Читать книгу Уголовное право России. Общая часть - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 27

Когда права и обязанности субъектов уголовного правоотношения воплощаются в их поведении, вступает в действие следующее звено механизма уголовно-правового регулирования – уголовная ответственность (позитивная и негативная). В качестве отправного, исходного положения выступает признание ответственности социальным институтом. В свою очередь юридическая ответственность рассматривается как разновидность ответственности социальной, а уголовная – как частный случай юридической.

Уголовная ответственность – одна из фундаментальных категорий уголовного права. С точки зрения социальной практики, она представляет собой естественную реакцию общества на попытки отдельных его членов причинить ему вред, нарушив социальные отношения между людьми, связывающие «орду одиночек» в целостный общественный организм, и потому выступает необходимым средством обеспечения условий для нормальной жизнедеятельности индивидов.

Вызывают критическую оценку попытки противопоставления позитивной и ретроспективной ответственности как принципиально различных, почти противоположных явлений (В. А. Кучинский, В. М. Хомич, Б. Т. Разгильдиев). Позиции указанных авторов объединяет то, что все они рассматривают позитивную уголовную ответственность вне механизма уголовно-правового регулирования общественных отношений, в результате чего она и оказывается искусственно отделенной от ответственности ретроспективной. Функции позитивной ответственности состоят не в совершенствовании ретроспективной ответственности и тем более не в замене ее собой, а в том, чтобы выявить реальный общественный феномен влияния уголовно-правовой нормы на формирование законопослушного поведения и, зафиксировав его в виде регулятивных отношений и связанной с ними позитивной ответственности, исследовать их в качестве звена целостного механизма уголовно-правового регулирования, показать их значение для конечного социального эффекта правовой нормы.

Позитивная ответственность. Одним из первых идею позитивной ответственности высказал З. А. Астемиров.[103] Однако, по его мнению, содержанием позитивной ответственности выступают требования необходимого поведения, заложенные в гипотезах и диспозициях правовых норм, т. е. в самих уголовно-правовых запретах. Фактически, сторонники этой позиции (И. Я. Козаченко, Б. С. Волков, П. С. Дагель, В. А. Номоконов и др.) отождествляют позитивную ответственность с обязанностью как элементом уголовно-правового отношения.

Очевидно, позитивная уголовно-правовая ответственность не может быть сведена к юридической обязанности соблюдать закон или к реальному правомерному поведению субъектов. Следует признать правильной позицию тех ученых, которые считают, что позитивная ответственность – результат правового урегулирования деятельности людей, а в ней следует различать ее объективные и субъективные предпосылки, определяющие объективную и субъективную стороны. Первая обусловлена социальной позицией личности в системе общественного разделения деятельности, регулируемой правом, а вторая – отношением субъекта к социально-правовой действительности, основанным на свободе воли. Естественно, что воля человека социальна, а следовательно, и юридически значима только тогда, когда она проявляется в поступках, правомерных и неправомерных.

Право, запрещая, дозволяя и предписывая, закрепляет, регулирует и охраняет условия нормальной жизнедеятельности людей, и в своих каждодневных поступках они руководствуются прежде всего теми возможностями (социальными средствами), которые содержатся в данных объективных общественных условиях и которые регулируются правом. И если правовая норма и общественная закономерность, обобщающая названные условия, совпадают, юридически выраженное правило поведения эффективно. Оно воплощается в поступки людей. При этом субъект правового поведения может и не знать о наличии той или иной нормы права. Правомерное с точки зрения уголовного права поведение может являться результатом вообще не уголовно-правового воздействия, а, например, религиозных заповедей или моральных норм, таких как «не убий», «не укради». За таким поведением тем не менее нет оснований отрицать свойства быть уголовно-правовым.[104]

Взаимные обязанности сторон регулятивного правового отношения создают возможность позитивной уголовной ответственности, но не саму ответственность. Для того чтобы возможная ответственность стала действительной ответственностью, необходимо, чтобы указанные лица в своей деятельности соблюдали уголовно-правовые запреты, чтобы предписание закона воплотилось в реальную деятельность, в правомерное поведение соответствующих субъектов. Определение круга наказуемых деяний – это объективная предпосылка позитивной уголовно-правовой ответственности.

Негативная (ретроспективная) ответственность – результат основанного на уголовном законе порицания (отрицательной оценки) совершенного общественно опасного деяния и лица, его совершившего, со стороны государства, выраженного в обвинительном приговоре суда. Юридическая ответственность, понимаемая традиционно как ответственность негативная (ретроспективная), – это официальная правовая реакция общества на совершенное преступление, суть которой заключается в наступлении для виновного неблагоприятных последствий личного или имущественного характера.

Необходимо отметить, что до начала 1960-х гг. проблема уголовной ответственности (разумеется, негативной, поскольку о позитивной в то время вообще речь не шла) как отдельной уголовно-правовой категории вообще не ставилась. В качестве основания ответственности за нарушение норм социалистического уголовного права указывалось то, что правонарушитель избрал «такой вариант волевого поведения, который является вредным для советского общества и противоречит воле советского народа, возведенной в закон».[105] Несмотря на устарелость терминологии, легко читается мысль о природе и основаниях юридической ответственности. Это и было положено в основу всех дальнейших изысканий теории в этой области.

Следующий крупный вклад в развитие теории внесли О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородский, счастливо сочетавшие в себе фундаментальное знание общей теории с глубоким владением науками гражданского (О. С. Иоффе) и уголовного (М. Д. Шаргородский) права. В результате коллективных изысканий большинство теоретиков пришли к выводу о том, что юридическая ответственность есть прежде всего санкция за правонарушение, предусмотренная нормой права за случай ее несоблюдения. Эта санкция выступает как применение мер принуждения к правонарушителю, осуществляемое органами государственной власти. Вместе с тем было установлено, что далеко не всегда применяемая органами государства принудительная мера представляет собой меру уголовной ответственности. В частности, предусматриваемое уголовным законодательством применение принудительных мер медицинского характера к лицам, совершившим общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, нельзя относить к мерам юридической ответственности.[106]

Эти обстоятельства заставили теорию права сделать следующий логический шаг и начать относить к юридической ответственности лишь такие меры государственного принуждения, которые основаны на осуждении деяния правонарушителя, тогда как поступки, например, невменяемого не могут быть осуждены.

Наконец, О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородский выделили и третье свойство юридической ответственности. По их мнению, а также по мнению большинства теоретиков права, помимо государственного принуждения и общественного (и притом официального) осуждения юридическая ответственность всегда связана с тем, что она необходимо выражается в определенных отрицательных последствиях для виновного по сравнению с тем состоянием, в котором он находился до совершения правонарушения. После сведения воедино всех сформулированных выше признаков было получено определение юридической ответственности как меры государственного принуждения, основанной на юридическом и общественном осуждении поведения правонарушителя и выражающейся в установлении для него определенных последствий в форме ограничений личного и имущественного порядка.[107]

Имея в виду, что правонарушение – юридический факт, с которым источник права связывает возникновение правоотношения, а следовательно, и субъективные права и обязанности, образующие его содержание, юридическую ответственность стали рассматривать как обязанность лица претерпевать определенные лишения государственно-властного характера за совершенное правонарушение. Эта концепция поддерживается и некоторыми современными авторами.

Формирование концепции ответственности в науке уголовного права в целом повторило путь, пройденный общей теорией права. Исторически первым является то направление, представители которого (А. Б. Сахаров, А. А. Пионтковский, Л. В. Багрий-Шахматов, Е. Я. Мотовиловкер) отождествляли уголовную ответственность и санкцию уголовно-правовой нормы, видя содержание последней в наказании.

Ретроспективная уголовная ответственность не может быть отождествлена ни с наказанием, ни с иными мерами уголовно-правового воздействия (как это, например, предлагает А. В. Наумов). Уголовная ответственность, как правило, сопровождается мерами уголовно-правового воздействия – особенными мерами государственного принуждения, содержащими определенные правоограничения для осужденного, однако она может существовать и относительно самостоятельно.

В 1960-е гг. в теории советского уголовного права сложилось определенное научное направление, представители которого (И. С. Ной, К. Ф. Тихонов) с той или иной степенью последовательности защищают положение, что ретроспективная уголовная ответственность – последствие совершенного преступления, которое связано прежде всего с государственным осуждением. В настоящее время указанная концепция развивается в трудах многих авторов (А. И. Бойцов, Н. А. Беляев, А. Н. Тарбагаев, И. Э. Звечаровский, В. В. Похмелкин и др.). Значительное большинство сторонников этой концепции вполне обоснованно считают, что, возлагая уголовную ответственность, государство дает оценку как факту преступного деяния, так и личности правонарушителя. Первична здесь, конечно, оценка деяния, квалификация которого дана законодателем как деяния общественно опасного и поэтому противоправного. Но поскольку законодатель использует обобщенное понятие общественной опасности всех преступлений определенного вида, такая оценка имеет лишь типовой характер. В процессе применения уголовно-правовых норм она находит свое проявление в квалификации преступления. Задача индивидуализации уголовной ответственности предполагает тщательную оценку каждого конкретного случая, т. е. вынесение суждения о характере и степени общественной опасности преступления в его конкретно-индивидуальном проявлении. Оценка личности правонарушителя следует за оценкой деяния, обусловливается ею, хотя, естественно, определяется и другими обстоятельствами, имеющими уголовно-правовое значение. Не вызывает сомнения, что судебная оценка должна всегда основываться на законодательной оценке: то, что признано законом как преступление, судом не может оцениваться иначе.

Опираясь на государственно-правовую оценку преступления, уголовная ответственность, в конечном счете, адресуется преступнику. В ней заключена не только констатация противоправности поведения, но и осуждение лица, совершившего преступление. Такое публично провозглашенное государственным органом (судом) осуждение, как справедливо отмечал П. П. Осипов, независимо от назначения и исполнения наказания опорочивает соответствующего гражданина, снижает его социальный престиж, влияет на его положение в обществе. В результате оно само по себе способно производить положительные сдвиги в правосознании осужденного, оказывать предупредительное воздействие на лиц, дорожащих своим социальным престижем, удовлетворять общественное правосознание, возмущенное фактом совершения преступления.[108]

Как отмечалось в литературе, уголовная ответственность – результат основанного на уголовном законе порицания (отрицательной оценки) совершенного общественно опасного деяния и лица, его совершившего, со стороны государства, выраженного в обвинительном приговоре суда. Суд возлагает на осужденного ответственность и освобождает от наказания, если, например, будет установлено, что истекли сроки давности обвинительного приговора суда (ст. 83 УК) или наказание не может быть применено в силу акта амнистии (ч. 2 ст. 84 УК), или у лица после совершения преступления наступило психическое расстройство, лишающее его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими (ч. 1 ст. 81 УК). В указанных случаях уголовная ответственность выступает как таковая и не сопровождается назначением каких-либо мер государственного принуждения за совершенное преступление.

Уголовная ответственность может сопровождаться: во-первых, назначением не наказания, а принудительных мер воспитательного воздействия, применяемых к несовершеннолетним (ст. 90–92 УК); во-вторых, условно назначенным наказанием (ст. 73 УК); в-третьих, назначенным, но отсроченным наказанием (ст. 82 УК). В этих ситуациях очевидно несовпадение понятий «уголовная ответственность» и «меры уголовно-правового воздействия». Уголовная ответственность существует без реального исполнения наказания и в тот период, когда назначенное наказание уже отбыто, но лицо продолжает нести уголовную ответственность, содержание которой в этом случае образуют правоограничения, вытекающие из института судимости.

С содержательной стороны меры ответственности должны быть общественно полезными. Общественная значимость ответственности зависит от того, способна ли она обеспечивать общественно полезные цели, стоящие перед уголовным законом. В современном обществе это в первую очередь – охрана прав и свобод человека и гражданина.

Законодатель может как признать преступлением деяния, не являющиеся по своей природе общественно опасными, так и отнести к числу мер ответственности такие, которые не способны вообще или в данный конкретный исторический период обеспечивать достижение общественно полезных целей. К сожалению, возможна и другая ситуация, когда государство использует для достижения своих целей меры ответственности, не предусмотренные в уголовном законе. Нормой, ограничивающей такое своевластие государства, является правило «нет наказания без указания на то в законе».

Если сущность ретроспективной уголовной ответственности заключена в государственном осуждении лица, совершившего преступление, в порицании как его самого, так и совершенного им деяния, то наказание и иные меры уголовно-правового воздействия – особые меры государственного принуждения, применяемые судом от имени государства к преступнику, признанному виновным в совершении преступления, возлагающие на него определенные правоограничения личного или имущественного характера для восстановления справедливости, исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений.

Уголовная ответственность всегда связана с принципом справедливости. Этот принцип получил законодательное закрепление в ч. 1 ст. 6, ч. 2 ст. 43, ст. 60 УК. Более того, ст. 6 УК пытается раскрыть его содержание, определяя справедливость как соответствие наказания и иных уголовно-правовых мер характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного.

Итак, уголовно-правовая ответственность за преступление есть не что иное, как основанное на уголовно-правовых нормах осуждение государством общественно опасного виновного деяния и лица, его совершившего, выраженное в приговоре суда и сопряженное с наказанием или иными мерами уголовно-правового воздействия. Осуждение либо имеет границы, либо существует пожизненно. Например, Основные начала уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г. предусматривали, что судимость лиц, осужденных к лишению свободы на срок свыше трех лет, вообще не погашалась и сохранялась пожизненно. Современное уголовное право исходит из того, что осуждение, «клеймение» преступника, как правило, не может быть пожизненным. Исключение имеет место при назначении наказания в виде пожизненного лишения свободы (ст. 57 УК) и смертной казни (ст. 59 УК). Во всех других случаях осуждение имеет свои временные рамки. На наш взгляд, именно эту задачу выполняет в уголовном праве институт судимости. Судимость является не каким-то отдельным элементом уголовной ответственности, и тем более не правовым последствием уголовной ответственности, – судимость определяет объем и продолжительность осуждения. Эта функция судимости четко зафиксирована в ч. 1 ст. 86 УК.

Уголовная ответственность непосредственно связана с уголовно-правовыми отношениями и является, по существу, их важнейшей составной частью. Поэтому именно в рамках теории правоотношений и происходит в настоящее время в науке уголовного права развитие концепций уголовной ответственности.

Наиболее распространено мнение, согласно которому уголовная ответственность – это элемент охранительного уголовно-правового отношения, а именно определенного рода правовая обязанность ответить за совершенное преступление, обязанность претерпеть (нести) последствия, возлагаемые уголовным правом на лицо, совершившее преступление. Авторы, видящие суть уголовной ответственности в правовой обязанности, или сводят ее к обязанности нести лишь бремя наказания, или определяют ее либо как основанную на нормах уголовного права обязанность подлежать действию уголовного закона, либо как обязанность отвечать за поведение, рассматриваемое уголовным законом в качестве преступления, либо как обязанность дать отчет в своих действиях, либо как обязанность реально претерпеть последствия преступления.

Иное направление представлено позицией, согласно которой определение уголовной ответственности лишь как правовой обязанности лица, виновного в совершении преступления, отвечать перед государством является односторонним и поэтому должно быть дополнено указанием на соответствующие полномочия, имеющиеся на стороне другого участника правоотношения – государства. При этом, как правило, отмечается также, что лицо, виновное в совершении преступления, выступает в качестве носителя не только обязанностей, но и соответствующих прав, поскольку оно – субъект уголовных правоотношений, а не только объект возможного воздействия со стороны государства. Такое понимание уголовной ответственности обосновывается в работах Н. И. Загородникова, Ю. Б. Мельниковой, И. Я. Козаченко, С. Г. Келиной, Н. А. Стручкова.

Отождествление уголовной ответственности с обязанностью отвечать (элементом уголовно-правового отношения) приводит сторонников рассматриваемой позиции к естественному выводу о совпадении момента наступления уголовной ответственности с моментом возникновения самого уголовно-правового отношения. Для значительного большинства авторов это – момент совершения преступления, другие сторонники рассматриваемой позиции (А. И. Марцев, Я. М. Брайнин и др.) полагают, что только момент привлечения виновного в качестве обвиняемого превращает его в субъекта уголовно-правового отношения и, следовательно, свидетельствует о возникновении уголовной ответственности.

Такое понимание природы уголовной ответственности противоречит, на наш взгляд, действующему законодательству и не имеет теоретических оснований. Разумеется, обязанность отвечать, нести тяжесть осуждения и применения мер государственного принуждения возникает «автоматически» в момент совершения преступления. Это происходит потому, что уголовно-правовая оценка общественно опасного деяния, предусмотренного уголовным законом в качестве преступления, в общем виде уже дана в конкретной уголовно-правовой норме, а также потому, что норма связывает свои требования, адресованные как преступнику, так и государству, именно с тем юридическим фактом, который включает охранительный механизм действия нормы, – с фактом совершения преступления. Таким образом, в момент совершения преступления возникает не уголовная ответственность, а обязанность ее понести (на стороне виновного) и право ее возложить (на стороне государства). Эта обязанность создает возможность действительной уголовной ответственности, но не саму ответственность.

Для того чтобы возможная ответственность (обязанность) стала действительной ответственностью, необходима воплощенная в процессуальную форму деятельность государственных органов, уполномоченных устанавливать факт совершения преступления (основание уголовной ответственности), оценивать (квалифицировать) его, сначала предварительно, а затем и окончательно, и, наконец, главное – применять санкцию нарушенной уголовно-правовой нормы. Иначе говоря, в рассматриваемом случае, как и всегда, норма и юридический факт порождают уголовно-правовое отношение, в частности обязанность виновного отвечать. Но только новый юридический факт – акт применения санкции уголовно-правовой нормы – превращает обязанность отвечать в действительную ответственность. Таким актом в правовом государстве является приговор суда.

Наиболее неприемлемым, по нашему мнению, положением сторонников критикуемой выше концепции является утверждение, согласно которому реализация уголовной ответственности начинается «значительно ранее привлечения конкретного лица к ответственности» (Л. В. Багрий-Шахматов) или «с момента привлечения в качестве обвиняемого» (М. П. Карпушин, В. И. Курляндский, А. Н. Игнатов, Т. А. Лесниевски-Костарева, В. А. Якушин), – словом, что в содержание уголовной ответственности входят меры процессуального принуждения. Никакие теоретические конструкции не могут поколебать принцип «каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда» (ч. 1 ст. 49 Конституции РФ – принцип презумпции невиновности). Приведение уголовного законодательства в соответствие с Конституцией РФ еще раз подчеркнуло, что только обвинительный приговор суда, вступивший в законную силу, возлагает уголовную ответственность на лицо, действительно совершившее преступление. Так, в ст. 5 УК указывается, что «лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина».

Отступление от конституционного принципа ответственности только в судебном порядке, по приговору суда, в любой теоретической концепции уголовной ответственности неизбежно переносит ее начало (или начало ее реализации) на ту или иную досудебную стадию уголовного процесса, что придает последнему совершенно не свойственную ему в правовом государстве функцию – выступать в качестве орудия карательного воздействия, а на органы дознания и следствия возлагает не принадлежащую им функцию осуществления правосудия. Это действительно так, поскольку сторонники концепции «ответственность – обязанность» видят, как правило, начало реализации уголовной ответственности в привлечении лица в качестве обвиняемого и в применении вслед за тем таких принудительных мер, как отстранение от должности, заключение под стражу и т. п.

Наконец, следует отметить, что освобождение от уголовной ответственности (без замены ее другими видами юридической ответственности) означает полный и окончательный отказ государства от осуждения деяния и лица, его совершившего. Освобождение от уголовной ответственности не порождает состояния опороченности лица в глазах государства, хотя и не исключает осуждения социального, т. е. со стороны общества и/или отдельных его членов.