Читать книгу Дневник последнего любовника России. Путешествие из Конотопа в Петербург - Группа авторов - Страница 10

Вдова оказалась особой на редкость страстной, можно даже сказать, ненасытной.

Всю ночь мы предавались с ней столь буйным любовным утехам, что когда утром после недолгого сна я открыл глаза, то увидел спальню совершенно разгромленной. Широкая кровать была сломана и стояла на боку, как фрегат на мели. При этом большей своей частью я лежал на кровати, а ноги мои располагались на полу. Там же валялись подушки, разодранные в порывах страсти простыни, ташка, мои сапоги и пустые штофы из-под водки.

Я пошарил сбоку рукой, надеясь обнаружить рядом помещицу, но рука моя наткнулась на бутыль. Бутыль была пуста.

Я приподнялся и крикнул:

– Лариска! Ты где?!

В углу спальни что-то вздрогнуло. Я протер глаза: оказалось, что там сидел песик помещицы. Шерсть на его щеке была белой, точно ее намазали мылом, а смыть позабыли.

По всей видимости, животное поседело, глядя на все те безобразия, которые мы этой ночью творили с его хозяйкой.

– Лариска! – снова крикнул я.

В спальню вошла дворовая баба с подносом. Она подошла ко мне и, с поклоном опуская поднос, сказала распевчатым голосом: «Доо-броо-го здоро-овью-юшка, ба-арин!»

На подносе стоял стакан, полный штоф и тарелка с квашеной капустой.

Я схватил с подноса штоф и стал пить прямо из горлышка. Поначалу совершенно невозможно было определить, что именно я пью, и лишь когда штоф опустел на треть, я понял, что пью водку. Ту самую, настоянную на березовых почках. Я выхватил из тарелки изрядную щепоть капусты с клюквой и закусил ею. Баба поставила поднос на стул передо мной и, поклонившись, вышла.

В спальню вошла помещица.

– С добрым утром, милый! – сказала она и поспешила ко мне. Полы ее атласного халата развевались, обнажая прелестные, хотя и чуть пухловатые ее формы.

Не спуская глаз с хозяйки, я сделал еще пару глотков из штофа и вновь закусил квашеной капустой.

– Теперь хорошо, – сказал я и вытер губы подолом халата хозяйки.

– Этой ночью ты творил просто чудеса! – помещица присела на край кровати и нежно погладила меня по голове. – Ты был просто великолепен! Легенды о тебе оказались сущей правдой!

Тут она поцеловала меня в щеку.

– Да и ты мне весьма понравилась. – Я похлопал хозяйку по тому месту, которое наши нудные романисты, лишенные всякого воображения, именуют седалищем. – Я тобою тоже доволен. Вот только, видишь, кровать сломали.

– Фи, подумаешь, – повела плечом Лариса Ивановна, – какое дело – кровать. Починят. Я уже распорядилась об этом, пока ты спал.

– Кажется, твоя собака поседела. – Я указал ногой на угол.

Лариса Ивановна вскочила и быстро засеменила к своей собачке. Она схватила ее на руки и радостно воскликнула:

– О, и правда поседела! Ха-ха-ха! О, бедный мой Кассий! Ха-ха-ха! – помещица подошла к кровати и показала мне собаку. – Смотри, ха-ха-ха, вся морда седая! Еще бы! Ведь Кассий впервые видел такое! И свою любимую хозяйку в таких положениях! Ха-ха-ха! О, мой верный Кассий поседел от переживаний!

Помещица наклонилась ко мне, чтобы я получше мог разглядеть седину на собачьей морде. Впрочем, до седины малодушного животного мне и дела никакого не было, зато обнаженные груди наклоняющейся хозяйки так и сверкнули в глаза.

Приступ новой страсти ударил мне в голову, я повалил помещицу вместе с собачкой на кровать. Собачка жалобно взвизгнула и убежала, кровать окончательно рухнула, а мы начали новую любовную баталию.

Когда баталия закончилась, я сказал, что мне пора уже на службу. Лариса Ивановна позвонила в колокольчик и приказала девкам прибраться в спальне. Тут же невесть откуда в спальне появились – словно стояли на изготовке за занавесью – и два дворовых мужичка с инструментами в руках. Девки стали прибираться, мужички принялись за ремонт кровати, а мы с хозяйкой прошли в залу. Там на столе уже стояли блюда со всяческими закусками и неизменный штоф водки.

Мы принялись за трапезу. Я чувствовал себя превосходно: водка быстро вернула моим членам гибкость, а мелькавшие в памяти невероятные эпизоды ночной оргии добавляли моим шуткам дополнительную остроту. Лариса Ивановна тоже была в духе и шутила не меньше моего.

Вдруг словно тень пробежала по лицу помещицы, и она позвонила в колокольчик.

– Вели сюда Фомича! – приказала она явившейся девке.

Та ушла, но уже чрез минуту вернулась и сказала, что «Петр Фомич не желают идтить».

– Как это не желают?! – грозно воскликнула Лариса Ивановна. – Зови немедленно! Иначе я прикажу его высечь! Вот на этом месте – и на глазах у господина поручика! Слышишь, чтоб живо был здесь!

– А кто такой этот Фомич? – поинтересовался я и увидел бурмистра, уже входящего в залу.

– А, явился! – воскликнула Лариса Ивановна. – Это что еще за разговоры? Они сюда не желают идтить? А?

Бурмистр остановился посреди зала и опустил голову.

– Что встал! А ну – сюда! – вскричала Лариса Ивановна.

Не поднимая головы, бурмистр подошел к столу.

– А теперь расплатись с господином поручиком! – вновь приказала помещица. – Передай-ка ему пятьдесят рублей!

Руки бурмистра дрожали, когда он доставал из кошелька деньги.

– А, пожалуй, еще десять добавь синенькими! Не жалко, потому что за дело – поручик показал себя отменно! С самой лучшей стороны!

– Да что все это значит, голубушка? – с изумлением обратился я к хозяйке. – Какие пятьдесят рублей?

В этот миг бурмистр бросил на стол ассигнации и на тонких косолапых ногах побежал вон из зала.

– Ха-ха-ха! – зло засмеялась ему в спину Лариса Ивановна. – Тоже мне ревнивец нашелся!

– Да что все это значит? – снова спросил я.

– Плата тебе. Как мы и договаривались с интендантом. – Помещица сразу посерьезнела. – Я полагаю, что шестидесяти рублей вполне достаточно. Что же касается интенданта, то он свою долю – четвертной – еще вчера получил.

– За что? – спросил я, уже не слыша своего голоса.

– Ну, как за что? – Лариса Ивановна нежно обняла меня за шею и поцеловала в висок. – Плата за ночь наслаждений. Ты показал себя великолепно. Даже выше всех моих ожиданий. Недаром о тебе такая молва! Я человек порядочный и за полученные удовольствия всегда плачу.