Читать книгу Английский брат - - Страница 9

Два раза в неделю по вечерам Руслан обязательно посещал фитнес-центр по годовому абонементу. Раньше он не придавал большое значение бодибилдингу, увлекаясь баскетболом, что было достаточно для поддержания формы. Но однажды Наби, брат Альбины Аккожиной, затащил его в спортзал и занятия с железом вошли в кровь настолько, что тело, как будто само, без импульсов руководящего мозга, заставляло собирать сумку, закидывать туда автоматически футболку, шорты, кроссовки, носки, эластичные бинты, тальк да привычный банный набор из сланцев, полотенца, шампуня, мочалки да мыла.

Фитнес-центр, расположенный на проспекте Туран, воздвигли недавно, окупить себя он ещё не успел, поэтому и стоимость абонента могли позволить себе немногие.

Руслан раньше с удовольствием думал, что он явно принадлежит к кругу избранных, и это придавало особый смак занятиям, да и отношение обслуживающего персонала и тренеров отличалось доброжелательностью и готовностью помочь.

Сначала Наби показал ему то, чему научился сам, а потом молодой человек начал пользоваться услугами тренера, невысокого, но очень мускулистого парня по имени Ринат, по-прежнему профессионально занимающегося боевыми видами и участвующего в соревнованиях по кикбоксингу, самбо и қазақша күрес.

Тот написал на бумажке примерную программу, затем обучил алгоритму, как быстро увеличить «грудак» и размеры бицепсов. Словом, тренер оказался прекрасным практиком, прошедшим «от и до» школу укрощения железа.

Через месяц-другой Руслан любовался своим отражением в зеркале и спокойно жал лёжа от груди сто двадцать килограммов, что, конечно, не было пределом. Он с изумлением видел, как такие же ребята, как он, без всяких усилий тягали и сто пятьдесят. Впрочем, сам Руслан не собирался штурмовать рекордные веса, предпочитая развивать мускулы гармонично.

В тот же тренажёрный зал внезапно для Руслана зашел тот самый брат Альбины, Наби. Это был симпатичный молодой человек двадцати пяти лет, с рельефной мускулатурой – очевидный плод многолетних тренировок по выверенной программе. Руслан никак не ожидал встретить его здесь, поскольку знал, что тот не изменяет своему фитнес-залу, а сам молодой человек после ссоры с ним оттуда ушел.

Когда-то, всего пару лет назад, они являлись закадычными друзьями, как говорится, не разлей вода. Дружбу усиливало ещё и то, что отцы вели совместный бизнес, и никто из них не мог посетовать на дурное влияние товарищей.

Они вместе ходили в кинотеатр, в кафе, а позже, когда Руслану приглянулась Альбина, посещали все мероприятия парами. Наби встречался тогда с красивой девушкой по имени Эльмира, студенткой экономического факультета евразийского университета.

Познакомил их Руслан, который и сам нравился девушке, но его сердце уже принадлежало Альбине. Тогда молодой человек решил «сплавить» страдающую Эльмиру другу. Они встретились в кофейне на первом этаже «Керуена» и, глядя на шумную толпу посетителей заведения, начали разговор. Обсудили прошедший бой «Трипл Джи», порадовавшись за земляка и посмаковав особые моменты стремительного боя грозного майкудукца. Затем, отпив вкусно пахнущий сладкий кофе и заев фирменным печеньем, тающим во рту, Руслан обратился к деликатной теме.

Наби два раза предлагать не пришлось. Оказалось, тот и сам давно положил глаз на красотку, но та была для него запретной темой.

Однако при этом проявил неожиданную для друга щепетильность.

– Надо как-то обставить твое расставание помягче, сам понимаешь, в одном городе все-таки живем, а это не Нью-Йорк, тут каждый день друг друга встречаешь.

На это Руслан ответил:

– Осадок-то все равно останется, не будем рубить по частям хвост кошке, как сердобольный хозяин.

Наби укоризненно глянул на собеседника.

– Вот поэтому-то мужиков и считают козлами. Ты же не хочешь, чтоб Эльмира тебя возненавидела? А если нет, то вот тебе на выбор несколько методов. Я в свое время литературу по этому вопросу, словно к экзамену какому готовился, проштудировал. Я буду тебе давать варианты, а ты выбирай, какой тебе больше подходит.

Руслан хмыкнул, но согласился выслушать, поскольку расставание с Эльмирой тоже его тревожило.

Наби устроился поудобнее в кресле, заказал еще одну чашку кофе, теперь уже латте, где больше молока, чем драгоценного напитка, и принялся просвещать неотесанного в отношении расставания с девушками товарища.

Напротив кофейной источал конкурирующие запахи парфюмерный магазин. Казалось, пройди через него, и ты надолго впитаешь в себя дивные запахи французских и итальянских духов, действующих прямо на подкорку мужчин и женщин.

Наби же обучал друга противоестественной природе животных технике. В животном мире самцы не стараются отпугнуть самок, а, наоборот, стремятся овладеть как можно большим им количеством. В мире же людей с женщинами такой фокус не проходит. Те ведут свою собственную охоту, и не дай Бог, увидят тебя с другой. Следов на шкуре, может быть, не оставят, но испорченное настроение гарантировано. Руслан же старался хоть как-то сгладить конфликтную ситуацию, поэтому, несмотря на всю браваду, внимательно принялся слушать своего «наставника».

– Ныть, завидовать друзьям, экономить деньги – это для тебя явно не подходит, – менторски рассуждал Наби. – Не такой у тебя характер.

– Зачем же мне ныть? – удивился Руслан, смахивая с уголка рта прилепившиеся крошки.

– А чтоб девушку отвадить, – пояснил, ухмыляясь, Наби. – Они, знаешь, как не любят жадных? Но у тебя не получится. Ты всегда был расточительным и щедрым. Эльмирка тут же заподозрит неладное.

– Давай другой тогда способ, – Руслану уже начала нравиться тема разговора. Людям всегда приятно, когда есть кто-то, с легкостью, хотя бы на словах, решающий возникшие проблемы. Для друга же, похоже, не было никаких сложностей.

– Тогда вот что, – Наби заглянул в хитроумную шпаргалку, – дай ей свободу! Поощряй и инициируй ее походы в людные места с подружками. Вполне возможно, что там она найдет принца… Нет, это не подойдет, – решительно оборвал он себя же. – Принца, то есть, меня, она уже как бы нашла, прости мою нескромность.

Тут он заметил, что в лице Руслана что-то изменилось.

– Вот всегда так! – озабоченно воскликнул Наби. – Как только у девушки появляется другой, так тут же возникает дух соперничества. Угадал? Что, уже раздумал с ней прощаться?

Руслан рассмеялся.

– Да нет же, нет! Только глянь, вон Эльмира собственной персоной в парфюмерный заходит, причем одна, без подруг! Давай-ка так сделаем, Набик, мы вместе зайдем в этот благоухающий интимностью салон, я оставлю тебя наедине с девушкой, а потом испарюсь так же быстро, как духи «Версаче», или как их там.

– Идет, – мгновенно согласился товарищ, и они, расплатившись за кофе, поднялись из удобных кресел и направились в парфюмерный бутик на рандеву с красавицей, однако с совершенно противоположными целями.

Высокий охранник лениво сопроводил их взглядом, а к приятелям тут же подбежала менеджер по продажам с ворохом узеньких бумажных полосок, куда намеревалась наносить по очереди ароматы изысканного парфюма.

– Слушай сюда! – заговорщически шепнул другу Руслан. – Эльмира – фанатка итальянских новомодных духов «Гуччи». Так что, Набик, играем номер первый из твоего списка.

Тот хотел что-то переспросить, но они уже подходили к стройной, красивой девушке, увлеченно прикладывающей к носу тоненькие полоски.

Руслан подошел и поцеловал ее в щеку. Та с интересом глянула на спутника.

– Познакомься, Эльмира, это – Наби.

– Очень приятно! – тот сделал вид, что в первый раз увидел ее, хотя не было дня, когда бы он не просматривал ее фотографии из Телеграма, доступные для общего просмотра.

Девушка смотрелась элегантно в белой кофточке и темно-синих в обтяжку джинсах. В одной руке она держала легкую кожаную курточку, которую, по всей видимости, только что сняла, войдя во вкус опробования ароматов.

Жизнерадостная продавщица начала очередное сладкое песнопение относительно восточного микса цветов и сочных фруктов, с нотами сирени, розового перца, персиков и мандаринов, приправленных чувственной, представьте себе, базой из пачули и амбры.

Но клиентка и без этого оказалась во власти пленительного запаха, и, сделав выбор, направилась к кассе уплатить за восхитительный итальянский флакон. За нею воспоследовали и друзья. Все трое смотрели на доброжелательную кассиршу, казалось, витавшую в запахах духов и туалетной воды. Наконец, та провела упаковкой по сканеру и озвучила цифру.

Эльмира потянулась к своему портмоне, при этом оглядываясь на Руслана, как будто чего-то ожидая от него.

– Вот он, тот миг, – подумал тот про себя и внезапно воскликнул. – Боже мой, Эльмира, да ты одно разорение! Еще двухсотмиллиграммовую взяла!

Он раздраженно тряхнул головой и быстрыми шагами направился вон из дорогого бутика.

О том, что было дальше, рассказал ему уже позже довольно похохатывающий Наби.

Эльмира, ошарашенная выкриками всегда такого щедрого Руслана, пришла в бешенство и тоже выбежала из бутика. «Мне осталось только уплатить за упаковку, добавить туда еще какой-то косметической мелочи и догнать ее, расстроенную и униженную», – подытожил радостный Наби.

– И ты знаешь, то ли духи «Гуччи» такие всемогущие, то ли ты не слишком-то ей был и нужен, но теперь уже все. Она такое про тебя мне рассказала, что если бы я тебя не знал, то мог бы и поверить. Но это уже пройденный этап. Как там говорится в моей инструкции: «Своим решением ты дал ей и себе шанс найти свою настоящую половинку!»

Руслан только вздохнул.

Все произошло быстро и спонтанно. Но лучше, как говорится, ужасный конец, чем ужас без конца.

На общих вечеринках, походах в кинотеатр он перебрасывался с Эльмирой обыденными, не значащими фразами, но в глазах ее ничего прочитать не мог. Девушка, похоже, всерьез полюбила Наби, а Руслана рассматривала как нечто случайное и проходное.

Вовсе не из-за этого, а точнее, не только из-за этого поссорились они с Наби. Как всегда, причиной послужила совершенно мелочная ситуация. Но и великие реки начинаются с маленького ручейка. Таким ручейком оказался древний автомобиль Наби, доставшийся ему от дедушки – ветерана войны. Тогда в советское время «Запорожец» являлся чудом автопрома, таким, как сейчас какой-нибудь «БМВ» или «Лексус».

Ушастый оранжевый «ЗАЗ» обладал, несмотря на престарелый возраст, доступными ему от рождения не феноменальными, однако же, какими никакими ходовыми качествами. У Наби по отношению к предметам роскоши оказалась своя философия. «На дворе кризис, люди бедствуют, а я тут понимаешь, на последней модели разъезжаю, – объяснял он своим знакомым, в том числе и Руслану. – Пару дней назад на «стошку» загнал, мотор от девятки поставить. К мастеру, Витек его зовут, на здоровенных джипах приезжают, ремонт просят. А Витек говорит: «Времени нет» и на мой «Запорожец» показывает. Те в непонятках уезжают, брови домиком сделав. А я его лаком еще покрою, да на заднее стекло надпись приклею: «Хай живе вiльна Украiна!»

Руслан кипятился. Не то, чтобы он так сильно любил колотить понты, но поговорка «казах без понтов – беспонтовый казах» не зря появилась на свет. Сам он для покупки «Лексуса» последней марки взял деньги у отца, а тот недолго думая записал автомобиль на свое имя. Чтобы сын, так сказать, не расслаблялся. Оформил семейную ссуду, хотя и без процентов. Джип, таким образом, должен был перейти в окончательную собственность Руслана, после того, как он полностью рассчитается с отцом. Наби и укорял его за это.

– Что за дешевые понты, Русик? Я и на своем «ушастике», куда надо доеду, и по фигу мне, что люди обо мне подумают.

– И твоя любительница духов тоже? – зло съехидничал друг.

– На Эльмирку намекаешь? Так она девушка с понятиями, из скромной семьи, за нуворишами не бегает.

– Это я, что ли, нувориш? Ты на кого бочку катишь? – вспыхнул Руслан.

– Да ты самый нувориш и есть. Понты одни любишь колотить, – не выдержал и товарищ. Гордому Наби явно не понравилось, что начали обсуждать его девушку.

Слово за слово, вцепились друг в друга, за вороты рубашек подержались так, что пуговицы, с мясом вырванные, полетели, да и разошлись, все ж таки друзьями были. Но с того времени парами не встречались и не перезванивались, как раньше. Альбина в их отношения не лезла, поскольку не хотела портить отношений ни с Русланом, ни со своим братом…

…Так что, когда Руслан увидел входящего в тренажерный зал бывшего товарища, он испытал смешанные чувства. Даже подумал, поздороваться или нет.

Наби первый подошел к нему и протянул руку. Через плечо у него висело большое махровое полотенце, которое обычно стелилось на тренажер, чтобы не оставить следов пота. Одет он был в короткие черные спортивные трусы и красную майку с надписью Arm-wrestling, а под ней находилось изображение двух мощных рук, застывших в схватке не на жизнь, а на смерть.

– Не знал, что ты тоже сюда ходишь, – пробормотал Руслан.

– На ремонт временно закрыли там, а я без нагрузок вяну, вот и пришлось сюда записаться, – ответил Наби.

Он подошел к турнику и, аккуратно повесив полотенце на брусья, медленно, привычно прокачивая мышцы, подтянулся двадцать раз.

Затем, вонзив штыри в самые нижние отверстия, взялся за закрепленные с двух сторон квадратные петли, отягощенные грузами, и энергично с десяток раз сдвинул их к груди.

Руслан искоса наблюдал за ним. Сейчас он поднимал штангу, лежа на спине. Доведя массу блинов до ста килограммов, он встал и направился в раздевалку за бутылкой воды. Из игрового зала доносились звуки мяча и возгласы спортсменов. Там азартно рубились в баскетбол. «Неплохая игра, – подумалось Руслану, – если хочешь быстро пропотеть, самое то! На втором месте по физическим затратам футбол, а потом уже волейбол. Хоккей тоже быстро выматывает…»

Размышляя о достоинствах разных вида спорта, он вернулся в тренажерный зал и вдруг увидел, что на его штанге висят два синих блина по двадцать разминочных килограммов, а под ней лежит его бывший друг-товарищ Наби и ритмично тягает ее вверх-вниз. Для него этот стартовый вес явно был пушинкой.

Знал за собой Руслан такую черту характера, как вспыльчивость. Еще мгновение назад он рассуждал о футболе-волейболе, и ничто не предвещало, так сказать. А сейчас видя, как Наби, не спросив хоть и временного, но хозяина снаряда, мастерится под грифом, в голову выстрелило изо всех залповых орудий, имеющихся там.

Едва дождавшись, когда Наби закончит упражнение и поднимется со скамейки, он подскочил к нему и яростно зашипел:

– Я тут, между прочим, занимаюсь, если ты заметил!

Наби удивился.

– Ты чё, Рус, давай по очереди!

Руслан не унимался.

– Не хочу я по очереди с тобой. А ну вали отсюда.

Он принялся нахлобучивать на штангу тяжелые неподатливые блины, мертво лежащие на полу, устеленному ковроланом.

Наби с усмешкой взглянул на него.

– Ты, похоже, вообще оборзел, Русик. Совсем, как твой папаша. Собака на сене, сам не ешь и другим не даешь. У моего отца с ним одни проблемы. Да ты не в курсе, только о себе всегда думаешь. Что и говорить, маменькин сынок!

– Сам ты собака на сене! – огрызнулся Руслан и поспешно начал поднимать штангу.

Наби вздохнул и вышел из тренажерного зала.

Руслану тоже стало не по себе. Он огляделся по сторонам. Свидетелей их ссоры оказалось немного. В дальнем углу бравый старичок-боровичок пенсионного возраста приседал с десятикилограммовым зеленым блином. В центре зала тягал французским жимом штангу молодой парень. Да еще пара ребят у стойки со штангой давали друг другу советы, как лучше делать становую.

«Что он там наплел про отца? – подумал Руслан. Неужели у него на работе какие-то проблемы? Может, прав Наби, и я, действительно, такой эгоист. Сам по себе живу. А что с отцом и матерью творится, меня мало интересует…»

Несмотря на испорченное настроение, он все-таки направился по привычке в беговой зал, где стояли тренажеры на любой вкус и выбор. Тут находились и «лыжи», и «ступеньки», и «велосипеды». Руслан привычно забрался на беговой тренажер, поставил скорость на «12» и в мрачных мыслях пробежал пять километров…

…Бег, хотя бы и на тренажере, а не в хвойном сосновом лесу, наполненном целебными флюидами, взбодрил и привел в чувство. Образовавшиеся от пробежки эндоморфины разнеслись по всему телу, подарив чувство легкой эйфории. Смыв водой из душа, сначала ледяной, потом горячей, а затем снова холодной, капельки пота и растерев до красноты большим махровым полотенцем утомленное тренировкой тело, Руслан окончательно пришел в себя и, насвистывая, подобно отцу, битловскую песенку «When I wake up early in the morning», покинул гостеприимный спортзал, где он пролил не один литр соленого пота.

Домой решил идти пешком, желая в конец себя утомить. Бросив джип на парковке, он с удовольствием вдохнул весенний воздух, уже наполнявшийся ароматами распускающихся деревьев. По проспекту Туран весело передвигались разномастные автомашины, умело и хищно сжигая остатки кислорода. Хорошо хоть, Астана расположена на степных просторах, и вездесущие ветра безжалостно уносят отходы цивилизации, а то хилым горожанам, и так не отличающимся крепким здоровьем, и вовсе бы пришел каюк.

Об этом приблизительно думал молодой человек, быстрым шагом передвигаясь по тротуару. Сферу небосвода затопила приятная глазу синева, и лишь на западной окраине лежал ровный белый слой облаков с черной каймой у горизонта. Белоснежным куском праздничного торта высился Театр оперы и балета, возле «КазМунайГаза» молчаливо дожидались хозяев железные кони.

Проходя мимо торгово-развлекательного центра «Сарыарка» Руслан вдруг с удивлением увидел знакомый силуэт. Маму свою он мог бы узнать из тысячи женщин, даже если бы они были одинаково одеты.

Не было роднее человека в жизни для него. Хоть и перерезали соединявшую с ней пуповину, а незримая телепатическая связь все равно оставалась. Тем неожиданней оказалось для него увидеть ее в обществе неизвестного, импозантного мужчины, галантно открывшего дверь черного «Гранд-Чероки» и усаживающего маму на переднее сиденье. Руслан остолбенел при виде неожиданной сцены. Уж слишком выглядело все как свидание. Да нет, не может быть, успокоил он сам себя. Просто деловая встреча, ничего особенного.

Ни о чем не думая, таким же быстрым шагом, почти бегом, добрался Руслан до дома. Отомкнув ключом входную дверь, он вошел в просторную прихожую, бросил на трюмо сумку с принадлежностями, и только сейчас услышал, как со второго этажа коттеджа раздается негромкая музыка.

Все никак не мог привыкнуть Руслан к присутствию в доме постороннего человека, правда, чужим Мартина назвать было нельзя, все-таки брат, хотя и разные у них матери.

Там в Туманном Альбионе вопросам родства тоже придают большое внимание. «Все, как у нас, – подумал Руслан. – Такая же бодяга и непотизм».

Это у британцев издавна с имперских времен повелось. Вспомнил, как мама читала автобиографическую книгу Уинстона Черчилля. Со смехом та рассказала ему, что молодой Уинстон попал в полк, сражавшийся при Омдурмане, благодаря протекции своей матери. А иначе, кто знает, как бы сложилась его дальнейшая жизнь. В каждой империи есть этот горделивый дух Золотой Орды, когда воинственность страны подогревает тщеславие каждого жителя, и доблестью считается завоевать как можно больше территорий и пленить как можно больше людей, будь то кара-кидани или бедные суданские дервиши, которых с удовольствием кромсал шашкой и стрелял из пистолета будущий премьер-министр Англии.

Единокровный брат в длинных клетчатых шортах и легкомысленной желтой майке с узенькими лямочками по-хозяйски расположился на диване. Напротив него на огромном плоском экране телевизора безумствовала в новом клипе модная казахстанская группа, а сам зритель одновременно читал еще и книгу в коричневой обложке. Оказалось, что это «Ситуативный казахский», приобретенный Мартином лично в «Меломане».

– Лежишь? – иронично спросил Руслан. – Языки изучаешь, музыку слушаешь?

– Hi, Captain Obvious14, – лениво ответил брат и уже по-русски продолжал. – И языки изучаю, и клипы смотрю. Кстати, тут музыкальная индустрия довольно неплохая стала. На уровне.

– Ты по-русски чешешь уже, как на родном! – невольно отметил Руслан, отдавая должное способностям братца.

Тот довольно хохотнул.

– Видно, у нас, у Даренов, есть природная склонность к языкам, – говоря «у нас» он как бы приглашал и брата в узкий семейный круг избранных, что не совсем тому понравилось.

Руслан подошел к журнальному столику, где стоял запотевший графин со свежевыжатым яблочным соком и пара стаканов. Один из них уже использовался сибаритствующим Мартином, но второй оставался чистым. В него налил себе прохладный напиток снова почувствовавший жажду Руслан.

На экране красивая девушка подставляла чувственное лицо каплям дождя, и песня под стать природе тосковала, но в то же время сквозь грустные нотки пробивалась жажда любви, жизни, веселья.

– На работе-то как, обвыкся? – щедро отпив живительного сока, поинтересовался Руслан.

– Нормально все, только к менталитету местному надо привыкнуть, и тогда дела пойдут, – оживился тот. – Думаю, отцу непросто здесь работать. Хоть и хорохорится, да все равно британское воспитание дает о себе знать. Экспаты здесь делятся на два типа: одни принимают правила игры и становятся как все, а другие лезут в чужой монастырь со своим уставом и прогорают. Слышал, как выжили Крисмана из Нацкомпании? А ведь крыша у него ого-го какая была, да с народом не сработался, как у вас говорят, понты начал колотить, агашек на знание физики проверял. Ты представляешь, генерала передовой компании по добыче нефти какой-то закон, то ли Дарси, то ли Фарси, спрашивал! Отец мне рассказал. Как будто для управления коллективом без него не обойтись. Здесь психологию надо знать, да подмазать нужных людей. Вот тебе и весь Фарси.

Мартин даже привстал с удобного дивана, воодушевившись своей же речью.

– Ничего, ничего, я папу обучу современным методам работы в условиях непотизма и коррупции. Он еще список Форбса тут возглавит.

Руслан только хмыкнул. Самоуверенный тон братца все больше начинал его нервировать.

Желая сменить тему разговора, он спросил Мартина, что дома собираются готовить на ужин.

– Дома-то? – чуть остывая от своей филиппики, переспросил тот и замолчал, словно обдумывая что-то про себя. – Похоже, твоей мамаше не до семьи сейчас.

Руслан понял, что тот специально употребил это резкое слово «мамаша», вполне, британская рожа, усвоил язык, чтобы щеголять и уменьшительными, и уничижительными словцами. И почувствовал: «что-то назревает». И эта угроза идет от пресыщенного, наглого родственничка, оккупировавшего диван, где Руслан и сам всегда не прочь был поваляться.

Не задался день, одно стало ясно. В спортзале Наби, дома – Мартин. Похоже, что сама вселенная перегруппировалась таким образом, что на долю бедного Руслана сегодня пришлись одни шипы, а вовсе не розы. До этого ситуация тоже не выглядела идиллической, но приезд розовощекого бастарда, как называл он брата, сгустил и так насыщенную электричеством атмосферу до предела.

Стараясь сдерживаться, он ровным тоном спросил:

– Что ты имеешь в виду, Мартин?

Единокровный брат, опять углубившийся в свой учебник, в пандан тексту из него, ответил:

– Ештеңе емес, әншейін15.

– Әншейін?!16 Нет, ты уже договаривай, если начал.

Тот оторвался, наконец, от чтения и нехотя бросил:

– Таскается тут с одним, я уж это знаю.

Словно боек ударил по капсюле! Так же стремительно пронеслась вспышка ярости в мозгу Руслана. Не помня себя, он подскочил к лежащему обидчику матери и рванул его за лямку, стаскивая с дивана. Та с противным треском разорвалась. Тот выглядел комично, но атаковавшему брату было явно не до смеха.

Руслан поначалу хотел избить до полусмерти обидчика, но внезапно ему самому стало противно гладкое жирное тело, и он выпустил брата из своих невольных объятий, как будто дотронувшись до скользкой отвратительной змеи.

Настроение оказалось вконец испорченным. Он поднялся в свою комнату и набрал телефоны друзей: сначала Нуржаса, а потом Бориса.

Чисто инстинктивно набрал, кто, кроме друзей, может утешить человека в трудный час? Однако оказалось, что Нуржас с Мирой уехали на пару дней в Бурабай. Вот те на, неожиданно как получилось, решили подышать свежим воздухом, отдохнув от столичной пыли и суеты. Оно и понятно. Город всем хорош, только дышать в нем сложно. А сельская идиллия не для всех. Кто раз попал в круговерть городской жизни, тот просто так из нее уже не вырвется. А вот природа все равно тянет к себе, зазывает водой чистой да сладеньким озоном без примесей выхлопных газов да прочих химических приправ.

Оставался лишь один человек, с которым можно перетереть за жизнь текущую, а именно, Борис Ломинский.

Но и тот оказался, как выяснилось, в достаточно нетривиальной ситуации. Они встретились возле фонтана напротив «Керуена» на Водно-зеленом бульваре. Солнце грело все щедрей, словно отдав команду своим заряжающим не жалеть лучей, палящих по земному шарику. Скульпторы и инсталляторы тут же воспользовались теплыми деньками и быстренько пристроили на свободном пространстве между клумбами, фонтанами и давно укоренившимися скульптурами из потемневшей бронзы свои произведения искусства.

Друзья потрогали руками валяющиеся на плитках чугунные шары, количеством тридцать две штуки, олицетворяющие собой «Әженің көзі» – «Бабушкино ожерелье». На листе бумаги давалось объяснение замыслу художника. Обычно, мол, ожерелье делается из драгоценных камней, жемчуга там или чего еще, и зритель, увидев нестыковку сверкающих бриллиантов с почерневшей сажей двух сваренных вместе казанов, должен войти в состояние катарсиса.

– Вошел? – весело спросил Бориса Руслан.

Тому, однако, было не до смеха.

– Помнишь, я в тот вечер с Настей на ее «Рав4» уехал? – спросил тот.

Руслан оторвался от созерцания «ожерелья», и они двинулись дальше в сторону «Байтерека», чей золотистый шар эффектно смотрелся в лучах заходящего солнца. Справа загадочно, словно инопланетным кораблем, громоздилось овальное яйцо Архива.

– Конечно, помню. Клевая девушка. По секрету скажу, это Альбинкин план познакомить вас.

Борис грустным движением поправил прическу. Высокий, худой, сейчас он выглядел и вовсе доходягой. Казалось, что даже сигарета, которую тот курил, вытягивала из него последние остатки жизненных сил.

Товарищ молча вглядывался в желтые здания «Самурык-Казына», прозываемые в народе ведрами, словно собирался внутри них найти ответ на мучающий его вопрос, но тщетно.

– Плохо дело с Настей, – наконец, проговорил он.

Руслан поднял брови. Цветущая и пышущая здоровьем девушка не давала повода для беспокойств, если только не случилось чего с ней. Да нет, тогда бы товарищ сразу поведал об этом. Тут что-то другое. Он не стал задавать лишних вопросов, только кивнул головой, мол, говори, тебя внимательно слушают.

Они добрались до новой композиции, пирамиды-юрты, выложенной из бутылок, заполненных жидкостью разных цветов.

Борис жестом пригласил зайти внутрь Руслана. Тот молча повиновался.

– Где-то читал, – произнес Борис, – что пирамиды обладают целительным воздействием и мозги прочищают. Правда, что ли?

– Вполне возможно, – осторожно ответил Руслан. – Но что там с Настей?

Товарищ медлил с ответом, словно уже и сам был не рад, что затеял разговор. Потом вытащил еще одну сигарету, но скомкал ее в кулаке, понюхал размолоченный в порошок табак вперемешку с бумагой и с видом пловца, бросающегося в холодную воду, начал повествование.

– Во-первых, хочу сказать, что Настя – просто прекрасная девушка, красавица, трудолюбивая, любит свою маму больше жизни, для близких людей готова пожертвовать всем. Сама при этом глубоко несчастна. Никто, даже Альбина и другие подружки, не знают ее тайны. Доверилась только мне, а я вот рассказываю тебе. Я не сплетник, мне надо у тебя совета попросить, поэтому и делюсь.

Руслан заверил: сказанное останется между ними. Товарищ, вздохнув, продолжил.

– Даже не знаю, как начать. Короче говоря, все дело в яйцеклетках.

– В чем? – думая, что ослышался, переспросил Руслан.

– В обычных яйцеклетках, – меланхолично продолжал друг. – Для того, чтобы получился ребенок, нужно, чтобы семя в результате известного тебе хорошо процесса встретилось с женской яйцеклеткой. Тогда при благоприятных условиях образуется плод.

Руслана польстило это «хорошо известно», хотя себя он никогда поручиком Ржевским не ощущал, но ничего не сказал, не желая прерывать вяло текущий монолог. Сам он в этой пирамиде ощущал себя неким священником, выслушивающим сбивчивую исповедь нагрешившего прихожанина.

– Так вот, у Насти, несмотря на юный возраст, врачи обнаружили страшное. У нее скоро яйцеклетки перестанут появляться, осталось два-три месяца и все. После этого она станет полностью бесплодна. Не знаю, что повлияло на это, скорее всего экология и стрессы. Она постоянно работает допоздна, на выходные еще тоже, не от хорошей жизни недостаток-то проявляется. Поэтому и про преимущества гражданского брака тогда говорила. Я-то дурак сразу не понял, а дело вот в чем. Торопиться ей надо. А с каждым встречным-поперечным в постель ложиться тоже противно.

– Ну так что? – подбодрил друга оживившийся Руслан. – Тебе и карты в руки! Порадуй девушку, проблем-то!

Борис нахмурился и сухо проговорил.

– Если бы все было так просто, я бы не утруждал тебя своими рассказами.

– Тебе не нравится Настя? Тогда так и скажи, а не верти вола за хвост.

Товарищ внезапно вспылил.

– В том-то и дело, что нравится. Да не только в ней дело, а еще в мамаше моей! Ей видите ли, надо, чтоб у нее было минимум три внука, два мальчика и одна девочка. А у меня при таком раскладе, только один ребенок получится, да и то в лучшем случае, если звезды правильно сойдутся.

Руслан задумался. Он-то хотел вылить на друга свои горестные эмоции и проблемы, а у того самого проблем, как оказалось, выше крыши.

– Не знаю, что и сказать. Вот что, Борька, ты делай так, как душа тебя велит, а Насте скажи, пусть меньше врачей слушает. Кто знает, сколько еще у нее яйцеклеток этих.

Несчастный влюбленный только усмехнулся.

Они вышли из пирамиды, полюбовались небом, где проплывали величественные белые облака. Борис пожал руку другу и отправился восвояси, решать свои проблемы. Руслану тоже надо было двигаться домой.

Он не торопясь пошел через бульвар, опять мимо инсталляций и скульптур, но на этот раз не рассматривал их внимательно, а просто переводил взгляд с одной на другую. Его джип по-прежнему томился возле фитнес-центра, поскольку на Водно-зеленый бульвар он приехал вместе с Борисом, легким на подъем. Сзади оставался синий купол Ак Орды, а он направлялся в сторону длинного, идущего полукругом, здания «КазМунайГаза». Руслан знал, что сейчас там шла трансформация, в результате которой на позиции управляющих назначили иностранцев: американцев, британцев и россиян. Отец его вместе с компаньоном Канатом Аккожиным, тоже имел с ними дела, представляя различные консультационные услуги, и надеялся, что с западными руководителями они сумеют быстрее найти общий язык. Все проезжие дороги к зданию были уставлены громоздкими джипами, иномарками представительского класса, однако сиротливо ютились и простенькие машины, как видно, сотрудников похилее рангом и не имевших богатеньких родственников.

Руслан прошел через высокую арку, вырезанную посередине, и глазам его предстал белый наклонный шпиль Хан Шатыра. Издалека он выглядел колокольчиком, брошенным невидимым ребенком великанов на землю во время шаловливой прогулки. Впереди по аллее прогуливалась нарядная публика: парочки, напоминающие стоящий тут же у входа небольшой памятник двум влюбленным, усталые, но бесконечно счастливые мамы с колясками, катающие грудничков, рабочие «Тазалык», очищающие территорию от налетевшего или набросанного вороватыми руками праздношатающихся мусора.

Перед остановкой на проспекте Туран, спрятав полосатый жезл за спиной, терпеливо выжидал «гаишник». Пока никто не нарушал правил движения, и в глазах его пряталась тоска. Но вот внезапно палка вырвалась из своего заточения, во рту в мгновение ока оказался свисток, и торжествующий лейтенант уже властным жестом приказывал несчастному водителю притулиться на обочине.

«Если не строить туалетов, то отдыхающие будут писать в море. Также и Гаи, – вспомнил он старую шутку Жванецкого, прочитанную в каком-то блоге. – Поговаривают, что скоро у них отберут жезлы, будут, как американцы, рассекать на патрульных машинах, ловя нарушителей. Как же им без жезлов тогда, бедненьким?»

Проливая крокодиловы слезы по гаишникам, он с наслаждением вдыхал терпкий вечерний воздух, пропитанный окраинным степным ароматом, все еще неистребимым, несмотря на наступление тяжеловесных бетонных громад и ядовитых четырехколесных коней.

Верный автомобиль ждал на том же самом месте, зажатый такими же громоздкими джипами с двух сторон.

Руслан осторожно открыл тяжелую дверь и аккуратно втиснулся на водительское сиденье, стараясь не поцарапать беспечного соседа слева. Привычным движением накинул на себя перевязь ремня безопасности и включил музыку, записанную на флэшку.

Сюда он хаотически перенес со своего компьютера самые разные записи: любимые мамой казахские песни, битлов, фанатиком которых был его отец, современную музыку, близкую уже ему самому. Каким-то образом в этот микс залетела песня Муслима Магомаева «Благодарю».

«Благодарю тебя за песенность города,

И откровенного, и тайного,

Благодарю тебя, что всем было холодно,

А ты растаяла, растаяла…»

Маме нравился этот певец. Свою любовь к нему она привила и сыну. В каждой песне Магомаев старался найти изюминку, придававшую особый колорит. Не зря говорится, что в песню надо вкладывать душу. Вот и в этом хите семидесятых-восьмидесятых Магомаев по-разному пел припев:

«За шепот и за крик, за вечность и за миг, за обгоревшую зарю,

За смех и за печаль, за тихое «прощай»!», за все тебя благодарю!»

Слово «прощай!» он в первый раз спел тихо, а вот во второй раз намеренно форсировал голос, что на контрасте со значением слова «тихий» давало особенный эффект. Не зря, не зря после одного концерта баритона номер один Советского Союза вместе с автомобилем унесли на своих плечах благодарные женщины. Они понимают толк в настоящих мужчинах, не понаслышке знающих о любви и страсти.

Руслан подъехал к дому и припарковал машину в подземном гараже особняка.

Хотя ожидаемая встреча с друзьями состоялась не так, как он хотел, а Нуржаса и вовсе не оказалось в городе, все ж таки он чувствовал некое облегчение, словно печальная история, рассказанная Борисом, заставившая сопереживать, утихомирила тайные волнующие флюиды, глухо поднимавшиеся в глубине души последнее время. Зайдя же в дом, Руслан сразу же понял, что о спокойствии думать рано.

В зале находилась вся семья. Отец, вальяжно расположившийся в большом вольтеровском кресле, специально выписанным им в свое время из Англии, ругал жену, понося ее последними словами. Единокровный братец, стоя у раскрытой стеклянной двери книжного шкафа, читал один из томов Энциклопедии Брокгауза и прятал блудливую улыбку. Однако видно было, что происходящее доставляет ему массу удовольствия. Он поменял порванную Русланом хлипкую майку на пеструю клетчатую рубашку красно-желтых оттенков.

Из резкого обмена репликами он выяснил следующее. Мартин, пакостный братец, настучал их общему отцу, что мама, уже не общая, а одного Руслана, гуляет где-то с каким-то мерзавцем.

Джеймс, будучи собственником, как большинство мужчин, наделил себя полным правом на измену, но за своей супругой такого права категорически не признавал. Видно, есть в мужской природе такое собственническое начало. Дарен представлял собой импозантного человека, какого всегда обхаживают официанты и продавцы магазинов, а на улице всегда объяснят, как лучше пройти в нужную точку, да еще и сами пройдут и собственноручно покажут. Сейчас же его лицо, искаженное яростью, ничем не напоминало прежнее – интеллигентное и законопослушное. Приняв по телефону донос сына, он тут же бросил покои своей любовницы. Квартиру для нее он сам снимал на Бейбитшилик, недалеко от вокзала. Это раньше в тихое дорыночное время все между собой были знакомы. Теперь же все так стремительно меняется, особенно соседи по дому, что никто друг друга толком не знает. С этой Мадиной он познакомился в одном из бутиков «Хан Шатыра». Та продавала изысканные сорта китайского черного и зеленого чая, любителем которого был Джеймс. В отличие от англичан и казахов, кстати, он пил чай, не добавляя молока, предпочитая естественный аромат просушенных на солнце трав. Что-то привлекло его в юной девушке, показалась она ему беззащитной и нежной. Слово за слово, встреча за встречей, и девушка поддалась обаянию представительного иностранца. Мадина не добрала баллов для гранта на обучение, поэтому решила учиться заочно, и работала на дальнюю родственницу, нещадно эксплуатирующую покорное создание. Так что Джеймс в те редкие моменты, когда в нем заговаривало чувство матримониального долга, а также начинали сверлить мысли о дальнейшей судьбе бедной девушки, успокаивал себя мыслью, что он спасает ее от превратностей жизни. Вот и квартиру ей предоставил, и, даже, может на следующий год оплатит обучение в колледже.

Мартин позвонил внезапно, когда Джеймс только-только расположился в зале у своей любовницы. Та приготовила в мультиварке вкусный творожный пирог, а Джеймс принес с собой бутылку дорогого итальянского вина, то есть обстановка и еда предрасполагали к изысканному и приятному времяпровождению.

Бросив все, он стремительно выехал домой.

Напустив на себя сконфуженный вид, навстречу ему спустился Мартин и сказал, что по его прикидкам, сейчас коварная твоя, отец, супруга должна быть доставлена неизвестным ухажером.

– Тебя не учили, сын, что доносить и ябедничать не хорошо? – тихим голосом произнес Джеймс, но не стал углублять тему, а занял выжидающую позицию у окна, откуда просматривался вид на улицу, где должен был вот-вот, по словам сына, и проехать экипаж с изменницей.

Мартин, не ожидавший, что отец приедет так быстро, пытался сгладить обстановку.

– Отец, может мне примерещилось, кто знает, вдруг это просто друзья по работе?

– Какие еще друзья по работе? – поморщился Джеймс. – Помнишь у Шекспира пьесу «Отелло»? Я тот самый Мавр и есть, подло обманутый. А вот и они, смотри, смотри, сын, как топчут честь твоего отца.

На обочине улицы, впритирку с бордюром остановился черный «Гранд-Чероки». Открылась водительская дверь, и из нее вышел представительный мужчина. Не торопясь подошел к пассажирскому месту и галантно подал руку Лейле, поспешно спрыгивающей на асфальт. Лицо Джеймса исказилось. Он буквально впился в лицо предполагаемого любовника жены.

– И не постеснялась же прямо к дому подъехать! – раздраженно бросил через плечо Джеймс сыну, тоже воровато прильнувшему к окну и во все глаза наблюдающего сцену.

– А, может, потому и не постеснялась, что скрывать нечего? – все пытался смикшировать свое недостойное великобританского подданного поведение Мартин, но ослепленный ревностью отец не внимал голосу разума.

Послышался шум открываемой двери, и в зале показалась Лейла. Она была одета в коротенький белый плащ, эффектно оттеняющий мягкие красные туфельки, на шее виднелся элегантный платочек, а волосы перехватывала широкая повязка с японским орнаментом. Ее, помнится, привез сам Джеймс из поездки в Осаку. Лицо женщины раскраснелось, зеленые глаза смотрели уверенно и, что самое обидное для Джеймса, нисколько не виновато.

Супруг внимательно изучал ее лицо, словно ожидая оправданий и извинений, но Лейла и не думала ничего объяснять. Только она хотела отправиться на верх, в свою комнату, как муж грубо схватил за руку.

– Не хотим объяснить, с кем это мы приезжаем домой? – холодно осведомился он.

Лейле особенно неудобно было выяснять отношения при враждебно настроенном к ней Мартине, поэтому она бросила:

– Нечего объяснять, просто знакомый, подвез меня. Тебя что-то не устраивает? – ответила в тон ему жена, самим тоном давая понять: не тебе меня судить, у самого-то рыльце ого-го в каком пушку!

Однако Джеймс и не думал сворачивать тему, желая проучить супругу. Как так, серая мышка взбунтовалась и дает ему отпор?! Не бывать такому.

– Я прекрасно знаю этого опасного человека, Лейла, и впредь запрещаю тебе встречаться с ним, поняла?

Та засмеялась, медленно снимая с себя плащ.

– Да кто ты такой, Джеймс, чтоб мне запрещать? Сам гуляешь налево-направо, а мне, что, элементарно на улицу выйти нельзя?

Она снова попыталась пройти на лестницу, ведущую вверх, но Джеймс на этот раз грубо толкнул ее на софу.

Лейла ударилась головой о стену, и даже заплакала, но не от боли, а от обиды. В ней вскипало чувство ярости и гнева на человека, дороже которого когда-то для нее не было.

Как раз в этот момент появился и Руслан, с негодованием взирающий на безобразную сцену.

Женщина села на софу, выпрямила спину и, стараясь произносить слова сдержанно и четко, произнесла:

– Тогда, Джеймс, нам надо разводиться.

Далее случилось нечто неожиданное как для нее, так и для Руслана с Мартином. Англичанин взвизгнул, какой-то вихляющей походкой подбежал к ней и дал пощечину. Голова Лейлы откинулась, Джеймс, не помня себя продолжал давать ей пощечины.

На него накинулись сзади сыновья и с трудом оторвали от несопротивляющейся жертвы, громко рыдающей и проклинающей взбесившегося мужа. Освободившись из объятий, раньше казавшихся такими сладкими и волнующими, а теперь несущими боль и обиду, она быстрыми шагами ушла наверх.

Руслан в ярости бросил отца на ту же софу, куда он минутами раньше толкнул его мать.

Тот вскочил и бросился уже на сына. Мартин, сегодня примиряющий всех и вся, встал между ними стеной и развел в разные стороны.

– Отец, ну успокойся ты, наконец! Говорю тебе, что может это и не любовник. Мне так кажется, Лейла правду говорит. Не стоит из-за этого так переживать.

Джеймс, словно шарик, из которого выпустили воздух, стал каким-то маленьким, притихшим. Он бросил потерянный взгляд на двух своих сыновей и, не говоря ни слова, покинул дом.

Мартин, как ни в чем не бывало, опять вернулся к чтению увесистой книги. Руслану захотелось треснуть открытой тяжелой стеклянной дверцей по ухмыляющемуся лицу доносчика и интригана так, чтобы из разбитого носа брызнула подленькая кровь, но он сдержал себя и направился в комнату матери.

Взбежав по мягкой ковровой дорожке быстро наверх, он постучался в обитую дорогой кожей дверь и легонько приоткрыл ее. Как он и ожидал, мать лежала ничком на кровати, повернувшись лицом к стене, как была, в плаще, легкий шелковый платок свисает с покрывала на пол.

В комнате все было по-прежнему: мохнатые тяжелые шторы сейчас оказались приоткрыты, и сквозь них виднелось свинцово-темное небо с переливами перистых облаков; объемистый, почти во всю длину комнаты платяной шкаф бежевого цвета, не хуже какого компьютера хранящий воспоминания о былых сладких свиданьях, строгих деловых встречах и званых обедах. Сын нутром чуял, как тяжело сейчас матери, но ничего поделать не мог.

– Руслан, – не оборачиваясь, произнесла вдруг мать, и тот вздрогнул от неожиданности, впрочем, кто как не любящий сын первым придет в трудную минуту.

– Не знаю, что на него напало, – извиняющимся за отца тоном сказал сын. И впрямь, никогда еще не видел он Джеймса, всегда старающегося поддерживать имидж британского джентльмена, даже под пулями не теряющего благородства духа и хладнокровия. – Может, бури сегодня магнитные, кто его знает. В природе все, говорят, связано. Вдруг вспышка от солнца поразила его прямо в темечко, и взбесился…

– Дурь его поразила, – отозвалась мать, и Руслана порадовало, что голос ее слегка оживился, словно оскорбительное слово привело в действие механизм саморегуляции, отбросивший в сторону апатию.

Лейла села на кровать, подняла с пола безжизненно валявшийся платок, так радостно трепыхавшийся у нее на шее весь день.

– Мартин, братец твой на него повлиял, вот что. Будь с ним осторожнее, сынок, это очень скользкий тип. Свое что-нибудь затеять у него тяму, сам видишь, не хватает, а вот чужое урвать мастер. Налетит, как волк на овечку, одни рожки да ножки останутся. К отцу в доверие вошел, тот на него чуть ли не молится. Твоя, между прочим, вина, сынок, – Лейла с легкой укоризной взглянула на сына. – Не сумел заставить его в свою компанию взять, а у того в крови семейные традиции бизнеса. Мол, то, что дед начал, сын должен продолжить, а внук закрепить. Мартин хорошо понимает, что отец вину перед ним чувствует, вот и ластится к нему. Слышал, какие планы у него глобальные? Говорил уже тебе, что в список Форбс якобы отца хочет поднять, да не отца имеет в виду, а себя. Пока лохи-казахи жвачку жуют, он на их спинах хочет подняться и богатство нажить.

– Да брось, мама! – уверенно произнес Руслан. – Наговорила ты лишнего. Отец никогда не позволит себя отодвинуть от бизнеса, тут Мартину ничего не перепадет.

Лейла усмехнулась.

– Мыслишки отца твоего не о бизнесе сейчас, а о мясе свежем женском. Никак не угомонится. О душе бы пора призадуматься, а он все туда же.

– Да, может, и нет у него никого! Вот Мартин на тебя напраслину навел, а ведь это все неправда. Не уподобляйся отцу, мама. Увидишь, все образуется.

Голос Руслана, произносящий ободряющие слова, звучал совсем неуверенно. Мать вдруг улыбнулась и взрыхлила ласковой рукой волосы сына, так, как делала это, когда тот был мальчиком…