Читать книгу Смысл жизни - - Страница 3

Лето апокалипсиса. С плотно заросших мутно-зеленым мхом камней разбегались все желающие погреться утренним солнышком, обличая прозрачную дымку тумана весенней зорьки, умостившейся у полусгнившего плотика. Приятно щекотала ножки только проклюнувшаяся газонная сырая травка, и похожим способом восхищали далекие запевы лесной птицы. Никогда от роду не хотелось опробовать водицу на плавательные способности, больно зябко. Да и за водой вроде пошёл, заранее проклятый, изредка замечая всякого рода движения в соседних кустах. По мне в такую рань лучше не работать, тем более шляться по полям. А вот в бредни верить надо, изредка. А то работа не спорится, и лень не смоется.

Придя домой, добытчик с добычей так и не дождался слов похвалы. Поставил и пошел медитировать отнятые пару часиков. Отдохнул за два дня, дело к вечеру, а я лежу и думаю, почем вставать засветло. Глядь, скоро стемнеет. Мигом взбодрился, глотнул чьё-то питьё и помчался на соседнюю улицу, чудом не угодив в бетонное ограждение.

Чуть ранее кончилась морось, и в воздухе витала свежесть.

Стучаться не пришлось, все и так на распашку. Вся компашка в процессе, никого не замечает. Так увлечены, что никто не откликнулся на мои возражения. Для себя незаметно приструнить смог.

Хозяин веселый. Ходит открыто без лишних блужданий. В темных тонах с яркими узорами плохо высматриваются знакомые образы. Может немного растрепанный и грязный, но это только вблизи. Вечно помятый в душе, глазами косит куда-то вбок. А вот предела своему совершенству не знает. Все ему забавно, все ему как в первый раз.

Комната стандартная: меньше колорита, больше функционала. А другая наоборот. Окон нет, под ногами голый пол. В третьей стен не нашлось, это уже улица. Зато стол летает. Удобно и вкусно.

Обсуждали похоже не новенькую легенду, как ловили по городу убийцу. В нашем самом послушном городе бродил искусный маньяк, держа в страхе все темные закоулки. Но перестарался и попался на словах, все карты раскрыв. После его досье с детальным ликом распространяли где можно. Только в первый день полетели жалобы жителей на то, что следователи якобы разместили лица граждан в контексте жутких преступлений. Причем каждый, кто просматривал статью, видел на обложке себя и только себя, даже тогда, когда другие перерисовывали портрет от руки. Всем это казалось плохой шуткой-иллюзией, к тому же подсудимый был на седьмом небе, но не от счастья. Через дня три отроду писания случилось чп на окраинах у местной банды, крупнейшей по поставкам всего запрещенного, – сломался кондиционер. Главарь, с детства учившийся по понятиям, впервые открыл источник новостей, проверить предположение. Там он увидел лицо того, кого он видел на сеансе в театре как главного героя, часто разговаривающего с самим собой. Потом, подойдя познакомиться, почуял знакомые тики, будто он всю жизнь скорбил по клетке. И теперь завидовал его известности, впрочем, кореша вновь видели только себя.

Что только не двигается от перенаселения.

Мастер показал как надо, и много что привнес. Попытки сопротивления были, но были безуспешны. Моя инициатива решала любые вопросы без их прямой постановки. Зрелище прекрасное, увлечение, что надо. И оно не вечно, надо привыкать. Раскланялся, распрощался с созерцавшими, фыркнул что-то обидное на удачу и покатил к руинам, порыскать оставшиеся после пиршества блещущих стекляшек.

Подход обязаться быть интересным. Выбравшись из берлоги велико задевает чувство опустошенности, недавно небосклон разрывался от визгов счастья, как и просто от сошедших с ума. А сейчас все не то, специально, наверное, уселись наблюдать в зарослях за мучениями пришлого, ведающего исключительно не дальше своего носа. До поры до времени и смешно, и зазорно, и никто не подскажет, не подсобит. И в голове позор творится: мухи носятся, сесть не могут. Даром что намерения пустые – лишний раз напакостить прохожим. Вот как тот человек, целиком и всецело в черном, направляющийся со стороны мрака и тьмы, преимущественно походил на полуночника, а скорее на тамошнего маргинала, с пылу с жару держащего путь-дорогу до семейного гнезда прямиком изо мест, полных удовольствия. Видок оставлял желать худшего. Вмешиваться в бредни было можно, но только нужно ли. И выслушивать острые фразы, переполненные смыслом, можно везде. Пришлось немедленно свернуть, да свернуть куда подальше. Придорожный холм позволил исполнить этот манёвр скрытно и быстро. Одно но, прохожего понесло туда же. Пришлось ускорить походку, но это выводило его из себя. Грозное похрапывание позади заметно добавляло скорости. Скоро уже пирс, а погоня не прекращалась. Конечно, мне было до жути занятно поглазеть на тихую гладь буйного озера, но не в это время и не в этом месте. Пришлось укрыться на время за бетонной плитой, неясно для чего брошенной вблизи. Дядька удивился такому фокусу, в поиске разгадки споткнулся и навернулся прямиком в свежую воду. Со дна вынырнула тройка человек и принялась поздравлять плавуна, за то, что он наконец-то дошел. И по чем было за мной гнаться? Неужели на мне знакомое ему лицо?

Вблизи коттеджа завелся свой лад. Мои закончили с осмотром и просиживали вечер за всевозможными развлечениями. Видно, желанного нахватали знатно. Понеслись резвой перекличкой знакомые ноты, и вечер наполнился приятной атмосферой. Бардак на столе в основном составляли вездесущие записи и бумажки, одноликие упаковки и объедки ужина в виде дельных гадостей. Создавался свой курьёз, даже в глухой чаще замолкли страховидные голоса под покровом белой ночи. До часу не спалось, думал. Спасибо и на том.

Посреди ночи донёсся тяжелый грохот об пол. Сызнова кошмар. Половину забыл, но посыл о слежке был, и слегка настораживал.

Очередное утро, впервые удалось ни о чём не тревожиться. Размашистый занавес разверзнут – все украдено до нас. За окном почудилась зелена, оказался дым, спустившийся с крыши. Может там что-то и горело, как-то все равно – мы здесь не на долго. На второй день затеялась погрузка, на третий намереваемся отъехать. Сказали взять брата с собой, чтоб не лодырничал.

Придумал игру, да так хорошо, что аж самому захотелось. Повторим действа из популярного нынче сериала прям за полем, у оврага. Там и деликатный песочек, и изощрённые булыжники, и вышвырнутые на берег речные дары, что исключительно усилит впечатление – отречение от настоящего. Часто так делают, почем мир настоящий, когда создать присущий можешь, жаль не особо точный, но такой желаемый. Да и баловать достаточно токмо глаз, идти в эскапизм жить во блаженство. На том и порешили. Обширный арсенал, эталоны искусства, бесподобные девочки и мальчики, множественные линии собственной истории всего в одно мгновение. Это показалось не особо взыскательным, чем мои в прошлом две сотни подруг, которых приходилось топить за книжные страсти. На пути к вечному блаженству наши предки строили века, и вот мы, их могучие тени, готовы вкусить все, о чем они грезили.

Впятером пустяково вжиться в роль, когда есть кому подсобить. Просто невероятно: за несколько часов произошло столько, сколько, по-видимому, на всей планете не было. Прошло три поколения, возникали и умирали города, разжигались всесветные брани, и просто создавались благодатные семьи. На пятом часу пришлось прерваться, дружков позвали восвояси. Естественно, покорствовать взрослым важнее, чем готовить масштабные экспедиции в неизвестность. Нам пришлось двинуть к мосту, чтоб не лишиться скоротечного впечатления, славного акме.

Вид с моста почему-то удивлял, хотя я видел таких тысячи. Потайные омута и непрерывный шум реки оживотворяли округу, это поражает, ведь последнее живое создание покинуло этот край много лет назад.

Меньший братик вприсядку решил подглядеть под мост и засмотрелся на громадную груду камней, почерневших от старости. И тут властный толчок опрокинул его за мост, брат полетел в ужасе вниз и расшибся навзничь о безмолвные глыбы. Из его черепушки и плеч засверкали искры, глазки его заслезились, головушка неторопливо обернулась на меня и он, желав со всей силы завопить, дернулся в последнем издыхании, легонько содрогнулся и ушел в незабвенные сны. Впервые подул ветер и сухощавые кроны запели звонким скрипом, ручей словно остановился.

Подозреваю что со мной случилось в этот момент, надо еще получше поработать над собой и не исключать лишнего. Может я хотел проконтролировать: вышли ли мы из сеанса или настроение брата; обычно я всегда бью в спину, если мне её подставят. На самом деле все наскучило. Ну ничего, мы все ошибаемся. Тем более откуп у меня есть: целый километр качественной похоти задаром. Волноваться не о чем. В заключительный раз окутал взором речушку на равнине, нежданно пробудившуюся, и отлучился.

Что греха таить, потеря и для старших оказалась невелика, изрядно младший всем приелся, надо видите ли ему дурить, а презент с отрадою приняли.

Нисколько не спал, потихоньку теряю сметку вдали от городских препаратов. Маялся, голова совсем не держится. Пристраивался недолго в новом поприще, прикрывал глаза и сидел в полудрёме, поминутно тормоша пальцами и отбивая мыслено секунды до грядущего начала дня. В углу что-то гудело и порой мигало, в коридоре хрустел пол, а за окном мягко отбивались о брусчатку капли прошедшего дождя. Тревожно и неприятно, когда в одиночку караулишь ночной покой. Долгожданные лучи выступили после, ближе к трезвой жизни. И разом все запело, это и умаяло, и принудило уснуть.

Перед выездом вместо нас полетели нотации в финальный раз пройтись, и не где-нибудь, а в дубраве. По трудно различимой тропке удалось миновать воду на импровизированных гатях и очутиться средь высоченных, словно огарков, травы молодого прилеска. Никаких других интересов место не наущало, однообразность вряд ли могла ошеломить созидательной красой. Частенько попадались непролазные клики кустов; удивительно. Один из пеньков больно был светлый, на нем я и застопорился. Разворотил кору, а с ней и внутренности. Камешек, и будто спрятан. Ладно камень, светится и отдает теплом. Бельма не врут, так оно и есть. Эдакая находка редка и дорога. Идеи полились, как можно задвинуть по прибыльнее. Такое чудо принесет выгоду, хотя любое волшебство чем-то послужит. Ежели и волшебство, видел я такое, правда только в выдумке, на которой мир наш построен. Упаковал поглубже и постарался не оставить.

Дальше-больше, филинёнок в низкой мозглой траве повалился на бок и ворочает головой. Одного я ненароком уже придавил, второй того не пожелал и начал шевелиться. Гнезда возле нет, а сам слишком жалок, чтоб странствовать. Ненужен что-ли никому? Тогда мне потребнее; тоже завернул и понёс домой.

Погрузка шла полным ходом, кот то ли дело таскал тяжеленные багажи, пусть и с платформой. Ворон выкрикивал новости и нагло командовал Дымку, все время от этого сбивающегося. На секунду проход на веранду отворился и я воспользовался моментом, запрыгнул. В комнате накормил и напоил птенца, уложил на пелену и отлучился. Кот, покончив с погрузкой, послушно встал подле левой руки. Принес доску и поместил на неё филиненка и аккуратными движениями ножа начал нарезать его как хлеб. Птенчик жалостно взвизгнул и заметался по пластинке. Продолжилось это недолго, предположительно на половинке ноги. Когда я отошел, Дымок бегом ринулся приводить в чувство испытуемого, наше продвинутое лечение и с того света вернет, но с долгами, досадно, правда, что и для тварей ишачит. Ни жив ни мертв филин отдыхал и плакал, кот бегал вокруг него тоже не в путном расположении, как можно догадаться.

Приготовились к отъезду, посидели на дорожку, поохали и в конце концов уселись на места и стали прощаться, благодарить хоромы за прием. Достойно скоротал выходные, думал будет хуже, и ощущения новоиспечённые и опыт. Так делает всякий культурный человек. Для себя не жалко, все равно они немощнее и ничего и так не смогут, а мне надо развиваться, расти с каждым днем, со всяким моментом навстречу светлому будущему. Живность всю решили оставить, они уже вышли из моды и толка от них ноль. Посреди дороги вспомнил о забытом камне, и ладно. Лучше подготовлюсь к сеансу терапии от трудноизлечимой болезни – скуки.