Читать книгу Наследование в англо-американском и российском праве: общие положения и наследование по закону (сравнительный анализ) - - Страница 6

Если историческому аспекту наследования в России сложно придать практический смысл, ибо корни современных норм в основном не уходят дальше ГК РСФСР 1964 г., то в отношении общего права все наоборот. Исследование современного англо-американского наследственного права лучше всего начать с его генезиса, поскольку все то, что так сильно отличает его от привычного нам романо-германского порядка наследования, является следствием его древнеанглийского происхождения и самобытной истории.

Но предварить рассказ об общем праве как альтернативе праву римскому хотелось бы словами английского правоведа Генри Мэйна в его труде «Древнее право», вышедшем еще в 1861 г.[33]: «Если бы мы взялись доказывать превосходство исторического метода исследования перед иными, может быть даже более популярными, методами, применяемыми нами, никакая отрасль права не сравнится по своей убедительности с наследственным правом. Его преимущества в длительной и непрерывной истории. Оно появилось вместе с зарождением социального государства. Оно было в гораздо меньшей степени затронуто зарождением феодализма, нежели любая другая отрасль права. Конечно, на самом деле в том, что касается всех отраслей права, их упадок, вызванный переходом из эпохи античности к феодализму, или, иначе говоря, гибелью Римской империи, был очень преувеличен. Беспечность многих исследователей, не пожелавших напрячься, дабы найти связующие нити между Римом и средневековьем, а вместо этого выискивавших несуществующие корни собственного древнего национального законодательства – вот что как бы вырвало шесть веков преемственности законодательства. Но даже при всем при этом в меньшей степени это коснулось как раз наследственного права».

Мысль о том, что английское право, столь старательно противопоставляющее себя римскому, в значительной степени черпает свое происхождение из последнего, усиливается при анализе многих английских наследственных и смежных с ним семейно-правовых институтов. По иронии истории многие из них, исчезнув или до неузнаваемости изменившись в романо-германском праве, чудесным образом едва ли не в первозданном виде сохранились в английском и, соответственно, как и две тысячи лет назад продолжают работать в современном американском праве. И все больше самих англоязычных исследователей приходят к иному мнению о связи римского права с общим, не совпадающему с традиционным. «Когда говорят, что общее право не вытекает и не подвергается влиянию со стороны римского права, то это касается лишь позднего периода развития последнего, – писал П. Де Круз, – Что же касается архаического периода развития римского права, то оно «в отдельных его правовых аспектах и процедурной практике стоит ближе к общему праву, чем даже к современному романо-германскому («цивильному») праву»[34].

Вопрос в том, какова природа этого сходства: было ли оно следствием рецепции (а если было, то какой: первичной или вторичной) или же самобытное развитие общего права логично привело к созданию сходных институтов и инструментов? Дабы сделать выводы о соотношении этих способов правотворчества в англо-американском наследственном праве мы поговорим и о возможных римских корнях.

Еще в Древнем мире в случае отсутствия потомков человеку было предоставлено право продолжить свой род путем усыновления (adoptio или adrogatio) и передать усыновленному свое добро. В Древнем Риме еще в 450 г. до н. э. Законами XII таблиц были установлены две формы наследования: по завещанию и по закону – интестатная (ab intestato), применявшаяся при отсутствии завещания, признании его недействительным либо отказе назначенного в завещании наследника принять наследство. Если поначалу практика позволяла собственнику самому назначать наследника при одном обязательном условии – отсутствии родных детей, позже римляне развили законодательство до того, что собственник вообще мог проигнорировать свою семью в завещании, что было отражено в старейшей форме завещания в римском частном праве – завещании патриция[35].

С высадкой в 55 и 54 гг. до н. э. в Британии войск Юлия Цезаря и завоеванием 40 тысячами римских легионеров своей самой северо-западной провинции при императоре Клавдии в 43 г. до н. э.[36] на всю страну вплоть до возведенного в 122–128 гг. Адрианова рва – границы со скоттами, было распространено римское право, в т. ч. и наследственное: квиритское (ius quiritium, ius civile) и преторское (ius praetorium). Однако оно имело интерперсональный характер – регулировало отношения только между римлянами[37] и не застрагивало покоренные племена. В отличие от большинства римских провинций на жителей Англии не было распространено и римское право народов (ius gentium), следствием чего стало непредоставление им римского гражданства императором Караккалой в 212 г. в отличие от остальных перегринов Римской империи. «Британия, как полагает большинство исследователей, была слабо романизованной страной по сравнению с Галлией, – писал об этом явлении Н. П. Дмитревский. – Романизация коснулась главным образом верхних слоев населения»[38].

Как отмечает исследователь английской истории И. И. Бурова, основная часть прибывших на остров римлян состояла на военной службе, причем их главные силы были сосредоточены на северных рубежах римской Британии, где по приказанию императора Адриана был построен могучий оборонительный вал с 16 крепостями, службу в которых несли несколько десятков тысяч римлян[39]. Это позволяет сделать вывод, что большая часть римлян отнюдь не связывала свою жизнь с этой провинцией и по завершении службы ее покидала.

И хотя после того, как с гибелью вождицы Боудикки (Боадицеи) в 62 г. н. э. прекратилось всякое сопротивление бриттов римлянам, основная часть населения осталась жить на своих исконных землях, а римляне вступали в браки с кельтскими женщинами[40], единого римско-британского народа не сложилось и «хотя римская культура оказала определенное влияние на развитие английской»[41], римляне отнюдь «не наградили и не могли наградить» бриттов своей правовой системой[42], а с уходом римских легионов в нач. V в. для защиты от варваров самой Италии[43] ушло и римское право, оставив в Британии «не больше следов, чем кельтский период во Франции или иберийский в Испании»[44].

Причем недолговечность римского наследственного права в Британии менее всего объясняется непродолжительностью римского господства[45]. Его главной причиной американские компаративисты считают то, что в отличие от других провинций здесь римляне не ассимилировались с местным населением и всегда выступали по отношению к нему как завоеватели, соответственно и их право рассматривалось в основном как атрибут механизма власти завоевателей[46].

С уходом римлян в Британии практически исчезло христианство, воспринятое в нач. IV в., и среди кельтов возобладало обычное право друидов. Хотя некоторые исследователи утверждают, что миссия св. Августина в 597 г. не привела местное население в лоно церкви[47], И. И. Бурова считает, что англосаксонцы перешли в новую веру в самом конце VI в., и их церковь, в отличие от кельтской, зависела от Рима[48]. «Одержав верх над древнебританской, новая церковь ввела Англию в систему тесных связей с Римом и континентальными единоверцами, что способствовало обогащению англосаксонской культуры новыми элементами. Орудием клерикального просвещения, языком науки и школы стала латынь»[49].