Читать книгу Бугатти Широн и Матильда - - Страница 15

Василий

Еще одна ночь. Такая же горячая, но немного горькая для меня. Не говорю об этом Олегу. Зачем? Наши слова о другом, они незначительны, и если честно, то говорить все труднее. Хочется молчать. И точно нет никакого желания вспоминать слово “последний”. Это я про себя его вспоминаю, в тишине и темноте, пока Олег спит. Он устал. Я тоже. Любовь дело утомительное, вытряхивает так, что на мелкие части рассыпаешься. Утром надо будет себя собрать. Но то утром, а сейчас еще ночь. И мы вместе. Вот рука Олега. Веду от кончиков пальцев, ладони к предплечью, плечу и обратно. Да, утром тяжело придется. Тогда и про “последний” вспоминать буду. Час? Минута? Раз? Может, он первый и последний у нас вышел? Что у Олега за жизнь там? Нужен я ему в ней или нет? Думаю, что нет. Может, в гости будет приезжать, в интернете, конечно, не перестанем переписываться. Но как раньше я не смогу, говорить захочу про другое.

Засыпать жалко! Потрачу время на сон вместо того, чтобы запоминать, отпечатывать в себе Олега. Как он есть, вот такого, спящего рядом. Ничего мы не знаем про завтра. Бывает, планы строишь, рассчитываешь на одно, а жизнь тебя – бац по башке нежданчиком. И все, то время, которое ты думал, что оно есть, что успеешь что-то сказать и сделать, тебе обрезали. Нет его впереди. И что успел – то и успел.

А что я успел с Олегом? Да ничего толком. Я и не пытался успевать, я с ним жил! Один этот день, или немного больше, утром будет почти два.

Нам хорошо вместе. Вот это мы оба поняли. В постели зашибись как хорошо! Да и так тоже. Я бы смог с Олегом жить. Про это уже думал – чтобы вместе просыпаться, вставать, бриться-мыться. Дальше не думал. На ферму дальше и Олега на трактор? Или по лугам до реки гулять, окрестности Ольховки рассматривать? Представил его за этим делом, такого, как в первый раз увидел, около спорткара. Красивого, независимого, несовместимого с ландшафтом. Не приспособлен он к моей жизни, как Бугатти к здешним дорогам. Увязнет. У него там, наверно, много интересного. И до сих пор не взять мне в толк, за каким хером ему мышь понадобилась?

Олег вздыхает глубоко, во сне ко мне тянется, обнимает. Не хочу я никакого завтра, только сейчас!

Но солнцу в небе не прикажешь, проснулись мы – за окном светло.

– Ну что? Встаем? – говорю, а сам противоположное делать, к кровати его собой прижимаю.

– Да, встаем, – отвечает и проводит мне руками по спине, пальцы пробегают от плеч по позвоночнику, ниже, потом ладони на мой зад кладет, сжимает и к себе притягивает. – Ты уже встал.

– А ты другого ждал? – целую его в губы. И сколько же раз я это с ним проделывал? Олег на поцелуй отвечает, но потом мне в плечи руками упирает, разъединяет нас.

– Только этого и ждал. Затем и к тебе приехал. Не с мышкой же трахаться. Но пора мне, Вася… Ехать надо.

Тут же отпускаю его, сажусь на кровати.

– Раз надо – значит, езжай.

Он тоже поднимается, встает.

– Пойду в душ. Ты со мной?

– Если я с тобой – так ты не уедешь, гарантирую.

– Ну… тогда я сам.

Так мы и стоим голые по обе стороны кровати. Картина маслом. Надо сказать что-то важное. После того, что было у нас. Или не надо? Я и про такие дела ни черта не знаю, как оно там принято – после этих дел прощаться. Наверно, договариваться о будущей встрече? Тогда спросить?

– Приедешь еще?

– Если позовешь. Но не раньше апреля.

– В апреле дорогу еще хуже развезет, если дожди пойдут, так что ты лучше мне заранее позвони, я встречу.

– Я еще не уехал, – усмехается он. – Или надоел уже? Спровадить хочешь?

– Нет, не хочу. Это ты говоришь, что пора.

– А у тебя, значит, никаких нет дел?

– Почему? Есть, – говорю честно. И так ясно, что на ферме прохлаждаться не получится. – Но я их отложил.

– Вот и я отложил. – Олег смотрит на меня. А что смотреть? Ждет важных слов? Не умею я говорить их! – Ладно, пойду в душ, – заключает он.

Я остаюсь один на один с моей кроватью. Смотрю на сбитые простыни, примятые подушки. Ночью все понятно было, а сейчас не знаю…

Сели завтракать. Разговор клеится еще хуже. На будущее условиться не выходит – Олег про свои съемки ничего не знает. Это у меня на месяц вперед можно дни по часам расписать. Одно и то же в графике работ. А у Олега все меняется на ходу.

Ну, вот и все. Остается только попрощаться. И тут до меня доходит, что Олег как ко мне доехать не смог, так и выехать из Ольховки у него вряд ли получится. Той дорогой мимо элеватора точно нет, надо в объезд, но этого пути навигатор не покажет.

– Я тебя провожу до трассы, – говорю как решенное дело. И удивляюсь ответу Олега.

– Зачем? Я и сам могу.

– Снова увязнешь.

– Выберусь.

– Вот что споришь? Я же лучше знаю. Другую дорогу тебе покажу, до трассы вместе доедем, а там…

– А там? – Олег начинает злиться. Без повода. Я предлагаю помочь, а он рычит. С чего?

– Ты что на меня кидаешься?

– Я не кидаюсь. Это ты меня выпроваживаешь. А вот сейчас скажу, что остаюсь, и что?

– Не скажешь. – Мне бы и попросить его остаться, самый подходящий момент, а не могу! Язык не слушается. Может, так и лучше? – У тебя своя жизнь – у меня своя.

– Вася! – Олег отбрасывает в сторону куртку. – Почему? Из-за правильности твоей? Стыдно стало?

Вот этого я от него не ждал! Чего-чего, а стыд и не шевельнулся за эти полтора дня. Целая предыдущая жизнь в них вместилась. И одним словом все под корень? Поднимаю одежду, подаю Олегу.

– Марья Ивановна старалась, чистила, а ты раскидался тут. – Олег стоит посреди комнаты, смотрит на меня. Куртку взял – не надевает.

Бл…ть, да что же он такой дурак?! Я же его люблю… Любимый мой дурак.

Толкает нас навстречу одновременно, объятия медвежьи, злые, без нежности. Наказываем друг друга за страх довериться. В постели невозможное творили, а тут… Одно слово сказать боимся.

– Поеду я, Вася. Пора мне. Не сердись… – бубнит Олег, в шею мне носом уткнулся, чисто теленок. Ой дурак… Когда обнимаю – все правильно. Слов не надо – и без них понятно. – Вась, а поехали со мной? – Это что он сейчас сказал?

– Куда? – Целовать его хочу до одурения, а не ехать куда-то.

– В гости ко мне. Я у тебя побывал, а ты у меня – нет.

– А ферма?

– Не убежит. Выходной может быть у тебя?