Читать книгу Михаил Есенәлиев: Өнегелі өмір. 26-шығ. - Коллектив авторов - Страница 2

Майя ИВАНОВНА,

супруга Михаила Ивановича Исиналиева

С Михаилом Ивановичем мы познакомились на целине весной 1956 года.

Закончив Университет, я поступила в аспирантуру и одновременно была на комсомольской работе. Поэтому, когда начался призыв комсомольских работников на целину, меня пригласили на Бюро Ленинградского Обкома и предложили поехать работать, тем более, тема диссертации была прямо связана с участием молодежи в освоении целины. Я без сомнения согласилась. А когда в Алма-Ате в ЦК комсомола пришла к секретарю ЦК Анатолию Федоровичу Шалову, попросилась только в Павлодар. Он удивился, стал говорить, что в Кустанайском Обкоме создается новый Райком и нужны комсомольские работники, но я была непреклонна – хочу в Павлодар (в 1955 г. была в совхозах Павлодарской области, созданных ленинградцами, многих уже знала).

И тут при мне Анатолий Федорович позвонил в Павлодарский Обком комсомола – «Михаил Иванович, слушай, тут к тебе на работу одна аспирантка просится». Слышу, там отвечают, что не нужна ему аспирантка, хватит их уже, нет места. – «Ну, поищи, поищи», басит Шалов. А мне говорит – «Ну, что же, езжайте. Исиналиев будет против, но, вы скажите, что Шалов велел».

И я поехала из цветущей Алма-Аты через бескрайние степи, покрытые сначала яркими тюльпанами, а затем зеленым шелком поднимающейся пшеницы – королевы целинных земель.

В Павлодаре меня встретили уже знакомые обкомовцы и сразу провели к кабинету 2 секретаря Обкома комсомола М.И. Исиналиева «Входи» – говорят. И я вошла. Как описывал позднее нашу встречу сам Михаил Иванович: «Сначала в дверь просунулись вихры волос, потом любопытный нос и сразу распахнутые голубые глаза, потом уже вся маленькая девчонка». Наверно, так и было.

Он предложил мне сесть, поинтересовался как я доехала и спросил – «Что вам сказали в ЦК комсомола?» – Я ответила, как велел Анатолий Федорович Шалов, что «Вы не будете меня принимать на работу, но я все равно никуда не уеду». Его глаза глубоко внутри улыбнулись, он встал и прошелся по кабинету. И тут меня немного кольнуло – он был невысокого роста, а хотелось бы, при его развернутых плечах, красивой посадке головы чуть-чуть повыше. Как он часто потом шутил: «Мне бог немножко недодал, хотя бы сантиметров десять…».

«Да, но, пока, места в Обкоме все равно нет, вы поедете в длительную командировку по районам, познакомитесь с секретарями райкомов, с целинниками». Я не возражала. Жить поначалу все равно было негде, вещички мои взяла к себе заведующая орг. отделом Женя Завражнова, да, и меня тоже.

Я легко вошла в жизнь коллектива, т.к. тогда была очень открыта людям, любила их и меня все любили, кроме крохоборов, которых чувствовала за версту и с которыми мы сразу дистанцировались.

А Миша, «Михаил Иванович», как его звали все, он иначе не назывался, из уважения, которое шло исподволь, из уважения, которое окружало его, еще и еще раз, из уважения, которое авансом давалось ему. Почему? Потому что верили и верили в его значимость как Человека.

Мне Михаил Иванович показался «своим», в чем-то очень близким человеком. Он излучал тепло, спокойствие и уверенность.

Он был хорошим, демократичным руководителем молодежи. Секретари райкомов, комитетов комсомола, приезжавшие на совещания, на Пленумы раскрывались перед ним с удовольствием, выступая, рассказывая о делах, чувствовалось, что они заряжались здесь оптимизмом, уверенностью, получали простор своим мыслям и делам.

Все стремились и потом поговорить с ним наедине, а выходили от него окрыленные. На него в те годы на целине, как и на всех секретарей Обкомов комсомола, возлагалась большая ответственность за молодежь и он с достоинством нес ее.

Уже в то время его уважали, признавали старшие партийные, хозяйственные работники, с ним серьезно считались, советовались, ему доверяли. С ним дружили секретари Обкома партии Макин К., Елагин С.Д. (только он один звал Михаила Ивановича в то время – Мишей), председатели Облисполкомов, горкомов, райкомов партии – В.И. Селиванов, В.И. Щербинко, М. Каирбаев,

А. Асанов, директор Алюминиевого завода М.Ф. Сорокин, директор немецкого колхоза-миллионера Я. Геринг и многие другие замечательные люди – труженики. Эта дружба потом продолжалась многие годы. Когда он работал в Алма-Ате, они приезжали к нам, когда учился в Москве – они заезжали к нему в АОН – угощали қазы, жая, иногда помогали.

За годы работы на целине Михаил Иванович стал действительно народным любимцем. Приведу только один, к сожалению, прискорбный факт. Когда в июле 1960 г. в Павлодаре, неожиданно, скончался всеми уважаемый секретарь Обкома партии К. Макин, возник больной вопрос – где хоронить? Похоронили с почестями на общем кладбище – старики-казахи ночью захоронили его на своем. Вернули обратно – на следующую ночь произошло то же самое. Тогда руководители области позвонили в Алма-Ату с просьбой, чтобы приехал Михаил Иванович (он работал в ЦК комсомола) и рассудил казахов родственников и руководителей. То есть, его, еще молодого человека, признали «аксакалом».

Конечно, меня притягивал его образ, но думать о каком-то сближении и в мыслях не было, т.к. я знала, что у него семья. Все только и говорили о том, что нужна квартира для большой семьи Михаила Ивановича. Но тут меня вразумила Лидия Ивановна Дубовая, инструктор ЦК ЛКСМ КазССР, которая курировала Павлодарскую область и часто была в Обкоме комсомола. «Ты чего это, Майя, не уделяешь внимания Михаилу Ивановичу?» – «А как я могу – у него же семья». Она рассмеялась – «Так это его младшие братья и сестры. Он отца с матерью перевозит сюда, вот и все». Мне стало повеселее. Однажды я согласилась пойти с ним в кино. А когда после собрания на Алюминьстрое Михаил Иванович пригласил нас к себе (он с семьей уже жил в поселке Алюминьстроя), с радостью пошла вместе с Лидией Ивановной. Тем более, что вот уже несколько минут вокруг нас прыгала бойкая девчушка в белом с цветочками платьице, с черными косичками. Ей было лет 12. «Это Розочка, сестра Михаила Ивановича» – сказала мне Лидия Ивановна. Она знала родных Михаила Ивановича еще по Алма-Ате. «Тетя Лида, ну пойдемте! Тетя Женя, ну пойдемте же, папа ждет!» – тараторила девочка.

Мы веселой компанией подошли к серийному двухэтажному домику строителей. Там, на втором этаже, в небольшой трехкомнатной квартире поселилась семья Исиналиевых из 7 человек – отец, мать, Михаил Иванович, три младшие сестренки и братишка. Почти никакой обстановки – кровать и письменный стол в комнате М.И. плюс этажерка с книгами, матрацы на полу в «большой» комнате, и совсем в маленькой, около кухни, столовой – стол, скамейка. В большой комнате нам накрыли низенький казахский столик, мы сели вокруг него, прямо на полу, и, я с удовольствием поела, первый в моей жизни, настоящий бешбармак.

Отпечатала память – дружелюбного моложавого пожилого человека с усами – отца Михаила Ивановича и улыбающуюся крупную женщину, приглашавшую нас проходить. Детей Розочка куда-то увела. Мне понравилась большая семья. Уехав из Ленинграда из такой же большой семьи в коммунальной квартире, я ощущала тепло этого дома. Меня привлекали заботы Михаила Ивановича о ленточках для девочек, беспокойство о воспитании трудного братца.

1956 год – это год первого Большого целинного урожая.

В конце августа Михаил Иванович должен был ехать как уполномоченный Обкома партии по уборке урожая в дальние районы Павлодарской области. Я на «попутке» пыталась добраться до совхоза «Озерный» Михайловского района. Он пригласил в свою машину и мы поехали по золотистому морю пшеничных полей. Эта поездка была сплошной песней и в буквальном, и в переносном смысле. С нами в машине, кроме шофера Виктора, был редактор республиканской молодежной газеты «Лениншил Жас» Сапар Байжанов, который с улыбкой нам подпевал.

У Михаила Ивановича был очень богатый репертуар – и русские, и украинские, и татарские, и казахские песни шли, одна за другой. Голос был мягкий, приятный, тенор завораживал.

Так мы доехали до села Михайловское (Павлодарская область, Железинский район, село Железинка). Помню, секретарь

Михайловского Райкома партии Ретюнин обрадовался его приезду – в совхозах было много приезжей молодежи и надо было помочь ее правильно использовать. На токах начинал «гореть» хлеб…

Встретились мы только в конце сентября. Поздним вечером на станции Павлодар шла отправка студенческих отрядов, сдавших свою первую целинную вахту. В свете фар, на возвышении, стояла группа людей – работники Обкома партии, Облсельхозуправления, начальник вокзала, в центре Михаил Иванович. Он был взволнован, в руке держал папиросу, резко затягивался, хотя никогда не курил. К ним, то и дело, подходили директора совхозов, начальники эшелонов, командиры студенческих отрядов. Многие из них крепко подружились с Михаилом Ивановичем. Отправка шла организованно – принимались рапорты о прибытии отрядов, четко отдавались распоряжения, совхозные машины подъезжали прямо к вагонам. Молодежь занимала свои места и эшелоны, один за другим, покидали Павлодарскую землю.

Поздней осенью Михаил Иванович поехал в командировку в Ленинград на слет студенческих целинных отрядов. Там его с радостью встречали «целинники» Иван Петров (Петроградский Райком комсомола), Михаил Глазунов (Московский Райком) и др.

Именно тогда у него завязались хорошие деловые отношения и с комсомольскими, и с партийными, профсоюзными (И.А. Носиков, В. Смирнов и др.) организациями Ленинграда, что не раз пригодилось в его последующей работе.

Возвратившись из командировки, он пригласил меня в свой кабинет и, хитро улыбаясь, протянул коробку ленинградских конфет – «Привет тебе от твоих родных, вот, мама передала». Я ахнула – «Как, откуда?». Оказывается, будучи в Ленинграде, он не преминул разыскать и моих родных, со всеми познакомился, ночевал у них, а утром моя мама, по дороге на работу, знакомила его с архитектурными памятниками. Вот так, еще до нашей по- молвки, он вошел в нашу семью.

В сентябре 1957 года мне пришлось присутствовать на областном партийном активе (в это время работала І-м секретарем Экибастузского Горкома комсомола). В один из перерывов мы с

Михаилом Ивановичем вышли из здания Обкома, завернули за угол и зашли в ЗАГС. Как сейчас помню, он располагался в небольшом деревянном доме с высоким крыльцом. Подали заявление. Нам сказали – месяц сроку. Ровно через месяц Обком комсомола проводил научно-практическую конференцию. И мы пошли в перерыв и зарегистрировались.

Вечером после работы поехали к Михаилу Ивановичу домой. Родители тепло поздравили нас. Михаил Иванович с гордостью сказал – «Вы знаете, Майя взяла нашу фамилию!». Это было для него важно. Да и для меня тоже. Так началась наша совместная жизнь.

На следующий день ему предстояла командировка в Москву, и дальше в составе советской делегации, в ГДР, для знакомства с жизнью и работой Союза немецкой молодежи.

Символично – все годы нас потом сопровождали его ближние и дальние поездки. Сколько ночей я стояла у окна в этой маленькой квартирке на окраине Павлодара, следя за огнями фар приближающихся и удаляющихся машин. Сколько встречала и провожала его, от поездок в совхозы на целине, до полетов в Нью – Йорк на сессии Генеральной Ассамблеи ООН!

В июне 1960 года Михаила Ивановича избрали секретарем ЦК комсомола Казахстана. Он долго не соглашался, не поехал даже на Пленум в Алма-Ату. Но пришлось лететь сразу в Москву на собеседование в ЦК ВЛКСМ. Через несколько дней у нас в квартире собрались почти все ребята из Обкома, секретари райкомов комсомола – Володя Аллейнов, Канат Доржуманов, Адам Харсиев, Асхат Алькенов, Борис Лифанов, О. Жармакин, О. Шихалеев, Сейтжан Магзумов, конечно Володя Ненадов с баяном, др. Было грустно, ребятам жалко было расставаться. Но, в то же время, они и радовались, что М.И. будет работать в ЦК. На память подарили полное собрание сочинений академика Е. Тарле со своими автографами, как будто направили, путь в будущее – наука. Потом они часто приезжали к нам, многие закончили вузы, работали в Алма-Ате, все остались настоящими друзьями.

В это время Михаил Иванович заканчивает заочно Высшую партийную школу при ЦК КП Казахстана. Много занимается, глубоко за полночь читает – книги, книги. Он чувствует необходимость дальнейшей учебы. Много командировок по республике – Чимкент, Рудный. Сложная обстановка в Темиртау. Его посылают туда, чтобы вместе с партийным комитетом разобраться и помочь в работе с молодежью, приехавшей на большую стройку.

Из записной книжки Михаила Ивановича:

«Моя одна из первых командировок в качестве секретаря ЦК Комсомола была в город Темиртау, где я безвыездно провел целую неделю. Имея много встреч с молодыми рабочими – казахами, прибывшими по комсомольским путевкам на Казахстанскую Магнитку, часть из которых, не выдерживая трудностей, возвращались в родные аулы, а руководство «Казметаллург Комбината» не особо-то утруждало себя заботами о пестовании квалифицированных рабочих из представителей молодежи казахской национальности, легко от них избавлялись, приглашали на комбинат специалистов с уральских металлургических предприятий и выпускников технических училищ Урала, запросто объясняя, что «нам надо выполнять план по металлу, а это обеспечивают опытные рабочие».

Вот тогда-то мне приходилось вместе не только с комсомольскими активистами, но и с секретарем Парткома «КарМетКомбината» Акбиевым Махмудом Акбиевичем (будущим директором Комбината) и начальником «Казметаллургстроя» А.Ф. Коркиным (будущим П-м секретарем ЦК КП Казахстана) «пропадать» в молодежных общежитиях и на стройплощадках. В цехах встречался с молодыми ребятами, приехавшими на Магнитку, выслушивал их проблемы, убеждая их в необходимости преодоления временных трудностей, не покидать стройку и Комбинат. Этот государственной важности вопрос о закреплении молодежи, прибывшей по комсомольским путевкам на Магнитку, был предметом обсуждения в Бюро Темиртауского Горкома Партии. Бывший тогда І-й секретарь Горкома Партии Л.М. Катков внимательно прислушался к голосу комсомола, учинил жесткий спрос с руководства КарМетКомбината, а заместителю Директора Комбината по кадрам Ермолаеву объявил партийное взыскание.

Среди сотен недрогнувших от трудностей Магнитки казахской молодежи был и Нурсултан Назарбаев, впоследствии зарекомендовавший себя не только хорошим производственником, но и молодежным вожаком. В 1969 году, после пяти лет работы ІІ-м секретарем столичного Горкома Партии, будучи заведующим Отделом культуры ЦККомпартии Казахстана, я судовольствием узнал, что Нурсултан Назарбаев избран 1-м секретарем Темиртауского Горкома Комсомола. В течение 1969-1981 гг., работая заведующим отделом ЦКПартии, я видел рост Нурсултана Абишевича, от 1-го секретаря Горкома Комсомола Темиртау до секретаря ЦККомпартии Казахстана в 1979 году, а впослед- ствии и Председателя Совмина Казахстана, Президентом Республики Казахстан…».

Когда мы переехали в Алматы, то первое время жили в Доме отдыха ЦК. У нас была одна маленькая узкая комната в конце второго этажа. Вид из окна завораживал – большая разлапистая яблоня прямо входила в комнатку через окно, подавая свои нереально алые плоды. Это был знаменитый апорт. Все свои письма в Ленинград я начинала с него.

Тут Михаил Иванович встретился, а я познакомилась с замечательными людьми, с которыми он потом работал и мы дружили – с Бижамал Рамазановой и Шаке Альбазаровым, Ади Шариповым и его семьей, Бейсембаевыми и др. Здесь отдыхала семья Т. Жангельдина – он часто прогуливал в колясочке своего младшего сына.

А, однажды, вечером в холле первого этажа раздались радостные возгласы и я увидела как моего худенького Михаила Ивановича зажал в своих объятиях высокий симпатичный молодой человек. Это был Канапья Ахметов, самый первый из Казахстана казах, встретившийся с ним в Москве на одном из семинаров ЦК ВЛКСМ и зародивший в нем искру желания узнать свою историческую родину наяву. Они жили со своими семьями на временных дачах, потом разъехались по областям и, вот, теперь, судьба свела их вновь. Пошли расспросы, разговоры, а рядом Салима, Салимуша – мама четверых ребятишек этой милой семьи. С тех пор и на всю жизнь не было и нет ближе, и роднее для нас Канапьи Габдулиновича Ахметова – глубокого философа, доктора политологических наук, педагога, Большого Друга и его красивых, заботливых детей.

К осени Рифкат Шарипов – управляющий делами ЦК ЛКСМК – пригласил нас посмотреть квартиру. Она находилась в одном из хороших, тогда, старых зданий на улице Калинина (Кабанбай батыра). Там в трехкомнатной квартире, на первом этаже, жила семья академика А.Х. Маргулана. Они получили квартиру в новом доме, но еще не успели выехать. Мы познакомились с удивительно благородными, красивыми людьми – гордостью Казахстана – академиком АН КазССР, доктором филологических наук, профессором, археологом, заслуженным деятелем науки КазССР, основателем казахстанской археологической школы, видным ученым во многих областях знаний: в этнографии, востоковедении, истории, литературоведении, искусствоведении Алькеем Хакановичем Маргуланом (1904 – 1985 гг.) и его обаятельной супругой профессором Раушан Абыкеевной Сатпаевой. Они по родительски обрадовались нам, напоили чаем и Алькей ага с теплотой сказал нам – «Вот, дорогие мои! Мы в эту квартиру пришли с женой, когда оба были аспирантами, я – историк, она – биолог. Здесь вырастили детей, здесь стали профессорами, академиком. Желаем, чтобы и для вас эта квартира стала счастливой». Мы поблагодарили Большого ученого за такое благословение.

С Михаилом Ивановичем они потом очень тесно общались, уважали и любили друг друга. И не случайно Михаил Иванович написал в своей книге «Штрихи к портретам» именно об Алькее Маргулане: «Верю, придет время, когда портреты этого благородного и умнейшего, энциклопедически образованного человека и исследователя земли казахской, будут висеть в залах исторических факультетов и кафедр высших учебных заведений независимого Казахстана. И молодежь будет подражать ему в образованности, интеллигентности и полной самоотдачи тому делу, чему посвящена жизнь».

…В годы учебы Михаила Ивановича в Академии Общественных наук в Москве главным событием в нашей семье было рождение сына. До сих пор удивляюсь, восхищаюсь и преклоняюсь перед Михаилом Ивановичем за собранность, целеустремленность, вдохновение и мужество, давшие нам поддержку и силы в то время. Перед началом занятий Михаил Иванович поехал в Ленинград, чтобы навестить моего отца, который находился в больнице. Он пришел туда, не забыл купить самое необходимое, и мой бедный отец, ведя его по коридору, всем говорил – «Это мой любимый зять!». Через три месяца отца не стало. И Михаил Иванович взял основные заботы на себя, чтобы достойно его проводить.

Как сам Миша жил в это время, на что он питался – не знаю. Мне только однажды удалось его побаловать – когда осенью был его день рождения, я запекла в духовке утку с яблоками и передала с попутчиками самолетом (тогда было спокойно и люди не боялись). В ответ получила телеграмму: «Утку съели, ждем гуся!». К сожалению, больше не получилось. Он делил свою стипендию на три дома. Потом они с «академистами» с улыбкой вспоминали, что за время учебы съели по «3 км сосисок». Низкий поклон его друзьям и товарищам, которые работали в то время и могли его поддержать – Саке Кенжебаев, Каркен Ахметов, Азилхан Нуршаихов и многие, кого я еще не знала тогда. А в Алматы меня «курировали» Нина Менжулина из ЦК комсомола, мама Г. А. Пряниковой (светлая память Марии Моисеевне), Наке Кенжебаева, Куляш Кунантаева (ее незабвенные родители просто затаскивали меня с сыном к себе). Канапья Ахметов выручил с редкими лекарствами, когда я с сыном лежала в больнице, а С.Д. Елагин привез из совхоза на Новый год живую индюшку и запустил ее прямо в квартиру. На годик сына Каркен Ахметов принес плюшевого медвежонка ростом с меня. Через год Михаил Иванович перевез ко мне всех трех своих сестренок и мы зажили повеселее.

На защиту к Михаилу Ивановичу мы уже ехали со «взрослым» сыном. С утра Михаил Иванович уходил в библиотеку, занимался, а мы – в зоопарк, который находился прямо на заднем дворе Академии (говорили, что по ночам слышно, как ишаки кричат). В обед сын бежал вперед и занимал нам места – клал на стол ручонки справа и слева и всем говорил – «Тут папа, тут мама!».

Защита диссертации прошла хорошо, интересные вопросы, обсуждение без скидок, очень уважительно, достойно. Когда вечером собрались в комнате, то научный руководитель Михаила Ивановича, оппоненты (профессор Колбановский), заведующий кафедрой академик Гак, молодой тогда профессор Ю. Афанасьев и др. пожелали «посидеть у Исиналиева», «подумать, поспорить с молодым ученым», как они сказали.

Они подарили Михаилу Ивановичу свои книги. Было много казахстанцев и молодых, и старших, кто был в это время в Москве (В. Селиванов, Ш. Уразбаев). Мурат Ауэзов, будучи студентом, часто бывал у М.И., Шакир Намазбаев, студент Училища им. Баумана («сын Академии»), Жамиля – аспирантка Пединститута. Санжар Жандосов, приехавший поступать в Академию, слушатели Академии – Саке Кенжебаев, Булат Нурпеисов, Юра Бухаров, Вася Клепиков, Мударис Мусин из Казани, Халмурат Шарипов из Душанбе и много еще молодых людей входили, выходили далеко за полночь, бурно обсуждая уже не просто состоявшуюся защиту, а новый этап в их жизни – они все были «шестидесятниками» и вся их жизнь подтвердила это. С ними было очень интересно – умные, раскованные, они не только спорили на «высокие» темы, они на ходу подхватывали стихи Евтушенко, Окуджавы, здесь же звучали задушевные казахские мелодии. Во главе был, конечно, Каркен Ахметов – он торжественно преподнес Мише красную бархатную шапочку как символ академика в будущем, а друзья – болельщики из ВПШ – настольные чугунные часы со скульптурной фигурой «Перекуем мечи на орала» – очень выразительной (находятся у внука). Михаил Иванович сидел спокойно, улыбался друзьям, чувствовалась глубокая удовлетворенность сделанным, наполненностью новыми знаниями, приближением к новым областям культуры, широким общением с неординарными личностями. А рядом – жена, сынишка спит у кого-то в комнате… Впереди – целая жизнь.

…Алматы встретил нас доброжелательно. Уже не было сильной жары, работу Михаилу Ивановичу предложили интересную, у меня начинались занятия, сына устроили в садик, Роза второй год работала в школе, остальные учились. Вскоре Михаила Ивановича утвердили вторым секретарем горкома партии города Алматы. Он с головой ушел в создание и развитие парторганизации города, в свое время отмененной волевым решением Н. Хрущева.

В 1965 году впервые за много лет после войны торжественно отмечали 20-летие Победы в Великой Отечественной войне. Готовился военный парад, город украсился транспарантами, ветераны – еще молодые надели ордена. Михаил Иванович был ответственным за парад от города. Если сказать, что он пропадал в воинских частях, у командующих и пр. – это значит ничего не сказать. Он болел душой, весь был там – с солдатами, офицерами, ветеранами, на предприятиях, в вузах, вместе с работниками горкома, горисполкома, райкомов партии – весь город готовился. Поздно вечером он приходил и чуть свет уходил.

Получив в эти дни зарплату, я поехала в ЦУМ и выбрала для папы Михаила Ивановича костюм – мне хотелось его порадовать. Кое-что еще для себя и оформила все в кредит (тогда была такая льготная форма оплаты). Прихожу, аташа ворчит: «Зачем мне? Лучше бы вон парню купила (братишке Михаила Ивановича)». Я ничего не сказала. На парад он пошел в новом костюме.

А какой был парад! Как вновь ожили бывшие солдаты, офицеры, город, который знал войну не понаслышке! Люди плакали. После парада Михаила Ивановича окружили генералы, ветераны, которым было чуть больше сорока! – они обнимались, жали руки, поздравляли друг друга. Мы встретились глазами, он улыбнулся мне издалека и я поняла, что все в порядке, можно идти домой.