Читать книгу Наважденье нашей встречи - - Страница 4

С городком ему повезло. Он был старинный, облюбованный еще самим Иваном Васильевичем Грозным для своей запасной резиденции. Вовчик решил поступить по примеру царя и отсидеться, пока все не образуется, подыскав здесь недорогое жилье и кормившее на первых порах занятие. С первым проблем не возникло, а вот с занятием оказалось куда сложнее: после северных заработков местные зарплаты больше напоминали слезы.

Обойдя за пару дней все возможные источники, Вовчик совсем, было, затосковал и уже подумывал возвращаться обратно, и тут, словно по наитию, встретил Зинаиду. Они познакомились в торговых рядах, где Зинка торговала лежалой «антоновкой», луком, чесноком, и прочей всячиной, благополучно перезимовавшей в подвале. Стосковавшийся после долгого воздержания по женскому телу Вовчик сразу же запал на эту полногрудую, еще крепкую деваху. Зинаида не стала строить из себя недотрогу и, узнав, что он ищет постоянное жилье, предложила пока перекантоваться в пустующей после смерти матери комнатке. Сделано это было не без задней мысли. В тот же вечер после ужина с бутылкой, настоянной на калгане «самогонки», она позвала Вовчика в свою опочивальню и, едва он успел присесть на кровать, набросилась на него, как вконец изголодавшаяся тигрица.

Терзали друг друга они довольно долго и, казалось, за ночь сосуд страсти испит до дна. Но проснувшись наутро в одной постели, они снова потянулись друг к другу. После соития, во время которого Зинаида теперь лишь глухо постанывала, она внезапно расчувствовалась до слез и предложила жить вместе. Привыкший к подобным приключениям на Севере Вовчик возражать не стал, лишь осторожно поинтересовался, почему выбрали именно его. Зинаида коротко пояснила:

– Как мать померла, тоскливо одной. От наших местных хлевом за версту, как раньше несло, так и несет. А у тебя вид интеллигентный, выражаешься культурно, не материшься…

– Ну, ты же обо мне, толком, ничего не знаешь, – удивился Вовчик.

– А мне это и ни к чему. Захочешь, сам расскажешь…

Сказано это было больше для «понту», и Вовчик, размякнув, тут же в подробностях поведал ей, как ехал с Севера, и его обокрали в поезде.

– А на Севере ты… на зоне сидел? – испуганно спросила Зинаида. – Нет-нет, я против ничего не имею, – поспешно добавила она, – мало ли, что в жизни бывает.

– Я – писатель, материал для книги собирал, – успокоил ее Вовчик. Соскользнув с кровати, он достал из дорожной сумки журнал и протянул Зинаиде, – вот, посмотри…

Та скользнула по обложке равнодушным взглядом:

– Как-нибудь потом покажешь, а сейчас давай завтракать…

После такого скоропалительного сближения они еще с неделю не столько присматривались, сколько «принюхивались» друг к другу. На исходе третьих суток ничегонеделания, придя в себя после ночных сражений и пропарившись с березовым веничком в почерневшей от времени домашней баньке, Вовчик вознамерился совершить задуманный ранее вояж в столицу. Зачем? – теперь он толком и сам не знал, но на всякий случай позвал с собой Зинаиду. Та подозрительно посмотрела на него и испуганно замахала руками:

– Скоро огород копать, а у меня рассада не готова, поезжай один!

Приехав на вокзал, Вовчик первым делом спустился в метро, в котором не был уже три года, немного поплутав с непривычки, добрался до Лубянки и с ближайшего телефона-автомата набрал номер, который когда-то выучил наизусть.

– Вам кого? – поинтересовался в трубке глухой мужской голос.

– Попросите, пожалуйста, Валентина Николаевича, – робко ответил Вовчик.

– Он здесь не работает, уволился.

– Давно? – поинтересовался Вовчик.

– Вы по какому вопросу?

Вовчик испуганно положил трубку. Человек, чьими стараниями он оказался на Севере, больше не существовал, по крайней мере, для него. Не зная, радоваться этому факту или огорчаться, он поднялся на поверхность. Здесь на площади все было, как прежде: в окнах хмурого серо-желтого здания тайного указа, несмотря на солнечный весенний день, привычно горели огоньки, железный Феликс с пьедестала равнодушно поглядывал куда-то вдаль.

«Неужели он, наконец, свободен от данных когда-то обязательств? – верилось в это с трудом. – Ладно, время покажет!»

Горестно вздохнув, Вовчик спустился к Театральной площади, скользнул взглядом по памятнику Островскому и внезапно вспомнил, что давно не бывал в театре.

«Сходим вместе Зинкой, сделаю ей подарок», – решил он и направился в кассу…

– В театре сроду не была, чего я там не видела? – огорошила та, когда Вовчик, вернувшись, протянул с улыбкой два билета.

– Ты что, совсем не любишь искусство? – удивился он… и осекся, натолкнувшись на насмешливый взгляд сожительницы.

– Кому оно нужно, твое искусство? – подивилась она. – Разврат и паскудство сплошные. Вот ты, писатель, о своей книжке рассказываешь, а сам втихаря на мои титьки пялишься и думаешь про себя, как бы ко мне под юбку поскорей залезть.

Крыть было нечем. Зинаида нутром чувствовала его слабости, и умело воспользовалась этим, переведя разговор на другую тему. Позже, предприняв еще пару попыток приобщить сожительницу к высокому, обескураженный Вовчик окончательно убедился, что духовные сферы ее вообще не интересуют. Однако долго горевать об утраченных иллюзиях ему не пришлось. В чисто житейском плане Зинаида оказалась бабенкой деловой, и уже к майским праздникам с ее легкой руки он пристроился в местную «шаражку» по строительству коттеджей, которые собирались возводить на высоком береге реки. По строительной части Вовчик был не мастак. Но понимая, что другого такого шанса может не подвернуться, согласился сразу же, тем более, что один заезжий Зинкин знакомый обещал взять его к себе в напарники и подучить ремеслу.

Очень скоро беззаботные деньки закончились, так как вкалывать приходилось много, от зари до зари. Напарник, родом откуда-то с Украины, оказался толковым в плане обучения, незлобным, и особо не заносился. Они проработали весь остаток весны, лето и даже пару месяцев осени прихватить пришлось. Все это время контора платила ровно столько, чтоб хватало на незамысловатый харч и курево. С этим вполне можно было примириться, если б не одно раздражающее обстоятельство. Пользуясь правом хозяйки и играя на слабостях Вовчика, сожительница незаметно подчиняла его себе, заставляя в свободное время делать мелкий ремонт по дому. А самого Вовчика все больше тянуло в столицу. В редкие выходные он отрывался и в одиночку часами бездумно бродил по городу, представляя, как по окончании строительной эпопеи непременно снимет комнату в центре, а к Зинаиде будет наезжать на выходные. От звонков старым корешам он воздерживался, решив дождаться окончательного прояснения своего материального положения.

Заказчик остался доволен, тянуть с деньгами не стал и рассчитался с ними под самые ноябрьские праздники вполне по-божески. Вовчик с напарником и еще одним приятелем из бригады решили отпраздновать это торжественное событие обязательно в московском ресторане в чисто мужской компании, но в последний момент с ними почти насильно увязалась Зинаида. Ее присутствие на мероприятии было совершенно ни к чему, но, представив Зинку одну-одинешеньку, наедине со своими мыслями в пустом доме, Вовчик, скрепя сердце, согласился.

К площади трех вокзалов электричка прибыла около 2-х дня. Напарники, родом из советских республик, прежде бывали в Москве лишь однодневными наездами и города не знали вообще.

– Берем «мотор» и катим на Тверскую в самый шикарный кабак, – сгоряча предложил один из приятелей.

– Цены теперь так кусаются, что ваших зарплат хватит лишь на пару часов, – охладила его пыл Зинаида. – Но прошвырнуться по центру я бы не отказалась. Лет десять на Красной площади не была, подзабыла даже, какая она теперь. Давайте прогуляемся пару часиков, в ГУМе по мороженному съедим, и потом назад сюда вернемся. Я еще с прежних времен тут неподалеку одну неплохую шашлычную помню.

На том и порешили.

Невзирая на очередные «временные трудности» и набиравшую обороты антиалкогольную компанию, столица жила ожиданием праздников с долгими выходными. В своем праздничном убранстве Красная площадь выглядела, как в добрые старые времена. Лишь портреты новых вождей напоминали, что вместо брежневского «застоя» здесь прочно царит «перестройка».

Отсутствие навыка прогулок по центру сразу же дало о себе знать. Зинаида забыла напрочь, как трудно ходить по брусчатке на каблуках, и чертыхалась, не переставая. Поэтому, кое-как доковыляв до ГУМа, они решили не идти дальше к Василию Блаженному, а ограничиться мороженным и, поглазев на очередь перед мавзолеем, с чувством исполненного долга вернулись отобедать.

Память Зинаиду не подвела, шашлычная в одном из переулков возле «трех вокзалов», выглядела внешне вполне солидной. Учитывая текущую ситуацию, водку прихватили с собой, а для отводу глаз заказали еще бутылку. Принимавшая заказ разбитная официантка, понимающе хмыкнув, перелила ее в объемистый графинчик и занялась закусками.

Добровольный пост сразу же дал о себе знать. Отвыкнув за полгода от нормальной пищи, вся компания, включая Зинаиду, с жадностью накинулась на ресторанные харчи. Вовчик ел и пил наравне с другими, но непривычно быстро захмелел и, откинувшись на мягкую спинку кожаного диванчика, с блаженной истоме прикрыл глаза… Когда он очнулся, гулянка была в полном разгаре. На Вовчика никто не обращал внимания, и он, чтоб не нарушать компанию, незаметно отошел к небольшому бару, поблескивавшего бутылками в глубине зала, и устроился на высоком табурете.

«Странно, что в жизни все так случилось, больно, что так нелепо сломилось»…

Голос звучал совсем рядом. Вовчик навострил уши, пытаясь сквозь гул в зале расслышать мелодию канувшего в лету романса, и на мгновенье ему это удалось.

«Давай простимся, пока не поздно, не будем больше друг друга упрекать.

Давай простимся, пока возможно, пока измену твою я сумел так красиво солгать»,

– бархатный вкрадчивый баритон напоминал едва уловимым старорежимным говором о чем-то приятном и далеком.

«Где я это уже слышал?» – мысль лихорадочно заскользила по закоулкам памяти, но ничего подходящего отыскать не удавалась.

Вовчик облокотился на стойку бара и, напряженно вспоминая, обхватил руками голову. Вернул к реалиям развязный женский голос за спиной.

– Что пригорюнился, малыш? Аль приголубить некому?

Он с досадой обернулся. Ярко размалеванная девица лет тридцати в модных в обтяжку голубых джинсах и красной вязанной кофточке с глубоким вырезом, из которого буквально вываливался убедительных размеров бюст, украшенный внушительным золотым крестиком на цепочке, насмешливо глядела на него, плотно устроившись на соседнем табурете.

– Какой я тебе малыш? – нехотя, буркнул он.

– Ну, извини, на «папика» ты пока не тянешь, слишком тощий, – усмехнулась соседка, призывно сверкнув густо подведенными глазками. – Угости девушку папироской, а то, так пить хочется, аж переночевать негде.

«Навязалась на мою голову, теперь не отстанет», – тоскливо подумал он, кивком подзывая бармена.

– Что будешь пить? – поинтересовался он у девицы.

– Давай водочки тяпнем на брудершафт, – игриво предложила она, – за настоящую любовь, и поцелуем закусим.

– По-моему, ты слишком торопишься, – осторожно заметил Вовчик, исподволь разглядывая собеседницу.

– Что, не в твоем вкусе? Принцессу не целованную продолжаешь искать? – заметив его рыскающий взгляд, усмехнулась та. – Ну, тогда, давай просто за знакомство.

– Меня друзья ждут, – кивая в глубину зала, заметил он извиняющимся тоном.

Девица, прищурившись, вгляделась в клубы дыма над столиками.

– По-моему, они про тебя и думать забыли, – едко заметила она.

Он проследил за ее взглядом и обомлел: его приятель-напарник сидел в обнимку с Зинаидой. Не обращая внимания на окружающих, они целовались взасос.

«Опять на грубость нарываешься! Все, Зин, обидеть норовишь», – зло, про себя, ухмыльнулся Вовчик, сразу вспомнив, как неадекватна сожительница, лишь стоит ей немного перебрать. Правда, это было что-то новенькое, раньше, перебрав, она пыталась выплясывать на столе в одном нижнем белье, демонстрируя завидные выпуклости фигуры.

Возвращаться за столик и делать вид, что ничего не произошло, расхотелось. Он опрокинул одним махом принесенную барменом стопку и еще раз осторожно глянул на соседку:

«А может?»

Та сразу повеселела, подняла стопку, собираясь последовать его примеру, и вдруг оцепенело уставилась на входную дверь.

– Проспался-таки, – с ненавистью выдавила она, – сейчас опять пойдет куролесить. – Нехотя поставив на стойку нетронутую рюмку, девица соскользнула с высокого табурета и деревянной походкой направилась в сторону туалета. – Исчезни, пока он тебя не убил, – воровато шепнула она, проходя мимо.

Вовчик повернул голову к входу и сразу заметил внушительных размеров мужчину с всклокоченной иссиня-черной львиной гривой и налитыми кровью глазными белками, рыскающими по зале в поисках своей пассии. Смуглый цвет лица и расстегнутая почти до пупа черная атласная рубаха, из-под которой виднелась поросшая густой шерстью могучая грудь с толстой «голдой», выдавали в нем представителя южных кровей.

«С таким лучше не связываться. Правда, прежде чем окончательно исчезнуть, надо расплатиться за свой обед, – но возвращаться к столику тоже казалось невозможным, там он был „третьим лишним“. Разберутся без меня, – с горечью подумал Вовчик, – Господи, в какой же грязи я оказался, – опрокинув махом стопку девицы (не пропадать же добру), он расплатился только с барменом и незаметно бочком выскользнул на улицу. – Как-нибудь перекантуюсь до утра на вокзале, не впервой. Зинка пусть помучается, когда искать начнет. А утром появлюсь и врежу ей как следует», – и обреченно шагнул в сгущающийся сумрак улицы.

Однако, сделав пару нетвердых шагов, Вовчик осознал, что здорово перебрал: последняя стопка оказалась явно лишней. К тому же бармен видимо налил «паленой» водки, и теперь не просто мутило, с миром вокруг творилось нечто невообразимое. Уличные фонари, до этого стоявшие по обочинам переулка стройными рядами, теперь, словно подгулявшие забулдыги, то и дело норовили завалиться набок, а «девятиэтажка» на углу, раздуваясь вширь, как «барыня на вате», усиленно подмигивала многочисленными глазницами окон.

И тут, нежданно, откуда-то сверху, с насупившегося неба, свалилась на переулок первая поземка. Та самая, которая обрушивается на город в первые числа ноября и кружит хороводом снежинок по уже голым осенним улицам. Вовчик облегченно сделал вздох полной грудью, потом еще, в голове после секундного помешательства стало проясняться, и, взяв себя в руки, зашагал к перекрестку. Впереди, все в вечерних огнях и падающих снежинках, словно на картинах импрессионистов, гудело Садовое кольцо. Он шагал и шагал, особо не задумываясь о дороге и не боясь заблудиться. На то и кольцо, оно само выведет к цели, главное, никуда не сворачивать. Внизу под мостом блеснула в свете фонарей полоска реки.

«Кажется, это Яуза», – механически отметил про себя Вовчик, не прекращая ход. Слова забытого танго, как наваждение, гнали вперед.

Дорога впереди пряталась в туннель. Взяв вправо на тротуар и поднявшись по ступенькам, он скоро оказался на углу залитой огнями площади. Впереди, совсем рядом, белела станция метро с колоннами. Вовчик повертел головой, увидел горящую вывеску над зданием театра на Таганке и подивился, сколько уже отмахал.

«Может, вернуться, пока не поздно?» – мелькнула вялая мыслишка, но ноги сами собой продолжали куда-то нести.

Обогнув здание метро, он завернул в ближайший переулок и вскоре оказался на пустынной улочке. Впереди путеводной звездой блестел устремленный в небесную высь контур «высотки». И сразу возникло смутное ощущение, что когда-то давно он уже бродил здесь, и что-то его ждет впереди… Вовчик ускорил шаг. Внезапно слева в глубине за деревьями он заметил монументальный многоэтажный дом, чем-то напоминавший старорежимный особняк, к которому вела широкая асфальтированная дорожка. Чувствуя, что цель близка, Вовчик из последних сил добрел до темневших дверей парадной и стал подниматься по широкой лестнице со стертыми ступеньками, ища, где бы передохнуть. На счастье, между этажами оказалось окно с нишей и широченным подоконником. Раскаленная батарея радиатора внизу и гранитная плита подоконника напоминали скамью в парилке. Подстелив куртку, он забрался на подоконник, прислонился спиной к одной стенке, полусогнутыми ногами уперся в другую. Чувствуя, как по всему телу разливается блаженное тепло, Вовчик моментально отрубился.