Читать книгу и звук, и отзвук: из разных книг - - Страница 26

…А в эти дни горели за Посадом

болота, и стояла мгла в Москве,

и скрип травы, желтевшей самосадом,

был жесток при неслышимой листве.

А со степей казахских и каспийских

шел зной –   и было небо как в огне.

Душа болела о родных и близких,

о матери я думал, о жене.

Нет, не любовью, видно, а бедою

выстрадываем мы свое родство,

а уж потом любовью, но другою,

не сознающей края своего.

Да что об этом! Жизнью и корнями

мы так срослись со всем, что есть кругом,

что кажется, и почва под ногами –

мы сами, только в образе другом.

Я вижу те места… Теперь там пусто.

Поселок брошен, а погост сгорел.

Могил не стало, и такое чувство,

как будто я вдвойне осиротел.

И где моя судьба в судьбе народной,

и что со мною станется и с ней –

не разберешь: так едок дым болотный!

Земля горит на родине моей…

А злоколючий пух чертополоха

кружился над разрытым пустырем,

где в котловане новая эпоха

вбивала рельсы под высотный дом.

И ухал молот по стальной опоре,

а в стороне, когда молчал металл,

за насыпью, как за окопом в поле,

контуженый кузнечик стрекотал.

И я вовек не чувствовал так жгуче,

как горяча непавшая роса,

как тяжела непролитая туча,

на чем стоят железные леса.

Ну что еще, какую тяжесть надо

перетерпеть в судьбу и ремесло,

чтоб всё –   от инженерного снаряда

до Божьей твари –   смыслом проросло?