Читать книгу Признание в любви (сборник) - Коллектив авторов - Страница 2
Поэзия
Алексей Дмитриев
ОглавлениеМосква
«В этом мире царит разделения эра…»
В этом мире царит разделения эра,
невозможно принять диалектики тон.
призывать же отмщенье – хула, а не вера,
из плененья отточенных кос Персифон.
Площадь звездным плащом отуманила речи,
где соната в подлунной звенит пустоте.
Только память и прах в этом времени вечны.
Недоступность безвременья манит, и те
золотые мгновенья в исчезнувшей боли,
посреди экзальтации неги и сна.
То ли я пробуждаюсь от призрачной роли,
то ли душу безумием мутит весна.
Август
От чувств утонченных, таинственных нег
дыхание лета тревогу отженит.
Река ускоряет безвременья бег
и солнечный день с отрицаньем движенья.
И носят по кругу немеркнущий свет,
Живущий глагол и пленения вены.
Субстанции и акциденции нет
тому, кто, меняя себя, – неизменен.
Я в мире вечернем един – не один.
Хрустально изменчив невидимый воздух,
когда над туманом росистых равнин
кокетливо жмурятся тихие звезды.
Молчание
1
Течение ночи, тепло очага,
и стынут и спят за стеною снега.
Ночное забвенье, меня ты не тронь,
пока на поленьях танцует огонь,
пока не закончится тот монолог,
который в себе удержать я не мог,
и в сердце удачи, укрытое мглой,
не выстрелит случай стрелой золотой.
Король, что страною далекою правил,
награду просить повеление дал
гонцу, что хорошие вести доставил,
и тот поклонился, и тотчас сказал:
«За преданность трону я требую мало,
веленьем своим ты мне дай при дворе
лишь титул, такой, чтобы сопровождала
музыка мой шаг по дворцовой земле».
Не нужно златых нескудеющих жил,
и в жены красавец берите вы сами.
Подумал король и ему предложил
колпак шутовской с бубенцами.
2
Куда заведет вдохновение это?
Слова обступают, и кажется мне,
что время незримо сгорит до рассвета
в холодном и черном полночном огне.
А в зеркале зеркало что отражает?
Понять беспредельность возможно, но не
тогда, когда собственный пульс оглушает,
и тянут на дно размышленья о дне.
И тенью облито Земли полушарье.
Усильем бессонницы не превозмочь.
Является рифма, стихи умножая,
и тишь стережет совоокая ночь.
Лет десять уже служит шут королю,
озвучив свой шаг перезвоном металла.
В стране, о которой я здесь говорю,
с другим королевством война назревала.
Послания резкие шлют короли
друг другу, и раз, не стерпев издевательств,
король упомянутой выше земли
вскричал, на минуту бесстрастность утратив:
«Пусть с равным ведет иноземный дурак
полемику злую, пусть шут отвечает
ему». Лишь печать – государственный знак,
и лист неисписанный шут посылает.
Проходит неделя, другая с тех пор,
король иноземный идет на уступку.
И мирно решить предлагает он спор,
в посланьи узрев просветленную руку.
3
Я вышел из дома. Ни мысли, ни слов.
Весь мир перекошен до самых основ.
Журчит подо льдом неумолчный ручей,
стих тихо таится немой и ничей.
Безвременье
Мы по безвременью кружим,
Ведь циферблат придуман смертью,
И копит дань онлайн-режим
В пылу пустынной круговерти.
Сбирая звуки звездных лир,
Желаю русскому и греку
В той территории, где мир
И нет надежд на человека,
Лишившись подвигов и крыл,
Презреть пустую бытовуху.
Тем пожелать, кто не любил:
«Земля забвеньем вам и пухом».
В ночной Москве блестят ножи,
Звезде желанья не упасть.
Здесь проститутки и бомжи
Пьют состязание за власть.
Не божий сын, но одержим
Природой, миром и собой,
Не замечает госрежим,
Не ждет в ночи курантов бой.
Осушит яд сердечных нор
Тот, кто живет отнюдь не в детстве.
Во слух шипит полночный вор
Все о приданом и наследстве.
Но есть цинизм, а есть любовь,
Огонь небес хранит не спичка.
Себя к нему, поэт, готовь
Любовь ала – бела привычка.
Вино вливает в здравый дух
Ревнивый яд – характер мавра.
Стреляет ночь в похмельный слух
Слова слепого минотавра.
И в лабиринте хладном нить
Ведет к златым и крепким звеньям.
Поэту трудно совместить
Лишь покаянье с вдохновеньем.
Беспечность
Оцепенение эмоций и ума,
снежинки пишут звездные заметки,
а дни на плоскости с названием «зима»
смешали клетки шахматной расцветки.
Кружит метель, снега и километры,
а мир души таится не за гранью
мелодии немолкнущего ветра
и красок первобытного сознанья.
Блаженства неизменчивые росы
уж выпиты. Прошли весна и лето.
Общаясь с риторическим вопросом,
я слышу неизвестности ответы.
Бесстрастие таит личину фавна,
высокий слог связует фразы солью,
и ежедневно тайно или явно
свободу атакует своеволье.
