Читать книгу Уголовное право России. Общая часть - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 11

Осуществление уголовной юрисдикции внутригосударственными органами покоится на некоторых принципах, главенствующими из которых являются: территориальный принцип, определяющий ответственность за преступления, совершенные в пределах территории государства; принцип гражданства, устанавливающий ответственность граждан государства за преступления, совершенные за его пределами; реальный принцип, устанавливающий ответственность неграждан за преступления, совершенные за пределами государства, но против интересов этого государства или его граждан; универсальный принцип, регулирующий борьбу с преступлениями, посягающими на интересы нескольких государств или всего международного сообщества.[30]

Принцип ответственности по закону места совершения преступления, получивший название территориального, гласит: все лица, совершившие преступление на территории данного государства, подлежат ответственности по его законам. Он выражает территориальный по своему существу характер государственного суверенитета, в соответствии с которым юрисдикция государства распространяется на всех находящихся на его территории лиц, и покоится на презумпции, что преступление затрагивает интересы того государства, где оно совершено.

В ч. 1 ст. 11 УК РФ данный принцип сформулирован в следующем виде: «Лицо, совершившее преступление на территории Российской Федерации, подлежит уголовной ответственности по настоящему Кодексу». А в ч. 2 статьи особо подчеркивается: «Преступления, совершенные в пределах территориального моря или воздушного пространства Российской Федерации, признаются совершенными на территории Российской Федерации».

В состав государственной территории входят: 1) сухопутная территория в пределах, очерченных государственной границей; 2) водная территория, которую составляют внутренние и территориальные воды (территориальное море), т. е. примыкающий к сухопутной территории или к внутренним водам морской пояс шириной 12 морских миль, отмеряемых по общему правилу от линии наибольшего отлива вдоль берега либо от других исходных линий, установленных в соответствии с действующими правилами; 3) недра, находящиеся под сухопутной и водной территорией государства, без каких-либо ограничений по глубине; 4) воздушное пространство над указанными районами, находящимися в пределах сухопутных и водных границ до международно признанного высотного предела, каковым служит граница между национальным воздушным пространством и открытым космосом, равная 100–110 км над уровнем моря.

Вместе с тем, несмотря на то что внутренние воды, включая воды портов, – составная часть государственной территории, правовой режим которой каждая страна вправе устанавливать по своему усмот рению, согласно сложившейся практике государства нередко ограничивают осуществление своей юрисдикции в отношении преступлений, совершенных на борту находящихся в их водах невоенных иностранных судов, путем заключения двусторонних соглашений о морском судоходстве, в которых стороны обязуются воздерживаться от вмешательства в дела такого рода судов за исключением оговоренных случаев.

Анализ такого рода документов позволяет вычленить факторы, имеющие решающее значение для осуществления юрисдикции страны пребывания: направленность посягательства (граждане, юридические лица или власти государства порта; лица, не принадлежащие к составу судового экипажа; государственная или общественная безопасность), опасность посягательства (тяжкие преступления против жизни, здоровья и тому подобные деяния, хотя бы они и были совершены одним членом экипажа против другого члена экипажа того же судна), ареал последствий (спокойствие и общественный порядок на территории или в порту), гражданская принадлежность виновного государству, на территории которого находится судно, или наличие у него местожительства в этом государстве, а равно невхождение в состав экипажа.

По внешней границе территориального моря России проходит и ее государственная граница. Однако распространение суверенитета прибрежного государства на территориальное море, воздушное пространство над ним, а также на дно территориального моря и его недра не отрицает международно признанного права мирного прохода иностранных судов через территориальное море. Отсюда объем юрисдикции в отношении преступлений, совершенных на борту иностранного невоенного судна во время нахождения его в территориальных водах (территориальном море), меняется в зависимости от того, делает ли судно заход во внутренние воды, выходит из них в открытое море, а равно делает стоянку в территориальных водах, либо осуществляет мирный проход, не заходя во внутренние воды и порты.

В первом случае уголовная юрисдикция прибрежного государства действует в полном объеме, а во втором она ограничена лишь такими ситуациями, при которых: а) последствия преступления распространяются на прибрежное государство; б) преступление нарушает спокойствие в стране или добрый порядок в территориальном море; в) капитан судна или консул страны его флага обращается к местным властям с просьбой об оказании помощи; г) имеется необходимость в пресечении незаконной торговли наркотическими средствами.

Определенные ограничения в осуществлении юрисдикции имеются и в отношении преступлений, совершенных на борту зарегистрированного в каком-либо государстве воздушного судна (за исключением судов, используемых на военной, таможенной и полицейской службах) во время нахождения его в полете. Они вытекают из Токийской конвенции о преступлениях и некоторых других действиях, совершаемых на борту воздушного судна, 1963 г., установившей, что «государство регистрации воздушного судна правомочно осуществлять юрисдикцию в отношении преступлений и действий, совершенных на борту» (ст. 3).

Другой проблемой, органически связанной с применением закона места совершения преступления, является проблема территориальной «привязки» преступного поведения. В большинстве случаев она не вызывает трудностей, приобретая остроту лишь в отношении тех преступлений, отдельные акты которых либо деяние и его последствия, а равно деятельность сопричинителей так пространственно разнесены, что одну часть преступления можно считать осуществленной на территории одного государства, а другую – вне его пределов (например, на территории сопредельного государства). Юрисдикция какого из государств распространяется на такого рода преступления?

Отечественный УК не дает прямого ответа на этот вопрос. В доктрине же он решается с позиции максимальной охраны интересов государства: совершенным в России признается как учиненное на ее территории деяние, последствия которого должны были наступить или наступили за границей, так и преступление, хотя бы и начатое за границей, но оконченное (результат наступил или должен был наступить) на ее территории. Такое же решение предлагается и относительно преступлений, совершаемых в соучастии: для признания совместно совершенного преступления содеянным в России достаточно, чтобы исполнитель действовал на ее территории; если же он действовал за границей, а остальные соучастники – в России, то действия последних также признаются совершенными на ее территории.[31]

Принцип экстерриториальности. Территориальное верховенство государства не исключает (постольку и в той мере, в какой государство на это согласно) некоторых изъятий из действия уголовного законодательства по отношению к определенной категории ино странных лиц на всей государственной территории или в отдельных ее районах. Такое согласие государства может быть выражено в его законах или в заключенных им международных договорах. С этой точки зрения всех иностранных граждан можно разделить на три категории:

1) дипломатические агенты и им подобные лица, пользующиеся дипломатическим иммунитетом от уголовной юрисдикции государства пребывания, т. е. неподсудные местному суду по всем видам преступлений независимо от того, действовали они при исполнении служебных обязанностей или в качестве частных лиц;

2) лица, пользующиеся служебным иммунитетом, т. е. освобожденные от юрисдикции государства пребывания в отношении действий, совершенных при исполнении служебных обязанностей;

3) иностранцы, хотя и не обладающие какими-либо иммунитетами и привилегиями в том смысле, в каком обладают ими лица предшествующих категорий, но тем не менее частично, т. е. в ограниченных случаях и при наличии определенных условий, освобожденные от местной уголовной юрисдикции на основе сложившейся международной практики или двусторонних договоров.

Юридическая обязательность предоставления известным лицам иммунитета от уголовной юрисдикции или возможность пользования таковым на основе взаимности вытекает из Конвенции о привилегиях и иммунитетах Объединенных Наций 1946 г., Генерального соглашения о привилегиях и иммунитетах Совета Европы (Париж, 2 сентября 1949 г.), Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 г., Венской конвенции о консульских сношениях 1963 г., из многочисленных консульских конвенций, а также из внутригосударственного законодательства.

Вместе с тем изъятие из юрисдикции страны пребывания не бывает полным: любой уровень иммунизации предполагает освобождение лишь от исполнительной юрисдикции, т. е. от применения мер принуждения, могущих послужить препятствием для выполнения каких-либо функций в этом государстве, но не от его предписательной юрисдикции. Иное положение несовместимо с суверенностью государства.

Таким образом, дипломатический иммунитет носит не столько материально-правовой, сколько процессуальный характер, исключая не противоправность и наказуемость содеянного, а возможность рассмотрения дела местным судом без ясно выраженного на то согласия международной организации или соответствующего государства. Вот почему УК не провозглашает полную безответственность дипломатических представителей иностранных государств и иных граждан, которые пользуются иммунитетом, а говорит лишь о том, что вопрос об ответственности этих лиц в случае совершения ими преступления на территории России разрешается в соответствии с нормами международного права (ч. 4 ст. 11).

Экстратерриториальная юрисдикция государства связана не только с правовой властью в отношении собственных граждан, совершивших преступление в другой стране, однако избежавших там ответственности в силу обладания иммунитетом или по другим причинам, но и с ответственностью иных лиц, совершивших преступления за пределами его границ.

Речь идет о деяниях, совершенных на объектах и в зонах, не относящихся к территории данного государства, но во многом сходных с ней в том, что касается территориального действия закона. К таковым относятся: 1) прилежащая зона государства; 2) континентальный шельф; 3) исключительная экономическая зона; 4) искусственные острова, установки и сооружения на континентальном шельфе и в морской экономической зоне; 5) зоны безопасности вокруг этих объектов; 6) арктические и антарктические станции; 7) военные суда под флагом государства, где бы они ни находились; 8) невоенные суда в открытом море или воздушном пространстве над ним; 9) объекты в открытом космосе, занесенные в регистр соответствующего государства.

Итак, юридические явления, порождаемые правовой системой государства, происходят на строго определенном пространстве, ограниченном, как правило, его территорией. При этом связь правового пространства с государственным может быть рассмотрена как в положительном, так и в отрицательном аспекте.

Сфера действия полной юрисдикции совпадает со сферой исключительного суверенитета государства, каковой является его территория. Все находящиеся в ее пределах лица оказываются в сфере предписательной юрисдикции государства. Однако его территориальное верховенство не исключает, поскольку государство на это согласно, некоторых изъятий из сферы его исполнительной юрисдикции в отношении лиц, пользующихся иммунитетами на всей государственной территории или в определенных ее районах в силу установлений международного права.

В то же время юрисдикционная деятельность государства может распространяться в ряде случаев и за пределы его территории, вторгаясь на территории со смешанным правовым режимом (континентальный шельф, экономическая зона) и территории с международным режимом, т. е. пространства, которые не принадлежат какому-либо государству в отдельности, а находятся в общем пользовании всех стран (открытое море, воздушное пространство над ним, морское дно за пределами континентального шельфа и др.).

Несовпадение юрисдикции государства с его территорией становится еще более очевидным, если принять во внимание персональный, реальный и универсальный принципы действия уголовного закона в пространстве.

Принцип гражданства. В основе осуществления юрисдикции в отношении экстратерриториальных действий, совершенных гражданами государства, лежит принцип активного гражданства (персональная юрисдикция), который явился исторически первым дополнением территориального принципа. Так, ч. 1 ст. 12 отечественного УК гласит: «Граждане Российской Федерации и постоянно проживающие в Российской Федерации лица без гражданства, совершившие вне пределов Российской Федерации преступление против интересов, охраняемых настоящим Кодексом, подлежат уголовной ответственности в соответствии с настоящим Кодексом, если в отношении этих лиц по данному преступлению не имеется решения суда иностранного государства».

Совершенно очевидно, что одновременное действие двух основных принципов (территориального и персонального) изначально содержит в себе коллизию, порождающую возможность двойной ответственности. В том и заключается сложность положения иностранца, что он одновременно находится под двумя юрисдикциями: территориальной, т. е. юрисдикцией государства пребывания, и национальной, т. е. юрисдикцией отечественного государства. В случае конкуренции юрисдикций указанных государств неизбежно возникает вопрос, какой из юрисдикций отдать предпочтение.

Анализ практики позволяет сделать вывод о том, что фактическое преимущество имеет территориальная юрисдикция. Это положение является естественным следствием территориального верховенства как свойства или прерогативы государства осуществлять суверенные акты на своей территории безраздельно и исключительно, т. е. в качестве единственной власти, правомочной это делать в силу факта своего существования, – тогда как за гражданином государства, оказавшимся за границей, может следовать не суверенитет как таковой, а лишь юрисдикция государства, да и то в известных пределах.

Превосходство территориальной юрисдикции означает, что государство само наказывает находящихся в его власти лиц, включая апатридов и иностранцев, не обладающих дипломатическим иммунитетом. Следовательно, другое государство не может безоговорочно претендовать на то, чтобы его гражданин, совершивший преступление на территории иностранного государства, не был наказан последним, а передан ему для решения вопроса об ответственности.

Однако существуют договорная практика оказания правовой помощи по уголовным делам и экстрадиционная практика следования принципу взаимности, которые позволяют найти приемлемые механизмы разрешения возникающей в данном случае юрисдикционной коллизии, благодаря чему в отношении лиц, совершивших преступление за границей, может быть принято одно из следующих решений: 1) привлечение к ответственности с последующей ее реализацией по месту совершения преступления; 2) осуждение по месту совершения преступления с дальнейшей передачей осужденного в страну гражданства для исполнения приговора или для надзора за условно осужденным или условно освобожденным; 3) экстрадиция обвиняемого государству, гражданином которого он является, или передача преследования для привлечения к ответственности по национальному праву.

Реальный принцип состоит в экстратерриториальном действии уголовного закона в целях защиты интересов государства и его граждан от преступлений, совершаемых негражданами данного государства вне пределов этого государства.

Предоставляя более широкие пределы для действия национального закона в пространстве, указанный принцип исходит не из того, где совершено преступление и кто его совершил, а из того, против кого оно было направлено. Практически речь идет об угрожающих безопасности государства или наносящих ущерб его гражданам действиях, совершаемых вне территории государства лицами, не имеющими его гражданства, так как иначе были бы использованы либо территориальный, либо персональный критерии.

В ч. 3 ст. 12 УК данный принцип сформулирован следующим образом: «Иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу в случаях, если преступление направлено против интересов Российской Федерации либо гражданина Российской Федерации или постоянно проживающего в Российской Федерации лица без гражданства… если иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, не были осуждены в иностранном государстве и привлекаются к уголовной ответственности на территории Российской Федерации».

Субъектами, посягающими на указанные интересы, признаются: а) иностранные граждане, т. е. физические лица, не являющиеся российскими гражданами, но имеющие гражданство (подданство) иностранного государства; б) лица без гражданства, не проживающие постоянно в России, т. е. физические лица, не имеющее доказательств наличия гражданства (подданства) иностранного государства и в то же время не являющиеся российскими гражданами и не получившие в ней вид на жительство.

Универсальная юрисдикция заключается в применении национального уголовного закона к находящимся на территории государства иностранцам, совершившим за его пределами преступления, посягающие согласно межгосударственным соглашениям на международный правопорядок.

Данный принцип предоставляет возможность любому государству устанавливать юрисдикцию в отношении лиц, уголовно противоправные деяния которых, имея место за его пределами, не затрагивают прямо ни данное государство, ни его граждан.

Стандартизация и универсализация ответственности за посягательства, которые одни называют международными, хотя и не столь тяжкими, как преступления против мира и безопасности человечества, другие – преступлениями, посягающими на международный правопорядок, третьи – преступлениями международного характера, имеют основание в самом характере деяний, чья опасность выходит за рамки отдельного общества, приобретая статус транснациональной или общечеловеческой, в силу чего должного эффекта в борьбе с ними можно достигнуть лишь совместными усилиями, требующими адекватного правового обеспечения.

Для выполнения обязательств, вытекающих из конвенции, каждое подписавшее ее государство принимает свои меры, определяемые особенностями национальной системы права. К таковым относится и создание внутренней нормы, предусматривающей ответственность за соответствующие преступления. Тем самым достигается согласованное регулирование их предупреждения и наказания на основе сочетания коллективных решений, принятых в рамках международного права, и национально-правовых средств и способов их реализации.

В ч. 3 ст. 12 УК универсальный критерий сформулирован следующим образом: «Иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу… в случаях, предусмотренных международным договором Российской Федерации, если иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, не были осуждены в иностранном государстве и привлекаются к уголовной ответственности на территории Российской Федерации».

Наибольшее развитие универсальный принцип получил применительно к преступлениям против мира и безопасности человечества, посягающим, независимо от географического места их совершения, на основополагающие ценности мирового сообщества в целом. Здесь же он приобретает и существенную специфику в качестве такой уголовной юрисдикции в отношении лиц, совершивших delicta juris gentium, которая позволяет назначить за них наказание не только национальным судебным органам, но и международному суду.