала?

– Ну да, позавчера ещё.

– Позавчера? А что же я её не видела?.. А вот кое-что другое видела! Вчера подумала: почудилось мне. А сегодня пораньше вышла с Зорькой. Вдруг корова моя как вскинется! Еле удержала. Глянула, от чего она шарахается, а из твоей трубы змей огненный вылетает! В сумерках его ох как хорошо видно было!

– Что ты такое говоришь? Какой ещё змей? Огненный?!. Сказки какие-то суеверные!

Бабушка была верующей, но не суеверной. Ходила по праздникам в церковь, где батюшка не раз повторял: «Суеверие – страшный грех!». Да и вера её была далекой от фанатизма: на Бога надейся, а сам не плошай! Рано оставшись вдовой, она привыкла во всём полагаться только на себя. Однажды я приехала её навестить с подругой Тамарой. Наутро после вкуснейших бабушкиных блинов на завтрак мы немного расслабились. А бабушка принялась за дела. Нам стало неловко. Спросили, чем можем помочь. И она послала нас… рубить дрова. Оторопев от такого предложения и с испугу посмеиваясь, мы вышли во двор. В одном его углу стояла невысокая поленница. А перед ней вокруг колоды с топором навалом лежали довольно «упитанные» чурбаки. Топора мы в руках никогда не держали, да и брёвен, хотя и распиленных, тоже. Вдвоём затащили на колоду один чурбак и начали по очереди по нему тюкать. На чурбаке даже зазубрин не оставалось. Замерли в растерянности.

– Не получается? – услышали за своими спинами сочувственный голос бабушки.

– Руки – крюки, – сказала я виновато.

– Руки – как руки, – возразила бабушка, забирая у меня топор. – Глаза боятся – руки делают.

Ей тогда было уже за семьдесят. Нам с Тамарой – по пятнадцать. Но мы были выше неё ростом. Да и костью покрепче. Маленькая и щуплая, бабушка подняла топор высоко над головой и, приговаривая: «Ничто не уйдёт от рук человеческих!», с силой опустила его на чурбак, который тут же разлетелся на две половинки. Отдала топор мне. Я подняла его, как и она, высоко над головой. Тамара быстренько подставила под него одну из половинок. «Ничто не уйдёт от рук человеческих!» – сказали мы с ней в один голос…

– Сама бы не поверила, если бы кто другой рассказал, продолжала между тем соседка. – А это – своими глазами! Ну как щас тебя… А вот скажи – где она, твоя Валентина, в сей момент?

– Дома. Спит.

– А ну-ка, пойдём, проверим!

Они вошли в дом, прошли в спаленку, проверили все углы и закутки. Нигде – никого!

– Позавчера, говоришь, объявился? Стало быть, два раза уже прилетал. А на третий раз что бывает – знаешь? Вспомни, как в Скворечном (соседнее село – К.Ш.) вдовица по мужу, преставившемуся, убивалась, и начал змей её облётывать. Две ночки поразговаривал, а в третий раз – хвать! – нашли её наутро задушенной. В общем, так: кресты надо рисовать, чтобы не было ему больше к тебе дороги.

Они нескоро, но всё-таки нашли несколько кусков мела. Начертили кресты на всех дверях, окнах, под стрехами. До трубы не смогли добраться, так всю заслонку в печи и вокруг неё изрисовали – не протиснуться чертяке! Делали всё это, сотворяя молитвы. Теперь бабушке предстояло встретить ночь – хоть и во всеоружии, но по негласным правилам противостояния с дьяволом – одной.

– И как же ты, одинёшенька, сидела тут и не боялась? – спросила я её с замиранием сердца, когда она повествовала мне эту историю. – Страшно ведь было…

Она лишь усмехнулась и пожала печами. Конечно, ей было страшно. Да ведь столько раз за жизнь уже было страшно! Не уйти от неизбежного – его просто надо переступить, иначе оно тебя сломает. Сидела, ждала. Вдруг завыл ветер… Как потом ей рассказала Настасья, наблюдавшая из своего окна, это змей со свистом нарезал круги вокруг её дома, попробовал было сунуться в трубу, да выскочил оттуда, как ошпаренный. И вдруг рассыпался мелкими затухающими угольками, громко выдохнув напоследок: «А-а-ха-ха, до-га-да-лась!». Бабушка уверяла меня, что эту фразу она и сама услышала и трижды перекрестилась, сказав потом «Аминь!». Что значит – быть по сему! То есть переступаем через поверженного змея и живём дальше.

…Валентина, между тем, работая на строительстве железной дороги, связывающей СССР и Монголию, встретила хорошего парня с Украины и вышла за него замуж. Раньше она почему-то мечтала об украинской фамилии. И вот реализовала мечту – стала Валентиной Берестяк. В Забайкалье у них родилась дочка Эльвира. И вскоре все они приехали к бабушке в гости. А был ли огненный змей на самом деле или это просто богатое воображение двух немолодых женщин? Как сказала Настасья, не поверила бы, если кто другой рассказал… Да и не это главное! Бабушкина ситуативная мудрость вошла в меня на подсознательном уровне, как оберег: ничего не бойся и делай то, что должно. Оглядываясь теперь на пройденный путь, немало вижу там самых разных «змеев»: горькие разочарования, коварные происки судьбы, несбывшиеся надежды… Но всё же мне удавалось через них перешагнуть и идти дальше.