Читать книгу Анастасия. Вся нежность века (сборник) - Группа авторов - Страница 12

Мокрая после дождя блестит брусчатка Красной площади. Ветер перекатывает скомканные бумажки, мусор, тащит по площади обрывки плакатов. Проходит рота красноармейцев в царском еще обмундировании, но без сапог, в обмотках. Ружья с приставленными штыками, грудь у многих перекрещена патронташем. Лица мрачные и безразличные. Без музыки поют, почти скандируют:

Или:

Повсюду ощущается разруха и запущенность. Досками заколочены витрины пассажа. На тротуаре стоят афишные тумбы, на них – остатки старых афиш о гастролях «несравненной Матильды Кше…» и кокетливая женская ножка выглядывает из-под юбок, большевистские призывы, листовки: «Все на борьбу с белогвардейской сволочью!», «Вся власть Совѣтамъ!»

Возле тумбы солдат бандитского вида, увешанный оружием, пытается отодрать на самокрутку кусок листовки «Миръ народамъ!». Становится понятно, что мира народы, пожалуй, не скоро дождутся.

По краям жмутся к стенам редкие прохожие, кто в чем: на женщинах из «бывших» еще длинные платья, в руках тощие кошелки и узелки, на комсомолках и фабричных, хозяевах жизни, – красные косынки, банты и прочая атрибутика.

На памятнике Минину и Пожарскому к простертой руке Минина вертикально прикреплен красный флаг. Внизу у цоколя отощавшая лохматая дворняга деловито задирает заднюю лапу.

У собора Василия Блаженного вход грубо заколочен досками, на них прибит примитивно намалеванный фанерный плакат с оторванным углом: красноармеец штыком прокалывает поверженного священника в рясе, наступив ногой на большой крест. Надпись: «Долой поповщину и мракобесие! Религия – опиум для народа».

Площадь пересекает черный лакированный автомобиль, на котором увозили княжну с бала. Водитель и двое пассажиров в кожанках и военных фуражках. За автомобилем, поджав хвосты, трусцой на всякий случай бегут собаки. Автомобиль въезжает в Кремль. У ворот шофер нажимает на клаксон, тот издает хриплый гавкающий звук, от чего бросаются врассыпную собаки, вздрагивает и приходит в себя разомлевший часовой и, узнав пассажиров, встает по стойке «смирно». Это максимум, на что он способен.

* * *

Длинные пустые коридоры Кремля. По коридору, устланному добротной ковровой дорожкой, стремительно идет Свердлов, председатель Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета. Свердлов проходит пару коридорных постов, на ходу бросая: «К Ленину, срочное сообщение!» В пальцах у него длинная бумажная лента телеграммы.

* * *

Стремительно, без стука Свердлов открывает кабинет Ленина:

– Владимир Ильич! Срочная телеграмма из Екатеринбурга!

Классический кабинет Ленина. Окна затенены шторами, на столе, несмотря на дневное время, зажженная электрическая настольная лампа под зеленым абажуром. Ленин что-то быстро пишет. Не поднимая головы от работы:

– Да, да, я очень жду. Что там такое?

Наконец оставляет в чернильнице пузатую ручку со стальным пером и поднимает голову к Свердлову.

– Что? – повторяет Ленин вопрос.

– Плохо у них, Владимир Ильич! Белочехи прошли Омск, окружают с юга, вот-вот возьмут город. С севера надвигается Колчак. Уральский совет считает, что не удержит Екатеринбург. У них всего около десяти тысяч красноармейцев. Но совет настроен очень решительно.

Ленин:

– Так, так, так… Дайте-ка сюда!

Ленин встает из-за стола, берет ленту, читает.

– Так! – Он вскидывает голову. – Царская семья все еще там, в Екатеринбурге?

– Да, Владимир Ильич, в том-то и дело. Отовсюду прижимают. Нет сомнений, что Екатеринбург падет со дня на день. Наши источники сообщают, что в самом городе в ожидании подхода белых чрезвычайно активизировались белогвардейское подполье и защитники монархии. Известно о размещении нескольких сотен офицеров, о прибытии важных заговорщиков, о переписке с семьей. Момент, как вы понимаете, критический.

Пока Свердлов произносит эту фразу, Ленин, заложив руки за спину, своей характерной походкой (сказалось долгое сидение в тюремных камерах) в раздумье расхаживает по кабинету. Свердлов при этом почтительно стоит, только поворачиваясь всем корпусом вслед за Лениным.

Ленин, как бы рассуждая сам с собой:

– Но ведь власть покамест в наших руках? Настроения Екатеринбургского совета в отношении Романовых нам хорошо известны и не вызывают сомнений. Вы правы, настал архиважный момент. Если мы не в силах удержать ситуацию, то не вправе и влиять на решения наших сибирских товарищей. Как вы считаете, Яков Михайлович?

Свердлов закашливается. Подходит к графину с водой, наливает в стакан.

Ленин:

– Промедление смерти подобно. Мы не должны оставлять в руках противника такой важный козырь. Это может поставить под сомнение итог всей революции.

Резко поворачивается к Свердлову:

– Ваше мнение, товарищ председатель ВЦИК?

– Вы совершенно правы, товарищ Ленин. В такой сложной ситуации нельзя умалять роль Екатеринбургского реввоенсовета, ущемлять советскую власть на местах. Центр не может воспрепятствовать их решениям.

Ленин:

– Вот видите? Это политически грамотная, по-большевистски взвешенная позиция.

Подходит к окну, немного приоткрывает штору. Из окна видно, как внизу постовой, прислонив винтовку к стене, расслабленно лузгает семечки. У солдата мечтательно прикрыты глаза, видно, вспоминает какую-нибудь мясистую Маньку. Шелудивая собака, заплеванная подсолнечной шелухой, раскинулась у его ног, вздрагивая во сне. Ленин задергивает штору, сузив глаза, раздраженно поворачивается к Свердлову:

– Что же вы стоите? Идите телеграфируйте в Екатеринбург, чтобы действовали решительно и быстро. Именно так: по-революционному, решительно и без промедления!

Свердлов жестким негнущимся шагом идет к двери. Ленин возвращается к столу, углубляется в прерванную работу, но вновь поднимает голову, останавливает Свердлова:

– И об исполнении мне немедленно доложить – срочно, в любое время суток!

Затем переходит на ласковые, вкрадчивые интонации:

– Вы все поняли, голубчик Яков Михайлович?

Свердлов:

– Разумеется, Владимир Ильич.