Читать книгу Наследование в англо-американском и российском праве: общие положения и наследование по закону (сравнительный анализ) - - Страница 8

Само норманнское покорение Англии в 1066 г. было связано с наследственным правом, но не с объективным, а с субъективным правом на английское наследство норманнского герцога Вильгельма Завоевателя. К месту пришлось и пресловутое церковное право – совершено было завоевание с благословения римского папы.

За поддержку, оказанную католическою церковью, Вильгельм предоставил церковным судам право рассматривать не только дела, связанные с ее интересами, но и ряд иных категорий дел, включая наследственные и семейные, а само духовенство было освобождено от подсудности общим судам. При этом Вильгельм установил контроль королевской власти над церковью, запретив, в частности, приносить апелляции на церковные суды римскому папе без своего разрешения. В исторической перспективе это правило привело в 1393 г. к изданию статута, запретившего перенесение на рассмотрение римского папы дел, которые могли быть разрешены английскими судами[77].

Покорение Англии «быстро превратило англо-саксонские племена в английский народ и уже при королевской династии Плантагенетов появился первый закон о наследовании, – читаем в Британской энциклопедии 1932 г. – В это время в Англии были две силы, создававшие право: светские феодалы и церковь. Первые стояли за узаконение варварских обычаев, прежде всего в отношении земли, которая принадлежала в основном им самим, а вторые – за римское право, настаивая на его применении к движимым вещам и иным имущественным правам, не связанным с недвижимостью (goods and chattels), принадлежавшим фермерам и горожанам. Оттуда и берут свое начало свойственные и английскому, и отчасти американскому праву искусственно созданные различия между правовым регулированием недвижимой и движимой собственности»[78].

«Сама концепция общего права» в правление короля Эдуарда I (1272–1307) или «немного позже», была взята «из канонического права христианской церкви, выступающего в качестве общего права по отношению ко всему христианству»[79]. Меж тем, одним из семи источников канонического права, наряду с Библией, учением апостолов, постановлениями соборов и т. п., было римское право[80]. При этом общее право Англии восприняло многие положения, выработанные каноническим правом, и прежде всего именно в области наследственного права, в особенности по вопросам завещания движимого имущества[81].

И каноническое, и римское право были неплохо известны в Англии – в XI–XIII вв. школа глоссаторов стремилась установить первоначальный смысл римских правовых текстов и систематизировать на основе понятий римского права действующее в Англии позитивное право[82], уже в середине XII в. болонский магистр Вакариус преподавал римское право в Оксфорде и в Кентербери, когда в Германии о нем почти ничего не было известно. Один из основоположников общего права – Брэктон, будучи духовным лицом, также прекрасно знал римское право, хотя и использовал его понятия и методы юридического мышления лишь в той мере, в какой это было необходимо для систематизации и приведения в порядок местного правового материала[83]. Трактат Брэктона «О законах и обычаях Англии» содержал более 500 отрывков из крупнейшего памятника римского права – Дигест Юстиниана, причем эти отрывки соответствуют действующему английскому праву XIII в. Английские университеты активно воспринимали учения итальянских университетов, прежде всего Болонского, где римское и каноническое право преподавались с XI в. Это касается и появившегося в первой половине XII в. трактата Грациана «Согласование разноречивых канонов», в котором среди руководящих правил церковного права со ссылками на священное писание, постановления соборов и папские декреталии, были и правила наследования.

C XI в. римский папа претендовал на регулирование всех наследственных отношений и завещаний, т. к. это «касалось спасения человеческой души»: «Каноническое право наследования явилось прямым вмешательством церкви в феодальные политические и экономические отношения. Светские власти оказали яростное сопротивление, особенно в отношении притязаний церкви на юрисдикцию в отношении [завещательных] отказов земельной собственности», – пишет Г. Берман[84].

Применялся в Англии и составленный папой Григорием IX в 1234 г. новый сборник канонов, касавшихся, помимо прочего, церковных судов и их юрисдикции, судопроизводства, семейного и наследственного права. Эти правила были подтверждены и в последующих сборниках папских декреталий в 1298 и 1317 гг. А вот полный Свод канонического права (Corpus iuris canonici), созданный папой Григорием XIII в 1582 г., в Англии уже не применялся, т. к. был издан после отпадения Англии от католической церкви.

Однако к этой эпохе и канонические, и римско-правовые начала наследственного права были настолько выхолощены общим правом и усложнены инструментами справедливости (прежде всего пользованием – use, а затем трастом), что говорить о наследственном праве Англии только как о результате рецепции не приходится. Оно сложилось в результате взаимодействия и противоборства римского права наследования движимости с общим правом наследования недвижимости и со справедливостью. В итоге от Рима в нем остался ряд институтов, в т. ч. (что характерно) и некоторые исчезнувшие в самой Европе, а также весьма значительная в сравнении с другими частями права доля латинских терминов, которые и поныне в англо-американском наследственном праве применяются без перевода. Реликтом эпохи борьбы права движимости и недвижимости по сей день остается и терминология наследственного права: и поныне большинство терминов существует в двух ипостасях – только для недвижимого и только для движимого имущества. Даже само завещание именуется по-разному: термин will применяется только как завещание недвижимости, а testament – как завещание движимого имущества, завещатель недвижимости именуется devisor, а завещатель движимости – testator. Впрочем, в США в отличие от Англии этих правил жестко не придерживаются.

Подтверждение этих выводов мы находим и у английских ученых: конкуренция в правотворчестве светских властей и церкви, конкуренция общего и канонического (читай – римского) права, под омофором которого долгое время развивалось наследственное право, привели к тому, что «вся дальнейшая история английского права – это воистину повесть о борьбе между правом недвижимости и правом движимости»[85], хотя, надо заметить, итогом средневековой рецепции римского права стало придание феодальному имению многих черт римского права собственности (dominium).

В феодальной Англии не существовало единой системы наследования: переход прав на недвижимость определялся одними правилами, а на личную собственность – другими. «Недвижимость вообще не могла быть завещана наследодателем, а наследовалась исключительно по закону, тогда как движимость можно было завещать. Но опять же с ограничениями, свойственными римскому праву. Так, при наличии пережившей жены и детей завещать можно было лишь треть движимого имущества. Запреты же завещать движимое имущество вообще перестали применяться на практике задолго до этого, кроме как в нескольких местах, где они выжили в качестве обычаев, но и там были отменены в 1837 г. Законом о завещаниях (The Wills Act of 1837)»[86].

В норманнскую эпоху (1066–1485) наследственное право определялось интересами охраны феодальных держаний (tenementum). По определению Е. В. Гутновой, это обычное в средневековой Европе обозначение условного земельного владения, за которое его владелец – держатель – должен был выполнять какие-либо повинности или уплачивать денежную ренту в пользу вышестоящего феодала – собственника этой земли. Термин этот в Англии XII–XV вв. применялся и к привилегированным военным держаниям, и к землям, которые находились в пользовании крепостных крестьян-вилланов, хотя за этим общим обозначением скрывались в действительности совершенно различные социальные взаимоотношения[87].

Английское право той эпохи по меткому выражению Н. П. Дмитревского «являлось не столько «правом страны», сколько «правом земли»: земельные отношения налагали свой отпечаток на все прочие отрасли права – сделки, наследование, семейные отношения определялись потребностями и интересами феодалов-землевладельцев. Сложность и запутанность средневекового английского права обу-словлена именно сложностью и запутанностью господствовавших в нем правоотношений феодальной земельной собственности. В то же время на земельном праве отразились и некоторые особенности развития феодализма в Англии, где частично сохранились свободные землевладельцы и где с эпохи завоевания Англии нормандцами королевская власть была относительно сильнее, чем на континенте, и опиралась на верхушку этих землевладельцев и на рыцарей в борьбе с крупными феодалами-баронами»[88].

Согласно доктрине tenures «все землевладельцы – крупные и мелкие, духовные и светские, нормандцы и англосаксы – держали землю в конечном счете от короля. Он был верховным собственником всей земли в Англии и сюзереном всех держателей, от кого бы непосредственно они не получали свои feoffee»[89]. Вильгельм I захватил при завоевании себе лично пятую часть земель Англии и раздал ее своим вассалам – головным держателям, которые в свою очередь передавали часть земли средним лордам и баронам. Вокруг их поместий – мэноров группировались более мелкие держатели, получившие земли уже от них с «принадлежностями» – обязанностями и ограничениями в пользу лорда. Их характер предопределял юридическое значение самого держания – объем и продолжительность прав на землю.

Самым широким из свободных держаний был простой феод (fee simple), близкий к полной собственности, а остальные держания были возвратными: пожизненными или временными с возвратом лорду при смерти самого держателя, отсутствии прямых наследников и т. д. Если на свободных держателях лежали определенные повинности (рыцарская служба, щитовой сбор и сокаж (зависимое владение) в виде денежной ренты), то повинности несвободных не были точно определены, а сами они не пользовались защитой королевских судов – все их земельные притязания и споры рассматривались мэнориальным судом на основе местных обычаев. Общее право тогда регулировало лишь отношения свободного держания, и только в XV в. суды справедливости начали защищать вилланские держания, опираясь на мэнориальные обычаи[90].

Доктрина имений (estates, от лат. status) определяла срок держания и совокупность субъективных прав владельца на землю. «В основе архаических конструкций земельно-правовых институтов в английском праве лежит своеобразная классификация владельческих прав, исходящая из понятия estate как общего и первоначального универсального понятия права на землю, связанного с владением»[91]. Все имения подразделялись на пожизненные (life estates) и наследственные (fees), т. е. феоды.

Наследование держаний не допускалось, и наследники должны были испрашивать у лорда согласие на их выкуп. Всякое отчуждение феода было возможно только с согласия всех предполагаемых наследников землевладельца. Родственники, которые теоретически впоследствии могли стать наследниками феода, могли запретить его отчуждение. Все они, а также лорд, имели право ретракта – принудительного выкупа проданной земли у ее нового собственника. Но, как писал Мэйтланд, в 1192, 1256 и 1269 гг. появились и условные феоды (conditional fees), которые королевские суды позволяли отчуждать без разрешения наследников. Прекращение их в отличие от простых феодов не требовало отсутствия наследников у феодала как отлагательного условия[92].

Сторонником условной собственности был уже Брэктон, писавший, что «отчуждатель может свободно обременять отчуждаемую вещь в тех или иных пределах различными условиями и повинностями, если приобретатель на это согласен, и такое обременение должно иметь силу как созданное по взаимному согласию сторон»[93].

Таким образом, в начале XII в. не было установлено, что земли головных держателей и средних держателей должны переходить к их наследникам, а выплаты феодальному господину приобрели характер одной из феодальных повинностей – рельефа (relief), платежа лорду за вступление в права наследника. Другими повинностями, возникавшими в связи с фактом наследования, были:

1) опека (wardship) лорда над несовершеннолетним наследником своего вассала и его землями без какой-либо обязанности сохранять для него доходы и ответственности за убытки до достижения наследником возраста 21 год (для мужчин) или 14 лет (для девочек);

2) марьяж (marriage) – право лорда разрешать или нет наследнику вассала вступить в брак (отказ сеньора мог быть выкуплен);

3) сгорание (forfeiture) – переход феода к лорду при нарушении феодальной присяги;

4) выморочность (escheat) – переход феода к королю в случае измены королю.

В конце XII в. появилось право первородства, сменившее прежний обычай раздела наследства поровну между всеми сыновьями. Переход держания по наследству к старшему сыну обеспечивал исправное несение феодальных повинностей, устраняя дробление наследств. Передача земли каким-либо другим наследникам не допускалась. Общее право не знало завещательного распоряжения землей. Обход этого правила возможен был только в порядке передачи при жизни земли в use (пользование) с возложением на получателя обязанности распределить ее после смерти первоначального собственника[94].

Принцип первородства (primogeniture), известный также как майорат, согласно которому все недвижимое имущество переходит только одному наследнику – старшему сыну, стал одним из феодальных принципов, надолго переживших свою эпоху. «В течение по меньшей мере шести веков в случае наследования по закону недвижимой собственности (за исключением редких случаев заповедных имений, наследуемых по женской линии) эта недвижимость переходила, согласно не вызывающей сомнения правовой норме, к старшему сыну наследодателя, если этот сын находился в живых в момент смерти наследодателя; если же его в тот момент не было в живых, то к старшему сыну этого сына (если таковой имелся)», – писал Э. Дженкс и добавлял: «Было бы, однако, невозможно указать во всей книге статутов хотя бы одну статью какого-либо акта парламента, которая устанавливала бы это право, за исключением неявного намека в акте 1833 г. о наследовании»[95].

Поскольку этот институт широко использовался аристократией как инструмент предотвращения дробления семейного состояния, дополнительно к нему был введен и институт специального майоратного наследования – энтэйл (entail), не позволявший получившему имущество наследнику распоряжаться им посредством завещания[96].

Бароны-норманны охотно восприняли положения древнего англо-саксонского наследственного права, согласно которым земли умершего отца наследовались только его старшим сыном. Эти положения вошли в новое английское общее право, что позволяло учитывать реалии военного образа жизни рыцарей-землевладельцев того времени. Тем не менее в норманнских владениях английского королевства – в континентальной области Нормандия эти положения не применялись[97].

Важнейшее воздействие на наследственное право оказал принятый в 1290 г. по инициативе короля Эдуарда I Закон о покупателях (Quia Emptores). Он запретил отчуждать имение на условиях феодального держания в пользу отчуждателя (приобретатель феода должен становиться вассалом того лорда, от которого держал отчуждатель, и на тех же условиях), а вот с соблюдением этих правил любой держатель земли приобрел право свободно отчуждать имение без согласия сеньора. Статут гласил: «Отныне каждый свободный человек вправе продавать по своему собственному усмотрению свои земли и строения или часть их, но так, чтобы приобретатель держал эти земли или строения в качестве феода от того же лорда на тех же условиях службы и по тем же обычаям, что держал до этого отчуждатель», что означало победу концепции земли как отчуждаемой собственности над ограниченной концепцией феодализма. Таким образом землевладелец получил возможность свободно отчуждать феод в порядке субституции – замены одного вассала другим. Однако общее право сохранило в силе все феодальные повинности, связанные с таким феодом и даже ужесточило запрет на свободное завещание земли и всех реальных прав. К концу XIII в. королевские суды упразднили все местные обычаи, допускавшие свободное завещание земли за исключением графства Кент, где действие таких обычаев не прекращалось вплоть до Нового времени[98].

Это и подтолкнуло в XIV–XV вв. к развитию use как практики отчуждения земли в собственность сразу нескольких лиц, обязанных распоряжаться землей в пользу выгодоприобретателя. Первые завещания с такого рода распоряжениями датированы 1372, 1381 и 1393 гг.[99] Правило перехода прав и обязанностей по пережитию (rule of survivorship) обеспечивало преемственность исполнения феодальных повинностей: собственники феода были вправе назначать новых собственников вместо умерших. Имевшие место в XV–XVI вв. назначения 6, 8 и более собственников при учреждении use позволяли решать многие задачи. Поскольку феодальные повинности падали только на титульного собственника земли, многих повинностей можно было избежать подбором подходящих feoffees to uses (дословно держателей в пользовании), которые официально владели феодом, тогда как фактически его использовал бенефициар. После смерти одного из «держателей в пользовании» наследования земли не происходило, и сеньор не мог претендовать на исполнение в его пользу повинностей, возникавших в связи с фактом наследования.

Конкуренция светского и церковного правотворчества и, соответственно, общего и римского права, проявились и в теснейшим образом связанном с наследственным – семейном праве. В норманнскую эпоху «заключение, действительность и расторжение брака и все вопросы личных отношений между супругами входили в компетенцию церкви и определялись каноническим правом, а имущественные отношения супругов и правовое положение замужней женщины определялись общим правом, исходившим из имущественного главенства мужа. В англо-саксонском праве обручение, помимо его церковной стороны, представляло продажу жениху родными невесты права опеки над ней и ее имуществом. По общему праву юридическая личность жены поглощалась юридической личностью мужа, что продолжалось до 1822 г. Ее движимое имущество переходило к мужу, а принадлежавшие ей земельные права находились в управлении мужа и возвращались ее родне после ее смерти в случае бездетности брака. При наличии же потомства муж после смерти жены удерживал ее имущество в течение всей своей жизни по праву любезности (curtesy, в современном английском языке усечено до curtsy, но термин сохранил старое написание – Авт.). Подарки, сделанные жене, поступали мужу. Жена не могла самостоятельно участвовать ни в каких договорах и сделках и не могла завещать свое имущество. В низших слоях феодального общества замужняя женщина пользовалась значительно большей свободой. Местные обычаи во многих городах и местностях Англии признавали за женой право на управление своим имуществом, на заключение договоров и даже на самостоятельное занятие торговлей»[100].