Читать книгу № 3 - - Страница 7

Спалось крепко и долго. Бородатых стариков не снилось. Зато приснилось мое первое главное разочарование, оно (она) было в образе Аси. Детали не сохранились в памяти, но сон был на удивление приятным.

В десять утра встал с дивана, натянул брюки, накинул рубашку на майку – чтобы шрамами на запястьях Асю не смущать. Сходил в туалет, умылся. Пошел на кухню.

– О, доброе утро, – встретила меня там Ася. Она сидела за столом, пила кофе, копалась в своем телефоне. Вид у нее был свежий, не то, что днем ранее, даже румянец появился. Рядом на соседнем стуле сидел кот Маркиз.

– Доброе, – буркнул я в ответ и сел напротив нее, на свободный стул.

– Ты храпишь, кстати, – сообщила мне Ася, улыбнулась.

– Не правда, – ответил я, зная, что иногда храплю, когда пьян или с похмелья.

– Правда-правда, – подмигнула она.

– Это не я, а… Маркиз, – заявил я, указав на кота. Кот на меня посмотрел с презрением.

– Нет, Сережа, – продолжала Ася с деланной серьезностью, – Маркиз тут не причем.

– Ладно-ладно, сдаюсь. Но это я так специально делал – злых духов отпугивал, – решил я бородато пошутить; подействовало – она звонко рассмеялась. Затем предложила мне яичницу на завтрак. Я согласился.

– Какие новости? – спросил у Аси, крутящейся у плиты.

– …С морга звонили, – после короткой паузы сообщила мне она, зашмыгав носом, продолжая стоять ко мне спиной, – Предварительная причина смерти подтвердилась. Завтра во второй половине дня кремация. Утром туда нужно будет ехать, некоторые вопросы решить.

– Понятно. От меня помощь какая-нибудь потребуется?

– Наверное, нет.

– Значит, предлагаю следующий план. Поскольку на церемонии прощания с твоим отцом мне присутствовать нежелательно…

– Почему? – не дала она мне закончить предложение.

– А ты подумай, какие мысли и домыслы могут появиться у друзей и родственников твоего отца, когда они увидят, что ты на похороны явилась в компании со старым мужиком, которого никто, кроме тебя не знает. Зачем тебе лишние проблемы в виде слухов и сплетен?

– Мне, в принципе, это до лампочки, но как хочешь, – ответила Ася, но я понял, что на самом деле мой довод ее убедил, просто открыто с ним согласиться было бы неприлично по отношению ко мне.

– Так вот, слушай дальше. Я завтра утром уеду домой, за день-два соберусь, кое-что доделаю – и махну в Спаси один на своей машине. Разведаю там обстановку, попытаюсь решить вопрос с жильем, а ты уже после приедешь. Ты машину водишь?

– Нет.

– Тогда тебе правильнее будет ехать в Борисов или в Крупки, решим, куда лучше, и там я тебя уже встречу. Как тебе такой план?

– Да, наверное, так и поступим.

– Ты вообще как? Не передумала? – решил я уточнить, услышав некоторую неуверенность в голосе Аси.

– Нет-нет-нет! Ни в коем случае! – ответила мне она, – Я уже не смогу от этой затеи отказаться, даже если захочу. Просто мне страшно. И я не совсем понимаю, что мы там хотим найти, с чего начинать, вообще…

– А я уже кое-что придумал…

И я ей поведал о своем открытии в отношении того, что первая смерть произошла ровно на сороковой день после поездки ее отца с другом на рыбалку в Спаси.

– В общем, – подытожил я, – нужно будет выяснить, что там случалось восемнадцатого июля. Могу предположить, что именно тогда произошла первая смерть, о которой мы не знаем. В этом случае, и жертв – состоявшихся и потенциальных – становится в сумме девять; если это не так, то, возможно, именно я девятый.

– Вряд ли, – задумчиво произнесла Ася.

– Не исключено. И вообще, я хоть в это все и не верю, но, наверное, нужно будет пообщаться с каким-нибудь знахарем или хотя бы попом. В общем, с человеком сведущем. Я совсем от этого далек.

– Я тоже.

– А кто ты, кстати, по вероисповеданию, если не секрет? – решил я поинтересоваться.

– Никто. Атеистка. Меня родители даже не крестили.

– И меня, – доложил я, потом добавил: – Бабушка хотела крестить, когда мне уже семнадцать лет было – я наотрез отказался…

Когда она приблизилась ко мне, подавая завтрак, я почувствовал еле уловимый запах спиртного.

«Ах вот откуда у нее этот румянец!» – воскликнул я мысленно. Резко встал, подошел к холодильнику, открыл его. Подозрение подтвердилось: водки стало незначительно, но меньше; однозначно меньше – у меня в этом плане глаз наметан.

– Ася, – с укором обратился я к ней, – Ну зачем ты это? Этим проблемы не решаются…

– Я знаю, прости, – виновато проговорила она, опустив глаза, – Я совсем чуть-чуть.

– Больше так не делай, пожалуйста. Это очень быстро в привычку входит. Особенно, когда втихаря это делаешь.

– Не буду, обещаю.

Вид у нее был, как у ребенка, уличенного в проступке. Мне ее стало невыносимо жалко, захотелось обнять. Сдержался.

«И все-таки, – мысль посетила, – Особенно тяжело, когда тебе чего-то нельзя, но хочется этого значительно больше, чем тому, кому это можно».

– Ладно, – решил я смягчить ситуацию, – Ничего страшного, не оправдывайся. Лучше расскажи, какие планы на сегодня?

– Не знаю, – протянула она.

– Тогда, предлагаю тебе уже собрать некоторые вещи, я бы мог что-то прихватить уже, чтобы тебе потом легче было.

– Хорошо, я подумаю, что взять.

«Как же ее жалко, – крутилось в голове, – Она и боится, и стыдится, и грустит. И я еще тут, с нравоучениями своими. Вроде, правильный такой…»

– А у тебя, Ася, родственники какие-нибудь остались? – зачем-то я еще масла в огонь плеснул.

– У отца двоюродный брат в Молодечно.

– И все?

– В Казахстане, наверное, есть кто-то. Я даже и не знаю. Родители моей мамы от нее отреклись и категорически не желали общаться.

– Понимаю. Двоюродный брат отца, кстати, уже знает что произошло?

– Да, конечно, приедет завтра с семьей.

Она была как в воду опущенная, отвечала на автомате. Глядя на нее, сердце щемило.

– Ася, – не выдержал я, решил хоть как-то утешить, – Прости меня, если я что-то лишнее ляпаю…

– Да нет, Сереж, все нормально… – попыталась она вставить.

– …Я просто не знаю, что сказать и как, – перебил я, – Прекрасно понимаю, как тебе тяжело сейчас.

У Аси потекли слезы.

«Да, – корил я сам себя, – Утешил, называется. А ведь полчаса назад она шутила и смеялась».

Решил, что правильнее будет помолчать. Начал есть.

– Сергей, – обратилась вдруг ко мне Ася, неуверенно, совладав со слезами кое-как, – А твои родители как? Живы?

– Отец жив, наверное, точно не знаю, – ответил я спокойно, жуя.

– А мама?

– А мама погибла, скажем так. Давно уже, когда мне было шестнадцать. Меня бабушка воспитывала с того времени. Ее тоже уже давно нет, четырнадцать лет как.

– Так, а с отцом что? – продолжала она расспрос.

– Не знаю, – отвечал я, стараясь не проявлять эмоций, – Он с нами не жил никогда. Алименты платил более-менее исправно, пока мне лет четырнадцать не исполнилось, а потом просто пропал. Жив он, или нет – не имею понятия. Но думаю, почему-то, что жив…

– А ты был с ним знаком?

«Зачем ей это? – начинал я уже немного раздражаться, – Может, мстит? Я ее донимал, а теперь она меня?»

– Нет, ни разу не видел, – с показным равнодушием проговорил я, – Я про него вообще ничего не знаю. Только, со слов матери. По ее словам, он был эгоистом, негодяем и алкашом.

«Прямо-таки, как я сам», – подумалось.

– Пойду на перекур, извини, – не выдержал я и вышел…

***

Не скажу, чтобы я являлся совсем уж ужасным подростком, прямо оторви и выбрось, но все же был далеко не подарок. Выпивать, и сильно, я начал лет с двенадцати, курить тогда же; школу чаще прогуливал, чем посещал. Но при этом, даже в моем окружении, были сверстники и значительно хуже: некоторые тогда уже начинали пробовать наркоту, воровали; я до такого не скатился, к счастью.

С матерью отношения у меня абсолютно расстроились в тот период. Из-за тяжелого финансового положения ей приходилось много работать, так что времени на воспитание и на контроль моего пространства и времени практически не оставалось; таким образом, я целыми днями был предоставлен сам себе. Кроме того, мать очень любила жалеть себя и винить других в своих неудачах; ну а самым ужасным было мое интуитивное понимание того, что одним из виновников, ответственных за ее разрушенную жизнь и не состоявшееся семейное счастье, она видела именно меня.

Но стоило и отдать ей должное: мать не скинула меня на бабушку, не принялась отстраивать свою личную жизнь; вместо этого всего, она, как могла, до последнего старалась хоть как-то сделать из меня человека; у нее получалось плохо, я ее постоянно разочаровывал, возможно и ускорил тем самым ее преждевременный добровольный уход.

Вот такие у меня замечательные гены, в общем.

Мать мне оставила в наследство чувство вины перед ней – мерзкое такое, неприятное, не сильное, но постоянно свербящее где-то там, на глубине подсознания. Сам я ее тоже виню во многом, до сих пор и сильно. Стараюсь меньше думать, меньше вспоминать – тогда легче.

Зато был и положительный момент, вызванный ее смертью: я на некоторое время остепенился, даже учебой плотнее занялся. Бабушка моя настояла, чтобы я обязательно получил высшее образование, мол, без него в наши дни никуда. Я не стал перечить, тем более, имел хорошие льготы при поступлении, как сирота; в итоге, даже на бюджет влез, несмотря на скромный аттестат и невыдающиеся результаты экзаменов. Профессия выбиралась методом тыка…

***

После перекура вернулся на кухню – Аси там не застал. Прислушался – она шуршала в одной из спален. Я очень быстро запхал в рот недоеденную и уже остывшую яичницу, прожевал второпях, тарелку вымыл за собой.

– Кхе-кхе, можно? – подошел я к входу в комнату, где Ася копошилась, перекладывая одежду сидя на кровати.

– Да, конечно, я вот уже начала в дорогу собираться, – бодро она пролепетала, – Не знаю, купальник брать с собой?

«Интересно, как она так быстро умеет настроение с плохого на хорошее переключать? Плакала десять минут назад – уже шутит».

– Не бери, зачем? Я тебе свой, если что, одолжу.

Ася хихикнула.

Я осмотрел интерьер спальни: обои персиковых тонов, кровать, тумбочка, шкаф, полочки, стол, стул. На столе ноутбук, на полочках – книги и какие-то сувенирчики. Скромно, аккуратно, по девичьи.

– Если без шуток, – продолжила она, – Я вот не знаю, как быть с папиным оборудованием?

– А что за оборудование?

– Инфракрасная камера, дозиметр, рации,… – начала перечислять Ася, загибая пальцы, – Датчик низких частот…

– Я тоже не знаю, – ответил я, – Допускаю, что из оборудования нам понадобятся распятие и бутылка святой воды.

– Согласна. Тогда беру еще чеснок, а ты там на месте настругай побольше осиновых кольев.

– Обязательно.

Хотел я еще что-нибудь сострить, воспользовавшись созвучностью слов «осина» и «Ася», поиграв со словосочетаниями, скажем, «Асин осиновый кол», «осиновый кол для Аси», но ничего остроумного и не пошлого на ум не пришло.

– Если серьезно, – сменил я тон беседы, – Рации на всякий случай предлагаю взять. Остальное, думаю, не надо. Тем более, я ничем пользоваться не умею из перечисленного.

– Хорошо, договорились.

– Вообще, Ася, – сообразил вдруг я, – Главное, чтоб ты подготовила походный инвентарь: спальники, палатки, что там еще, не знаю… У меня просто этого ничего нет, покупать специально не хочется – оно мне вряд ли еще пригодится когда-нибудь.

– Поняла, пошли на балкон, поможешь…

Спустя час в гостиной выросла немалая гора всякого хлама, без которого вроде как и обойтись можно, но в то же время и не взять нельзя, когда оно имеется в наличии.

– Завтра с утра за мной Ксюша с Глебом заедут, – заговорила Ася, глядя на эту кучу, – На машине. Я с ними поговорю, чтобы они раньше заскочили. Загрузим все, отвезем тебя на вокзал вначале.

– А кто из них за рулем?

– Глеб.

– Странно… – задумчиво произнес я.

– Что странного?

– Просто таких ребят, как Глеб, проще представить на самокате, а не за рулем автомобиля.

Ася рассмеялась.

А в это время, у меня родилась кое-какая идея.

– Послушай, ты с Глебом и Ксюшей в хороших отношениях? – спросил я.

– Ну да. С Ксюшей мы с пятого класса дружим, с Глебом она уже четыре года встречается, естественно, как лучшая подруга Ксюши, я не имею ни права, ни возможности хорошо его не знать. А что?

Но тут я осекся. Дело в том, что я хотел предложить идею по доставке всех вещей и Аси непосредственно в Борисов на транспорте Глеба. Там бы мы переложили вещи из его машины в мою, Глеба отправили домой, а Ася и я рванули бы уже на моих колесах в Спаси. Глебу заплатили б за бензин и сказали спасибо. Однако я сообразил, что логичнее и проще не задействовать третьих лиц, а приехать мне самому в Минск на своем корче, забрать и Асю, и весь тот хлам; причем, это напрашивалось само собою. Ехать на своей колымаге в Минск я очень не хотел, поэтому решил соскочить, увести разговор в другом направлении.

– А насколько они осведомлены о твоих планах? – нашел я способ это сделать, – Они знают, куда ты собираешься, зачем? Кто я, вообще, такой?

– Ксюша с большего в курсе, а Глеб – не сильно, – задумалась Ася, – Хотя, наверное, и Глеб уже все знает. Сомневаюсь я, что Ксюша ему ничего не рассказала.

– Ну и как Ксюша отнеслась к этому?

– Покрутила пальцем у виска, – честно призналась Ася.

– Да уж… Я, кстати, считаю, что мы вдвоем заслуживаем такого же жеста, тут нормально. Но ты уверена, что только этим жестом все ограничится?

– Уверена, – твердо сообщила Ася, но затем добавила: – Но ты, наверное, прав. Вызовем тебе завтра такси. Нет, ты не подумай, я им доверяю полностью. Просто решила, что не нужно лишний раз акцентировать их внимание на всей этой истории.

– И это правильно, – согласился я, радуясь внутри, что не навел ее на мысль о наличии возможности мне ее из Минска на своей машине забрать.

– Сережа, – обратилась через полминуты ко мне Ася.

«Судя по всему, все-таки навел. Видимо, мне уже не отвертеться» – разочарованно подумал я.

– А почему бы тебе не приехать за мною в Минск на своей машине? – сразу к делу перешла Ася, словно прочтя мои мысли, уже не в первый раз, – Поехали бы сразу вместе. Я не вижу острой необходимости тебе туда одному предварительно ехать.

– Я подумаю, – неуверенно ответил я.

«Нет, она права, конечно, – приступил я моментально к раздумьям, – В принципе, если в выходной день, да пораньше, когда машин меньше – может и не страшно. Забью маршрут в навигатор – и вперед».

– Хорошо, – согласился я через минуту, – Пока что все это оставляем здесь. В воскресенье утром я к тебе приеду.

– А мы ведь в понедельник собирались…

– Ну да, – согласился я, – в воскресенье мы там из администрации вряд ли кого-то найдем. Правильнее, конечно, было бы в понедельник, как с самого начала и планировали.

И все-таки, решил я признаться:

– Понимаешь ли, у нас в Борисове движение не такое интенсивное, как тут. А я в Минске на машине триста лет не был, отвык от такого. Поэтому, было бы удобнее приехать за тобой в выходной рано утром, когда трафик поменьше.

– Понимаю, – ответила она, – А куда тогда сразу поедем?

– Наверное, в Борисов.

– Здорово, я согласна, – искренне почему-то обрадовалась Ася.

– Была, кстати, там раньше?

– Да, – не сомневаясь, ответила она, – Один раз, совсем недавно. Статью готовила.

– А про что статья была? – полюбопытствовал я.

– Хотя… нет, стоп, подожди, – задумалась вдруг она, – Это был Бобруйск, спутала, извини.

– Ай-ай-ай, ну как же?! – притворяясь обиженным, воскликнул я, – Как же можно Борисов с Бобруйском спутать-то?!

– Ну извини, – виновато улыбаясь, пролепетала она, – Ошиблась. Названия похожи.

А вообще, не в первый раз минчане при мне Борисов путали то с Бобруйском, то с Барановичами.

– Вот что вы себе, минчане, позволяете?! – в шутку продолжал я сокрушаться, – Мы ведь не путаем Минск с Москвой?

– Москва в другой стране, – парировала Ася.

– Ну и что? А Бобруйск в другой области. А Москва, между прочим, тоже столица, и название похоже…

Ася показала мне язык.

***

День проходил стремительно.

Периодически у Аси звонил то мобильный, то домашний – не давали отвлечься друзья и знакомые Бориса Владимировича со словами соболезнования, с расспросами о предстоящей церемонии. После каждого такого звонка Ася грустнела минут на пять-десять, несколько раз даже расплакалась.

В шесть вечера заехала Ксюша, одна, без Глеба и без предупреждения. У меня не вызывало сомнений, что одна из причин ее неожиданного визита – подозрительное отношение к моей персоне и опасение за Асину безопасность. Кроме того, вероятно, был расчет на то, что я уеду тем же днем, а не стану оставаться еще на одну ночь, то есть, Ксения была готова подменить меня, в случае моего убытия в Борисов. В общем-то, наверное, мне и следовало бы уехать уже, не знаю, почему я решил задержаться.

Около получаса мы сидели втроем на кухне, пили чай, вели нейтральную, но несколько натянутую беседу. Выяснил, что Ксения – студентка медицинского, Глеб – ее сокурсник. На мою реплику о престижности и востребованности профессии врача в нашей стране, было заявлено, что они не планировали здесь оставаться, после окончания учебы и прохождения практики у них было твердое намерение мигрировать, предположительно, в Канаду, где уже давно жила и успешно трудилась старшая сестра Глеба. Мне неприятно и грустно было осознавать, что у большей части нашей молодежи главной целью жизни является эмиграция в более благополучную страну; огромное количество так и поступит.

Из некоторых отдельных слов, жестов и интонаций, я заподозрил Асину подругу в некоторой меркантильности, в том числе и по отношению к своему избраннику. В остальном же, она мне показалась вполне приятной, неплохо воспитанной девушкой, искренне переживающей за Асю. В какой-то момент я почувствовал, что им мешаю, извинился, ушел в гостиную.

Включил телевизор, опять прощелкал все каналы. Остановился на программе об индийских слонах. Смотрел, слушал, не вникал.

С кухни доносились их голоса. Отдельные слова я, при желании, мог разобрать, но специально сделал телевизор громче, чтоб не услышать лишнего. Спустя некоторое время в гостиную вошла Ксения.

– Сергей, идемте покурим, – предложила она сразу же.

Мы молча проследовали на балкон. Я уже догадывался, что предстоит серьезный и не самый приятный разговор.

– Я про вас никогда раньше не слышала, – с ходу она начала, – И очень мало информации про ваше творчество в свободных источниках.

– Поверьте, немало писателей, о которых в свободных источниках нет вообще никакой информации, – спокойно парировал я, – А еще больше писателей, о которых вы и не услышите никогда. Я их, выходит, уже переплюнул.

– А все же, признайтесь честно: какую цель вы преследуете?

– Какую цель? – начал я зачем-то ерничать, – Ну, например, я поставил себе цель научиться лучше всех петь сольфеджио и танцевать ирландские танцы.

Ксения фыркнула недовольно.

– А если серьезно, – продолжил я, – Основной моей задачей и целью является сейчас собрать материал для будущей книги. И ничего более. Я понимаю, что вы, Ксюша…

– Так, – перебила меня она, – А что вас заставило впутывать в это Асю? Нет, я допускаю, что, возможно, она где-то и сама навязывается. Но вы пользуетесь этим и продолжаете ей внушать веру во все эти глупости с этой мистикой, проклятьем, вместо того, чтобы ее успокоить, убедить, что все в порядке, никому больше ничего не угрожает.

Я молчал.

– Вы же понимаете, что это бред? – продолжала наседать Ксения, – У нее сейчас стресс, немного шарики за ролики заехали, появилась идея фикс, и вся эта затея только усугубляет проблемы…

– А вы, Ксения, не допускаете, что эти проблемы как раз таки можно решить, осуществив сию затею? Вы понимаете, что если она туда не поедет, не убедится самолично, что ей ничего не угрожает и все это действительно, как вы выразились, глупости, то мы обречем Асю на многолетние ожидания и боязнь свершения так называемого проклятья, да пусть оно хоть тысячи раз неправда, глупости и бред?

Ксения задумалась на мгновение, нахмурила свои не в меру широкие брови.

– И все же, – продолжила она, но уже с некоторой ноткой неуверенности в голосе, – Я могла бы с ней поехать. Вы извините, конечно, однако мы про вас абсолютно ничего не знаем; вы, по сути, чужой человек; кроме того, мужчина…

– Ладно, – старался я не выказывать раздражения, но у меня уже это плохо получалось, – Я буду только за, если вы убедите Асю ехать в вашей компании, оставив, тем самым, меня в покое; вот только если убедить ее не выйдет, вам придется везти ее в Спаси насильно. Ну а поскольку я непременно тоже отправлюсь туда заниматься непосредственно своею работой, а именно сбором информации для своей будущей книги, вам еще придется выбирать маршрут и время таким образом, чтобы минимизировать контакты со мной, поскольку, я уверен, ваши и мои подходы и методы будут не сочетаемы и вы мне будете мешать.

Наступила тишина. Я закурил еще одну сигарету. Ксения через несколько секунд последовала моему примеру.

– А вы сами, надеюсь, не верите, что все это возможно? – спросила она меня, затянувшись пару раз.

– Вы хотите узнать, верю ли я, что во всем этом замешаны какие-то потусторонние силы? – тут я сделал паузу, задумался, – Нет, не верю. Так как никогда не верил в саму возможность существования чего-либо сверхъестественного. Но я и не могу сказать, что я наверняка знаю, что всего этого не существует. Мне просто не достаточно имеющихся знаний, чтобы исключить вероятность существования чего-то такого полностью. Поэтому, есть сомнения, хоть и не существенные.

– Вы писатель, – с ироничной улыбкой произнесла Ксюша, – Умеете красиво и много говорить. Но из вашего спича я так и не поняла: да или нет?

– Скорее нет, чем да, – пояснил я, погасил окурок, уже собрался уходить…

– Подождите, еще кое-что… – притормозила меня Ксения.

– Ну, слушаю…

– Вы, наверное, знаете, что Асина мама была из мусульманской семьи, – начала она, – И Асю она, можно сказать, воспитала частично в мусульманских традициях. И это, в первую очередь, очень отразилось на отношении Аси к се… к противоположному полу, скажем так. Я, например, на сто процентов уверена, что если вы на кое-что надеетесь, уж извините за прямоту – добровольно от нее вы ничего не получите; ну только если женитесь предварительно на ней. Кроме того, Ася умеет не только хранить свою честь, но и защищать ее. Будьте уверены, газовый баллончик у нее всегда где-то под рукой. Так что, в случае чего, знайте: вначале вам будет больно от нее, а потом и от меня, не сомневайтесь.

– Все? – спокойно спросил я.

– Да, и еще я попрошу, чтобы вы мне показали ваш паспорт.

– Хорошо, но позволь, Ксюша, дать тебе один совет, – начал я, нечаянно перейдя на «ты», злясь, но стараясь не показывать этого, – Я тебя старше, поэтому имею на это право, следовать моему совету или нет – твое дело. Так вот, старайся никогда не угрожать мужчине, когда точно не знаешь, есть ли у него намерения совершить то, от чего ты его предостерегаешь; ведь даже, если намерений у него нет, он может совершить это для того, чтобы продемонстрировать отсутствие страха перед устной угрозой. Но не волнуйся в отношении меня – я ничего демонстрировать не собираюсь. То, что ты не доверяешь мне – нормально и правильно в данной ситуации; я это понимаю, хоть мне и неприятно все это выслушивать.

Ксения опешила.

– Ладно, идемте, я вам свой паспорт продемонстрирую, – пригласил я, снова перейдя на вы.

Паспорт был в моей сумке-почтальонке, сумка лежала рядом – в гостиной на стуле, на котором висел и мой пиджак. Нашел, достал, вручил Ксении. Она пролистала внимательно все странички.

«Наверное, – предположил я, – На всякий случай и на наличие штампов о браках и детях решила проверить».

– Сфотографируйте на всякий случай, – предложил я ей.

Она так и сделала, затем передала паспорт мне со словами, сказанными примиряющим тоном:

– Вы уж извините, я, все-таки, палку перегнула. Но поймите,…

– Я все понимаю, – перебил я, – И хочу сказать, что Асе очень повезло с такой подругой, как вы. Я без иронии это говорю…

***

– Ну где вы там застряли? – ехидно обратилась к нам Ася, возясь у плиты, – Я уже собралась за вами идти. Потом подумала, что вдруг помешаю. А вообще, Ксюша, ты не боишься, что я твоему Глебчику расскажу, как ты тут уединялась с мужчиной на полчаса?

– О нет! Не надо, Ася, – нарочито наигранно взмолилась Ксения, – Ты ведь знаешь, какой он у меня ревнивый!

И они вдвоем расхохотались, видимо был намек на какую-то забавную историю.

– Я тут, пока вы там невесть чем занимались, уже макароны почти что сварила, – похвалилась Ася, – Присаживайтесь, скоро будем ужинать.

– Нет, Ася, спасибо, мне уже скоро домой нужно, – сообщила Ксения, – Сейчас Глебчику наберу, скажу, чтоб заехал за мной. Пока его не будет, посижу с вами минут десять…

Посидела она с нами значительно меньше заявленного, так как Глебчик уже через минуты три перезвонил, сообщил, что подъезжает.

Ася ушла провожать подругу. Они еще о чем-то шушукались в прихожей несколько минут, затем Ксения прокричала оттуда «До свиданья, Сергей!», я вскочил из-за стола, вышел в прихожую.

– Да, до свидания, – кивнул я Ксении, уже собравшейся уходить, – И не волнуйтесь, я Асю не обижу.

Все! Закрылась дверь, мы с Асей опять остались вдвоем. Плюс Маркиз.

– Вы там не подрались? – спросила меня Ася почти сразу.

– Нет, слегка только по ребрам друг другу надавали, – отшутился я, – Без крови это не драка – так, ерунда какая-то несерьезная. Но я победил бы, кстати.

– Я слышала, что вы спорили, и я даже знаю о чем, – пропустив мою шутку мимо ушей, продолжила Ася.

– Ну да, было немного.

– Ты на нее не обижайся только, она хорошая, но очень прямолинейная.

– Нет-нет, Ася, все в порядке, – заверил ее, – Я нисколько не обиделся. Признаюсь, приятных эмоций от таких бесед мало, но я все понимаю. Так и надо. Я уже Ксении говорил, и теперь повторю, что тебе очень повезло с подругой.

– Я знаю. Она хоть и почти моя ровесница, но порой я отношусь к ней, как к старшей сестре.

– Можно вопрос? – решил я несколько разрядить обстановку.

– Давай.

– А правда, что у тебя всегда под рукой газовый баллончик?

– Это тебе Ксюша сказала? – спросила Ася с недоумением, потом не выдержала, расхохоталась и сквозь смех выговорила: – Да! А еще электрошокер, наручники и плетка!

– Да уж, – тоже посмеиваясь, добавил я, – А я-то думал, что кое-что знаю о мусульманских традициях – ан нет, оказывается…

– Так я же не мусульманка! – продолжая смеяться, воскликнула Ася.

– А ты вон туда глянь! – указал я в сторону зеркала, в шутку намекая на ее, скажем так, неславянскую внешность; получилось грубо, я тут же это осознал и пожалел, но Ася, к счастью, восприняла это нормально и засмеялась еще сильнее.

«Нет, Серега, так нельзя, – сам себе я сделал замечание, – Шутить о внешности, культурной, национальной и половой принадлежности над человеком, которого так мало знаешь, может быть чревато для ваших дальнейших отношений. Отныне, держи себя в руках и радуйся, что в этот раз все было хорошо воспринято».

Уже когда мы сидели за столом и ужинали, Ася спросила, вроде как подтрунивая надо мной:

– А Ксюша тебе говорила, что ты, по ее мнению, на маньяка похож?

Я отрицательно покачал головой, продолжая есть.

– Значит, постеснялась все-таки, – заключила Ася.

– Не постеснялась. Просто высказала это предположение более обтекаемо и дипломатично, – прожевав и проглотив, пояснил я, – А тебе самой как кажется – похож?

– Нет, – однозначно ответила она.

«И хер поймешь, как на это реагировать, – задумался я, – Как на комплимент, или же наоборот – оскорбление. Мне вот почему-то приятнее казаться опасным, чем безобидным. Но тут уж, смотря какие у нее представления о маньяках».

Ни с того ни с сего, Ася в очередной раз погрустнела, начала тихонько плакать. Прошло пять минут – и она уже смеясь, рассказывала историю про то, как однажды, пару лет назад, прогуливалась с Ксюшей поздно вечером, и неожиданно перед ними из кустов выскочил абсолютно голый мужичок, «неистово теребя себе писюн» (ее цитата); естественно, они испугались, но вместо того, чтобы завизжать и дать стрекача, просто застыли на месте; первой опомнилась Ксюша, и, внешне спокойно, указала пальцем на то самое место и громко произнесла: «Смотри какой маленький! В первый раз такой вижу». И они вдвоем расхохотались. Стрекача, в итоге, дал мужичок, явно униженный и оскорбленный.

«Ну раз у нее такие представления о маньяках, то там уж однозначно комплимент был, – подумал я, – Однако, эти Асины мгновенные скачки в настроении пугают и наводят на мысль, что предположение ее подруги о слегка заехавших шариках за ролики, отнюдь не беспочвенно».