Читать книгу Военная стратегия США при администрации Д. Трампа и национальные интересы Российской Федерации - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 4

Особо следует сказать о подходе американской стороны к российско-американскому диалогу по проблемам ядерного разоружения. Так, в «Обзоре ядерной политики» 2018 г. отмечалось, что «Соединённые Штаты и Россия в прошлом поддерживали стратегический диалог для управления ядерной конкуренцией и ядерными рисками. С учётом действий России, включая оккупацию Крыма, это конструктивное взаимодействие существенно сократилось»48.

Иными словами, Вашингтон обусловливает возобновление двусторонних переговоров по ядерному разоружению с региональными конфликтами, никак напрямую не связанными со стратегическим балансом. Хотелось бы отметить в этой связи, что в годы холодной войны даже в моменты обострения международной напряжённости и противостояния двух «сверхдержав» в различных регионах планеты советско-американские переговоры по контролю над ядерными вооружениями шли практически непрерывно: и в Москве, и в Вашингтоне отдавали себе отчёт в важности этого диалога49.

Таблица 1.1

Стратегические ядерные силы США (2019)

Другим примером неготовности американской стороны к конструктивному диалогу по разоруженческим проблемам стал выход Вашингтона из ДРСМД под предлогом «нарушения» российской стороной положений этого советско-американского договора 1987 г. «Такие шаги американской стороны, как введение санкций против российских компаний с тем, чтобы принудить Россию к решению проблемы ДРСМД на американских условиях, стали совершенно беспрецедентными. Даже в худшие годы холодной войны, когда также возникали разногласия относительно тех или иных разоруженческих договоренностей (таких как Договор по ПРО, ОСВ-2, Договор 1974 г. об ограничении подземных испытаний ядерного оружия и др.), стороны стремились решить эти проблемы в формате диалога, а не санкций и диктата»50.

Ярким примером такого деструктивного подхода, исключающего какой бы то ни было конструктивный диалог между США и Россией по контролю над вооружениями, является интервью газете «Вашингтон таймс» (The Washington Times) специального посланника президента Трампа по проблемам разоружения М. Биллингсли, который заявил, что он не понимает, почему российская сторона хочет продлить договор СНВ-3, и желает «понять, почему Россия так отчаянно хочет продления, мы хотим, чтобы русские объяснили нам, почему это в наших интересах». В этой связи американский чиновник отметил, что Соединённые Штаты не заинтересованы в «контроле над вооружениями просто ради контроля над вооружениями».

Конкретно, Биллингсли выдвинул два предварительных требования в адрес Москвы, без выполнения которых российско-американский разоруженческий диалог невозможен:

1. Пригласить Китай за стол переговоров, если только российская сторона рассчитывает на продление СНВ-3 в феврале 2021 г.;

2. Отказаться от новейших стратегических систем, о которых президент Путин заявил 1 марта 2018 г. «Мы просто не согласимся ни на какие условия, которые не будут включать в себя эти системы, – сказал он. – Они должны просто свернуть эти пять новых программ и забыть о них»51.

Комментируя это и тому подобные высказывания высокопоставленных американских должностных лиц по разоруженческим проблемам, заместитель министра иностранных дел С.А. Рябков, в частности, сказал: «Сигналы, в том числе публичные, поступающие из Вашингтона, оснований для особого оптимизма не дают. К сожалению, коллеги в Вашингтоне продолжают выставлять определённые условия для продолжения продуктивного диалога и в целом подают дело так, будто бы работа в области контроля над вооружениями нужнее России, чем США»52.

Российская сторона заняла твёрдую позицию и по вопросу о новых российских стратегических системах, и относительно американских требований «уговорить Китай». В то же время Москва пошла навстречу американскому предложению о «замораживании» российских и американских ядерных вооружений сроком на 1 год, т.е. на тот срок, на который предполагается продлить действие Договора СНВ-353. Хотя ответ американской стороны на эту российскую инициативу был внешне благоприятным54, Вашингтон требует раскрытия данных о российском арсенале ядерных боеголовок и мониторинга объектов по производству ядерного оружия в России. Такие американские требования исключают достижение договорённости по продлению Договора55.

Выход из этого тупика стал возможен только после прихода к власти президента Дж. Байдена в результате выборов 2020 г. В начале февраля 2021 г. Москва и Вашингтон смогли, наконец, достичь договоренности о продлении Договора СНВ-3 на следующие пять лет. Однако серьезные разногласия между Россией и Америкой относительно параметров нового соглашения об ограничении стратегических вооружений, которое должно прийти на смену СНВ-3, сохраняются.

Между тем кризис разоруженческого механизма совпал с возникновением угрозы начала нового раунда гонки ядерных вооружений. «После выхода из ДРСМД США смогут на законном основании разместить баллистические ракеты средней дальности в непосредственной близости от российской территории – в Польше и Прибалтике, откуда эти ракеты, разрабатываемые в настоящее время в Соединённых Штатах, будут обладать подлётным временем, исчисляемым минутами (а в случае Санкт-Петербурга, второй столицы России, – секундами). Американская сторона сможет развернуть свои баллистические ракеты средней дальности, способные достичь российской территории, и в АТР – на территории Южной Кореи и Японии. И дело даже не только в том, что России придётся тратить немалые средства на повышение живучести ядерных сил и совершенствование системы их боевого управления. Последствия американского нападения с применением ракет средней дальности для российского потенциала ответного удара могут быть крайне тяжёлыми»56.

К сожалению, российская сторона вынуждена учитывать и такую возможность. Ведь в настоящее время в Соединённых Штатах уже ведутся НИОКР по созданию крылатых и баллистических ракет средней дальности наземного старта. Бюджет Министерства обороны США на 2020 г. предусматривал выделение средств на разработку и испытания ракет такого типа57.

Неудивительно, что в «Основах государственной политики в области ядерного сдерживания», которую президент России утвердил 2 июня 2020 г., было особо подчёркнуто, что российская сторона может применить ядерное оружие при поступлении достоверной информации о старте баллистических ракет, атакующих территорию России и (или) её союзников58.

Данное положение «Основ государственной политики в области ядерного сдерживания», на наш взгляд, можно рассматривать как предупреждение американской стороне, которая в настоящее время осуществляет НИОКР по созданию баллистических ракет средней дальности. В то же время Москва предложила странам – членам НАТО ввести мораторий на развёртывание таких ракет в Европе, пытаясь найти выход из того кризиса в системе европейской безопасности, который возник после краха Договора по РСМД59.

Как полагает известный российский исследователь В.С. Кузнецов, реализация этой российской инициативы создаст определённые условия для продления Договора СНВ-3, а также позволит выиграть время для подготовки нового соглашения, в котором можно было бы определить более низкие уровни СНВ у сторон60. До сих пор, правда, никакого вразумительного ответа американской стороны на эту российскую инициативу не последовало.

Стремясь найти выход из сложившейся ситуации, президент России В.В. Путин предложил дополнить инициативу о моратории на развёртывании РСМД в Европе отказом от развертывания на европейской части территории страны ракет 9М729, которые, по мнению США и их союзников по НАТО, якобы имеют радиус действия свыше 500 км и тем самым относятся к системам средней и меньшей дальности61. Но и на это предложение Москвы ответа не последовало.

Свои озабоченности по поводу последствий возобновления российско-американской гонки вооружений высказывают и в Вашингтоне. Высокопоставленные представители администрации Трампа выражают озабоченность по поводу американского отставания в области гиперзвуковых систем. Так, Биллингсли указал на проблемы с испытаниями таких систем, в то время как гиперзвуковые боеголовки уже размещаются на российских МБР62.

Таким образом, можно констатировать, что в настоящее время возникла реальная угроза возобновления российско-американской ядерной гонки, – и всё это происходит на фоне развала механизма контроля над вооружениями. Что ещё хуже, сложившийся в российско-американских отношениях политико-идеологический климат создаёт серьёзные препятствия на пути восстановления этого механизма. А ведь именно диалог между Москвой и Вашингтоном по проблемам стратегической стабильности был очень важным сдерживающим фактором в период холодной войны между США и СССР (конец 1940-х – конец 1980-х годов).

«Разумеется, имеются и иные отличия между той гонкой вооружений, которая была при первой холодной войне, от того, что мы видим в настоящее время. Биполярного мира больше нет, и это обстоятельство не может не сказываться на ядерной стратегии великих держав. Так, в последние годы Китай добился серьёзных успехов в количественном росте и качественном совершенствовании своих ракетных систем меньшей и средней дальности. И если в момент подписания советско-американского Договора по РСМД Москва и Вашингтон могли себе позволить не принимать во внимание ракетный потенциал КНР, то сейчас обстоятельства изменились самым радикальным образом. В настоящее время общее количество ракетных систем (баллистических и крылатых) промежуточной и средней дальности на вооружении Народно-освободительной армии Китая (НОАК) составляет, по американским оценкам, до 1 тыс. единиц. При этом в последние годы китайцы сумели добиться существенного повышения точности этих ракет, а также успехов в разработке гиперзвукового оружия»63.

Успехи КНР в разработке новейших ракетных систем, которые имеют техническую возможность нанести удар как по территории американских союзников в Азиатско-Тихоокеанском регионе (Япония, Южная Корея, Тайвань, Филиппины, Австралия), так и по американским военным объектам в АТР, не могут не вызывать озабоченности военно-политического руководства Соединённых Штатов. Как полагают в Вашингтоне, именно это обстоятельство заставило администрацию Трампа пойти на выход из Договора по РСМД64.

Нельзя не отметить и тот факт, что гонка ядерных вооружений возобновилась в XXI столетии в условиях технологического прорыва в сфере высокоточного обычного оружия (ВТО). В настоящее время конвенциональные высокоточные боеприпасы большой дальности могут в ряде случаев выполнять те задачи, которые ещё 40–50 лет тому назад могли выполнить только ядерные боезаряды, и это обстоятельство, разумеется, не может не влиять на состояние стратегического баланса в мире.

Как полагают профессор Массачусетского технологического института Э. Мониц и экс-сенатор С. Нанн, новейшие технологии подрывают стратегический баланс: «Помимо разрушения механизмов контроля над существующими вооружениями военный баланс ещё больше нарушают новые технологии. Кибератаки могут привести к сбоям в системе раннего оповещения или структурах командования и управления ядерными силами, что увеличивает риск ложной тревоги. Силы мгновенного удара располагают системами доставки с обычными и ядерными боеголовками, включая гиперзвуковые планирующие блоки и крылатые ракеты, способные лететь с бóльшей скоростью, на малой высоте и маневрировать, чтобы избежать перехвата. В случае развёртывания эти системы уменьшат время предупреждения и принятия решений страной, оказавшейся под ударом. Военные стратеги с обеих сторон всё больше опасаются, что потенциальный первый удар обеспечит атакующему решающее преимущество… Грозная смесь рушащегося контроля над вооружениями и передовых военных технологий становится опаснее из-за отсутствия диалога между Россией и Западом, в частности между гражданскими и военными специалистами министерств обороны и иностранных дел»65.

Технический прогресс внёс значительный вклад в кризис контроля над вооружениями, с которым в настоящее время сталкивается международное сообщество. С одной стороны, количественный рост и качественное совершенствование высокоточных обычных вооружений (которые не входят в соглашения об ограничении и сокращении ядерных вооружений) открывают возможности для уничтожения незащищённых, а в некоторых случаях и защищённых объектов стратегических ядерных сил. В этой связи следует согласиться с теми экспертами, которые считают дестабилизирующим фактором неядерные высокоточные обычные вооружения большой дальности.

С другой стороны, технический прогресс сделал возможным появление принципиально новых средств доставки ядерного оружия межконтинентальной дальности, которые также не включены ни в какие разоруженческие соглашения, – такие, например, как вышеупомянутые «Буревестник» и «Посейдон». Все эти системы, как уже говорилось, имеют межконтинентальный радиус действия, но не входят в состав стратегической ядерной «триады».

Эти новейшие российские системы привлекли, понятно, самое пристальное внимание в Вашингтоне. Например, помощник госсекретаря США по контролю над вооружениями и международной безопасности А. Томпсон, выступая 15 мая 2019 г. в сенатском Комитете по международным отношениям, заявил: «В своём выступлении 1 марта 2018 г. президент Путин говорил о разработке пяти новых систем ядерного вооружения: крылатая ракета с ядерным вооружением; беспилотный подводный аппарат с ядерным оружием межконтинентальной дальности; баллистическая ракета воздушного базирования; “скользящее крыло”; тяжёлая МБР. По нашим оценкам, как минимум две из них – тяжёлая МБР “Сармат” и гиперзвуковая система “Авангард” – будут считаться существующими типами и будут приняты на вооружение в соответствующий момент цикла их разработки. Кроме того, мы полагаем, что остальные три системы соответствуют американским критериям того, что представляет собой “новый вид стратегических наступательных вооружений” для целей нового СНВ. Соединённые Штаты следят за развитием этих систем и обсуждают их с российскими официальными лицами»66.

Министр обороны М. Эспер, в свою очередь, говоря об этих новых российских стратегических средствах доставки, отметил, что Россия «очевидно» расширяет свой стратегический ядерный потенциал, и все её новые ядерные вооружения должны быть включены в Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений (СНВ-3), если он будет продлён67.

Что касается российско-американского диалога об этих новейших системах доставки стратегических ядерных боеголовок, то Москва должна дать понять нашим американским партнёрам, что Россия готова обсуждать эти системы только в новом формате Договора СНВ. И лишь после продления договора в 2021 г. откроется окно возможностей для переговоров по этим новым типам стратегических средств доставки.

Конечно, в обозримом будущем Москва и Вашингтон должны быть вовлечены также в серьёзный диалог по высокоточным обычным вооружениям и системам ПРО, которые подрывают стратегическую стабильность, создавая хотя бы теоретический потенциал для успешного первого стратегического удара. Во всяком случае, вполне возможно, что известная стратегическая «триада» вскоре может быть преобразована в стратегический «квинтет», включающий в себя атомные беспилотные подводные аппараты и атомные крылатые ракеты межконтинентальной дальности.

В любом случае, как представляется, российско-американскому диалогу по разоруженческим проблемам нет альтернативы. «Нынешнему поколению политических элит и руководителей внушают, что всеобъемлющий кризис контроля над вооружениями закономерен и не так уж опасен…, – отмечает академик А.Г. Арбатов. – Казалось бы, насколько легче и приятнее вести дипломатию по ядерной тематике, произнося речи на международных форумах и не преследуя цели достижения конкретных договоров со всеми их юридическими тонкостями и техническими нюансами. Проблема лишь в том, что такой путь никогда не принесёт плодов. Международная безопасность невозможна без стратегической стабильности, а стабильность недостижима без договоров по ограничению и сокращению конкретных вооружений и военных технологий»68.