Читать книгу Английский брат - - Страница 7

Сегодня у Лейлы до обеда не было занятий, и в тысячный раз она возблагодарила судьбу за выбранную профессию преподавателя, при определенных больших минусах имевшую еще и замечательные бонусы в виде более-менее свободного графика жизни. Джеймс бранил ее, требовал бросить работу и сидеть дома, но преподавание помогало ощущать себя нужным человеком, а не бесцельным прожигателем жизни. В нем она порой даже видела смысл своего существования. Будучи женой богатого бизнесмена, Лейла выглядела белой вороной среди коллег. Взятки ей предлагать оказалось бесполезно, что поначалу вызывало шок у студентов. Потом они уже привыкли к богатой эксцентричной «англичанке». Единственным минусом было то, что лекции и семинары занимали много времени, поскольку Лейла Сабитовна работала на полную ставку. Как там говорил Ницше? Если человек не может потратить на себя две трети своего времени, его следует считать рабом. Входят ли в эти две трети сон, задумалась женщина и решила, что нет. Впрочем, сам великий философ провел остаток жизни в психиатрической больнице, так что в отличие от горних вершин мыслей в обыденной практике он вряд ли авторитет. Как бы то ни было, свое свободное нерабское время Лейла решила посвятить визиту к пастору Марку, в чьей церкви она состояла уже третий год. Она ощущала себя дочкой советских шпионов Пейдж из сериала «Американцы». Бедная девочка, узнав, чем занимаются ее любимые родители, пришла в священный патриотический ужас и тут же побежала к своему пастору за советом, как жить дальше. Так и Лейла. В церкви она нашла своё отдохновение, там скрывался её источник сил, терпения и мужества.

Она доехала до торгового центра «Сарыарка» на автобусе. У нее имелись права, но женщина не любила водить машину. В свое время Джеймс предоставил ей в распоряжение «БМВ Х6», но Лейла выезжала на нем не часто, предпочитая общественный транспорт или же ходьбу пешком. После того же, как получила психологический стресс, стукнув ехавшую впереди машину на перекрестке, и вовсе оставила железного коня на приколе в гараже…

Вдалеке виднелся грандиозный «Хан Шатыр», сверкающий на солнце светлым полимерным покрытием, левее виднелась белоснежная «Астана Опера», откуда взирала величественная сакская царица Томирис, управляющая квадригой. Церкви «Жаңа Жол» принадлежал двухэтажный особняк на проспекте Туран, чуть в стороне от вереницы ресторанов «Багратиони», «Портофино», «Алаша» и других. Он представлял собой аккуратный дом в американском стиле, обнесенный высокой железной оградой, а за ней можно было увидеть чинно выстроившиеся деревья и кусты, понемножку выпускавшие набухшие почки навстречу набирающему силу солнцу.

Зайдя в дом молитвы, Лейла увидела в прихожей пастора. Тот разбирал пухлую пачку корреспонденции, по всей видимости, только что доставленную посыльным.

Пастор Марк выглядел как типичный американец, со здоровым цветом лица, аккуратно постриженной бородкой и всегда улыбающимися карими глазами. «Откуда у них такой аппетитный цвет лица?» – всегда задумывалась Лейла. То ли природа у них благоприятствующая, то ли витамины поглощают в невероятном количестве. Тем не менее, она безошибочно могла угадать американца, в какую бы одежду тот не маскировался.

Сейчас Марк надел демократичную темно-зеленую футболку с надписью «shine, Jesus, shine», размашисто вьющуюся по кувшину с вином. Очки в тонкой оправе, надеваемые им во время чтения, делали взгляд по-детски удивлённым и наивным.

Они поздоровались, и пастор пригласил её жестом подняться по лестнице наверх, в свой кабинет.

Там царила идеальная чистота. Все бумаги на столе находились в порядке, на углу компьютерного стола красовались два флажка: американский и казахский. У стены стоял сделанный по заказу огромный, во всю длину стены, книжный шкаф с многочисленными книгами, журналами и брошюрами.

Говорили они по-английски, хотя Марк мог прекрасно изъясняться и по-русски, и по-казахски, что делало его еще более привлекательным для прихожан церкви «Жаңа Жол», «Новый Путь» или «New Way».

Лейла не знала, с чего начать, и, внимательно взглянув на её грустный вид, Марк сразу понял, в чём дело. Каждый день приходилось ему разбираться с семейными проблемами прихожан, поскольку их тяга к религии, к Христу в его трактовке, зачастую встречала непонимание у домочадцев. Пастор знал о нелюбви мужа Лейлы к религии вообще и к его церкви, в частности.

– Снова Джеймс? – мягко спросил он женщину. Та кивнула головой.

– Считает, что я кидаю деньги на ветер. Мол, лучше бы отдала какой-нибудь благотворительной организации, чем продавцам воздуха, как он вас называет.

Вместо ответа пастор предложил дать ей обе руки. Лейла тут же закрыла глаза, и даже до того, как тот начал читать слова молитвы, впала в легкое забытьё, как всегда случалось с ней во время песнопений и молитв.

В голове её сначала шумело, баритон Марка проникал через какую-то невидимую завесу, упорядочивал сознание… Так продолжалось несколько минут. Она почти не вслушивалась в слова молитвы, но осознавала их правильность и справедливость, безгранично вверив себя учителю и наставнику. Наконец, Марк отнял руки, и женщина медленно открыла глаза.

– Так лучше? – с нежной улыбкой спросил он прихожанку. Лейла благодарно улыбнулась.

Почему-то сразу показались мелкими мысли и чувства, обуревавшие ею до того, как она пришла к пастору. Совместная молитва придала внезапно силы и уверенность. Женщине стало казаться, что теперь мгновенно справится со всеми своими семейными трудностями, даже стало стыдно за временные слабость и уныние.

А ведь пастор Марк очень занятой человек. Столько сил тратит на дела благотворительности. Буквально в прошлом месяце на собранные от прихожан и спонсоров деньги церковь построила детский дом и теперь взяла опеку над его воспитанниками. Иногда к ним приходят посторонние люди и просят о помощи: этим нужны деньги на лечение, тем – на пропитание, кто-то прогорел с ипотекой и остался без крова. Никому не отказывает Марк, находит и средства, и время, чтоб пообщаться с бедолагами и хоть как-то помочь.

Что говорить о прихожанах! У каждого в запасе есть своя история о том, как мудрое слово пастора придало сил и вдохнуло в страдающего новую жизнь. Мария, ее знакомая по церкви, рассказала, что в своё время она много страдала от тирана мужа. Нет, тот не бил её, но как-то сделал жизнь её невыносимой, третируя постоянными насмешками, издеваясь над религиозностью и тягой к молитвам. Стоило ей недосолить блюдо или сделать не по вкусу, как град насмешек буквально сыпался на её голову. Мягкий характер Марии не позволял вступать в словесную перепалку, она начала молча страдать, потом заболело от переживаний сердце.

Долго не решалась Мария рассказать о семейных проблемах Марку, не хотела выносить сор из избы, но после очередной ссоры всё-таки не выдержала и поведала мудрому учителю о своих бедах.

Тот ей сказал только одно слово: «Улыбайся!» Одно только слово и отправил домой. Сначала Мария думала, что учитель пошутил, но решила последовать странному совету. Кто знает, может после их совместной молитвы он сумел как-то мысленно повлиять на её семейного тирана, но она сначала действительно нацепила дежурную улыбку, как приказал Марк, а потом уже ей не захотелось с ней расставаться. И чудо произошло. Постепенно насмешки сошли на нет, во что Мария сначала никак не могла поверить, но, когда однажды муж принёс ей цветы, она расплакалась и почувствовала, что действительно случилось чудо.

Поэтому и Лейла, памятуя об этом случае, верила в целительную силу совместной с Марком молитвы…

Она вышла из церкви в приподнятом настроении и двинулась обратно в сторону проспекта Туран. Ей казалось, все теперь будет у нее получаться. Огромный «Хан Шатыр», всегда казавшийся ей иноземной тарелкой с антенной-шпилем, загадочно мерцал в отдалении. Косые солнечные лучи ласкали праздно идущих прохожих. В ужасе она внезапно различила среди них двух людей с натянутыми на лицо грабительскими масками с прорезями для глаз и носа, но затем сообразила, что это просто сотрудники службы «Тазалық», занимающиеся чисткой территории.

Мимо неё медленно прошелестели шины черного джипа, и внезапно машина остановилась. Водитель, опустив стекло со стороны пассажира, обратился к ней с каким-то вопросом. Лейла не расслышала и подошла ближе.

– Девушка, не подскажете, где здесь ближайший цветочный магазин?

Лейла была польщена таким комплементарным обращением к ней, но затем пришла в тупик: вроде по близости никакими бутиками, специализирующимися на флористике, в буквальном смысле не пахло. Потом вспомнила, что цветы можно купить в «Хан Шатыре» или в «Азия Парке» и предложила отправиться туда.

– Большой рахмет, – тягучим приятным басом ответил тот, а затем неожиданно предложил подвезти.

– Да нет, что вы, – засмущалась Лейла.

Водитель не настаивал, но держал дверцу приоткрытой. Внезапно, сама не до конца осознавая, что делает, Лейла легко вспрыгнула на подножку и замерла в волнении. Чувство казалось новым, необычным, но ей хотелось содрать паутину рутинности со своей жизни, и она поняла, почему так быстро согласилась на поездку с незнакомцем.

Лейла была словно в опьянении, езда в огромной машине подействовала на неё странным образом. Давно уже она никуда не ездила с Джеймсом, поэтому так новы оказались для неё эти ощущения поездки рядом с выглядящим брутально мужчиной. Вечером вспоминала, как рассказала новому знакомому Жоламану о своих печалях и горестях, а тот внимательно слушал и предлагал плюнуть на всё и повеселиться. Затем уже, прощаясь, он предложил ей встретиться снова, и она согласилась…

***

В субботу и воскресенье Джеймс Дарен старался не работать. Всегда повторял сотрудникам и неугомонному Канату Аккожину: если вы не успеваете закончить всё в положенное время, значит, элементарно не умеете планировать.

В такие минуты подчинённые хорошо понимали выражение «английская чопорность», а Лейле хотелось взять поварёшку и приложиться по аккуратному пробору педантичного мужа.

Интимная жизнь с супругом закончилась у них, наверное, года два тому назад. Лейла винила в произошедшем исключительно себя, наверное, как и все женщины. Ей казалось, что она себя слишком запустила, перестала удивлять мужа новизной. Подруги успокаивали ее словами, мол, дело не в тебе, просто кобелю свеженького мяса захотелось.

Лейла догадывалась, что у мужа завелась молоденькая пассия. Вот и сейчас благоверный, чисто побрившись и надушившись, отправлялся в «гольф-клуб» покатать мячи.

«Знаем, какие шарики ты собираешься катать», – хмурилась гневно жена, но ничего не могла предпринять. Уж так себя поставил в семье Джеймс Дарен, что джентльмен всегда прав, и за ним остаётся последнее слово в любом споре.

Странно, думала женщина: когда выходила за него замуж, надеялась, что любовь будет жить вечно, да видно и она имеет свой запас прочности и зарядки, как та батарейка. У одних заряда хватает на большой срок, у других поменьше, но общее между ними всеми то, что они иссякают.

– We all live in a yellow submarine, yellow submarine, – мелодично и негромко напевал себе под нос любитель «Битлов».

Затем Джеймс подошел к жене, холодно поцеловал её в лоб и отправился… подзаряжаться от другой сети, как хмуро подумала про себя покинутая жена.

Общий сын Руслан, пожалуй, единственное, что удерживало женщину с ним. Тот одинаково любил и отца, и мать. Жизнь сейчас и так не простая, а поэтому Лейле не хотелось ухудшать её семейными раздорами и дрязгами.

Что ж, два года она жила подобно чистой овечке с картины средневековых живописцев, но теперь пришла пора действовать. Всё меняется в этом лучшем из миров.

Надо менять и саму себя. Женщина обычно начинает это с причёски, так сказать, с самого верха.

Беда в том, что в хорошие салоны в очередь записываются за неделю вперёд. Лейла быстро залезла в Интернет и нашла парикмахерскую на улице Московской, где таких бюрократических церемоний не подразумевалось. Смущала только цена – семьсот тенге. Но ей показалось, что это опечатка. Скорее всего, семь тысяч.

Она заказала такси, мгновенно приехавшее. Что что, а с такси в этом городе практически нет проблем. Не нравятся официальные службы, выходи на улицу, голосуй и начинай считать автомашины. Максимум на пятой остановится «мерседес» или «мазда» прошловекового года выпуска и езжай, куда тебе заблагорассудится.

В субботу пробок было на какие-то проценты меньше, хотя всё равно движение протекало медленно.

По означенному в объявлении адресу нашлось двухэтажное желтое здание, с фасадной стороны которого шли кулинарные запахи от кафе под названием «Тюльпан», а сама парикмахерская приютилась в торце здания и имела отдельный вход, снабжённый узенькой лестницей. На втором этаже располагалась малюсенькая комната, совершенно в китайском стиле, если верить репортажам журналистов из Поднебесной.

Кресло для клиента, раковина для мытья волос, старенькое потемневшее, но довольно крупное овальное зеркало, пара стульев для ожидающих – вот и вся обстановка.

Цена, указанная в объявлении, оказалась не ошибочной. Всё удовольствие стоило действительно семьсот тенге.

Парикмахерша, за какие-то полчаса коротко постригши двух залётных студентов со скидкой по причине их финансовой несостоятельности, принялась за Лейлу.

Когда женщина с ужасом открыла глаза, вообразив, что с ней сотворили нечто ужасное и чудовищное, то внезапно приятно удивилась. В зеркале на неё смотрела симпатичная молодая дама тридцати пяти лет, не больше того, с кокетливым взглядом из-под чёлки.

Она протянула тысячу тенге мастеру и сдачу брать не стала, заявив, что этакую красоту не сделают для неё в элитном салоне и за десять тысяч.

Пообещав, что теперь всегда будет посещать только её, радостная Лейла покинула непрезентабельный салон.

Тут же, не отходя, так сказать, от кассы, она набрала телефонный номер Жоламана и игриво договорилась с ним встретиться вечером в «Астана Опере», о чём настаивал тот на прошлом свидании.

Мысль, что её могут увидеть с посторонним мужчиной, была отброшена Лейлой со скоростью пинг-понгового мяча чемпионом мира по этому легковесному спорту.

– Мстить так мстить. Это еще далеко не конец, – вслух произнесла женщина…

К «Астане Опере» съезжались автомобили со всех сторон, благо позволяли условия парковки. Кто-то подъезжал со стороны проспекта Туран, кто-то приютился у отеля «Хилтон».

Жоламан и Лейла прошли мимо неоклассических высоченных колонн, и мужчина галантно пропустил даму вперед себя. Их приветствовали богатырского телосложения юноши в роскошных расписанных золотом халатах и высоких шапках. Народу собиралось много и работали три контролерши. Жоламан купил билеты по Интернету, поэтому они были напечатаны на простом листе стандартного формата. Девушка провела по шифрованной части ручным сканером и пропустила парочку вовнутрь.

Взгляду Лейлы предстала праздничная картина. Белый мрамор стен, блистательная огромная люстра, свисающая с не менее красочного потолка. Зрители были под стать великолепию внутреннего убранства. В первую очередь в глаза бросались нарядные женщины в шикарных вечерних платьях, бриллиантах и золоте. Они словно сошли с картинок модных гламурных журналов. В воздухе разливался тонкий запах дорогого парфюма. Несколько гардеробов не успевали обслужить всех посетителей, и они вдвоём поспешили в глубь зала, там, где им показалось, меньше ажиотажа, и сдали свои пальто. По обе стороны располагались буфеты, где продавали соки, минеральную воду и бутерброды с рыбой, икрой и сыром. На подносах высились горы аппетитно выглядящих пирожных, трубочек с заварным кремом и бисквитным печеньем.

Красивая девушка в нарядном костюме негромко пригласила в зал, поскольку уже прозвучал сигнал.

Их места, согласно билетам, располагались в партере, в десятом ряду, прямо по центру зала. Отсюда Лейла хорошо видела музыкантов оркестра, настраивающих инструменты.

К счастью, ни одного знакомого ей лица пока не встретилось, хотя, в такой многочисленной аудитории это было не мудрено.

Давали «Лебединое озеро». Она хорошо знала знаменитый балет Чайковского, а вот её спутник, подсвечивая мобильником, увлеченно читал либретто. Видно, что классическая музыка для него в диковинку.

Лейла любила те моменты, когда на сцену выпархивал чёрный лебедь. Его появление сопровождалось тревожной, волнующей музыкой, в которой звучал сам рок.

Вспомнила, как Джеймс долгое время читал модную книжку «Black swan»: там чёрные лебеди тоже символизировались с наступлением роковых и неожиданных событий. «Тоже мне открыл Америку», – презрительно фыркала она, а Джеймсу нет, ему нравилось читать этот пухлый трактат, набитый чужими цитатами и общими местами. Впрочем, она осознавала, что не является ни бизнесменом, ни статистиком для этаких безапелляционных суждений.

Ротбарт выскочил на сцену под грозные звуки, олицетворяющие мощь и силу. Взглянув на Жоламана, который в начале представления еще интересовался происходящим и сочувственно наблюдал за прыжками Одетты, Лейла поняла, что тот элементарно спит, поэтому финальную сцену, где главных героев поглощает разбушевавшаяся стихия, она досмотрела в одиночестве.

Бурные овации пробудили Жоламана, и тот, виновато озираясь, тоже встал вместе с остальной публикой и попросил прощения у Лейлы:

– Вторую неделю не высыпаюсь, работы много, а ведь так хотел хоть раз в жизни «Лебединое озеро» досмотреть.

Лейле стало жаль его, действительно, видно было, что тот не досыпает: глаза покраснели, щеки землистого цвета, движения вяловатые, на автопилоте.

Жоламан отвёз её домой, договорившись созвониться на следующей неделе. В воскресенье тот собирался хорошо выспаться, надеясь отквитаться за недосыпанные, как он пошутил, дни и ночи.

Лейле не хотелось заходить в коттедж. На небе мерцали привычные звёзды, просеиваемые вереницей облаков. Лёгкий теплый ветер ласкал ей лицо и шею. Чёрный джип Жоламана мигнул габаритами и скрылся за поворотом. Женщина вздохнула, ещё раз посмотрела на ночное небо и тронула ручку входной двери…