Читать книгу История Канады - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 14

Фактории КГЗ утвердили англичан на северном фланге Французской империи и стали угрозой, которую нельзя было проигнорировать. Более того, первые же торговые операции компании показали, что самая лучшая пушнина должна добываться не на юго-западе, в долине Огайо, и не в верхнем течении Миссисипи, а к северу от Великих озер. Французы ответили на продвижение англичан серией атак на Гудзоновом заливе и заливе Джеймс в 1682–1712 гг. Хотя в этих конфликтах они были успешнее англичан, сумев захватить и удержать большинство факторий КГЗ, они никогда не могли полностью сокрушить компанию. В конечном счете французские военные успехи в том и другом заливе перестали иметь какое-либо значение; Утрехтский мирный договор 1713 г. завершил собой Войну за испанское наследство, вознаградив КГЗ полным контролем над Северным побережьем, и французы были вынуждены удалиться с берегов Гудзонова залива96.

В то время как в заливе происходили морские сражения, более важным для аборигенных племен было то, что французы основали небольшие торговые посты в районе озера Верхнее и озера Нипигон в 1684 г. и на озере Рейни-Лейк – в 1688 г. Однако это была только прелюдия к масштабному сухопутному наступлению французов после 1713 г. Хотя Утрехтский мир предоставлял КГЗ торговую монополию на территориях, прилегающих к Гудзонову заливу, он оставлял внутренние области континента открытыми и для англичан, и для французов. Два народа отнеслись к этому совершенно по-разному. Вместо того чтобы нести дополнительные расходы на развитие внутриконтинентальной торговли, губернатор и комитет КГЗ решили оставить ее в руках индейских посредников. Критики, желавшие, чтобы компания предприняла активные действия против французов, саркастически называли это политикой «спящих у замершего моря». Напротив, французы начали строительство цепочки постов с целью окружить залив и отрезать английские торговые фактории от внутренних районов континента.

Французская экспансия началась под предводительством Закари Робютеля, сьёра де ля Ну, который в 1717 г. восстановил французский пост на озере Рейни-Лейк. Однако тем, кто продвинул торговлю далеко вперед, стал Пьер Готье де Варенн де Ла Верандри. В 1727 г. он разработал план, увязывавший между собой развитие внутриконтинентальной торговли и доходы, которые она могла принести, с продолжением поисков «Западного моря»97. Ла Верандри надеялся, что такая стратегия может получить поддержку колониальных властей, которые были противниками экспансии, однако все еще проявляли заинтересованность к исследованию континента. Он добился успеха, но поставил себя в трудное положение. Он ожидал, что будет покрывать расходы на исследования из собственных доходов от пушной торговли; однако если он приостанавливал развитие торговли, его подвергали критике за прекращение исследований, а если ему не удавалось получить достаточную прибыль, он оказывался в трудной финансовой ситуации. Таким образом, положение Ла Верандри было не таким, как в случае с КГЗ, и в конечном итоге ему не удалось справиться со своими критиками, как это удалось руководителям компании. Несмотря на эти сложности, основав в 1732 г. пост на берегу Лесного озера, он распространил пушную торговлю на новые, ранее неизвестные территории.

Как правило, местные индейцы сопровождали Ла Верандри во время его походов:

«…человека, которого я выбрал, звали Ошага [он происходил из племени кри]; это был дикарь из моего поста, весьма преданный французам и наиболее пригодный для сопровождения отряда, с которым было не страшно, что он бросит нас в пути. Когда я предложил ему сопровождать меня на Запад к великой реке Запада, он ответил, что будет к моим услугам и тронется в путь, когда я пожелаю. Я подарил ему ожерелье, с помощью которого, по их [индейцев] словам, я завладел его волей, сказав ему, что он должен ждать того момента, когда может мне понадобиться…»

Согласно журнальным записям Ла Верандри, Ошага, известный также как Оклиагач, нарисовал для него карту, показав путь от озера Верхнее к озеру Виннипег. Современному читателю эта карта показалась бы странной; на самом же деле она логично воспроизводит маршрут для путешествия на каноэ, отображая всю необходимую информацию. Она чем-то напоминает современные схемы метро или автобусных линий. Вооружившись такой картой, проводниками и запасом географических сведений, полученных при опросе большого числа представителей других индейских племен, Ла Верандри был готов двинуться в путь для обследования тех земель, которые ныне составляют провинцию Манитоба.

К началу 1740-х гг. французские торговые посты появились в Южной Манитобе и распространились вплоть до Центрального Саскачевана (до места слияния рек Норт-Саскачеван и Саут-Саскачеван). Единственным европейцем, который посещал эти земли ранее и оставил отчет, был молодой служащий КГЗ Генри Келси. В 1690 г. «юнец Келси» (как его называли позднее), совершил путешествие до границ Восточного Саскачевана в сопровождении отряда ассинибойнов, регулярно торговавших с Факторией Йорк. Однако точный маршрут, по которому шли Келси и его отряд, до сих пор остается загадкой, поскольку, к несчастью, его записи непонятны и не раскрывают многих деталей. Таким образом, именно заметки французов начиная с записей Ла Верандри являются самыми ранними, имеющими практическую ценность описаниями жизни индейских племен внутренних областей на западе континента.

Ла Верандри и его спутники достигли северной части Великих равнин как раз перед тем, как там появились лошади. Его дневники поясняют, что благодаря межплеменным конфликтам и торговым контактам лошади распространились от испанского колониального пограничья в северо-восточном направлении вплоть до деревень манданов в верхнем течении реки Миссури, но не далее. Равнинные ассинибойны и кри, проживавшие в Юго-Восточном Саскачеване и Южной Манитобе, не располагали ими до второй половины XVIII в., когда они наконец смогли получить лошадей благодаря широкому доступу к английским и французским товарам, которые они перепродавали манданам. Двигаясь далее на запад, туда, где ныне располагается южная часть провинции Альберта, лошади добрались до западных прерий к началу XIX в.

Лошадь стала единственным и наиболее важным элементом европейской культуры, достигшим аборигенных народов прерий до наступления постконфедерационной эпохи резерваций. Первым делом она привела к отказу от традиционной охоты на бизонов в пользу стремительной погони верхом. Хотя «гнаться за бизонами» на лошади было, безусловно, менее рискованно, чем охотиться на них пешими, это все же представляло опасность. Управиться с гладкоствольным кремневым ружьем верхом на скачущей галопом в ослепляющем облаке пыли лошади посреди громадного стада бизонов было настоящим подвигом. На самом деле большинство охотников прерий продолжало уповать на копья или лук со стрелами, до тех пор пока в конце XIX в. на смену кремневым ружьям не пришли многозарядные винтовки. Используя свое традиционное вооружение, охотник верхом на лошади был способен поражать животных в таком же количестве, что и использовавшие кремневые ружья метисы, с относительной легкостью и без необходимости приобретения чего-либо другого. Поэтому европейское оружие первоначально не оказало такого большого воздействия на племена прерий, которое оно имело на их соседей из лесной полосы. Однако лошадь как первостепенный символ богатства способствовала усилению соперничества среди жителей Великих равнин. Огнестрельное оружие, боеприпасы, табак, котлы, ножи и топоры, полученные от мехоторговцев, тоже ценились высоко, однако в прериях они все же имели меньшее значение, чем в лесных районах.

С основанием Форта-а-ля-Корн (Fort а` la Corne) неподалеку от слияния двух рукавов реки Саскачеван французское продвижение на северо-запад от озера Верхнее наконец завершилось. Их мехоторговая система была напряжена до предела, и без совершенствования и реорганизации средств передвижения они едва ли могли дальше успешно расширять свое влияние. Учитывая то, что КГЗ никак не реагировала на сухопутную экспансию французов, у них не было значимых причин вкладывать дополнительные средства в экспансию, за исключением продолжения поиска «Западного моря». Равным образом и КГЗ не имела особых причин пересматривать свою политику «спящего у замершего моря». Хотя большей частью мехов очевидным образом завладевали французы, индейские торговцы все еще доставляли пушнину к торговым факториям КГЗ в достаточных объемах, для того чтобы англичане получали от торговли значительную прибыль. Единственным важным новым капиталовложением компании, сделанным в этот период, стало основание в 1717 г. форта Черчилл. Это не остановило активности французов, но помогло обойти с фланга племя кри, которые не пускали индейцев чипевайан в Факторию Йорк.

Дело заключалось в том, что, к выгоде торговцев из племен ассинибойнов и кри, англичан и французов устраивало соперничество на расстоянии. Хотя французские посты достигали самого сердца территорий кри и ассинибойнов, им недоставало транспортных возможностей, чтобы привезти достаточно товаров для удовлетворения потребностей аборигенов. Таким образом, французы стремились обменивать легкие по весу, дорогие товары на первоклассные меха, тогда как более удаленные торговые фактории КГЗ, снабжавшиеся при помощи дешевых перевозок грузов океанскими кораблями, были способны предложить индейцам более широкий набор товаров и принимать пушнину менее высокого качества. В этой ситуации ассинибойны и кри стали выступать в качестве посредников [между англичанами и другими индейцами], что дало им преимущество на конкурентном рынке.