Читать книгу Бугатти Широн и Матильда - - Страница 7

Василий

Ну, пофоткали, значит, в Инсту все закинули, лежим, за притоком лайков следим. А они растут.

– Матильда твоя – звезда Рунета, – смеется Олег. – Котов там полно, ежики есть, а вот мышей раз-два и обчелся. – А сам пальцы с моими сплел. И так хорошо. Вот прямо родной рядом. И как оно могло произойти это? Не ведал я, не гадал. Жил один, не скажу, что ждал чего-то. Не до любви было. А что это я сразу про любовь? Ну, допустим… вдруг она это. Так вот и не ждал, может, сидело где-то глубоко там в мыслях, что придет и ко мне. Надеялся. Как без надежды? Человеку без надежды нельзя, меня этому в школе учили. У нас была учительница литературы, строгая, седая, волосы вечно в пучок затянуты, как у куклы. И говорила нам всегда: “Человек без надежды – как птица бескрылая”. А ребята дразнились у неё за спиной “Бескрылый страус”. Чего вспомнил её? А как звали – забыл…

Глаза Олега близко, склоняется он надо мной. Я уже взгляд и не отвожу. Что прятать, если так меня прет, сил нет. И не знаю, что говорить, слова какие. Ну не книжные же! А какие тогда?

– Поцелуй еще, – прошу и обнимаю его. Он целует. Так, что сердце аж трепыхается. И я не задумываюсь больше: правильно или нет, допустимо, постыдно? Важно, что он сейчас рядом со мной. Приехал и остался. На эту ночь. Кто его привел, какие силы? И надолго ли… От этой последней мысли знакомое мне накатывает оцепенение. Так бывает, когда зимой один в доме, темнотища и знаешь, что никто не придет, в дверь не постучит, не скажет: “Эй, Васька, ты чего тут один?” А почему я один? Сестра давно в город зовет. Говорит: “И без тебя коровы доиться будут…”

О чем я думаю? Зачем сейчас-то? Да и не один же, зачем тогда думаю плохое? Мы встречаться будем. А дальше уже и мыслей нет, только Олеговы губы мягкие, бесстыжие. Страстный он, заводной. Без тормозов. И мне хочется так же… как он там, в бане… Я еще ни разу тем же ему не ответил. И не знаю, сумею ли. Только хочу, да все! Перекатился, на спину его положил, сам сверху теперь. Смотрю. Красивый, ах…енно красивый парень. Не умею я описывать, все в нем хорошо. И волосы густые русые, копной, и лоб высокий, заметно морщинами расчерчен, брови прямые резкие, глаза светло-карие, горячие. Ресницы длинные, вон прикрыл глаза – тенью легли. Нос прямой, ноздри, как у жеребца, чуткие, так и вздрагивают, когда я трогаю в запретном месте. Олег стонет, губы кусает, языком обводит их. От губ его одних кончить можно! От мысли, что он меня везде целовал… Целую и я его, плечи грудь, нащупываю губами рубец. Это от веника! Это я сделал! Зацеловал бы каждый, чтобы убрать их, вылечить.

– Прости, – бормочу, – что я натворил…

А Олег руки мне в волосы и тянет вниз к паху. Понял я, чего хочет. А у него большой, дергается, ждет… потек уже. Я капли вязкие облизал и языком по стволу. Олег задышал часто, приподнял бедра. А на вкус он терпкий, соленый… Обхватил я его рукой и губами. Он мне в рот толкнулся. Я от этого завелся, соображение потерял, стал его член терзать и так, и по-всякому. И губами, и языком, и глубоко, и по головке, уже не думая, так ли надо или еще как. А Олег продолжает мне в губы входить и стонет до крика. И от того, что он вот так со мной, весь в моей воле, крышу у меня снесло совсем. Яйца его сжал, глажу их. Напрягся он, по телу дрожь прошла, член задергался. Олег мне в волосы вцепился больно.

– А-ах-х… бл…дь, еще, Вася! – И стал кончать. Хотел выйти, я не пустил, высосал его до капли, запоминая вкус и запах. Заласкал руками везде, зацеловал. Пах влажный, завитки волос, бедра и снова член, уже опавший, мошонку. Откуда во мне это? Никогда я с мужиком не был… Олег обмяк, расслабился, по телу испарина выступила. Дышать стал спокойнее. Тогда я поднялся к нему, лег рядом, обнял, и мы снова уснули.