Читать книгу Вечно 17 - Клэр Твин - Страница 9

Этой ночью мне приснился странный сон. Все выглядело очень реалистично и в тоже время нереально. Отчётливо помню место… Это была набережная нашего озера, которое ещё называют «Озеро-убийца». Дело в том, что полгода назад, где-то в середине июля, в этом самом озере утонуло шесть человек. Их тела так и не сумели найти. Молодые говорят, что людей съело морское чудовище (тинейджеры придумали легенду о гибриде – акулозавр, что живет в нашем маленьком море ещё с юрского периода. Чушь редкостная), а взрослые утверждают, что погибшие были под действием алкоголя, и по неосторожности могли утонуть, а их тела унесло течение (из нашего озера вытекает одна огромная река, которая впадает в какое-то море). Итак, мы с Ро и Коди сидели на берегу и игрались в песке, словно нам по десять лет; потом каким-то образом появляются Эрик и Эмма. Я уже не помню, что они говорили, но речь шла о луне и волнах. Я хорошо помню, как небо над нами меняло окрас: оно было и розовым, и желтым, и фиолетовым, а затем небо исчезло, а ему на замену пришёл космос. Коди и Эмма прыгнули в озеро и начали смеяться. Они без причины смеялись, и это было страшно. Роуз куда-то пропала, и мы с Эриком остались наедине. На нем была серая майка и джинсы, а на голове находился странный головной убор, что-то между кепкой и ушанкой, не угадать…

Эрик сел рядом со мной и начал помогать строить замок из песка. По началу все шло просто замечательно, но потом… потом песок исчез и появилась кровь… много крови. Я так и тонула в этом красном океане.

«Помоги мне, Эрик!» – кричу я, но парень посмотрел на мое окровавленное лицо и ушёл. Я детально помню его уход: эту тень, звуки и запах. Пахло газом.

Когда я почувствовала, что задыхаюсь, то начала кричать и болтать руками по воздуху. В конце концов, мои глаза распахнулись, и я увидела свой потолок со звёздным небом. Я чувствую, как сильно бьется мое сердце. Вскакиваю на ноги и пытаюсь прийти в себя. Я вся вспотела, словно пробегала эстафету. Проснуться и уже быть убитой – нормальное состояние ненормального человека. Ну очень доброе утро.

На мне полосатая пижама. Я лениво протираю глаза и плетусь в ванную комнату. По звукам становится понятно, что мама на кухне, судя по всему, готовит мне завтрак. Я вхожу в ванную, закрываю дверь на замок и снимаю с себя одежду. Холодный душ – вот, что мне сейчас так необходимо. Под холодной водой люди трезвеют. Я хоть и не пьяна, но зато до ужаса размякшая. Мое состояние такое ватное, что, кажется, я сейчас испарюсь в воздухе. В такие моменты хочется упасть и исчезнуть, лечь и заснуть вечным сном.

Мои веки тяжелеют, и появляется ощущение, что вот-вот и я рухнусь на пол и начну считать овец. Но я этого не делаю, хоть и очень хочу. Вместо этого я залезаю под душ и смываю с себя все плохое. Считайте меня ненормальной, но, когда я умываюсь, всегда говорю одну фразу:

«С плохим прощаюсь, хорошее встречаю».

Да, звучит, может быть, как бред, но я в это верю… я хочу в это верить. Моя покойная бабушка всегда повторяла:

«Рэйчел, людей нельзя поменять или изменить. В твоей жизни каждый человек имеет особую роль. И неважно плохой он или хороший. Порой плохие люди оказываются хорошими, а хорошие плохими».

Я верю в эти слова, стараясь вспоминать в тяжёлые для себя моменты. В порыве гнева мы вспоминаем все только плохое, а если мыслить по-другому? Хотя, честно говоря, это сложно. Нельзя думать о приятном, когда больно – это своего рода антонимы.

* * *

Занятия в школе отменили. Я рада, честно, ведь мне не надо видеть лица Бена, Роуз и даже Коди. Пусть мы вчера и поговорили, но внутри меня все ещё остался какой-то осадок. Вернувшись домой, я сразу же помчалась в ванную, чтобы обработать раны на руке. В мою коллекцию «Ошибки молодости» добавились новые шрамы, отлично.

Мне так грустно. Я чувствую себя одинокой. Да, у меня есть друзья, семья (хоть и неполная). По сути у меня есть все, но в то же время ничего. Сколько бы мне не говорили о моих плюсах, я буду вспоминать минусы.

Как же странно… Вы знали, что подростковый возраст это самый тяжёлый период в жизни человека? Именно в этот промежуток времени наши чувства обостряются. Нам скажут какую-то глупость – и мы плачем, пошутят – и мы смеёмся. Как можно быть нормальным, если наше настроение в чужих руках? Порой люди не понимают ценность всех своих высказываний. Люди не понимают, что любое неверное слово, любой неверный жест способен разрушить человека изнутри. Мы будем улыбаться снаружи, но умирать внутри. Хочу обратиться к каждому из нас, даже себе: прежде, чем обидеть человека, подумай о последствиях. Сколько нужно самоубийств, чтобы люди наконец-то поняли, как легко разрушить жизнь человеку? Одна девушка, жившая на окраине города, покончила с собой из-за одной фразы: «Боже, посмотрите, как она ходит». Девушка случайно услышала это высказывание, когда проходила мимо толпы ребят. Ей было неприятно, обидно. А вы представьте все её чувства. Какого это? Она не справилась со своими мыслями – они одержали над ней вверх, и девушка бросилась с десятого этажа. Вам это понравится? Человек умер из-за глупой насмешки! Просто помните, что шутка над причёской, лицом, рукой, одеждой или над весом может убить в человеке личность, не только морально, но и физически. Не буду скрывать, и я тоже страдала от издевательств. Мою жизнь травили, но я терпела. Дело в том, что в младших классах мне пришлось носить скобы для зубов, и выглядела я, мягко говоря, причудливо. Представьте: красные колготки, розовая пачка с белой кофточкой, два хвоста на голове и голливудская улыбка с железками, которые блестели, как снег на солнце. Четвёртые-пятые классы были самыми отстойными в моей жизни. Лучше об этом не вспоминать…

Все эти мысли и воспоминания образовались в голове, когда я лежала на диване и ела соленый попкорн. Мне нечего делать – в доме скучно, а с Роуз я не разговариваю, хоть подруга мне и названивала целое утро. Бывают такие дни, когда друзья – это всего лишь слово.

Слышу шум во дворе и резко вскакиваю с дивана, да так, что весь попкорн оказывается на полу. Начинаю паниковать, представляя, как мама будет меня ругать и поучать за это. Поправляю свою вязаную кофту и прохожу на кухню, чтобы выбросить испорченный завтрак.

– …Нет, она в школе, мам, – слышу голос из гостиной.

Входная дверь захлопывается, после чего мои уши улавливают ещё один женский голос.

– Хейли, ты оставила телевизор включённым? Ну и безалаберность! – говорит женщина.

Теперь начался спор. Я не сдерживаюсь и выхожу в гостиную, гадая кто же наш гость.

На лице вырисовывается искренняя улыбка. Я прыгаю в объятия седоволосой женщины и звонко смеюсь. Мама просит радоваться потише, если я не хочу распугать всех соседей. Боже, словно прошло сто лет. Мои глаза так давно не видели бабушку, что я и позабыла о запахе её вкусных французских духов; забыла о её серых глазах и о прекрасной коже, несмотря на пожилой возраст бабули. Мама явно унаследовала гены бабушки. Они обе худые и высокие, у обеих ровный острый носик и тонкие губы. Бабушка отпускает меня из своих крепких объятий и начинает разглядывать мой внешний вид.

– Рэйчел, ты похудела? – сразу же с упреком спросила бабушка, и я поняла, как мне этого не хватало.

Я соскучилась по её наставлениям, по её пирогам и старческим историям. Моя бабушка выглядит моложе своих лет, не только внешне, но и внутренне. Она знает все новомодные штучки, одевается в лучших магазинах, в хороших отношениях с электроникой. Именно это мне в ней нравится – с ней можно поговорить на любую тему и она обязательно даст тебе хороший ответ или полезный совет.

Я замечаю, что слишком долго молчу и быстро начинаю качать головой в разные стороны, отчего мои каштановые волосы закрыли левую часть лица. Бабушка схватила мои щёки своими холодными ладонями и начала их щипать. Я еле держусь, чтобы не завизжать, как ненормальная. Это единственное, что мне не нравится в наших встречах.

– Бабушка… ты сейчас оторвёшь мои щёки… – говорю я, и женщина, смеясь, убирает с моего лица руки.

Я чувствую, как щеки начинают пылать, будто их ударяли кожаным ремнём или крапивой. Фрейя, – так зовут мою старушку, – сняла со своих плеч серую шубку и прошла с пакетами на кухню. Я уже хотела побежать за ней, как меня останавливает реплика сзади.

– И почему ты не в школе? – мама поправляет свою обувь.

– Занятия отменили из-за сегодняшней вечеринки.

– Вечеринка? Есть повод? – мы на ровне идём в сторону кухни.

– Есть, – отвечаю я, – наши баскетболисты выиграли последний матч сезона.

Мы вошли на кухню, которую бабушка успела уже оккупировать. Она разбирает продукты, одновременно убирая столовые приборы по своим местам. Для неё это привычное состояние; если Фрейя не приберется, будет всем худо, потому-то мама не делает ей замечания. Мы уже давно привыкли. Когда бабушка привела все в порядок, они с мамой присели за обеденный стол, обсуждая последние события. Я решила не встревать в их разговор. А зачем? Разве интересна такая новость, как новая стрижка бабушкиной подруги, чья-то свадьба или развод? Я считаю, что не стоит вмешиваться в чужие дела. Правильно говорят: меньше знаешь – крепче спишь. Мама попросила меня приготовить кофе на две персоны, видимо я не в счёт. На самом деле мне было очень лень не то чтобы готовить, а даже дышать. Я хочу лишь спать, спать, спать. Но зная свою мать, я не захотела лишний раз спорить с ней, осознавая свой проигрыш. Именно поэтому я сейчас стою к родным спиной и держу в руке турку с кофе.

– Знаешь, Хейли, ты бы могла сделать в доме косметический ремонт, – заметила бабушка.

Я краем уха слышу, как мама нервно выдыхает. Я знаю её лучше всех на свете и хочу сказать, что она ненавидит, когда бабушка делает ей какие-либо замечания.

– Для ремонта нужны деньги. В стране сейчас кризис, работы нет, – отвечает та.

– А вот твоя сестра все успевает и не жалуется на кризис в стране.

Ох, уверена, что мама сейчас испепеляет бабушку взглядом. Мамина сестра, Клариса, живет в Портленде. Она занимается ресторанным бизнесом, а её муж, Ричард, – хозяин отеля «Flor» (Flor – с испанского перевода обозначает цветок, именно так Ричард называет свою любимую жену). Моя тётя хорошая и добрая женщина, но порой эксцентричная особа. У неё есть дочь – Джесс, она, как и я заканчивает старшую школу и уезжает в Италию. Иначе говоря, у этой семьи нет повода для жалоб и слез. Бабушка гордится своей второй дочкой; она не понимает, как иногда её сравнения могут ранить маму. Это очень меня бесит в ней. Кофе уже был готов, и я подала его на стол. Статная женщина элегантно схватилась за кофейный сервиз и приблизила его к тонким губам, отпивая маленький глоток бразильского напитка. Я замечаю, как дергается её левая бровь, и она резко убирает сервиз с губ. Неужели все так плохо?

– Горячо… – шепотом произносит старушка, вытирая белой салфеткой контуры губ.

Я криво улыбнулась и легко вздохнула. Главное, что она не обозвала мое «творение» помоями.

– Мам, может, будешь вафли? – любезно предложила женщина. Бабушка помотала головой, тихо повторяя: «Нет-нет, спасибо».

Я отодвигаю деревянный стул и сажусь за стол, оказавшись между обеими мамой и Фрейей. Надо как можно больше времени провести с бабушкой, пока она не уехала куда-то ещё.

– Как дела у Джорджа? – внезапно для всех интересуется Фрейя.

Я наблюдаю за поведением мамы. Её лицо меняется; оно становится мрачным, но в то же время спокойным, как море.

– Хорошо. У него скоро свадьба, – отвечает немедленно мама, делая глоток кофе, – Рэйчел, ты переборщила с сахаром, – обращается она ко мне, и я медленно краснею.

Ну зачем делать замечание перед бабушкой? Это у них семейное!

– Свадьба? И кто же невеста? – бабушка так брезгливо произнесла «невеста», что мне показалось, будто все растения в радиусе двухсот метров превратились в пыль. Если говорить честно, то Фрейя никогда не поддерживала союз мамы с отцом. Она говорила, что её дочь достойна всего лучшего и какой-то простой инженер ей не пара. Ужасно, когда твои родители смотрят на статус человека, а не на его хорошие качества. В итоге, мама вышла замуж за отца, и бабушке ничего не оставалось, как смириться с её выбором. Вот ещё одна причина, по которой старушка так холодна к маме, и причина, по которой к старушке так холодна я. Да, я её люблю, но не поддерживаю в некоторых вопросах. Ладно, не стоит ворошить прошлое…

Я не вмешиваюсь в их беседу, а являюсь лишь слушателем. Мама поправляет свои тёмные локоны, а затем начинает играться с салфеткой. Её руки складывают бумажку и раскладывают, делая из салфетки разные фигуры: самолётик, кораблик, простой треугольник.

– Её зовут Изабелла, она библиотекарь.

Бабушка фыркает, ерзая на стуле.

– Он променял тебя на библиотекаря?! Я же говорила тебе, Хейли, что он тебе не пара! Как можно было выйти за него…

– Мама! – перебила бабушку мой самый близкий человек. – Хватит уже это повторять! Да, я вышла за него замуж, и ничуть не сожалею о своём решении!

Если бы вы сейчас видели лицо мамы. Она готова разрыдаться передо мной и бабушкой. Я чувствую весь груз, который она на себе тащит. Тяжело свыкнуться с уходом любимого человека. Мамины глаза блестят от слез, а её губы дрожат, как у пятилетней девочки, у которой отобрали леденец. Мое сердце сжимается, мне хочется обнять её и сказать: «Все будет хорошо». Вот сейчас я не понимаю бабушку. Разве она не чувствует, как тяжело её ребёнку? Думаю, любой родитель понимает, когда его дитя страдает, но почему бабушка так слепа? Черт возьми, твоя дочь развелась с любимым, так помоги ей вернуться к жизни. Пусть и прошло шесть лет, но сердечные раны затягиваются долго, а порой никогда.

– Ты посмотри на свою жизнь! Тебе тридцать восемь лет, у тебя все ещё может наладиться. Дочь у тебя взрослая, скоро сама выйдет замуж, – когда Фрейя это сказала, я чуть не упала со смеху, но она это проигнорировала, – ты должна изменить свою жизнь!

Мама не сдерживается и начинает плакать. Она грызёт ногти правой руки и смотрит куда-то в сторону. По её красным щекам текут слезы, но я не слышу всхлипов. Представляю, как маме сейчас плохо; как у неё горит душа и разбитое сердце. Она не заслуживает этих слов. Может, бабушка в чём-то права, но не стоило обвинять маму и критиковать её жизнь. Теперь мне ясно почему иногда мама не хочет её приглашать в гости. Как я это не понимала раньше…

Женщина протерла свои глаза и встала изо стола, убирая сервиз. Молчание. Я ощущаю, как в воздухе повисло напряжение; вот-вот и будет огромный взрыв, и боюсь, что пострадаю я. Мама моет кофейные чашки, и я уверена в том, что она сейчас плачет, но шум воды поглощает её всхлипы. Бабушка сидит на стуле, скрестив руки на груди; её голова направлена в сторону мамы. От всей этой ситуации мне хотелось делать ноги. Ненавижу такие моменты, просто ненавижу…

– Ладно, – проговаривает мама сломленным голосом, выключая кран, – думаю, что мне стоит съездить к Кларисе на пару дней.

Я ужасаюсь, а бабушка улыбается во все зубы. Боже, я не хочу в Портленд! Не хочу!

– Отличная идея! Твоя сестра будет счастлива! – обещает старушка.

Мама грустно кивает и возвращается на своё место. Я пожираю её взглядом, как бы спрашивая: «Ты это серьёзно?!».

– Думаю… ближе к лету, – продолжает мама, но её уже никто не слушает.

Я пытаюсь успокоиться, убеждая себя, что мама врет, чтобы бабушка оставила её в покое, а Фрейя думает о своём; о чем только неизвестно.

– А какого числа свадьба Джорджа? – вдруг любопытничает женщина.

«Откуда нам знать»? – думаю я про себя.

– Уже через неделю, двадцать первого апреля, – отвечает мама.

Я нахожусь в ступоре… Почему мне никто об этом не сказал? Что за такая секретность? Я чувствую гнев и обиду. Они смешались в одну кучу, и я не могу разобраться в себе. Мне хочется убежать, а ещё крикнуть. Зачем умалчивать то, что скоро станет всем известно? Меня это гложет.

– И почему я не знаю об этом? – встреваю в разговор я, чувствуя, что не выдержу свои же эмоции.

Что-то в последнее время я слишком много переживаю.

Мама смотрит на меня взглядом невинной овечки. Но такая ли невинная она?

– Я думала, ты знаешь. Отец тебе не сказал?

Я покачала головой и опустила взгляд в пол. Спасибо, папа… Я думала, что у нас все снова хорошо, но это оказалось иллюзией. Счастье – это настоящая иллюзия. Мне становится невыносимо больно. Отец не хочет говорить дату своей свадьбы? Почему? Что же ты меня отталкиваешь? Мое сердце испускает три быстрых удара, которые сотрясают всю грудную клетку. Это невыносимо больно. Я вскакиваю с места и бегу в свою комнату. Мне срочно нужно побыть одной. Если отец не хочет меня видеть, то пусть так и будет. Он больше никогда меня не увидит.

* * *

«Это будет ужасный вечер», – подумала я, выходя из такси.

На улицах Митсент-Сити смеркается; город погружается в спячку. Время хоть и составляет без пятнадцати шесть, но солнце давно покатилось за горизонт. Фонари и гирлянды, которые висят на деревьях, слабо бьют прямо в глаза. Народ потихоньку начинает подходить к школе, хоть вечеринка началась час назад. Я хватаю свой клатч из салона автомобиля и захлопываю дверцу, делая неуверенный шаг к калитке школы. Ученики, смеясь, проходят в здание и пропадают из виду. Музыка гремит на всю улицу, и подросткам это нравится. Я чувствую себя ужасно. Это не я… я не хожу по вечеринкам. Все эти люди мне не знакомы, пусть я и учусь с ними в одной школе, это не оправдание. Мое сердце уходит в пятки, когда я захожу внутрь помещения и замечаю огромную толпу тинейджеров. Парни и девушки столпились возле гардеробной. Кто-то с напитками в руках, кто-то с едой или с мобильником. Девушки красиво одеты в нарядные платья, а их волосы красиво уложены. Мальчишки особо не стали напрягаться: они надели рубашки, майки или даже повседневные кофты и так пришли на бал. Чувствую на себе сотни взглядов людей. Школьники порой и случайно, но смотрят на меня, изучая с ног до головы. Ощущаю, как пылают мои щёки; сердце уловило ритм музыки, и боюсь, что оно может остановиться. Умереть на вечеринке? Это банально.

Расталкивая толпу, прохожу в гардеробную и снимаю с себя легкое пальто. Сразу же слышу возгласы парней, которые в наглую пялятся на меня. Эти глаза… дикий взгляд молодых людей смущал и пугал меня. По мне прошёлся легкий холодок, и кожа в миг превратилась в гусиную. Я большая трусишка. Беру себя в руки и уверенно прохожу мимо компании молодых парней. Ну да, одела я красивое платье, ну и что? Зачем так таращиться?

Музыка все громче и громче. Я прохожу в спортивный зал, откуда доносились крики, аплодисменты, смех. Зал забит полностью. Я не могу ничего уловить. Помещение находится в полумраке, лишь диско шар ослепляет лица людей. Кажется, я сейчас упаду в обморок. Мне нужен воздух… И как я вообще согласилась на этот бред? Меня кто-то толкает сзади, отчего я оказываюсь в эпицентре хаоса. Заиграла новая композиция и люди принялись танцевать. Все кричат «юху-у-у-у-у», подгоняя друг друга. Мне становится слишком жарко, что аж мое платье выше колен соскальзывало с меня. Я кое-как прохожу сквозь толпу неадекватных подростков и убегаю наружу. Надо срочно найти знакомый силуэт. Где все: Коди? Роуз? Бен? Почему я не могу найти их?

Иду вперёд, совершенно не глядя на дорогу, как врезаюсь в чью-то спину. Класс, сегодня явно не мой день, не мой месяц, не мой год, не мой век. Какой-то парень оборачивается ко мне лицом и пьяно улыбается. Что? Алкоголь? Но как… как им удалось провернуть такую махинацию? Если я не ошибаюсь, некоторые учителя дежурят на входе в помещение и по коридорам. Невероятно…

Парень, что обернулся ко мне лицом оказался никем иным, как Вильямом – моим малознакомым другом. Рыжеволосый Вильям улыбается мне, шатаясь, переходит с ноги на ногу. Он уже успел испачкать свой деловой костюм каким-то напитком. Его белая рубашка обрела малиновое пятно, которое пахло вишней. Ликёр?

– Р-рэй-чел! Какая ты с-сегодня обворожит-тельная! – отрывисто замечает парень.

Я невольно смотрю на свой наряд. На мне легкое, бордовое платье выше колен и чёрные каблуки, на которых я ещё плохо хожу. Мои ключицы и плечи полностью обнажены, что меня ещё больше начинает напрягать. К счастью, платье с длинными рукавами, и мои шрамы не видны. Это платье мне купила Роуз в Италии, я не могла не надеть его. Поправив свои прямые пряди волос, я отвечаю:

– Спасибо, Вильям. Ты не видел Коди?

Парень посмотрел в разные стороны, чуть ли не потеряв равновесие и нахмурил свои огненные брови.

– Н-нет, не видел… Может, он во втором зале?

Второй зал? Интересно…

– Где это?

Парень не ответил. Вместо этого он привёл меня прямо к месту назначения. Школьный буфет, который теперь является танцплощадкой. Все столы прислонены к стенкам, которые, кстати говоря, украшены лентами, воздушными шарами и гирляндами. Здесь также, как и в спортзале играет музыка, но совсем иная – медленная, покорная. Я охватываю все помещение взглядом и замечаю в самом краю зала Хвостика и его друга из баскетбольной команды. На Коди надета майка болельщика и джинсы, а его друг выглядел нарядно в своём синем смокинге. Мое лицо озарилось в улыбке. Друг замечает меня и начинает звать к себе. Я подчиняюсь. Уже через мгновение моя спина ощущает руки приятеля на себе. Мы обнялись и начали смеяться без какой-либо причины. Чтобы смеяться причины не нужны, запомните.

– Ты выглядишь потрясно, – улыбается Коди.

Я начинаю краснеть.

– Ты тоже… ничего, – криво улыбнулась я, поправив прядь волос за ухо.

Коди смеётся.

– Я думал ты струсишь и не придёшь, – заявляет он.

Парень, стоявший с Хвостиком хлопнул его по плечу и убежал, оставив нас одних.

– Мечтай, – смеюсь, – где Бен? Он готов просить прощения?

Коди откашливается и проходит к столу с закусками. Мне это не нравится. Наверняка сейчас парень скажет, что блондину стало плохо и он не смог прийти. Я просто взорвусь, как Везувий. Или как атомная бомба, или звезда. Я направляюсь за Хвостиком, пристально смотря в его глаза. Жду ответа, но приятель молчит и не спешит отвечать. Одно из моих плохих качеств – нетерпеливость, это факт. Вскоре, Коди сдаётся. Ну наконец-то…

– Бен здесь, – начал тот, – он в спортзале, танцует с Дарси.

Дарси – девушка из параллельного класса. Она уже давно бегает за капитаном «Скорпионов», но тот её отшивал. Видимо, разбитое сердце требует внимания.

Мои ноги пустили корни прямо в пол, прямо в землю; с одной стороны я хочу увидеть Бена и наконец закончить эту холодную войну, но с другой… Мое сердце посылает сигналы мозгу, запрещая и думать об этом. Почему злость заслоняет все хорошие моменты? Почему люди ссорятся и вспоминают лишь плохое? Давайте думать о хорошем: о солнце, о маме, о любимом мороженном, о песне. Давайте становиться добрее к друг другу. Вы со мной? Надеюсь, да.

Коди что-то тараторит, но я его не слышу – мешает музыка, которая должна была уже снести стены. Хвостик берет меня за руку и начинает кружить, смеясь и крича: «Юху-у-у». Мне становится легко, я напрочь забываю все темное и угнетающее. Мое тело – пушинка, и я хочу танцевать и кружиться; хочу отдаться чувствам свободы и легкости. Есть ли такое место, где мне не будет тяжело? Я хочу летать. Летать как птица, нет, как ветер. Хочу жить без забот и правил. Мой девиз на этот вечер: снеси все к чертям.

Коди смеётся вместе со мной. Парень резко хватает мою вторую руку и притягивает к себе, пока я не оказалась у его груди. Следующие секунды пролетели незаметно. Каким-то образом я оказываюсь на плече парня так, что мои ноги висят возле его лица. По всему залу прошёлся душераздирающий крик израненного лебедя. Этот крик только усугубил ситуацию, и Коди начинает кружиться по своей собственной оси. Я чувствую, как горит все мое тело, как каждый сантиметр моей кожи покрывается пупырышками. Так мне холодно или жарко? Сердце, словно неродное, стучит с небывалой скоростью, точно скорость самого быстрого истребителя. Я даже не хочу думать о том, что сейчас творится на моей голове – причёска наверняка превратилась в воронье гнездо.

– Коди, отпусти меня, пусти! – начинаю вопить я, параллельно долбя по его голове мини сумочкой.

Хвостик, смеясь, спускает мое тело на землю, и я чуть ли не теряю равновесие. В глазах все плывет. Приходится моргнуть несколько раз, чтобы картинки перестали идти ходуном.

– Тебе показать дорогу к Бену, или ты справишься? – вопрос прозвучал как вызов.

Я криво улыбаюсь и перевожу дыхание, которое порой обрывается. Как же хочется сейчас прыгнуть в кровать и погрузиться в безмятежный сон…

– С тобой мне будет спокойней, – отвечаю я, – эти подростки меня пугают.

Коди ухмыльнулся и показал пальцами идти за ним. Мы выходим из буфета. В мое лицо ударился резкий запах еды и напитков. Что-то между пиццей и шнапсом. Молодые люди стоят у стенок коридора, говоря о чём-то, по их мнению, интересном. Замечаю одну влюблённую парочку около кабинета физики. Они стоят, прислонившись к синей стенке и целуются. Как это выглядит дико; неужели, им совсем плевать на то, что их видят окружающие? Хотя, о чем это я, другие от них не отстают. Кто-то танцует откровенные танцы, кто-то курит и пьёт банку пива, а кто-то гуляет без штанов по холлу школы. Меня начинает выворачивать от такой компании людей. Не могу поверить: эти люди, с которыми я знакома уже много лет, оказались не теми за кого я их принимала. Вот ещё одна шутка реального мира – мы думаем, что знаем людей, но в любой момент они переодеваются в новые маски. Трудно понять какая маска фальшивая, а какая нет. Коди держит меня за руку, не позволяя толпе разорвать нашу связь. Он идёт впереди меня, громко говоря: «Дайте пройти». Какая-то девушка толкает меня сзади, отчего я чуть ли не оказываюсь на полу. Оборачиваюсь и вижу совершенно невменяемую блондинку в синем платье и чёрной шапочкой на голове. Если не ошибаюсь, это девушка учится в десятом классе. Она пьяно улыбается и пропадает в толпе. Мы прошли узенький холл; дышать стало сразу легче, а то запах спирта, сигарет, еды просто заставлял меня сходить с ума.

– Откуда у них алкоголь? – перекрикиваю я гул и музыку. Мне становится душно.

– Мы подмешали в учительский кулер снотворное. Дежурные учителя в отключке, так что каждый спокойно пронёс выпивку на вечеринку, – объясняет Хвостик.

Я нахожусь в легком бреду. Во что превратилась школьная вечеринка? Сборище пьяниц и хулиганов. Наконец, мы добираемся до спортзала. Людей стало меньше – кто-то вышел во двор, а кто-то разошёлся по классам. Музыка больше не гремит, как прежде. По крайней мере, теперь я слышу хотя бы собственные мысли. Народу стало меньше, поэтому сейчас мои глаза могут разглядеть зал: на полу повсюду разбросаны конфетти, воздушные шары (есть и раздутые, и порванные), плакаты с надписями: «Скорпионы – чемпионы»; стены обвешаны разноцветными матовыми лентами и, конечно же, воздушными шариками. А также, по традиции, на главной стене висят майки баскетбольной команды. Обвожу взглядом форму ребят и замечаю майку Бена, под номером «10» и Коди, под номером «3». Огромные колонки начали издавать ломаные звуки, и толпа пьяных подростков пустилась в пляс. Хвостик дёргает край моего наряда и зовёт за собой. Я повинуюсь. Мое сердце выдавило два жарких, быстрых ударов и резко затвердело. Язык упаковал чемоданы и убежал, когда мы дошли до небольшой компании баскетболистов и их спутниц. Чувствую, что сейчас начнётся шоу. Бен выглядел, как выжатый лимон. Он весь красный и потный. Его рубашка с мелкими надписями «G&G» была вся мокрой, отчего просвечивался его торс. Белокурые мокрые пряди парня неаккуратно уложены, словно он только вернулся с завода, где производят станки. Я сразу же заметила его туманный взгляд – он пьян в стельку. Что-то мне не хочется с ним говорить… Я трусишка. Некоторые парни уже успели меня поприветствовать, но Бен Озборн продолжает кокетничать с Дарси и мило улыбаться. Я уже говорила, что жутко нетерпеливая особа, да? Коди подходит к своему лучшему другу и что-то шепчет на ухо; тот сразу встрепенулся и поглядел в мою сторону, пытаясь сфокусировать свой взгляд.

– Рэ-э-э-эйчел, – протянул блондин, – ты пришла! Иди к нам, иди-иди, – парень тянет ко мне свои руки и небрежно тащит к себе.

В лицо врезается неприятный запах скотча. Глаза готовы выпустить слезу.

– Бен, тебе нужно домой, – произношу я, когда оказываюсь в двух шагах от парня. Тот начал дико смеяться.

– Мне? Зачем? Вечер только начинается!

Я смотрю на Коди, а тот на меня. Его глаза извиняются за внешний вид друга, но мне на это все равно, лишь бы Бен не пострадал.

– Ты пьян? – и зачем я спрашиваю, если знаю ответ.

Блондин снова смеётся и показывает пальцами «немножко». Я закатила глаза.

– Дорог-ая, я хочу попросить прощения… – сменил тему Озборн, – ты меня прости, я не должен был на тебя крич-чать. Мир? – он оттопырил мизинец вперёд, устало смотря мне в лицо. Бен выглядит как беззащитный котёнок. Как его можно не простить? Я прыгнула в объятия друга и крепко начала его душить. Чувствую сильные удары сердца блондина: тук-тук… тук-тук… тук-тук. Бен гладит мою спину и что-то невнятно говорит. Все снова встало на свои места. Это не может не радовать.

Я отпускаю своего друга и подхожу к Коди. Меня мучает один вопрос, который вырывается наружу любыми способами.

– Ты не видел Роуз? – аккуратно спрашиваю я Хвостика, чтобы не дай Бог не услышал Бен.

– Нет, – пожимает плечами приятель, – думаешь, она придёт?

– Наверное. Ро никогда не пропускает вечеринки, ты это знаешь.

Коди смотрит на своего лучшего друга и задумчиво выдыхает.

– Если она сунется сюда, то лучше ей не попадаться на глаза Бена, тем более, когда он пьян.

Ох, как же парень прав… Я тоже ужасно боюсь последствий алкоголя и накопившейся обиды. Наверное, Бен думает, что блондинка его предала. Ему очень больно, я это чувствую. И меня когда-то предавали, и это было не очень приятно. Предатели – они повсюду. Они настолько близко, что ты и не замечаешь нож, торчащий в твоей спине. Так и живешь с ножом и с кровоточащей раной. Иногда даже не знаешь кому можно довериться, поэтому все держишь в себе. Но однажды вся эта боль убьёт меня, как последняя затяжка сигареты.

* * *

Прошло уже достаточно времени, а Ро так и не появилась. Я помирилась с Беном, но мне этого мало. Хочу наладить отношения и с лучшей подругой. Ненавижу себя и свою гордость! Надо было отвечать на звонок, вот я глупая. Мое тело ужасно болит – все абсолютно затекло. Коди несколько раз приглашал меня на танец, но я все время отказываюсь. Поэтому, сейчас сижу одна на стульчике и наблюдаю за тем, как какие-то девушки кружат головы моим друзьям, и они не против. Одна девушка с ярко-красными волосами обняла Коди и прижимается к его груди. Выглядит отвратительно. В помещении заиграла одна из моих любимых песен – «This girl»⁴. Все начали быстро двигаться, прыгать, кружиться и визжать. Кто-то снял с себя майку и бросил в воздух, отчего девушки, крича, принялись драться друг с другом. Коди показывает пальцами, чтобы я присоединилась к ним, но мне это не подходит. Очередной отказ. Разве можно чувствовать себя одинокой в компании друзей? Да, можно. У тебя могут быть друзья, родители, но ты по-прежнему остаёшься одиноким.

Ладно, Рэйчел, что-то ты слишком грустная для такого вечера. Я набираюсь с силами и встаю со стула, направляясь сквозь толпу одурманенных подростков к столику с едой. Мой язык ликует, представляя вкус каждого угощения, к которому я потянусь. Перед глазами целая поляна еды, состоящей из коробок пицц, конфет, фруктов, пастилы, пунша, тортов, это можно перечислять вечно. Мои руки жадно, но в то же время аккуратно взялись за последний кусок пиццы с ананасовыми дольками. Мысли ликуют, что именно мне достался этот последний кусочек «счастья». В очередной раз меня кто-то задел плечом, и я оборачиваюсь. Вижу двоих парней: один курчавый и рыжеволосый, другой с выбритой головой. Они смеются над чем-то и громко перебивают слова друг друга. Я прислушиваюсь.