Читать книгу Вечно 17 - Клэр Твин - Страница 6

Спустя долгие минуты, я, наконец, добралась до центра города. Джей любезно предложил мне свою помощь, которая была очень кстати на тот момент. Роуз обещала позвонить мне вечером и узнать, что произошло. Приятно, когда о тебе есть кому позаботиться.

Выхожу из чёрной машины марки «Форд» и подбираюсь ко входу кинотеатра. На улице смеркается. Люди проходят мимо меня изредка задевая плечами, словно на мне плащ невидимка. На мое удивление из машины вышел и Джей. Он идёт в мою сторону. Черт, зачем? Мне хочется побыть одной, поплакать, погрустить. Я боюсь. Боюсь сорваться и нагрубить ему. Все в голове смешалось, будто в меня попал снаряд. Будто я упала с небоскреба, будто время промотали и я упустила что-то важное… Папа появился в моей жизни так же быстро, как и пропал. Не знаю радоваться или плакать. Я окончательно запуталась в себе.

– Спасибо, Джей. Ты меня выручил, – начала я, когда тот подошёл достаточно близко. Парень явно хотел что-то сказать, но я его перебила, и теперь он просто улыбается.

– Для тебя просто малыш, дорогая, – с ухмылкой произнёс черноволосый спортсмен.

Я с недоумением пялюсь на Джея и не знаю что ответить. Почему он так на меня смотрит? Парень ждёт какой-нибудь реакции, но я продолжаю молчать, как рыба. Ох, а раньше было все иначе: единственный парень, с которым мне доводилось болтать, был Бен, но и порой Коди. Небо, за что ты так со мной?

– Джей, я… – с грустной улыбкой на лице мямлю я, схватившись рукой за шею.

Кудрявый парень начал размазывать руками, давая понять, что тот все понял.

– Нет-нет, Рэйчел, все нормально. Я не тупой, больше не буду приставать.

Вздох облегчения. Мы друг другу улыбаемся, а потом парень прощается со мной и направляется в сторону иномарки, после чего уезжает. Я осталась одна. На улице уже достаточно темно, поэтому квартал освещён фонарями и гирляндами. Город ожил. Все люди, смеясь, ходят по бульвару, обсуждая последние новости. Смотрю налево: девушка сидит на лавочке. На ней чёрное пальто и книжка в руках. Неподалёку от неё стоит парень с гитарой. По его выражению лица видно, как тот счастлив. Музыка приносит ему удовольствие и смысл жизни. Это чудесно, когда у тебя есть возможность делать, то, что тебе по-настоящему нравится. Музыка, чтение, рисование, лепка… сколько всего интересного в этом мире, сколько всего неразгаданного.

Подул холодный ветер, вернув тем самым меня в реальность. По дороге сюда, мама сообщила мне, что папа будет через десять минут. Враньё! Он давно уже должен был меня забрать! Слышу звук сообщения на своём мобильнике. Достаю его из своего кармана. Это Роуз.

Роуз: Ты где?

Рэйчел: Жду отца, потом все объясню.

Через секунду приходит ответ.

Роуз: Отец?! Нет, расскажи все сейчас!

Но я не отвечаю ей. Мне становится жутко холодно; я чувствую, как затвердели мои руки. Как же классно сейчас оказаться в своей уютной комнате, а не терпеть все это…

Вижу, как к обочине тротуара подъехала знакомая машина. Фары начинают моргать, подавая сигнал, и я понимаю, что это отец. Поправив на спине рюкзак, я прошла к автомобилю и открыла дверь, плюхнувшись в салон. Не думала, что когда-нибудь буду рада сидеть в этой машине, но сейчас я счастлива. Здесь тепло и не сыро. Просто сказка. Отец улыбается.

– Ну что, поехали? – спрашивает тот, но я его игнорирую. Папа завёл свою «ласточку» и мы тронулись с мертвой точки. Я делаю вид, что не замечаю взгляд отца через зеркало и продолжаю смотреть в окно. Мы едем в тишине, и эта тишина душила меня. Я прямо-таки чувствовала, как растёт напряжение между мной и отцом. Почему мы стали чужими друг другу? Как это произошло? Мне становится больно от своего же поведения. Может, я поступаю неправильно? Все люди ошибаются, но не все признаются в своей ошибке… Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я решила заговорить с отцом. Это будет трудно…

– Эм, мы должны заехать домой, чтобы я забрала учебники на завтрашние занятия, – мой голос был ужасным: севшим и грубым. Папа посмотрел на меня через зеркало. Мы пересеклись взглядом, отчего я опустила глаза.

– Ты завтра не идёшь на занятия, – произнёс отец.

– Что? То есть, как это не иду?

Я не знаю, что чувствую, наверное, злость. Если я не пойду в школу, значит, мне придётся провести весь день с отцом и его невестой. Только не это! Я горю желанием открыть дверь, вылететь из этой машины и бежать, пока ноги не отвалятся. Одна мысль, что я буду с ними общаться… Меня сейчас стошнит!

– Я подумал, мы и так мало видимся. Ничего страшного, если ты пропустишь один день учёбы, – продолжает мужчина.

– Школа не виновата в том, что ты забил на меня, – ну вот, снова отвечаю грубостью.

– Это неправда, – лишь кинул тот. Факты говорят об обратном, ему просто нечего сказать в свое оправдание. Я права, и он это прекрасно понимает.

Время пролетело быстро, и машина уже подъехала к моему старому дому. О Боже… Я выхожу из автомобиля и оглядываюсь. Здесь почти ничего не изменилось, кроме забора. Раньше ограждения не было, а теперь передо мной стоит деревянный, окрашенный в белый цвет, забор. Улица совершенно не изменилась. Интересно, соседи все те же? Я словно попала в прошлое. Ненавижу это чувство – дежавю. Папа достаёт из багажника пакеты с продуктами, а затем проходит к дому. У меня есть шанс сесть в машину и уехать отсюда к чертям собачьим, но я иду за отцом. Осталось пару метров и начнётся мой личный ад. Я должна делать вид, что мне приятна Изабелла, хотя я на неё злюсь. Да, злюсь, ибо именно к ней ушёл отец, оставив меня и маму. Удивляюсь себе, прошло шесть лет, а я никак не могу простить отца. Эгоистка.

Папа, придерживая коленом пакеты с едой, нажимает пальцем на дверной звонок. Я уже слышу, как Изабелла подходит к двери. Мое сердце просто готово взлететь в космос. Дверь отворяется, и передо мной стоит худая, маленького роста женщина с азиатской внешностью. Папа целует Изабеллу в щеку и проходит в дом. Теперь женщина смотрит на меня. Боже, что я должна сказать? Мой язык сопротивляется и не даёт произнести простое «здрасьте». Но Изабелла делает все сама: она подбегает ко мне и обнимает. Я в шоке. Женщина видит меня в первые, но относится ко мне со всей душой. О-о-о не-е-т, только не это. Если она окажется хорошей, я просто повешусь в их спальне.

Женщина, наконец, отлипает от меня и просит войти в дом. Я все ещё в оцепенении.

– Рэйчел, прошу к столу. Твой папа сказал, что ты обожаешь лазанью, да? – Изабелла помогает снять мне верхнюю одежду и вешает её в гардеробную. Смотрю на отца. Он такой счастливый. Я киваю и прохожу на кухню. Здесь тоже ничего не изменилось: все тот же стол, те же шкафчики. Только новый холодильник и посудомоечная машина. Помню, как мама просила отца приобрести её, а он все откладывал покупку…

Я села за стол полный вкусностей: запечённая утка с картошкой, овощной салат, яблочный штрудель, апельсиновый сок и моя любимая лазанья. Отдаю должное, они хорошо подготовились. Папа и Изабелла сели друг напротив друга. Все молчат. У меня ужасное чувство. Дежавю продолжает меня мучить. Я думаю о маме. Она сейчас, наверное, сидит дома одна и грустит, смотря какой-нибудь дурацкий сериал. Я так хочу, чтобы она была сейчас здесь. Почему жизнь такое дерьмо?!

– Рэйчел, может, будешь салат? – предлагает черноволосая женщина.

По её произношению, я пытаюсь понять какой она нации? Может, китаянка? Я перестаю на неё смотреть и киваю. Женщина облегченно вздохнула и улыбнулась во все свои ровные зубы. Хватаюсь за вилку и принимаюсь наматывать на неё листья салата и капусты.

– Ну, может, расскажете, как вы познакомились? – предложила я, запихивая в рот салат.

Взрослые переглядываются.

– Ну, – поправила причёску Изабелла, – мы познакомились у меня на работе.

Папа работает инженером в строительной компании. Его работа для меня всегда была скучной. С тех пор ничего не изменилось.

Мама сказала, что Изабелла библиотекарь. Как папа оказался у женщины на работе? Загадка.

– Я перепутал здание и вошёл в библиотеку, где и встретил Изабеллу. Она любезно мне помогла и подсказала где нужное мне заведение. После этого мы не перестали видеться, – продолжил вместо женщины отец. Они улыбаются.

Понятно. То есть, пока мы с мамой сидели дома и думали, где же этот человек пропадает, он ходил по ресторанам. Боже, как же меня это сейчас бесит… Снова все молчат и переглядываются.

– Рэйчел, а кем ты хочешь стать? – поддерживает разговор Изабелла.

– Она хочет быть актрисой, – ответил за меня отец.

Я ухмыльнулась и закатила глаза.

– Я хотела быть актрисой в десять лет, пап, – посмотрела я на него, а затем на Изабеллу, – я поступаю на журналиста.

– Замечтательная профессия, верно Джордж? – отец кивнул, – а в какой университет?

– Я уезжаю в Нью-Йорк.

– Ага… В Нью-Йорке большие возможности!

Я кивнула, откусывая кусок лазаньи.

Вечер только начался, а я уже мечтаю сбежать отсюда.

* * *

Я не знаю, как пережила этот ужин. Мне хотелось провалиться сквозь землю и исчезнуть. Пыталась дозвониться до мамы, но она не доступна. Теперь я за неё переживаю. Не случилось ли что-то с ней? Мое сердце этого не вынесет. В детстве, когда мой мир был идеален и прекрасен, я обещала себе, что вырасту и построю ракету-лимузин, чтобы, когда на землю упадёт метеорит, спасти всех кого я люблю. Теперь я выросла и поняла, что никто никого не спасёт. Ещё одна шутка реальности. Я знаю, что всему приходит конец. Я знаю, что после заката всегда настает рассвет. Я знаю, что мечты превращаются в прах. Я только не знаю почему. Почему мы, люди, все усложняем. Почему люди обижают друг друга из-за цвета кожи, из-за национальности, из-за ориентации? Расизм, нацизм, сексизм… Зачем все это? А когда-то, может, давным-давно, но люди любили друг друга. Ценности потихоньку превращаются в пыль. Как бы люди не стали пылью…

Я сижу на диване в гостиной. Здесь все изменилось: обои теперь светло-бежевые, а пол сделан из темного паркета, когда раньше был из кафеля. Занавески превратились в шторы с узорами. Обивка дивана была раньше из шенилла, а теперь из флока. Мне уже кажется, что это не мой старый уютный домик. Экран мобильника загорается. Я хватаю телефон и отвечаю на звонок.

– Привет, – хрипловато произношу я.

– Ты помирилась с отцом? – вопит Роуз.

Я встала с дивана и принялась расхаживать по комнате, трогая все что попадётся под руку.

– Можно и так сказать. Я сейчас у него.

– Шутишь? И как ты там, жива?

– Вроде того, но мне хочется домой.

– Держись, Рэйчел. Значит, ты простила отца?

Минутное молчание.

– Не знаю, наверное, нет… или да, я не знаю, – вновь падаю на диван и откидываю голову назад, прикрыв веки.

– Представляю, как тебе сейчас тяжело…

– Да… – слышу, как к гостиной подходит Изабелла. – Ладно, мне пора. Увидимся.

– Спокойной ночи.

Отключаю мобильник в тот момент, когда Изабелла подходит к дивану. Я смотрю на нее и невинно улыбаюсь краем рта.

– Пойдём со мной, Рэйчел, – протягивает женщина и идёт к выходу.

Я с недоумением смотрю на неё, хмуря брови. И что на этот раз? Какую ещё свинью подложит мне этот чертов день? Нехотя встаю с дивана и иду за женщиной. Мы проходим холл и заворачиваем в сторону моей когда-то спальни, и останавливаемся. Передо мной моя дверь. На ней наклейки бабочек. О, круто, они хотя бы не тронули дверь, мне это льстит.

– Зачем мы здесь? – я недоверчиво смотрю на Изабеллу.

Она слегка улыбается и открывает деревянную «стенку».

Ого… Я с открытым ртом прохожу в свою комнату и пытаюсь сдержать слезы. Слышу, как мое сердце быстро бьется: бам-бам-бам. На глазах появилась пелена, мешавшая разглядеть все полностью. Не могу поверить, что все осталось неприкосновенным. Моя комната жива: здесь и моя деревянная кровать, мой сундучок, где раньше «спали» игрушки, мой розовый шкаф, стульчик и столик для рисования… Я подхожу к комоду и провожу по его поверхности пальцем. Пыль. Здесь словно не убирали со времён динозавров. Оглядываюсь и ощущаю покалывание в грудной клетке. Мне так грустно и весело одновременно. Я вернулась в прошлое, в счастливое прошлое без боли. Моя детская комната все ещё пахнет земляникой, затягивая ещё больше в волшебные времена. Розовые стены ничуть не испортились, как и мозаичный зелёный пол. Не могу поверить, что папа не тронул мою комнату. Я просто не верю в то, что вижу. Мне кажется, что это сон. Да, это точно сон. Я подхожу к своей крошечной кровати и аккуратно сажусь на неё, отчего та неприятно заскрипела. Смотрю на потолок. Он полон трещин, но все равно выглядит свежо, а люстра в форме луны дополняет ощущение волшебства, таинственности…

– Я в этой комнате во второй раз, – осматривает помещение Изабелла, прислонившись к стенке.

– Правда?

– Джордж, можно сказать, боготворит это место, поэтому и никого не пускает сюда.

– Прикольно, – лишь вымолвила я, хотя в душе чувствовала тепло.

Я сильно удивлена.

– Ты думаешь, что папа тебя не любит, что он тебя забыл, но это не так. Джордж всегда вспоминает о тебе. Он даже купил себе костюм на твой выпускной.

Почему мне так неловко? По-моему, это ужасное чувство, которое я ощущаю – моя совесть. Кажется, зря я наговаривала на отца. Меня сильно обрадовали слова женщины. Папа думает обо мне. Он меня любит. Эти мысли заполняют мою внутреннюю пустоту счастьем. Ведь это классно, когда тебя любят… Я борюсь с желанием встать с кровати и прыгнуть в объятия папы, зарыдав в его плечо. Мне хочется сказать ему, как сильно он мне дорог, как сильно я его люблю. Боже, почему я только это осознала? Ведь время проходит сквозь пальцы, и я могу очнуться, а папы уже не будет. О, нет-нет-нет! Пошли прочь плохие мысли! Нет, прошу, пусть родители живут вечно. Я не хочу их терять. Лучше умру я, чем они… От этих мыслей моя грудная клетка сжимается. Я не сдерживаюсь и начинаю плакать. Наплевав на тот факт, что надо мной стоит чужая женщина, я продолжаю плакать. Это так больно чувствовать… Мне словно дали второй шанс. Шанс, чтобы быть с отцом. Как же мне не хватало общения с ним, его объятий и старомодных шуточек. Почему мы осознаём свои ошибки так поздно? Время не повернуть назад. Не вернуть назад те дни, что я потеряла. От этой мысли я снова начинаю реветь. Боже, как же обидно! На душе такой неприятный осадок, от которого мне теперь не избавиться. Ладно, Рэйчел, перестань плакать… Соберись!

Я протираю глаза и пытаюсь привести себя в чувство. Изабелла не должна была это видеть.

– Я знаю, что ты обо мне думаешь, – неожиданно начала женщина.

Я поднимаю голову и смотрю ей в глаза, представляя, как ужасно я сейчас выгляжу.

– И что же я думаю?

– Ты, наверное, думаешь, что я соблазнительница, которая рушит семьи, и ты меня ненавидишь… – она грустно вздохнула.

Ох, ты не права Изабелла…

– Вовсе нет, – отрезала я, и женщина ожила, – может, я и думала, что ты разлучница, но я ошибалась. Прости меня, Изабелла, – я вижу, как привела женщину в ступор. Она этого не ожидала, – прости за то, что думала неправильно о тебе. Ты очень хорошая и добрая. Ты отличная замена мамы, – я засмеялась.

Женщина улыбается во все тридцать два зуба, а затем быстро подходит ко мне, наклоняется и обнимает. Я в оцепенении. Не знаю, как быть, но доверившись чувствам, медленно приобнимаю женщину.

– И ещё, можно спросить? – улыбаясь, спрашиваю я. Женщина отодвигается и ждёт вопроса. – Ты китаянка?

Изабелла начинает смеяться. Я краснею.

– Японка, – смеясь, отвечает она.

– Ну, я должна была знать, а то не уснула бы этой ночью.

* * *

Это утро началось с воспоминаний. Я спала в своей старой комнате, хоть меня и уговаривали лечь в гостевой. Я просто хотела побольше побыть в детстве. Взрослея, мы рушимся. А я этого так не хочу. Слышу запах омлета, и чувствую, как в животе проходит атомная война. Открываю глаза и первое, что я вижу – это белый потолок и люстру «луну». На душе так становится тепло и трепетно, что забываются все обиды. А это важнее всего. Вскакиваю с крошечной кровати, уже жалея, что отказалась от гостевой комнаты. Все тело болит и ноет, а конечности не чувствуются. Я хватаюсь за шею и начинаю вертеть головой в разные стороны, чтобы хоть как-то привести себя в чувство.

Сегодня я почему-то счастлива. Я так рада, что ошибалась на папин счёт, так рада, что он меня не забывал. Разве можно любить и одновременно ненавидеть человека? Это нонсенс! А вот у меня именно так: я люблю отца и одновременно ненавижу. Почему? Люблю, потому что по-другому у меня не получается, ненавижу, потому что мы потеряли шесть лет общения. Да, конечно, иногда мы с ним созванивались, но это совсем иное.

Я подхожу к стульчику и беру с него свои вещи. Изабелла галантно предложила мне пижаму. Она была совсем ещё новая и пахла хлопком. Я снимаю с себя желтую ночную рубашку и надеваю свитер, а затем и все остальное. Поправляю волосы и выхожу из комнаты. Замечаю, что папа и Изабелла на кухне. Японка стоит у плиты и готовит завтрак, а отец сидит за столом, читая утреннюю газету. Снова дежавю. Когда-то давно на месте Изабеллы была мама… Теперь все иначе. От этого сжимается сердце и мне становится невыносимо больно, словно меня кто-то лишил конечностей, будто я упала в бассейн со стеклом… Отмахиваю от себя грустные воспоминания и прохожу в ванную комнату. Здесь изменилась лишь плитка: раньше она была голубая, а теперь черно-белая, как шахматное поле. Открываю воду в кране и начинаю мыть лицо, осознавая, что осталась без зубной щетки. Это чертовски ужасно. Наконец, приведя себя в более человеческий вид, я направляюсь на кухню. Отец и Изабелла мне улыбнулись, а я в свою очередь им.

– Доброе утро, как спалось? – спрашивает японка, накрывая на стол.

Вспоминаю сегодняшнюю ночь и морщу нос. Наверное, в гробу и то удобнее…

– Хорошо, – соврала я, – ты разве не должен быть на работе? – обращаюсь к отцу, перекладывая в свою тарелку омлет с беконом и укропом.

Папа перевернул страницу газеты, и, не поднимая глаза, ответил:

– Я взял выходной, чтобы провести день с тобой.

Я чувствую такое блаженство, это играет моя эгоистичная сторона. Даже не знаю хочу ли я проводить время с отцом, наверное, ответ положительный. Пытаюсь сдержать улыбку, но тщетно – я вся сияю.

– И что мы будем делать весь день? – я откусила еду.

Изабелла отодвигает стул и садится между мной и папой.

– Все, что твоей душе угодно, – папа поднимает на меня свои кофейные глаза, – это твой день.

В мыслях пробежала идея отправиться по магазинам и накупить себе много-много вещей. О! Или сходить в парк аттракционов и прокатиться на колесе обозрения…

Эх, папочка, зря ты позволил мне распоряжаться распорядком дня, очень зря…

* * *

Время приближается к трём. Этот день я запишу, как самый прекрасный день в моей жизни. Боже, сколько эмоций из-за одного человека, а именно – папы. Первым делом мы с отцом поехали в кафе, где отведали самое вкусное мороженое в мире. Именно в этом самом кафе мы раньше с папой после школы поедали сладости, зная, что мама будет вредничать дома: «Пока не поужинаете, о сладком можете даже не мечтать!».

И вот теперь, спустя столько лет, я вновь здесь… Эти белые обои с цветочками, столики с маленькой скатертью посередине, на котором расположилась ваза с лилией, а возле нее специи; эти люстры и жалюзи… Как приятно окунуться туда, где было хорошо. Жаль, что все хорошее осталось позади, и прошлое не вернуть.

Потом мы с отцом отправились в кино, попав на фильм «Уйти красиво», где играет один из моих любимых актёров – Морган Фримен.

Спустя час с лишним мы отправились по магазинам. Обанкротив отца, я с счастливой миной прошла в машину и бросила пакеты с одеждой и с прочим барахлом на заднее сидение, а сама уселась вперёд. Я ощущаю такой трепет в груди, словно шесть лет разлуки и вовсе не было. Папа садится за руль и кладёт свой паспорт в бардачок. Я все ещё улыбаюсь. Я просто-напросто не могу перестать сиять. Я по-настоящему счастлива, ведь папа, наконец, обратил на меня внимание… Каждому ребёнку нужен отец и мать. Никто не сможет заменить их, даже, если очень захотят. Родители – единственные люди, которые будут рядом несмотря на твой статус, финансовое состояние и характер. Они никогда не бросят тебя.

Папа заводит машину и выезжает со стоянки, выглядывая в окно, чтобы осмотреться нет ли машин. Что-то слишком уныло. Мое настроение доходит до небес, и ангелы показывают на меня пальцем. Я включаю магнитофон, и в автомобиле заиграла первая композиция. Боб Марли. Папа просто обожает его песни. Я замечаю, как пальцы отца ритмично барабанят об кожаный руль, а его губы беззвучно повторяют слова песни.

– One Love! What about the one heart? One Heart!³ – начинаю петь я, пританцовывая на одном месте, хлопая в ладоши.

Папа ловит ритм и повторяет за мной.

– What about..? Let's get together and feel all right, – отец улыбается мне и совсем забыв о том, что мы на дороге, начал танцевать.

Мы потеряли управление и чуть не врезались в крайнюю машину, но папа успел сориентироваться. Я железной хваткой держусь за поручень и благодарю Бога за все хорошее в жизни. Отец начинает смеяться. Это панический смех, но я его поддерживаю. Мы громко смеёмся и перекрикиваем песню.

– Это было опасно, – замечает папа, уменьшая музыку.

Я кивнула.

– Мы могли пострадать.

– Но я спас нас. Всё-таки я прекрасен.

Меня начинает распирать от смеха.

– Да, конечно, а ничего что мы именно из-за тебя чуть не попали в аварию?

Папа скривил губы и поглядел на меня.

– Опустим подробности, – говорит он, и я не сдерживаюсь, начиная хохотать. Странно, но, когда нам хорошо, любое слово – и мы начинаем смеяться, как психически нездоровые люди, вы это замечали?

Беру в руки телефон и смотрю на часы: почти три. Набираю номер Роуз и звоню ей. Гудки, гудки, гудки… есть!

– Привет, это Роуз. Сейчас я не могу ответить на звонок, но вы можете оставить голосовое сообщение, и тогда я вам перезвоню! – проговорил автоответчик.

Надежда испарилась.

– Что-то произошло? – спрашивает папа.

Я быстро мотаю головой.

– Отвези меня на стадион «Уоксерс», – прошу я, – сегодня играют мои друзья, я обещала придти.

– Ладно. У меня есть кое-какие дела, я оставлю тебя и уеду.

Дела? Он же взял выходной…

Мы едем в тишине, но теперь уже без какого-либо напряжения. Все гармонично. Мы подъезжаем к большому баскетбольному стадиону. Из далека видно, как много людей пришли на игру. Папа останавливает машину у знака «стоянка запрещена», и я выхожу с машины. Мои руки потянулись за рюкзаком, а затем я вспоминала о пакетах с вещами. Вот черт, а! Я же не могу пойти на игру с горой пакетов, это слишком.

– Пап, будь добр, завези мои покупки домой, спасибо! – я отворачиваюсь и хочу уйти, как меня что-то останавливает. – И ещё… я люблю тебя, пап…

Господи! Я это сказала, я это сказала! В голове все завертелось в пляске, и я чувствую, что начинаю краснеть. Но почему? Боже, Рэйчел, ты его простила! Не верится…

– Я тоже тебя люблю, – улыбаясь, ответил он.

Мое сердце готово выпрыгнуть из груди. Не верю во все это.... это сон, просто сон! Но очень хороший сон. В моей жизни происходило много дерьма, и если случается что-то хорошее, то это либо сон, либо я умерла и попала в параллельную вселенную. Третьего не дано.

Прохожу ко входу и застреваю в очереди. Неужели столько человек хотят посмотреть на этот матч? Вспоминаю о подруге и вновь набираю ей. Автоответчик. О, нет, Роуз, я тебя точно задушу. Бен ведь не простит тебе этого. В конце концов, пришла моя очередь. Я уже успела достать свой билет на игру и протянула платиновый пропуск охраннику. Тот пробил что-то на сенсорном экране и разрешил пройти в помещение. От большого скопления людей, стало душно. Людям с клаустрофобией я бы не советовала приходить. Наконец, выхожу на стадион и ищу своё место. Корпус «B» место двадцать семь. Вижу, как на площадке стоят парни. Они готовятся к игре и о чём-то говорят, но из-за гвалта ничего не слышно. Прохожу узкие ряды и сажусь на белое сидение. Роуз все ещё нет. Боже мой, неужели она забыла? Меня уже охватывает паника, и я ощущаю, как вспотели мои ладони. Я готова начать молиться, лишь бы блондинка появилась перед моими глазами. Бен приготовил для девушки сюрприз, но та даже не пришла. Чувствую беду, ох, черт. Решаюсь в последний раз набрать её номер. Бесполезно – она не отвечает. Смотрю на «Скорпионов». У наших парней зелёная форма, а у противников бордовая. Две команды выходят на «поле битвы». Я замечаю нашего капитана – Бена. Он машет мне и улыбается, как и я ему. Обе команды встали в ряд. Посередине площадки, между «Скорпионами» и «Ястребами», стоит какой-то лысый мужчина с кубком в руках. В помещении заиграл гимн. Все встали. Музыка продолжает звучать несколько минут, а потом все болельщики уселись на свои места. Оглядываюсь. Люди пришли с американским флагом, со свистками и с едой. Некоторые надели поверх своих кофт майки команд, кто-то держит в руках плакат, например: «Скорпион – чемпион», «Ястребы!!! Ястребы!!!». В толпе замечаю знакомые лица. В основном это ребята из моей школы или друзья из других учебных учреждений. Лысый мужчина начинает читать лекцию. Он о чём-то громко говорит в микрофон и указывает на игроков. Я его не слушаю. Вместо этого я пытаюсь дозвониться до своей подруги, обманувшей меня. Я злюсь не из-за себя, а из-за Бена. Не даёт покоя мне его сюрприз, и я уже мечтаю, чтобы наши ребята проиграли и блондин забыл об обещанном подарке. Спустя три минуты мужчина покинул «поле боя», а на его замену на площадку выбежал судья. Темноволосый мужчина в полосатой спортивной майке и брюках встал посередине площадки, а между ним в нужную позицию встали команды. Все с волнением ждут свистка, и когда он раздался, судья подкинул мяч в воздух, а два капитана прыгнули за ним. Мяч достался «Ястребам». Трибуны начинают наполняться людьми. Все кричат и скандируют название команд. Я не успеваю следить за мячом. Он летит и вверх, и вниз, и вправо и влево. На шестой минуте забивает в кольцо наша команда. Бен начинает сиять, а я все больше переживать. Может, Роуз просто опаздывает? Господи, хоть бы она опоздала, но пришла… На третьей четверти противники забросили два мяча, а наши один. Счёт таков: у «Скорпионов» пять очков, а у «Ястребов» шесть.

Время все шло и шло, проходят периоды и перерывы, пока игра вовсе не закончилась. Все ликуют и поздравляют победителей. Команда прыгает на капитана. Они счастливы, а я уже копаю себе яму. Победа за «Скорпионами». Я не знаю, что чувствую. Гордость? Страх? Стыд? Счастье? Я просто готова швырнуть мобильник на пол, ибо Роуз подвела и меня, и Бена. Злость проедает меня изнутри, вынуждая на крайние меры. Может, быстро убежать из этого места к чертям собачьим? Замечаю, как Бен подбегает к судье и что-то говорит, на что тот кивает. Затем замечаю, что блондину дают микрофон. Мне это не нравится…

– Всем привет! – буквально заорал Бен. Трибуны издают возгласы. – Спасибо всем, что пришли поддержать нас. Это победа – ваша заслуга!

«Ой, это он преувеличивает», – думаю я.

– Сегодня для меня очень важный день, – продолжает Бен. Я слышу своё сердце. Оно бешено стучит и вырывается из груди, – я хочу раскрыть тайну, хочу признаться в любви…

Мне плохо. Я теряю сознание и готова упасть на человека, сидящего справа от меня. Боже, слухи были правдой. ОН ВЛЮБЛЁН В РОУЗ!!! Я не могу поверить в это! Они же дружат с пятого класса. Порой любовь разрушает дружбу, и это тот самый случай. В глазах темнеет и мне хочется закричать от паники. Нет, нет, нет! Не делай этого, Бен.

Все девушки в зале протяжённо вздохнули: «О-о-о-у-у-у», а парни кричат: «Так держать, чувак», изредка посвистывая. Бен смущённо улыбнулся, но увы не остановил свою речь. Боже, Роуз, что ты натворила…

– Я влюблён в тебя с девятого класса. Ты для меня свет в темноте, и я счастлив… Черт возьми, я счастлив, что полюбил тебя. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ РОУЗ!!! – закричал в микрофон Бен, и все начали хлопать и визжать. Вот и все… это конец. Я не знаю, что делать, куда прятаться. Все ребята из школы здесь и они знают кто такая Роуз. Как мне помочь блондину, что придумать? – Роуз, пожалуйста, подойди ко мне, – просит Бен. Толпа скандирует: «Иди, иди, иди!!!». – Роуз?..

Тишина. Бен растерянно пробегает взглядом по передним рядам, пытаясь найти знакомое лицо, но безуспешно. Её нет. Я не знаю, что сейчас чувствует Бен, но по его разбитому взгляду становится ясно, что он убит. Безответная любовь приносит много боли. Мы влюбляемся в тех, кто никогда не будет с нами. Вот ещё одна причина, по которой я НИКОГДА НИКОГО НЕ ПОЛЮБЛЮ! Мазохисты, чтобы сделать себе больно режут руки, а мы, чтобы сделать себе больно влюбляемся. Есть ли в этом разница? Ответ – да, но небольшая: когда ты режешь себя, шрамы остаются на теле, а когда влюбляешься, шрамы остаются на сердце. Увы, но любовь приносит только беды. Она напоминает самую тяжёлую болезнь, и мы болеем человеком, и вылечиться невозможно. Не думала я, что любовь такая нервотрёпка. Бедный Бен. Ему так больно… Он продолжает стоять и смотреть куда-то вдаль, но теперь без цели. К нему подбегает вспотевший Коди и что-то шепчет на ухо. Парень отдаёт микрофон судье и они с другом уходят. Все начинают перешёптываться. Это так неприятно… Ужасно, когда о тебе говорят за спиной. Первая мысль в голове побежать за парнем и утешить его. Я хватаю свой рюкзак, толкаясь прохожу сквозь ряды и бегу по лестнице к выходу. Лишь бы их не упустить… Я забегаю в мужскую раздевалку. Запах стоит отвратительный: что-то между хлоркой и потом. Прохожу шкафчики и вижу на лавочке сидит Хвостик и Бен. Они даже не взглянули на меня.

– Бен, мне очень жаль, – шёпотом произношу я и подхожу к ребятам.

Блондин молчит.

–…Где она? – спросил Коди.

– Я не знаю, она не отвечает.

Бен вскакивает со скамьи и подходит к зеленому шкафчику, опираясь на него руками. Я замечаю, как напряжены его плечи, как он нервно дышит. Он зол, очень зол. Вот что с человеком делает боль. Она его ломает, делает из человека дикого зверя. Бен буквально озверел. Он начал бить кулаком об шкафчик, пока его не остановил Коди. Вижу разбитый кулак парня и закрываю глаза. Не терплю крови… Не то, чтобы я её боялась, просто мне становится плохо от мыслей, что кому-то очень больно. Не считая себя. Мне можно причинять боль себе.

– Твою мать! Я полное посмешище! – кричит Бен.

Я стараюсь сохранять спокойствие, но мне не удаётся. Я хочу выпустить все эмоции, что висят на шее. Мне плохо, но блондину хуже, и от этой мысли мне становится невыносимо.

– Бен… – произнесла я, но меня перебили.

– Ты не могла сказать, что её нет?!

– Я думала, что ты знаешь это. Ты же не видел её на протяжении всей игры!

Бен снова заругался и сел напротив нас с Коди.

– Я вообще-то был занят и не обращал внимание на трибуны!

– То есть, теперь виновата я?!

Все переглядываются. Мне становится противно. Я борюсь с эмоциями, вырывающимися в виде слез. Мне так хочется поддаться и закричать. Почему я?! Меня обижают обвинения друга. В чем моя вина?! Боже, как же мне это все надоело. А ведь день был таким прекрасным… Из-за чужих ошибок страдаю я. Почему так?! Боль – это то, что будет жить вечно. Вечно во мне… Парни продолжают молчать. Я медленно киваю, делая выводы, а потом резко встаю с места и бегу прочь из помещения. Как только я вышла из раздевалки, то сразу же начала реветь. Я бегу и плачу. Плачу, несмотря на дорогу, мечтая о нелепой случайности, которая может лишить меня жизни. Бегу к выходу и даже наплевав на охрану, продолжаю всхлипывать. Свет режет глаза, отчего я начинаю их чесать. Люди смотрят на меня, и, наверное, гадают: что с ней произошло? Да, они себя спрашивают, но им плевать. Простое любопытство.

– Рэйчел? – слышу чей-то голос вдали, но не оглядываюсь. Мне плевать на всех. Мне надоело переживать из-за каких-то уродов. Я устала! Продолжаю идти вперёд, мечтая дойти до остановки и уехать отсюда домой.

– Эй, Рэйчел! – снова реплика сзади.

Меня хватает крепкая рука и разворачивает к себе лицом. Солнце бьет прямо в глаза, поэтому я начинаю щуриться. Передо мной парень. Я не могу рассмотреть его лицо по многим причинам: пелена слез мешает видеть мир полноценно, солнце ослепляет меня, я прикрываю глаза рукой. Сердце выронило три быстрых стука, и кровь застыла в венах. Эрик смотрит мне в глаза и все ещё держит за руку. Его выражение лица сразу меняется, когда тот замечает слезы.

– Ты?.. – я быстро моргаю, чтобы видеть его очертания яснее.

– Ты что, плакала?! – игнорируя мой вопрос, произносит Эрик.

– Нет…

– Что случилось? Тебя кто-то обидел?

– Нет, все хорошо, – ещё как обидел, может, стоит сказать ему?

– Пошли, – приказал брюнет, – я отвезу тебя домой.

Он держит мою кисть руки и идёт вперёд. Я не успеваю ничего сказать и вообще вникнуть в происходящее. Мы проходим сквозь людей, пока не добираемся до чёрного «Шевроле». Он просто подвезёт меня до дома… Но я все ещё думаю, что он урод! Ничего не изменится в наших отношениях. Мы друг другу никто. Мы друг другу никто!