Читать книгу Смысл жизни - - Страница 2

Добрым молодцам урок, да и как просто развлечение толковали друг другу небылицы. В долгом полёте однообразности и не такое на ум приходит. Вот например одна из сказочек:

—– Круговорот людей –

«(в печатной версии)»

Совсем скоро я стану взрослым и самостоятельным, благодаря чему очередной сон наполнен грезами о моём зрелом будущем – мечтами каждого уважающего себя взрослого. Всей душой чувствовал, как еле двигаясь от счастья я пожирал гору денег, элегантно попивая свою цену из гигантского бассейна. Через два шага собственный парк развлечений, где можно многое чего узнать и многому поучиться. Меня окружают самые близкие и любящие люди, которые в ладах со мной в любое время и в любом месте. Они всегда плывут от моего остроумия и в трудное время поддержат меня словом, притом позволяют пренебрежительного отношения в себе. Меня не просто уважают, а умоляют уважить. Я всех бы одаривал величайшими благами и забирал по желанию. Мечтал, чтобы дети мои выросли красивыми, здоровыми и умными, и главное – присоединились к ублажению меня. Я буду восхищаться искусством поминутно, и сам не забуду творить, передавая через высокие чувства все тяжести своей жизни.

Очередной сон с пониманием прервали яростными криками опоздания. Вместо планируемых пяти часов утра часы настойчиво казали семь. Оттого и этот раздражающий топот туда-сюда в поисках вещей, давно уложенных к этому времени, и благополучно забытых. А следом и звуки разбивания мнимых надежд на спокойные выходные. А младший брат, по понятным причинам, не сдержал слёз. Слуга носился подсовывать ему всевозможные успокоители.

Кот или собака в доме – как человек в лесу. Немного о личных рабах. Очень удобные прямоходящие коты или собаки, пришедшие на смену бесполезным домашним питомцам. Напичканный встроенными рефлексами послушания и другими достижениями науки, этот работяга не нуждается в уходе, хотя и всегда приятен на ощупь. У нас одна из непопулярных разновидностей – полностью целая. Сейчас в моде без рук, ну а по-настоящему жуткие извращения только у эксклюзивных экземпляров – всё для наблюдения за их мучениями. Агония помогает нам познавать истину, ну и просто веселит.

Так вот это мое чудушко видать что-то напутало у себя там внутри и принялось собирать меня, как в последний путь. Да, жизнь, по мне, как сплошные сборы в поход: берешь по пути только самое ценное, чтоб не тяжело было. Вначале идешь куда глаза глядят, думая о простой прогулке, а потом становится страшно – путь не кончается, а возвращаться уже поздно. Ну вот я и решил напомнить, кто здесь прав. Остановил, погладил его по мокрой от пота голове, взял за шиворот и со всей силы впечатал в стену. Гулкий, негромкий удар черепа о бетон должен был дойти до нужного места. Кот упал, оставив на перегородке тусклое кровавое пятно, но через два вздоха поднялся. Второй педагогичный урок получил уже за безответную реакцию, типа «Понял!»; поцеловал его в лоб, а потом ногой прибил к полу, с ярким треском позвоночника, чтобы неповадно было.

Следом за ускоренным завтраком шли выходные обряды. Лифт никуда не спешил. К нашему удивлению шайки призраков деятелей искусства отрабатывали в столь ранний час. В один момент упаковались и уселись, пошли на разогрев. Выезд оказался куда более спокойным, у нас даже ничего не стащили. По дороге вспомнили о незакрытой двери и невзведенной мине у порога. А то топтаться в забытьи у порога – излюбленное развлечение домохозяев. Восемь часов вместо обещанных пяти. Выпустили безо всяких сомнений, пожелали удачи и скорейшего возвращения на большую распродажу. Летели тихо и спокойно. Из проигрывателя кто-то рыгал под музыку и добавлял красок в долгий полёт. Флора, хоть и была по большей части полностью сухой трухой, не горела. Видимо, многое мешало.

Наконец вечно заполненное то ли облаками, то ли дымом небо осветилось мягким светом, когда мы поднялись достаточно высоко. Игривые лучи быстро заплясали под незримые мотивы противного, но всегда приносящего такое легкое ощущение жизни от конца бескрайнего страха темноты, как и давным-давно утра. Вершинки пожухлых деревьев будто мечтали коснуться до неведомой птицы и мягко пощекотать белёсый бочок. Кустики, что были чуть ниже, как паутинки засверкали в такт прозорливому свету. Вдали речка гулкими ударами о камни разносила вести всем немногочисленным обитателям весеннего леса. Вот её родитель – крохотное озерцо, ещё не успело освободиться от мути, тщательно приютившейся по краям. Катастрофически не хватает кого-то, кто бы занятый по самое горло работой, прожужжал мимо уха. И скука берёт без малейшего сопротивления. Хочется сменить жизнь, да менять не на что.

Приятно было прыгать по облакам. А вот ближе к земле таких огромных куч мокрого снега и грязи поры очарования по своему опыту я никогда не видел, но сейчас убедился точно, что грех такую красоту упускать, и заснул.

Не получившей за три минуты названия, еле заметный среди топких болот населённый пункт засиделся на отвалившихся носилках времени и прогресса. Вид его, мягко говоря, был жалок и жесток. У обитавших там зданий не то чтобы совсем, но все же ничего не осталось от огрызков кирпичных и каркасных стен, шпаклеванных противной от плесени смесью песка, жуткого наполнителя и пропитки из пота. Изредка монолитные крыши и кусочки разноцветной черепицы проглядывали из—под завалов то ли кирпича, то ли чего похуже. И стёкла, как специально торчащие вертикально вверх, больше походили на остатки учебной стрельбы со сторон воображаемого полигона. Когда-то проросшие на асфальтных тропках и засохшие тут же молодые деревца мешали распознать эти самые ходы и просеки между остатками загородных домов.

Чуть поодаль виднеются те самые, не разложившиеся на плесень и таящие в своих недрах древние драгоценности: предметы быта прошлого и произведения искусства обыденных вещей. Такой эксклюзив высоко ценится всеми без исключения, но все забыли почему.

С небес на землю одним лишь тормозом. Резким скачком Дымка отбросило от младшего брата прямо в клетку с вороном, нашему глашатаю и натуральному юмористу, да так, что заметные комки шерсти облепили моё удивленное лицо. Впереди послышался вой смеха и немного погодя превратился в протяжную молитву, проклинающую вдоль и наискось границы этого механизма. Остальные путешественники делали вид, что ничего не произошло и, упорно уставившись в одну точку средь капель воды на стекле, подпевали неуловимой чудненькой мелодии в своих головах, вероятно, смутно генерируя в пустых тоннелях возгласы мыслительной деятельности. Оно и понятно, вон на виду потенциальный для изучения местного фольклора район.

Вот лужайка, а на лужайке трава, а средь травы два столба. На одном смерть почивает, на другом надпись помечает: «Кому сюда явиться, тому долго лечиться». Знак биологической опасности в общем стоял. Даже врата разнесли по закромам на лучшие времена, а не как сейчас – великолепие. Инфраструктура скудная и простая: парочка шалашиков с широченными панорамами, магазины неизвестного происхождения, да загадочные столбы и будки, в прошлом – прислужники райской жизни. По идее роскошные виды дворов и усеянные вдоль редкие цветы должны были завлекать случайного бродягу на искушение. А сами, только включив сирену, присутствовали бы на суде, вершащего правосудие над молодыми, так никогда и не научившихся существовать среди таких, свободных и почитаемых, как и прежде.

Отсюда уходили и по неволе, и от многочисленных исследований, неоспоримых доказательств и просто достоверных фактов. Поговаривают о существовании неких паразитах и прочей нечисти, даже мертвых кошек раскидали по заборам, обворовали ангар и смылись. Все сделано, чтоб напасть не пробралась, ну и отравили все вокруг, да так, что досталось наверное всем, и всем смертельная доза. Оттого деревья не растут, не гниют состарившиеся. А байки лезут, как от деда пьяного.

Устроились недалеко от пруда в доме с огромной террасой на втором этаже и прекрасным видом на серые туи и сосны. Вот где сибирским духом веет! Мне досталась хоть и маленькая, но с огромным достоинством одиночества комната, насыщенная протухшими освежителями воздуха, интересной электроникой в стенах и мягкой кроватью. В длинном коридоре красовались величественные скульптуры известных деятелей размером с пол руки, пара громоздких ящиков и мудреные светильники. Где-то в углу скучали инструменты обработки земли и древесины, глухие завалы усердно заграждали проход в кабинет и гостиную через парадный вход. В целом, было интересно. Недаром в первую ночь по чердаку бегали стаи мышей. А подвал просто веял привлекательностью. Конечно, самое интересное впереди, а интереса не веет.