Читать книгу Лунный шторм - Клэр Твин - Страница 5

Бывает, в один прекрасный день все меняется. Люди, которыми ты дорожил, больше ничего для тебя не значат. Друзья из списка близких плавно спустились в самый конец, где им, кажется, не самое лучшее место. А, может, наоборот.

Думай, откуда вдруг такие перемены в жизни? Какая из шестерёнок, верно служащая столько лет, дала сбой? Почему твои глаза не радуются при виде семицветной радуги на небе после проливного дождя? Почему ты проходишь мимо покрытых льдом луж, когда в прошлом беспечно прыгала по ним, наслаждаясь треском «холодной скатерти». Бам, бам, бам… Стучит сердце, и кровь в венах медленно циркулирует по венам, а ты все стоишь у дороги и не решаешься перейти улицу, проклиная мэра за жадность, ведь он потратил деньги на дорогие украшения, а не на нужный для жителей светофор. Да что же это я в самом деле? Подобные «темные» делишки происходят повсеместно.

Видите ли вы нить моих мыслей? Нет? Забавно, но и я сама не могу разобраться в словах, произнесённых в уме, заторможено наблюдая за будничными и традиционными делами матери, бегающей от холодильника к шкафу.

Встала я с тёплой и не скрипучей, в отличие от моей койки в общежитие, горячо любимой постели где-то полчаса назад. Сижу за кухонным столом в одной пижаме, подпирая подбородок рукой и задумчиво буравя до сих пор сонными глазами белую тарелку с нетронутым омлетом. Полагаю, данная апатия вызвана плохим сном, поскольку посреди ночи я проснулась от кошмара, нет… От очень реалистичного кошмара. Все происходило настолько живо, ярко, что я даже плакала наяву, залив слезами мягкую подушку. По-моему, дело в стрессе из-за экзаменов, иначе сложно объяснить странности моего организма. Даже аппетит пропал.

Я широко раскрыла рот, зевая от души и зажмурила глаза, почесав затылок левой рукой. Очень хочу вернуться в кровать и уснуть вечным сном.

– Рэйчел, когда человек зевает, он обычно прикрывает рот, – делает замечание мама.

Мы с ней обсудили абсолютно все, от «а» до «я». Из интересного про Митсент-Сити я узнала, что наша школа заняла первое место по шахматному турниру; мамину подругу перевели в Чикаго для хорошего заработка, открылись множества торговых центров и магазинов. Очень интересно, не так ли? Все же правда: наш город богом забытое место. Почему здесь только сейчас делают то, что давно есть в остальных штатах? Класс, нечего сказать. Какими были отсталыми, такими и остались. Хах, главное ведь стабильность?

Мама работает су-шефом в ресторане, получив хорошие рекомендации от критика. Оказывается, мамину стряпню похвалила некая Лондон Бэккери, которая прославлена скверным характером и заносчивостью, так что, если маме удалось её впечатлить, значит, она правда справилась. Я искренне горжусь ею, поэтому в ту же секунду, как она сообщила новость, я заключила женщину в крепких объятиях. Это хорошо. Очень хорошо.

Далее я поинтересовалась у неё о родителях Роуз, спрашивая, есть ли что-то новенькое? Но все по старому. Мы с Ро уже давно не созванивались, все реже и реже отвечаем друг другу в фейсбуке. Даже не знаю, в порядке ли она? Фишер – моя лучшая подруга с детства, оттого безумно обидно осознавать, что нас разделили километры. Просто такое случается: раз – и перестаёшь общаться с человеком. Не потому, что он плохой, а просто так. Просто не пишешь и все. Признаю, отчасти в этом есть и моя вина: я не берусь за общение первой, из-за учебы редко заглядываю в социальные сети. Рэйчел Милс превратилась из обычной девчонки в настоящую зануду, честное слово…

Пообещав себе сегодня же набрать номер подруги, я выпрямляюсь и настраиваю себя на горячий душ, до сих пор сидя на стуле и не двигаясь с места. Лень.

– Есть планы на сегодня? – достав из духовки кексы, спрашивает мама.

На её голове чёрный ободок, слившейся с такого же цвета волосами, спортивный костюм и тёплые тапочки. Талию надёжно прикрывает желтый фартук в белый горошек. Он такой старый, что в некоторых местах видны торчащие нитки, которые, если дёрнуть, могут распороть ткань. Гм, мне пришла в голову идея: надо обязательно купить маме новенький фартук, потому что лучший шеф-повар города достоин носить все самое красивое и дорогое.

– Я думала прикупить в «Таргете» новые елочные игрушки. Наши уже давно пора выбросить на помойку, – сказала я, вставая с места и задвинув стул, – чур наряжать буду я.

– Ради Бога, – хмыкнула она, глядя на меня радостными глазами, – ты успеешь с делами до двух часов?

Пошевелив мозгами, я задумчиво замычала и кивнула.

– А что?

– К нам в гости должна прийти бабушка…

Дальше слушать маму я смысла не видела, ибо начало реплики заключало в себе всю суть. Серьезно, черт возьми? С бабушкой я не обменивалась словами с тех самых пор, как мы сильно разругались в этом самом же доме. Позиция старушки по сей день кажется мне несправедливой и глупой, поэтому желание общаться с ней не превышало даже нуля. Она, между прочим, особо и не рвалась мириться и признавать ошибку. Стоп, точно. Это ведь бабушка… Да скорее Бермудский треугольник станет Бермудской окружностью, чем она признает свою неправоту. Это ужасное качество. Если вы не умеете смотреть своим ошибкам в глаза, значит, вы слабый человек. Я, наверное, отношусь к числу таких людей, поскольку до сих пор избегаю Эмму, Адриана и остальных. В общем, всех, кто напоминает о самом идиотском времени моей подростковой жизни. Девочка, которая отрицала существование любви, отныне просто пытается закрыться от этого чувства, познав боль расставания. Когда человек уходит, толком не объяснив причины…

Ах, мысли завели меня совсем не в то русло. Я глубоко вздохнула и жестом перебила маму:

– Мне обязательно с ней видеться?

Женщина сделалась строгой и одновременно мягкой, будто говорит «перестань вести себя как ребёнок, это не смешно, но я тебя понимаю».

– Рэйчел, ты не можешь вечность дуться на неё. Прошло много времени…

– А вот и могу, – тихо заверила я, затем говоря громче: – Не думаю, что мы с бабушкой найдём общий язык. Иногда мне кажется, словно она говорит со мной на китайском.

– Милая, – умоляющее поглядела на меня черноволосая, поджав губы.

Она специально корчит такой жалостливый вид, чтобы моя упёртость треснула, и, на удивление мама своего добивается. Я закатываю глаза и поднимаю руки над головой, мол, сдаюсь.

– Если она возьмётся за своё, честное слово, я встану и уйду, – предупредила я, проходя на второй этаж, дабы принять душ и смыть с себя сонливость.

Мама согласно кивнула и скрылась в гостиной, набирая, судя по всему, бабушке. Ох, день обещает быть насыщенным. Пришёл час примирения или это пыль в глаза?

***

Торговый центр, кажется, собрал в одном месте почти все население города. Гул стоит такой, что не слышно даже собственных мыслей, отчего становится некомфортно, будто в твою голову взобрались тараканы.

Куда бы ты не пошёл повсюду что-то да блестит: это и елочные украшения, игрушечные Санты и эльфы, яркие и разные гирлянды, горящие то ли желтыми, то ли красными либо же всеми цветами радуги огоньками. Рождественские носки для подарков любых размеров встретят вас на каждом шагу, а фарфоровые статуэтки с оленями и санями Санты Клауса любезно пригласят присесть, мечтая отправиться в долгожданную для всех ночь в путешествие по всему миру, дабы раздать заветные для детей и взрослых подарки.

Я смотрела на это прищуренно улыбаясь, поскольку блеск товаров ослеплял, мозоля глаза. Как я и сказала, народу здесь многовато, из-за чего образовывались очереди не только на кассах, но и у витрин: каждый хотел заполучить то, зачем сюда явился. Людей можно понять и даже оправдать их местами дикое поведение, однако на определённые моменты закрыть глаза мне не удаётся, да и не хочется. Нагло толкать? Хм, почему бы и нет? Эти мамочки, ну, знаете, которые лебезят перед своими чадами, обещая достать самую лучшую игрушку, устроили забастовку, требуя работников центра достать из запасов (между прочим, их исчерпали) оставшиеся товары. Поэтому игрушечный отдел все старались избегать, боясь попасть под горячую руку разгневанных мамочек. И я не исключение.

Прикупив нужные украшения и фартук для мамы, я со спокойной душой и колотившимся от нервов сердцем направляюсь к кассе, застряв в длинной цепочке очереди, меж тем наслаждаясь ароматами духов и пота, вслушиваясь в крики и бурчание недовольных покупателей. Боже, это была ошибка… Не стоило вообще выходить из дома. Сейчас сидела бы на диване или пекла бы с мамой шоколадные печенья. Да, Рэйчел, почти все твои затеи – полное дерьмо. Что может быть хуже происходящего? Оказывается, много чего…

В следующий момент все будто вышло из-под контроля. Толпа сошла с ума, взревев и покидая «Таргет», задевая меня плечом. Я кое-как устала на ногах, крепко держа в руках коробку с игрушками, но беда не приходит одна: зазвонил мой телефон, и, когда я захотела достать его из кармана куртки, одновременно сунув покупку под мышку, какой-то человек, стремительным шагом, проходящий мимо, больно врезался в меня, отчего мы оба ударились лбами и чуть было не упали на грязный кафель… К слову, сработал чертов рефлекс, по вине которого моя рука мигом расслабилась, коснувшись головы, и несчастная коробка плюхнулась прямо на пол. Только Небо знает как сильно хотелось мне кричать в ту секунду… Боже правый, я пережила столпотворение, достала нужную вещь, проторчала в очереди целый час, а тут… тут это! Нет, вы прикалываетесь?!

Гулкие удары сердца смогли заглушить не менее оглашающие пульсации в висках. Казалось, словно капилляры в глазах полопались, как водяные шары. Время замерло, и я, стиснув челюсть до дрожи, медленно подняла шокированные глаза на предмет всей катавасии и еле заглушила внутренний рёв. Передо мной стоял высокий (почти на голову) молодой шатен в шапке-ушанке, в ладонях которого находился шлем от мотоцикла. Тем не менее одет он совершенно не как любитель погонять на «железном коне»: обычные потертые широкие джинсы, чёрный свитер с горлышком и кожаная утеплённая куртка. Значит, судя по всему, шлем – это подарок.

Знаете, что первое мне не понравилось в нем, не считая того факта, что этот дурак толкнул меня? Взгляд. Такой пофигистический, насмешливый и одновременно высокомерный, аж тошно стало. Просто, если бы у меня была раковина, как у улитки, непременно бы захотелось раздавить ею этого грубияна. А что? Вы подумали, я захочу спрятаться? Ох, нет. Так могла с легкостью поступить Рэйчел Милс из прошлого, но я, нынешняя, бежать не стану.

– Ты что наделал?! – выдохнула я, своим тоном намереваясь передать всю свою ярость.

Наклонившись к красной коробке с елочными игрушками, некоторые из которых, к сожалению, разбились, я сдвинула густые брови к переносице и фыркнула, продолжая рассматривать неудачную покупку грустными очами.

Парень со смешанными чертами лица захлопал кофейными глазами и облизал нижнюю губу.

– Расслабься. Ты же не думаешь, что я специально налетел на тебя? – как я и предполагала, ответил самодовольно он.

Вы это слышите? Спятить можно.

Я нервно усмехаюсь, отказываясь верить в сказанное этим придурком и разворачиваю лицевой стороной игрушки.

– Из-за тебя они разбились! А ты даже не в силах просто извиниться?

Его не очень пухлые губы дрогнули, явно сдерживая насмешливую улыбку, а сам высокий незнакомец подошёл ко мне ближе, наверняка считая меня пылью на старом шкафу. Как я это узнала? Опять же – глаза. Запишите себе куда-нибудь одну полезную вещь: глаза способны рассказать о человеке больше, чем сам язык.

– Ладно. Извини. Довольна? – хмыкает шатен.

Держись, Рэйчел…

– Засунь своё одолжение куда подальше, – огрызнулась я, после чего парень устало закатил свои большие глаза и, не поверите, прошёл дальше.

Слова от возмущения застряли в зобу, этим самым не позволяя кислороду поступать к легким. Точно пар из ушей выходит!

Я раскрыла челюсть, ахая, и развернулась всем телом к шатену, сверля его спину раздражённым не на шутку взглядом. Я и забыла, что в Митсент-Сити живут одни дикари.

– Стой! – окликнула того. – А кто возместит ущерб?

– Ты о своём характере? – не растерялся кареглазый, обернувшись на мгновение. – Об этом переживать уже поздно, не думаешь?

Не успев даже дать достойный и колкий ответ, грубиян смешался с толпой, оставив после себя одно только испорченное настроение и сломанные игрушки. Что ж… Придётся платить за них мне, раз уж этот австралопитек поступил настолько низко. Аж извинения пришлось клешнями вытягивать. С ума сойти просто.

Разочарованно покачав головой, я, спустя время, вышла на свежий воздух, встретившись с ледяными порывами ветра и белыми хлопьями, таящими на горячей коже. Снег тоненьким покровом лёг на землю, обещая к сочельнику преобразить улочки непримечательного и всеми забытого городка. Серая воронка на небе затягивалась ещё и чёрными тучами, лишь убеждая меня, что скоро на землю обрушатся обильные осадки. Это может быть снегопад или ливневый дождь, не знаю…

Проходя вдоль парковки, я ускоряю шаг, заметив красный огонёк светофора. Стараясь не заляпать обувь грязью, ловко проскальзываю мимо суетливой толпы и, считая на таймере столба секунды, уже бегу вперёд. Пять, четыре, три… Моя левая нога уже на пешеходном переходе, а, тем временем, легковушки, рыча словно голодные звери, готовятся спустить тормоза. Чем я думала в тот момент? И думали ли вообще? Во всяком случае, мозг мой отключился, как перегревшийся компьютер, и я замерла на одной секунде, когда первая машина двинулась с мертвой точки. Не видела себя со стороны, однако уверена, что пугливое выражение лица напомнило окружающим пугало из страшных фильмов.

Набрав в рот, как казалось в тот момент, последний глоток воздуха, я зажмурила глаза, готовясь встретиться со смертью, как в этот момент, заработав синяки, кто-то толкает меня в сторону, ловко успев схватить за плечи и заключить в неуклюжие объятиях. Молниеносная реакция, которая, безусловно, обескуражила меня. И спасла…

Сердце под толщей костей начало вырабатывать адреналин, и кровь забарабанила в висках, как бы крича «очнись наконец!». Да, надо бы, но, в своё отправление скажу, что пару мгновений назад из меня чуть было не сделали отбивную, поэтому позвольте хоть отдышаться. В глазах потемнело, потом также резко посветлело. Что за напасть…

– Тебя по сторонам смотреть не учили? Или ты слепая? – довольно грубо спросили меня, выводя из глубокого транса.

Я, шокировано хлопая ресницами, хмурюсь и в тот час отстраняюсь от своего, скажем честно, спасителя, размышляя в уме, что абсолютно точно уже слышала этот ровный голос, запах шампуня и кожаную куртку. О. Мой. Бог.

Подняв подбородок, встречаюсь с негодующим взглядом того самого дурака и, ненавидя теперь его больше, осмеливаюсь ответить:

– Спасибо за фальшивое беспокойство, но со зрением у меня все в порядке. А вот тебе бы не помешало записаться на курсы «как говорить с людьми и быть вежливым», – закатываю глаза, наплевав на тот факт, что незнакомец минутой ранее уберёг от беды.

Шатен, чьи шелковые волосы превратились в воронье гнездо, раздраженно хмыкает и поднимает с мокрого тротуара свою шапку, усмехается правым уголком рта. Он пялится на меня из-под ресниц, подбросив густые прямые брови вверх, отчего на его небольшом лбу показались морщинки.

Боже, да от него так и веет самоуверенностью и высокомерием. Не знала, что такие люди встреться на моем пути, но кто, чёрт возьми, спрашивал моего мнения?

– Как понимаю, это вместо «спасибо»? – оглядел мимолетным взором улицу.

Ха, только посмотрите на этого человека! Скрещиваю руки на груди, сделав такой же деловой вид.

– Мы квиты. Ты разбил ёлочные игрушки, ага.

– А ты злопамятная, – подметил грубиян, и я глубоко вздохнула, – с виду милашка, а на деле дракон.

Чего? Он правда только что обозвал меня драконом?

Задыхаясь от возмущения, при этом стараясь сохранить злость в железной клетке, сжимаю до боли челюсть и, криво улыбнувшись, принимаю вызов. Ну все, мистер, добро пожаловать в чёрный список Рэйчел Милс.

– Лучше быть драконом, чем одноклеточным придурком. Не думаешь?

Он прищурился, вновь сдерживая уже вызубренную мной улыбку.

– Не думаю.

– Правильно, – хмыкнула я энергично, – потому что одноклеточные придурки на такое не способны.

Понурив голову, парень напротив закивал, уже не скрывая цветущей, подобно вишневым садам, улыбку. Впрочем, я тоже победно растянула дрожащие от напора смеха уголки рта и сделала шаг назад, дабы поскорее поймать такси и отправиться домой. На сегодня, пожалуй, достаточно приключений. Мне нужен сон.

– Один-ноль, дракон, – признал поражение кареглазый, стрельнув глазками.

Он заигрывает? Или я спятила?

Собравшись уже было уходить, я вдруг замечаю приближающуюся фигуру изо спины шатена. Низенькая девушка с красивыми длинными волосами цвета молочного шоколада. Она очень похожа на моего недавнего знакомого, и, когда неизвестная приобняла того за руку, я рассудила, что эта особа его сестра.

– Я тебя обыскалась! Будь так любезен, отвечай на мои звонки, окей? – запричитала та, позже обратив на меня своё внимание. – А это кто? Твоя подружка, а, Никсон? – играя бровями, пинает локтем уж слишком смешливая девчонка.

В отличие от Никсона, низенькая девчушка простая, в её глазах горит живой огонь, она постоянно улыбается, держит плечи в расслабленном виде, в то время как парень – её полная противоположность. Может, они вовсе не брат и сестра? Просто хорошие друзья? Парочка? Черт, Рэй, тебе какая разница?

Отпугнув подобные мысли, я сконцентрировалась на диалоге двоих незнакомцев.

– Не неси ерунды, Би. Это… – Никсон осмотрел меня с ног до головы, будто я интересующий его товар. – Никто. Пошли давай.

Он стал подталкивать девушку руками, не обращая внимания на издёвки и глупые шутки из её уст, смешиваясь с серой массой. И вот, спустя считанные секунды, их след простыл. Боже, что только что было вообще? А ведь день только начался…

Потеряв время, я поджала губы и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, зашагала в нужном направлении, растворяя в уме память о неком Никсоне и Би. Он просто придурок. А мне нужно срочно домой, чтобы спустя тысячу дней встретиться с бабушкой. Думаю, это дерьмовая идея.

***

Смаковать обиду долгое время, запомните, пожалуйста, не самое лучшее занятие для человека. Спросите меня почему, чтобы я с умным видом вам сказала «греть обиду на душе, значит, потухнуть самому». Конечно, вам будет не просто просить того, кто вас сильно ранил, потому что боль, хранящаяся в баночке где-то в глубине вашего сознания, продолжает вас звать, как чертовый ящик Пандоры. Слышишь шёпот? Не открывай, а беги.

Когда я вернулась домой без настроения и ёлочных игрушек, но хотя бы с новеньким для матери фартуком, весь дом окутал аромат запеченных яблок и сахарной пудры. По моим плечам мигом пробежало стадо мурашек, оставивших после себя, на удивление, не холодный ветерок, а горячие следы. Вся кожа зудит.

Посмотрев на пол и застав чужие кожаные сапоги, я мысленно застрелилась и приняла действительность такой, какая она есть. Бабушка уже пришла, и именно её запеченными яблоками пропах весь первый и, небось, второй этаж.

Я злюсь. В гневе потому, что у меня нет времени подготовиться к ненавистному разговору, нет возможности собрать мысли в одно целое, после чего спокойно разложить по пыльным полочкам. И что теперь делать? Как себя вести? Казалось бы, родной человек, но мы умудрились так отдалиться друг от друга, что сердце противно скулит.

Первая из кухни выбежала мама. Она вытирает мокрые руки о новогоднее полотенце и нервно улыбается, видимо, за долю секунды прочитав мое недовольство на лице. Её челка поднята вверх шпилькой, из-за чего заметны подкрашенные брови, а широкие губы поджаты.

– Ты разве не за игрушками выходила? – разглядывая мои пустые руки, удивилась мама.

Снимая неуклюже обувь и устало выдыхаю, бросив ключи от входных дверь на тумбочку; туда же отправился худой пакет с маленьким презентом.

– По дороге на одного Северного оленя наткнулась, долгая история, – отшучиваюсь, устало ковыляя к дивану.

Всё-таки наш диван обладает волшебным свойством – только на него плюхнешься, и все, перерождаешься подобно фениксу.

Расслабив все тело, отбрасываю голову назад, наблюдая за «перевёрнутой вверх дном» мамой.

– Тогда наряжаешь ель прошлогодними украшениями, – хмыкает она, желая что-то добавить, однако эту возможность у неё нагло отбирает пожилая дама, которая, дружелюбно улыбаясь, появляется за её спиной.

Честное слово, я в эту секунду чуть с мебели не грохнулась, затаив вмиг сбивчивое дыхание. В груди все похолодело, в глотке образовался невидимый барьер, по вине которого дышать стало в разы сложнее. Становлюсь во весь рост и без эмоциональным ликом испепеляю старушку блестящими от неясно чего глазами. Благо это не слёзы.

Ух ты… Она очень изменилась, в отличие от мамы. Резко постарела.

Во-первых, она постригла волосы под «каре» и перекрасила их в коричневый… нет, даже не так. Цвет отдавался бронзой, но корни на голове все равно оставались седыми. Видимо, пора повторить процедуры окрашивания. Морщины на её худом лице стали больше и глубже, а когда та улыбается, вокруг рта образуются линии. Глаза казались голыми. Имею ввиду, что бабушка лишилась практически всех ресниц, поэтому на меня уставились два серых шара.

Паника застигла меня врасплох, собственно, как и бабуля. Словарный запас покинул меня в одночасье, поэтому я сильно надеялась на благоразумие женщины, и та начнёт разговор первой. Слава богу, так и получилось.

– Привет, Рэйчел, – человек, с которым мы долго не виделись, рванула с места и припала ко мне, руками обнимаю спину.

Она так внезапно приблизилась и прижалась всем весом, что я чуть было не потеряла равновесия, округлив голубые глаза до невозможности. Эм, неужели только моя душа ощущает эту неловкость, недосказанность и осадок под ногами? Словно стаю в болотной жиже…

Фрейя ещё немного позволяет себе вдыхать аромат моих ягодных духов, после отходит в сторонку и просит меня сесть рядом с ней. Мама незаметно для бабушки подмигивает мне, мол, удачи, сразу спрятавшись на кухне, где уже гремела посуда. Обречённый вздох. Сейчас мы повеселимся, главное, чтобы это веселье не закончилось новым скандалом. Впрочем, у меня нет никакого желания усугублять положение ещё в более худшую сторону, потому как история, произошедшая два года назад, осталась в прошлом. Сегодня или завтра, но я должна была простить бабушку. К тому же, как бы не хотелось этого признавать, она в каком-то смысле оказалась права… Эрик оказался ненадёжным человеком.

– Тебе так идёт этот цвет волос, – щупая пальцами одну прядь, восхваляет мое решение измениться женщина.

Терзая ткань своей кофты, я натянуто улыбаюсь одним уголком рта.

– Тебе тоже, – в ответ сделала комплимент.

Фрейя хмыкнула тихонько и бросила потухший взор на свои руки. Кошмар. Те тоже исхудали и побледнели, позволяя голубым венам бросаться в глаза. Такое ощущение, словно под кожей ничего нет, кроме сосудов. Что это с ней? Зная темперамент и характер бабушки, я очень удивлена последним изменениям. Она любит себя и балует, обращая внимание на свой внешний вид. Чтоб вы понимали, бабуля скорее без ноги останется, чем выйдет в общество с грязной обувью. А тут ни макияжа, как раньше, кожа сухая и бледная, да и стиль одежды… Где шубы? Где её кружевные рубашки и шёлковые шарфы? Какого черта Фрейя сидит передо мной в вязаном свитере и чёрной юбке чуть ниже колен. Меня это беспокоит.

Замявшись, бабушка переводит дыхание и, кажется, закончив внутреннюю борьбу, устремляет на меня свои серые печальные глаза. Я сглотнула.

– Мне стыдно перед тобой, – произносит она тихо, я не перебиваю, – ты у меня большая девочка, а я этого не понимала или не хотела понимать. Думала, что знаю многое, хотела направить и дать тебе все только самое лучшее. Я боялась, Рэйчел, что ты повторишь судьбу своей матери…

Прожевав данное заявление будто резину, я хмурю брови и пытаюсь не принимать слова близко к сердцу. Какое же дерьмо. История мамы и папы – это чертов материал для сопливого романа без привычного для всех хэппи-энда. Тот же «Дневник памяти» или «Спеши любить» Спаркса для меня фигня полная, потому что история моих родителей реально затрагивает меня и походит через легкие в сердце, оттуда в гортань и обратно в легкие. Целое путешествие.

– Надеюсь, ты простишь свою дотошную бабушку, м? Обещаю, я больше не стану вмешиваться в твои отношения с мальчиками, – твёрдо клянётся старушка, взяв мою холодную от мороза ладонь в свою. – Я скучала по тебе, милая. Мне очень жаль, что нам пришлось столько времени на разговаривать друг с другом. Я прекрасно знаю о своих недочетах и, правда, хочу стать для тебя достойной бабушкой…

Долго смотрю на неё, впитывая и сохраняя то тепло, которое дарят её руки. Господи! Я дала себе слово, что не стану жить прошлым, а раз так, то и бабушку сумею простить. Хоть и по её вине я пропустила свадьбу отца, поругалась с ним, даже не попрощавшись перед их с Изабель медовым месяцем… Ладно, Рэй, прекрати ворошить осиный улей, а то добром это не кончится. Просто плыви по течению.

– Хорошо, бабуль, я тебя прощаю. Но есть одно условие, – сказала я, выставив указательный палец.

Старушкины безжизненные глаза вмиг засияли и наполнились красками, а сама она будто расцвела. Неужели это моя обида так изувечила её?

– Проси все, что хочешь! Поездка в Париж? Собственная машина? Новый телефон? Все оплачу, – осыпала предложениями та, и я, неловко подбросив брови ко лбу, улыбаюсь.

Мда, кое-что все же осталось прежним.

– Покой. Больше никогда не тыкай мамино лицо в её с папой прошлое, ладно? Ты делаешь ей больно.

Выражение лица женщина вмиг переменилось на недоуменный, на впалых щеках выступил стыдливый румянец, а рука её перестала гладить мою.

Чего? Она правда не замечала за собой эту привычку? Да вы шутите!

– Конечно, – тонкими губами улыбнулась Фрейя, и я удовлетворенно ей кивнула.

Похоже, моя жизнь начала налаживаться, а это радует меня больше всего. Старые раны затягиваются, когда ошибки прошлого смывает волна времени.

Следующие часы мы все вместе пекли шоколадные кексы и печенья, и я будто только сейчас поняла, что безумно скучала по дому…