Читать книгу Уголовное право России. Общая часть - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 21

Понятие и значение состава преступления. Общее понятие преступления определяется в действующем российском праве при помощи материального и формального признаков. Формальный признак преступления – его уголовная противоправность – заключается в буквальной запрещенности конкретного вида общественно-опасных деяний текстом уголовного закона. Однако для того, чтобы запретить какое-либо деяние, его следует описать, т. е. снабдить определенными признаками. Совокупность таких признаков, при помощи которых законодатель описывает запрещенное общественно-опасное деяние, представляет собой состав преступления. Таким образом, состав преступления – это проявление противоправности как общего формального признака понятия преступления, форма бытия преступления, вне которой оно существовать не может.[80]

Как видно, определение понятия состава преступления достаточно простое, хотя значение состава преступления в уголовном праве, как будет показано далее, огромно. Это предопределило и поляризацию отношения к понятию состава преступления в научной литературе: от сравнения его значимости в уголовном праве со значимостью открытия таблицы Менделеева в химии (А. И. Бойко)[81] до бессодержательной фикции, «пятого колеса в телеге» (А. П. Козлов).[82]

Традиционно выделяются четыре элемента состава преступления: объект, объективная сторона, субъект и субъективная сторона преступления, в рамках которых группируются отдельные признаки состава преступления (деяние, последствия, способ, вина, мотив и т. д.).

Следует учесть, что любое деяние как явление онтологически (в реальной действительности) неразделимо на указанные элементы и признаки и существует в виде их единства или совокупности. «Дробление» преступного деяния на соответствующие элементы и признаки возможно лишь в процессе познания, например, в уголовном процессе при исследовании обстоятельств конкретного уголовного дела. Тогда в едином явлении можно усмотреть отдельные и относительно самостоятельные признаки объекта и предмета, объективной стороны, субъекта и субъективной стороны преступления. Онтологическая неразрывность признаков и элементов состава практически проявляется в том, что несоответствие совершенного деяния хотя бы одному признаку предполагаемого состава преступления означает несоответствие совершенного деяния данному составу преступления в целом. Например, отсутствие признака умышленной вины в отношении деяния, повлекшего причинение другому человеку вреда здоровью средней тяжести, при наличии всех остальных признаков данного состава означает отсутствие в данном деянии всего состава умышленного причинения вреда здоровью средней тяжести (ст. 112 УК). Факт совершения такого деяния не является основанием уголовной ответственности.

Встречается мнение, что во многих странах уголовное право вообще обходится без понятия состава преступления.[83] Это не так. В явном виде понятие состава преступления сформулировано в позитивном праве и в уголовно-правовой доктрине ФРГ (tatbestand), стран СНГ, в уголовном праве России. Однако и в уголовном праве других стран, в том числе стран общего права, используются термины, по существу означающие то же самое: corpus delicti (в качестве универсального латинского термина), le corps du délit (во французском праве), el cuerpo del delito (в испанском праве), legal elements of a crime, legal elements of an offence (в английском и американском праве) и т. д. Повсеместная распространенность понятия состава преступления свидетельствует об объективной потребности в данном понятии, которая определяется его исключительным значением в теории и практике уголовного права.

Основное значение состава преступления состоит в возможности формально (по общему правилу вне зависимости от содержательных особенностей конкретного преступного деяния) отграничивать круг преступных деяний от непреступных, а также одно преступное деяние от другого. В этом смысле состав является информационной моделью преступления определенного вида, которая служит юридическим основанием квалификации преступлений.[84] «Разграничительная функция состава имеет важное практическое значение, так как она позволяет дифференцировать ответственность… В составе преступления нет таких признаков, которые не играли бы разграничительной роли. Каждый из них либо отделяет данный вид преступления от других видов, либо отграничивает преступление от иных правонарушений».[85] Определяя признаки какого-либо состава преступления, законодатель тем самым дает легальное определение соответствующего преступления: понятия кражи, убийства, изнасилования, получения взятки, незаконного предпринимательства и иные легально определяются не иначе, как посредством тех же самых признаков, которые входят в составы данных преступлений.

Состав преступления и уголовно-правовая норма. Как известно из общей теории права, норма права – это общеобязательное правило поведения, обладающее определенными признаками. Нормирование человеческого поведения всегда предполагает потенциальную многократность применения соответствующего правила к некоему кругу субъектов, определенному лишь в общем виде. Поэтому и состав преступления – это не совокупность признаков конкретного преступления, а совокупность типичных признаков, характерных для данного вида общественно опасных деяний (для всех простых убийств, государственных измен, заведомо ложных сообщений об акте терроризма и т. д.), это результат абстракции, т. е. мысленного отбрасывания бесконечного множества индивидуальных несущественных, по мнению законодателя, признаков, характерных лишь для некоторых индивидуальных преступлений. Тем самым (и это еще одно значение состава преступления) обеспечивается отраслевой правовой принцип формального равенства граждан перед уголовным законом: каждый, кто совершит деяние, содержащее в себе все признаки какого-либо состава преступления, вне зависимости от других обстоятельств, в том числе признаков личности правонарушителя, подлежит уголовной ответственности в пределах, установленных уголовным правом.

Вопрос о соотношении нормы уголовного права и состава преступления является дискуссионным в научной литературе, хотя, по существу, эта дискуссионность упирается в вопрос о структуре уголовно-правовой нормы: является ли она двухчленной или трехчленной.[86] На наш взгляд, следует исходить из того, что, как и всякая правовая норма, норма уголовного права имеет трехчленную структуру и состоит из гипотезы, диспозиции и санкции. Согласно меткому классическому высказыванию, «без гипотезы правовая норма бессмысленна, без диспозиции немыслима, а без санкции – бессильна».[87] Роль гипотезы, т. е. условий выполнения требований диспозиции, выполняют условия действия уголовного закона во времени (ст. 9–10 УК), в пространстве (ст. 11–12 УК) и по кругу лиц (т. е. признаки уголовной правосубъектности – ст. 19–21 УК). Роль диспозиции отводится описанию остальных (помимо признаков общего субъекта преступления) признаков запрещенного общественно опасного деяния. В санкции уголовно-правовой нормы указываются пределы наказуемости запрещенного общественно опасного деяния. При таком подходе часть признаков состава преступления, а именно признаки общего субъекта преступления, находит свое место в гипотезе уголовно-правовой нормы, остальные признаки состава – в диспозиции уголовно-правовой нормы.

Как известно из общей теории права, уяснение содержания нормы права – это результат толкования (интерпретации)[88] правового текста. Вопрос о круге формальных источников уголовного права, т. е. о круге тех правовых текстов, в результате интерпретации которых уясняется содержание уголовно-правовой нормы и содержание признаков конкретного состава преступления, является дискуссионным в современной науке уголовного права. Так, сторонники судебного прецедента или иных форм судебного правотворчества в российском уголовном праве настаивают на том, что признаки отдельных составов преступлений могут определяться в разного рода судебных актах (Постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, Постановлениях Президиума Верховного Суда РФ и даже в приговорах по конкретным уголовным делам). Несомненно, что в силу свойства системности права, выражающегося, в частности, в наличии в УК статей с бланкетными диспозициями, формальными источниками российского уголовного права помимо УК являются и другие нормативно-правовые акты, в том числе и иной отраслевой принадлежности, подзаконные и надзаконные (Конституция РФ и ратифицированные международные договоры), нормативные правовые акты субъектов РФ и муниципальных образований. Например, признак предмета целого ряда преступлений, связанных с оборотом наркотиков, предусмотренных ст. 228, 228¹, 229, 229¹, 230 УК и др., отсутствует в тексте уголовного закона и предусматривается Постановлением Правительства РФ от 30 июня 1998 г. № 681 «Об утверждении перечня наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих контролю в РФ»;[89] в силу особенностей российской налоговой системы отдельные элементы региональных и муниципальных налогов, а значит и признаки предмета соответствующих налоговых преступлений, регулируются в том числе нормативными правовыми актами субъектов РФ и муниципальных образований. По этой причине при уяснении признаков состава преступления, в том числе при решении конкретных практических задач, при квалификации преступлений необходимо обращаться к гораздо более широкому кругу правовых текстов, чем УК.[90]

Конечно, бóльшую часть признаков состава преступления следует искать именно в тексте уголовного закона – на это ориентирует законодателя принцип законности (ч. 1 ст. 3 УК). Состав преступления – это совокупность объективных и субъективных признаков, предусмотренных статьями и Общей, и Особенной части УК.[91] Иногда встречающаяся в учебной литературе узкая локализация признаков состава преступления в тексте лишь Особенной части УК не является строгой и покоится на намеренном упрощении, сведении права к закону, а диспозиции уголовно-правовой нормы – к диспозиции статьи Особенной части УК.[92] При интерпретации уголовно-правовой нормы и уяснении содержания признаков конкретного состава преступления необходимо иметь в виду то, что построение текста уголовного закона подчиняется правилам законодательной техники. Выделение же Общей и Особенной частей УК РФ является одним из результатов применения юридико-технических приемов, используемых при кодификации нормативного материала. И Особенная, и Общая части УК РФ несамостоятельны, они представляют собой части единого целого и потому не могут применяться изолированно друг от друга. При этом в Общей части УК РФ находят свое место те признаки составов преступлений, которые имеют «равно необходимое значение для всех или многих подразделений Особенной части».[93] Так, в Общей части УК РФ предусматриваются признаки общего субъекта преступления (ст. 19–21), признаки вины (ст. 24–26), признаки объективной и субъективной стороны неоконченных преступлений (ч. 1 и 3 ст. 30), признаки объективной и субъективной стороны преступлений, совершаемых организатором, подстрекателем и пособником (ч. 3–5 ст. 33). По этой причине в конкретной статье (части статьи) Особенной части УК содержатся далеко не все признаки состава преступления, а только те, которые, с одной стороны, специфичны по отношению к признакам, указанным в Общей части УК, а с другой – позволяют отграничить соответствующий состав от смежных. Последнее ограничение вытекает из юридико-технического требования лаконизации текста уголовного закона, которое конкурирует с требованием правовой определенности: с одной стороны, уголовный закон не должен содержать в себе слишком много повторов и другой избыточной информации, а с другой – его формулировки не должны быть многозначными, сомнительными, одним словом, неопределенными.

Неопределенность уголовного закона не всегда вызвана ошибками законодателя. В действующем УК имеется достаточно много статей с так называемой простой диспозицией, в которых присутствует фактически лишь название соответствующего преступления, но не признаки его состава (ст. 126 «Похищение человека», ст. 299 «Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности», ст. 301 «Незаконные задержание, заключение под стражу или содержание под стражей» и т. д.). Отсутствие хоть каких-нибудь легально определенных специфичных признаков соответствующих преступлений обычно объясняется их очевидностью, допустимостью использования соответствующих терминов (похищение человека, незаконное лишение свободы и т. д.) в их бытовом, общеупотребительном значении. Однако на практике квалификация составов с простой диспозицией неизбежно сталкивается с легальной неопределенностью признаков данных составов. Например, из текста уголовного закона непонятно, какое именно деяние (какие именно деяния) представляет собой похищение человека (ст. 126 УК), является ли насильственный способ обязательным признаком данного состава, каков момент юридического окончания данного преступления, являются ли субъектом данного преступления родители и другие родственники потерпевшего, имеет ли юридическое значение совершение похищения человека в его интересах или нет, имеет ли значение срок удержания похищенного и другие обстоятельства при решении вопроса об освобождении от уголовной ответственности за похищение человека в соответствии с примечанием к ст. 126 УК. Конечно, эта неопределенность в некотором смысле преодолевается за счет доктринального толкования ст. 126 УК, которое в целом однообразно воспринимается правоприменителем. Однако ущербность такого подхода к определению признаков составов преступлений в статьях с простыми диспозициями отчетливо проявляется сквозь призму принципа уголовно-правовой законности (ч. 1 ст. 3 УК), за что само существование в тексте УК статей с простыми диспозициями справедливо критикуется в научной литературе. При последовательном и формальном применении принципа законности в уголовном праве на основании отсутствия легальной определенности в признаках преступлений, предусмотренных статьями УК с простыми диспозициями, можно вообще сделать вывод об отсутствии уголовно-правового запрета в отношении таких деяний.

Состав преступления и преступление. Единичное преступление и состав преступления, понимаемый как совокупность законодательно определенных обобщенных, типизированных признаков конкретного вида преступления, соотносятся между собой как единичное явление действительности и юридическое понятие о нем.[94] Нет никакой нужды запрещать каждое конкретное общественно опасное деяние во всем многообразии его признаков, совершенное в конкретном месте в конкретное время конкретным преступником, такой запрет потерял бы свойство нормативности, да и вообще является практически невозможным.

Понятия признака состава преступления и признака преступления при таком подходе диалектически соотносятся как общее и индивидуальное. На практике в процессе квалификации преступления могут возникать вытекающие из этого соотношения логические трудности при установлении соответствия между общим признаком состава преступления и признаком конкретного преступления. Применительно к таким случаям Пленум Верховного Суда РФ, обобщая судебную практику, нередко редуцирует общие признаки состава до наиболее часто встречающихся в конкретных уголовных делах признаков конкретных преступных деяний. Например, в соответствии с п. 8 Постановления Пленума ВС РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)»[95] признак особой жестокости «наличествует, в частности, в случаях, когда перед лишением жизни или в процессе совершения убийства к потерпевшему применялись пытки, истязание или совершалось глумление над жертвой либо когда убийство совершено способом, который заведомо для виновного связан с причинением потерпевшему особых страданий (нанесение большого количества телесных повреждений, использование мучительно действующего яда, сожжение заживо, длительное лишение пищи, воды и т. д.). Особая жестокость может выражаться в совершении убийства в присутствии близких потерпевшему лиц, когда виновный сознавал, что своими действиями причиняет им особые страдания».

Следует также иметь в виду, что все признаки состава преступления могут содержаться не только в преступлении, но и в малозначительном деянии. В соответствии с ч. 2 ст. 14 УК малозначительное деяние обладает общим с преступлением признаком – уголовной противоправностью, которая, как было указано выше, проявляется в соответствии деяния составу преступления, и лишь отсутствие материального признака – общественной опасности – отличает малозначительное деяние от преступления. В том случае, если какое-либо деяние не соответствует всем признакам состава преступления, оно не является уголовно противоправным, а значит, постановка вопроса о его малозначительности вообще невозможна.

Принципиально иным представлено соотношение состава преступления и преступления в трудах Н. Ф. Кузнецовой, которая под составом преступления предлагала понимать систему элементов конкретного преступного деяния, совершенного в социальной действительности, признаки которого описаны в диспозициях уголовно-правовых норм Общей и Особенной частей УК (так называемая концепция реального состава преступления).[96] При таком подходе понятия состава преступления и преступления соотносятся как часть и целое.

Наконец, сторонники критического подхода к понятию состава преступления, отрицающие его эвристичность и вообще необходимость в теории уголовного права, рассматривают понятия состава преступления и преступления как тождественные по содержанию и логическому объему, как отражающие одну и ту же реальность.[97]

Состав преступления и уголовная ответственность. Вопрос о соотношении состава преступления и уголовной ответственности глубоко разрабатывался в советской науке уголовного права, в результате чего были выработаны два основных подхода к основанию уголовной ответственности:

1) основание уголовной ответственности – состав преступления (А. Н. Трайнин, А. А. Пионтковский, А. А. Герцензон, В. Г. Смирнов, М. Д. Шаргородский, Н. Ф. Кузнецова и др.);

2) основание уголовной ответственности – конкретное преступное деяние, соответствующее всем легально определенным признакам состава преступления (Н. В. Лясс, В. С. Прохоров, Н. М. Кропачев, А. Н. Тарбагаев, А. И. Бойцов и др.).

Примечательно, что на современном этапе развития уголовно-правовой науки сторонники обоих подходов в обоснование правильности своей позиции приводят ссылку на одну и ту же статью – ст. 8 УК, в которой предусматривается, что основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего в себе все признаки состава преступления, предусмотренного УК.[98] Если же учесть вышеуказанные различия в определении понятия состава преступления, то нетрудно заметить, что сторонники обеих точек зрения на основание уголовной ответственности имеют в виду одно и то же: основание уголовной ответственности – конкретное преступление, совершенное в реальной действительности и запрещенное уголовно-правовым текстом. Так, Н. Ф. Кузнецова, подразумевая под составом преступления совокупность определенных признаков конкретного преступного деяния, вполне естественно считает такой состав преступления основанием уголовной ответственности. М. П. Карпушин и В. И. Курляндский – сторонники первого из упомянутых подходов – так формулируют свое представление об основании уголовной ответственности: «Мы лишь сокращенно говорим, что состав преступления есть основание уголовной ответственности, имея в виду по существу, что таким основанием является совершение лицом деяния, содержащего признаки состава преступления».[99] Известный довод противников концепции «основание ответственности – состав» о том, что абстрактно сформулированная уголовно-правовая норма не может являться основанием ответственности конкретного преступника, так как в этом случае становится невозможной дифференциация уголовной ответственности на уровне ее основания (иными словами, получается, что лица, чьи действия имеют одинаковую квалификацию, имеют одно и то же, а не каждый – свое основание уголовной ответственности), оказывается излишним, с ним и так соглашаются «оппоненты».

Содержательное единство подходов к основанию уголовной ответственности при указанных терминологических различиях проявляется и в практически совпадающих у всех современных теоретиков уголовного права определениях квалификации преступления, под которой понимается установление соответствия между легальными признаками определенного вида преступления и признаками конкретного единичного преступления вне зависимости от того, что из них обозначается в качестве состава преступления. В связи с многозначностью термина «состав преступления» более точной, определенной, терминологически строгой следует признать формулировку «основание уголовной ответственности – конкретное преступное деяние, соответствующее всем легально определенным признакам состава преступления».