Читать книгу История Канады - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 7

Повсюду коренное население существенно различалось. В Восточной Канаде преобладали две основные группы. Народы, которые говорили на ирокезских языках, обитали в той местности, которая ныне является южной частью провинции Онтарио, и по берегам реки Св. Лаврентия. Они обладали хорошо развитыми навыками ведения земледельческого хозяйства, что делало возможным проживание тысяч людей на небольших территориях и позволяло создавать сложные политические системы. Ирокезоязычные индейцы говорили на разных диалектах и образовали несколько различных и часто враждующих друг с другом племен, включая Пять племен, или Ирокезскую конфедерацию (сенека, кайюга, онейда, онондага и мохоуки), а также гуронов, эри и племя «нейтральных». Эти племена взаимодействовали друг с другом посредством родственных связей, соперничества, войн и торговли. Северные ирокезоязычные племена обменивали избыток своего зерна на продукты охоты алгонкинов. Объемы торговли были небольшими, но ее маршруты и методы были хорошо проработаны, так что индейцы обменивались товарами и информацией задолго до того, как на авансцену вышли европейцы и их продукция.

Резко отличаясь от своих алгонкиноязычных соседей с севера и востока, у которых не было постоянных поселений и которые кочевали с одного места охоты на другое, ирокезоязычные народы жили в деревнях и зависели от урожая со своих тщательно обработанных полей. Например, гуроны получали до 75% своего пропитания от земледельческого хозяйства; они ели преимущественно маис, бобы, тыкву и семена подсолнечника, дополненные рыбой, в особенности сигом, и дичью – по большей части олениной. До появления европейцев гуроны из селений Оше-лага (Хошелага) и Стадакона были самыми северными земледельцами Северной Америки, проживавшими за пределами пригодной для сельского хозяйства климатической зоны.

Ирокезоязычные деревни насчитывали до 2 тыс. человек и располагались вблизи полей. Новое место для поселения подыскивалось только с целью смены полей, в случае если вся находившаяся поблизости земля была истощена. При методе подсечно-огневого земледелия, который они использовали, это было необходимо; наилучшее описание этого метода встречается в бумагах монаха-реколлекта Габриэля Сагара:

«Расчистка земли для [гуронов] очень затруднительна, потому что у них нет подходящих орудий. [Мужчины] рубят деревья на высоте двух или трех футов52 от земли, затем удаляют все ветки, которые сжигают около пней тех же деревьев, для того чтобы извести их, а по прошествии времени они выкорчевывают корни. Потом женщины тщательно очищают землю между деревьями и на расстоянии пейса53 друг от друга выкапывают округлые ямы или углубления. В каждую из них они опускают по девять или десять зерен маиса, которые предварительно перебирали, сортировали и вымачивали в воде в течение нескольких дней; и таким образом они сохраняют до посева достаточно зерна для пропитания в течение двух или трех лет, либо из опасения, что их может постигнуть неурожай, либо же для того, чтобы продавать их другим племенам за меха и прочие предметы, в которых они нуждались; и каждый год таким образом они высеивают свою кукурузу в одни и те же углубления и лунки, которые обновляют с помощью небольшой деревянной лопатки, выполненной в виде ушка с рукояткой на конце. Остаток земли не распахивается, но только расчищается от вредоносных сорняков до такой степени, что она кажется регулярно используемой тропой – так аккуратно они выпалываются; и это заставляло меня, когда я иногда в одиночку путешествовал из одной деревни в другую, терять путь в этих кукурузных полях чаще, чем на лугах и в лесах».

Рыболовство и охота были в большей степени мужскими занятиями: рыболовство даже важнее, поскольку рыба служила основным источником белка. Для гуронов, которые занимали ту территорию, которая сегодня является северной частью графства Симко (Онтарио), важнейшей рыболовной экспедицией было плавание к заливу Джорджиан-Бей54 для ловли нерестящегося сига. Жители Стадаконы, проживавшие поблизости от современного города Квебек, ловили в заливе Св. Лаврентия макрель, угря и промышляли тюленей. Они отличались от прочих ирокезов более тесной связью с морем. Между сезонами посева и уборки урожая они могли отваживаться на ловлю рыбы, промысел тюленей и прочие экспедиции по добыче пропитания в таких отдаленных местах, как полуостров Гаспе и пролив Белл-Айл. В отличие от осенних рыболовецких экспедиций гуронов, где преобладали мужчины, в таких летних путешествиях могли сообща участвовать мужчины, женщины и дети.

Хотя охота давала меньше продуктов питания, чем земледелие или рыбный промысел, она была важна, поскольку шкуры и меха были необходимы для изготовления одежды. Принимая во внимание относительно замкнутую популяцию в местах расположения ирокезоязычных поселений, дичи и пушнины там было недостаточно, и поэтому в поисках добычи охотничьи отряды были вынуждены осуществлять походы на значительные расстояния. Например, охотясь на оленей осенью и в конце зимы, гуроны обычно организовывали партии из нескольких сотен человек, совершавших длительные путешествия на юг или восток от собственных домов. Имея преимущество за счет того обстоятельства, что белохвостый (виргинский) олень в это время года собирался в стада, мужчины-гуроны строили для поимки оленей V-образные изгороди высотой 2,7 м (9 футов) и длиной около полумили. Загнанные в эти ловушки олени уничтожались в огромных количествах. Во время охоты в период поздней зимы некоторое количество женщин могло сопровождать мужчин для того, чтобы помогать в разделке туш и обработке шкур. Поскольку оленина хранилась плохо, некоторое ее количество коптилось, но бо́льшая часть добытого мяса съедалась незамедлительно. Однако жир и шкуры доставлялись домой в деревни. Конечно, для лучшей сохранности съестных припасов ирокезоязычные народы придумали разные способы приготовления и хранения продовольствия. Женщины высушивали урожай с полей и хранили его на настилах или подвешивали под потолком жилищ. Рыбу сушили на солнце или коптили, а затем закладывали в емкости из древесной коры.

Возможно, наиболее примечательная разница между северными охотниками и более южными земледельцами заключалась во внешнем виде жилищ, в которых обитали ирокезоязычные племена, потому что это были народы длинных домов. Типичный дом гуронов достигал 30 м (100 футов) в длину и от 7,5 до 9 м (25–30 футов) в ширину. Он воздвигался на каркасе из жердей, вкопанных в землю по внешнему периметру, наклоненных под определенным углом и связанных вместе в центре, покрытых корой, обыкновенно корой кедра. Закрытые настилы для хранения продовольствия и дров были пристроены по одну или обе стороны длинного дома, а внутри по периметру стен была сделана приподнятая платформа. Ближе к центру полки для хранения были привязаны к большим жердям, и здесь обитатели размещали горшки, одежду и прочие пожитки. Также недалеко от центра жилища находился ряд очагов на расстоянии около 6 м (20 футов) друг от друга. В больших поселениях дома для защиты окружались частоколами.

Кроме строительства более крупных и более долговечных жилищ, чем те, которые имелись у северных охотников, ирокезоязычные племена изготавливали более удобные для торговли, войны и ловли рыбы каноэ – эти лодки могли перевозить пять или шесть человек и их имущество по суровым, глубоким водам залива Джорджиан-Бей и крупных рек. Это показывает, что племена, говорившие на ирокезских языках, в том числе гуроны, до европейского вторжения были вовлечены в регулярную торговлю со своими соседями. Для такого обмена существовал серьезный базис, поскольку у них имелись значительные излишки кукурузы, однако мех и дичь в непосредственной близости к их деревням найти было сложно. Их северные соседи высоко ценили кукурузу и, как правило, имели для обмена меха, превосходное качество которых определялось более суровым климатом северных лесов. Потому неудивительно, что ко времени появления европейцев между индейскими племенами уже велась оживленная торговля. Кукуруза, табак и плетеные изделия стабильно фигурировали среди предметов, вывозимых из Гуронии, расположенной на южных берегах залива Джорджиан-Бей; пушнина, сушеная рыба, мясо и зимняя одежда проделывали этот же путь в обратном направлении.

Гуроны были заинтересованы в развитии торговли и по другим причинам. Они собирали у себя больше имущества, чем их соседи-алгонкины, частично в результате более оседлого образа жизни. Хотя они не поощряли индивидуального накопления богатств, каждая группа родственников добивалась материального благосостояния сообща, чтобы подтвердить или улучшить свой общественный статус. Это осуществлялось посредством перераспределения богатства, полученного прежде всего путем торговли между всеми другими членами сообщества. Понятно, что такие торговые связи ревниво охранялись членами родственной группы, которые либо развивали, либо наследовали их. В целом же группа, члены которой первыми установили тот или иной торговый контакт, удерживала права на него, однако они могли сдать эти права «в аренду» или передать другим группам.

Сообщество «длинного дома» было сложным и более высокоорганизованным по сравнению с нуклеарной55 семьей племен, говорящих на алгонкинских и атапаскских языках. В длинном доме проживала большая семья, которая состояла из женщины и ее дочерей или из группы сестер вместе с их мужьями и детьми. Родство считалось по женской линии, и вновь созданная семья обычно предпочитала остаться в доме матери.

Политическая жизнь была организована вокруг клана, который состоял из всех тех больших семей деревни, которые претендовали на то, что ведут свое происхождение от общего предка женского пола. В зависимости от размера поселения в нем могли быть представлены один или несколько родов, и каждый из них носил имя одного из племенных кланов: Медведь, Ястреб, Черепаха и т.д. В более крупных деревнях «длинные дома», принадлежащие семьям одного и того же клана, обычно стояли рядом. Даже люди, жившие в разных поселениях, но носившие одно клановое имя, признавали символическое родство друг с другом, хотя браки между членами клана воспрещались.

У каждого клана было по два руководителя – вождь мирного времени и военный вождь. Из этих двоих вождь мирного времени являлся более важным и занимался всеми проблемами обыденной жизни. Военный предводитель, или военный вождь, находился в большом почете только в периоды конфликтов. Тогда его обязанностью было собрать отряды, осуществлявшие набеги и кровную месть, которая была обычной для обитателей поселений за пределами Гуронии на юге, особенно живущим южнее озера Онтарио. Как правило, военные отряды, составленные из близких родственников павших членов рода, нападали на противостоящие поселения для того, чтобы осуществить возмездие. Конфликты бывали более или менее продолжительными, но в результате сражений погибало относительно немного людей. Вместо этого мужчин, женщин и детей брали в плен, где мужчин обычно подвергали пыткам, а женщин и детей принимали в племя, чтобы заместить выбывших соплеменников. Безусловно, до появления европейцев полного уничтожения деревень и родственных групп обычно никогда не происходило.

Повседневными делами поселения управляли деревенские советы, составленные из гражданских предводителей из различных кланов. Один из этих членов совета выступал в качестве представителя деревни, однако все упомянутые предводители обладали равным положением и не обязаны были подчиняться решениям других членов совета. Управление деревней осуществлялось на основе политики согласия; помимо членов совета его заседания посещали уважаемые за свою мудрость старейшины, принимавшие участие в обсуждениях. Члены совета исполняли общественные функции, координировали планы общинного строительства и решали споры.

Каждое поселение гуронов принадлежало к одному из пяти различных племен, составлявших Конфедерацию гуронов. Каждое племя контролировало определенную часть гуронской территории и управлялось племенным советом гражданских предводителей из деревень этой области. Как и в случае членов деревенского совета, все члены племенного совета находились в одинаковом положении, но только один выступал как представитель всей группы. Каждый из членов племенного совета обладал определенными наследственными обязанностями, например защищать торговые пути своего рода. Члены племенного совета преимущественно занимались делами нескольких поселений и межплеменными делами. Над племенными советами стояла Конфедерация, которая, очевидно, включала всех участников соответствующих племенных советов. Конфедерация гуронов стремилась сохранять дружественные отношения между пятью племенами и координировала торговые и военные вопросы. Такие дипломатические и политические сношения не могли быть простыми, но организация управления племен гуронов явно позволяла им успешно руководить делами внушительного по численности населения (около 25 тыс. человек в начале XVII в.), пока европейцы не вызвали в рядах гуронов невиданный раскол, с которыми они были не в состоянии справиться.

Жизнь гуронов была наполнена общественными и частными праздниками. Самые большие из них происходили во время ежегодного собрания совета Конфедерации и при введении в должность новых вождей. Мужчины и женщины также устраивали праздники в честь множества личных событий, а всеобщие празднования сопровождались яркими плясками, играми и пиршеством. Наиболее важная из всех церемоний гуронов – это десятидневный Праздник мертвых56, отмечавшийся пышными процессиями и пирами после каждой смены местоположения деревни. Монах Сагар описал эту церемонию в мельчайших подробностях; судя по списку предметов, сложенных в общую могилу, очевидно, что влияние европейцев уже трансформировало жизнь гуронов:

«Прочие соседствующие племена извещались о празднике, чтобы те люди, которые избрали это поселение местом погребения, могли принести туда останки [своих мертвых] и прочие, кто желал прийти из уважения, могли почтить праздник своим присутствием. Для всех готовился теплый прием, а пиршество продолжалось все дни, пока длилась церемония. <…>

Могила, очень большая и глубокая, способная вместить все тела усопших, а также предметы обихода и шкуры, предназначенные мертвым, копалась за пределами поселения. Вдоль края выстраивался высокий помост, на котором располагались все мешки, содержащие кости; затем могила украшалась со всех сторон – как дно, так и стенки – новыми бобровыми шкурками и одеждами; затем они помещают в нее слой томагавков; после этого – котлы, бусы, ожерелья и браслеты вампума57, а также другие вещи, переданные близкими и друзьями усопших. Когда это заканчивается, вожди опустошают и высыпают все кости из мешков в могилу с вершины помоста поверх даров и покрывают их снова новыми кожами, затем древесной корой и после этого насыпают сверху землю и выкладывают большие куски древесины. <…> После этого они вновь продолжают празднование, покидают место захоронения один за другим и возвращаются в те места, откуда они прибыли, с великой радостью и удовлетворением, обеспечивая души своих родственников и друзей тем, что отнимает эту жизнь и дает богатство в следующей».

Сагар подчеркивает, что Праздник мертвых играл важную роль в обществе гуронов: «За счет этих церемоний и этих сборищ они создавали новые дружеские отношения и союзы между собой, говоря так: как кости их усопших родственников и друзей собирались воедино и пребывают в одном месте, так же и они сами должны были жить вместе в таком же единстве и гармонии».

Богатый мир духов проникал и в повседневную жизнь. Наиболее почитаемым в гуронском пантеоне был Небесный Дух, который управлял погодой и помогал людям, если они нуждались в этом; менее важные духи, Старцы, также обладали способностью влиять на людей. Все ирокезоязычные племена взывали к этому миру духов, чтобы они поспособствовали им в их экономических и военных устремлениях, и они были также очень заинтересованы в помощи духов при излечении от болезни. Гуроны, например, верили, что существовали три главные причины недомогания – естественные причины, колдовство и неудовлетворенные желания души человека, – и обращались к магическим лекарям и сообществам целителей, чтобы справиться с этими проблемами. С тех пор как сны стали рассматриваться как язык души, шаманы уделяли им особое внимание в процессе исцеления больных: выбирая подходящий для каждого случая ритуальный обряд, они эффективно справлялись с распространенными эмоциональными переживаниями. Церемонии врачевания часто были, в сущности, разновидностью индивидуальной и групповой психотерапии.