Читать книгу Анастасия. Вся нежность века (сборник) - Группа авторов - Страница 19

Заснеженная заимка с высоты птичьего полета. Постройки чуть ли не по самую крышу занесены снегом. Тишина и безлюдье. Если бы не слабый дымок из трубы, можно подумать, что на заимке никто не живет. Чуть погодя открывается скрипучая дверь в избе, и плосколицая баба в меховой кацавейке выносит в бадье, над которой клубится пар, корм скотине, направляясь к скотному сараю.

Цепочка редких следов между постройками, притоптанный снег возле низкого деревянного крыльца у входа в избу – вот и все признаки человеческого присутствия в этом забытом Богом и людьми глухом лесном углу.

Пока баба неторопко идет с полной бадейкой к хлеву, в наше поле зрения попадает более десятка человек в тулупах и шинелях, с винтовками наизготовку, кольцом окружающих заимку. Они движутся очень тихо, крадучись, стараясь быть незамеченными. Кольцо быстро сужается.

Запертые в конюшне лошади, первыми почуяв чужаков, нарушают тишину тревожным ржаньем.

Вот люди с оружием уже возле самой избы. Сверху отчетливо видно, как множатся на снегу трассирующие следы от солдатских сапог. Вот кто-то заглядывает в окна и, очевидно, разглядев то, что искал, удовлетворенно кивает и машет другим, чтобы подходили смелее.

Теперь изба полностью окружена. И тут изнутри, из избы, от двери, издавшей короткий противный скрип, раздается вначале густой могучий мат и сразу же оттуда отчетливо слышится первый четкий выстрел.

Баба опрометью выскакивает из сарайчика, видит вооруженных людей, окруживших дом, и снова скрывается в сарайчике. На нее никто даже не успел обратить внимания.

Нападающие тотчас открывают ответный огонь. Разгорается беспорядочная стрельба. Мы видим, как баба, пристроившись у какой-то щели, как у амбразуры, стреляет из невесть откуда оказавшегося у нее в руках ружья и метко, как белку, кладет на снег одного за другим незваных пришельцев.

Сосредоточившись на избе, откуда ведет прицельный огонь Пантелей Кузьмич, нападающие долго не могут взять в толк, что происходит у них в тылу. Когда наконец разобрались, в чем дело, пара красноармейцев задами пробирается к сарайчику, где в засаде засела Устинья, и вскоре над ним взметывается в небо сноп огня.

* * *

Под оружейную канонаду с шумом и криком взлетает стая ворон, камера идет вверх за птицами, и открывается вся панорама заснеженной тайги. Тогда мы замечаем вдалеке на дороге того же мужика в просторном тулупе и мохнатой шапке, с теми же санями, что и в первом эпизоде, который останавливает лошадь и прислушивается к далеким выстрелам.

* * *

Камера берет панорамой всю сцену – непрекращающуюся стрельбу на заимке, беспорядочно перебегающих людей в шинелях; некоторые уже темными пятнами вразброс лежат на снегу; мужика на дороге, привставшего во весь рост и бешено настегивающего впряженную в сани лошадь; кружение и гомон ворон, отряхивающих снег с высоких елок, – и уходит воронкой ввысь, туда, где настежь раскрыто чистое, ясное, бесконечное зимнее небо.

И тогда мы долго слушаем наступившую наконец тишину.

* * *

Камера спускается вниз, опять тихий-тихий заснеженный лес, чирикают птички, и первое, что мы начинаем явственно различать, – размеренный, неторопливый скрип саней, тяжелое дыхание лошади.