Читать книгу Звонок на экзамен - - Страница 5

Просыпаться с бодуна всегда отвратительно, особенно если ты не выспалась, да еще и надо торопиться на работу. И уж тем более если ты знаешь, что с самого утра идти на ковер к начальству, и примерно понимаешь, до какой степени разговор предстоит неприятный. А если еще ты знаешь, что из себя представляет это начальство – ну тогда пиши пропало!

Инесса Ивановна со дня появления на посту нашей директрисы настроила против себя весь коллектив, без исключения весь.

Ведь раньше как было, все шло по накатанной примитивной дорожке: директором всегда был какой-нибудь мужчина, а вся администрация при нем состояла исключительно из женщин. И вот его замы-женщины, как и свойственно женщинам, скурпулезно подсчитывают, старательно разгребают, придираются к каждой запятой. То есть выполняют день за днем всю работу. А директор-барин, сидя в мягком кресле добродушно подписывает приказы и другие бумажки своим паркеровским пером стоимостью как зарплата преподавателя. И разумеется, весь он такой хороший, добрый, и все от него в восторге…

И тут приходит на место директора баба, типичная баба, которой самой надо во все дыры свой нос засунуть, самой до всего докопаться, а еще виновных наказать, исполнения и подчинения беспрекословного потребовать. Мало кто смог под нее подстроиться. За годы ее правления у нас несколько раз поменялась вся администрация в полном составе. Кого-то она просто уволила, кого-то вынудила уволиться, кто-то сбежал сам, не дожидаясь инсульта или инфаркта на рабочем месте. Что касается простых преподавателей, на них Инесса Ивановна не обращала никакого внимания. Относилась как к пустому месту. Когда ей задавали вопросы о зарплате, о часах, о стимулирующих надбавках, она просто отворачивалась и уходила, даже во время педсовета.

Я за свою карьеру немало мест работы сменила, и везде замечала одно и то же: директор на предприятии – это директор в жизни, у такого человека всегда крыша, которая его сюда и поставила, деньги, влияние, и ему всегда по барабану как там живут эти нищие простые работники. Они для него – рабочий скот, не сумевший добиться чего-то большего.

Постепенно Инесса Ивановна ввела дистанционный формат педсовета, вопросы стало задавать неудобно, и преподаватели от нее отстали. Некоторые пытались писать на нее жалобы во все инстанции, но никакого ответа на эти жалобы не последовало. А почему? Потому что я повторюсь – директор на предприятии сто процентов директор в жизни. Мажор, олигарх, знакомый олигарха, неважно, – простого человека хоть с улицы, хоть с этого же предприятия, на такую серьезную должность никто не поставит.

Если говорить начистоту, от этой новой метлы был все же результат – в корпусах стали делать ремонт, чистота и порядок в колледже повысились, а в общаге даже началась борьба с дедовщиной.

Все работает как часы – ровно в девять мне позвонила секретарша:

– Инесса Ивановна вас ждет.

Я прижала к сердцу бумагу, которую мне рано утром принесла Ксюша, старшина четвертого курса. В этом рапорте говорилось о том, какой я замечательный преподаватель, как студенты хотят и дальше продолжать со мной работать. Никаких взяток и подарков сроду не было, все сдавали лишь благодаря моим лекциям и учебной литературе, все до единого получали необходимые знания, все понимают, как это необходимо знать и уметь для дальнейшей профессиональной деятельности.

И около ста подписей.

Да, ради таких моментов стоит работать и бороться за свое рабочее место. Если и есть какие-то недовольные, то их единицы. Также как в повседневной жизни – всегда найдется капля дегтя на каждую бочку меда, ну не бывает по-другому! Были и есть комары, клопы, прочая нечисть. Даже один-единственный залетевший комар не даст уснуть, в этом и заключается их гнусность. Однако никому из живущих на свете не придет в голову уйти из жизни из-за одного паршивого комара! Ведь весь окружающий мир со своей красотой и величием стоит того, чтобы жить в нем и каждый день видеть и узнавать что-то новое.

Вхожу в кабинет директрисы, сажусь напротив нее на стул.

Холеная обеспеченная женщина смотрит на меня свысока и с легким высокомерием:

– Вероника Антоновна, надеюсь, вы помните, что произошло между нами год назад? Так вот, теперь вам это вернулось.

Что? У меня брови сами собой поползли вверх. Она что, хочет сказать, что отомстила мне? И вся эта история со взяточничеством разыграна как по нотам?

Конечно, я помню ту мерзкую позорную историю, которая произошла год назад. Я выгнала с пары двух детишек, обнимавшихся за партой. Такое часто случается, многие преподаватели, видя такое, бурно реагируют, ругаются, выгоняют. Но до того момента, как на подобное развязное поведение отреагировала я, у нас были заведующими отделением люди, ранее работавшие капитанами на судах в море, и они всегда вставали на сторону старшего по должности, в данном случае, преподавателя.

А мне не повезло – к тому времени нормальные начальники уже уволились, назначить на должность заведующего судоводительским отделением было некого, и назначили кого попало – Говенко, который до этого никогда руководителем не был. Он был простым преподавателем, и то хреновым, – методичек не составлял, на парах раздавал учебники и уходил курить, за дипломные работы не брался.

И он проникся страданиями «обиженных» детишек. Встал на их сторону, говорил им про меня гадости, устраивал совещания с разбором полетов. В итоге донес это все дерьмо до директрисы, при этом выставив меня как неадекватную умалишенную тетку.

Тогда Инесса Ивановна тоже вызвала меня к себе и предложила уволиться. Подвинула ко мне лист бумаги и сказала:

– Пишите-пишите.

– Я не буду ничего писать, – ответила я ей тогда.

– В таком случае я уволю вас по статье, ибо вы нарушили закон об образовании, выгнав студентов с пары.

– Увольняйте, только прошу вас, укажите номер статьи обязательно, и в приказе, и в трудовой книжке.

– Вы что же, в суд пойдете?

– Конечно, я пойду в суд, и любой суд меня восстановит на рабочем месте. А вас обяжет заплатить за все дни вынужденного простоя.

– Вы уверены?

– Уверена. Хотя бы потому что любой судья человек образованный и тоже когда-то учился, поэтому уважает преподавателей.

Я говорила так уверенно не просто так, меня этому научил один студент-заочник с юридическим образованием. Не будь я основательно подкована по этой части, не знаю, что бы я тогда говорила.

Исчерпав свой запас красноречия, Инесса Ивановна не нашла ничего лучшего, чем отчаянно выкрикнуть:

– Уйдите красиво!

Я аж расхохоталась:

– А разве это красиво – уйти со скандалом? И когда тебя попросили?

– Куда вы пошли, я вас не отпускала!

Секретарша Лидочка тогда звонила мне каждый день – «Зайдите к Инессе Ивановне», но я не шла или просто не брала трубку.

В конце концов, директриса отправила ко мне тяжелую артиллерию – своего зама по воспитательной работе, Евгения Владимировича, строго-настрого наказав ему уговорить меня уволиться.

Мы с Евгением Владимировичем проговорили весь день после пар у меня в кабинете, а вечером он мне позвонил и сказал:

– Вероника Антоновна, мне удалось убедить директрису вас не трогать. Мне это было очень тяжело. Поэтому я вас прошу – не косячить больше!

И вот теперь она мне говорит – вам вернулось за события прошлого года.

В ответ на мои приподнятые брови Инесса Ивановна поясняет:

– Вы понимаете, что ваши материалы пойдут в первый отдел? И ваша вина будет доказана?

– Знаете, – спокойно говорю я, – я уже готова уволиться, вы ведь этого хотите?

Вдруг Инесса Ивановна машет руками:

– Нет-нет, я вовсе не хочу, чтобы вы уволились!

– Так вот, – продолжаю я, – если вы передадите в первый отдел сведения про меня, они раскопают все, и не только про меня. Ведь как они будут копать, первым делом они начнут расспрашивать наших студентов, верно? А наши студенты ничего такого не скрывают, отнюдь, они говорят всем и все, не стесняясь. Они расскажут, как они сдавали Говенко, как они сдавали другие экзамены, и тогда полетят со своих мест многие…

Я смотрю на нее, а она на меня, и в моем выразительном взгляде Инесса Ивановна отчетливо читает продолжение моей фразы: «А главное, вы слетите со своего мягкого насиженного кресла!».

Я протягиваю ей телефон с избранными сообщениями.

– Вот, читайте.

Читает она долго, потому что не просто читает. Времени подумать у нее достаточно. Отдавая мне телефон, она говорит:

– Ну я много раз слышала, что преподаватели берут деньги за свои зачеты и экзамены. А скажите, есть хоть кто-нибудь в нашем колледже, кто не берет?

– Есть, – твердо и уверенно говорю я, – Ольга Олеговна по истории не берет, ей только знания нужны. И она добивается своего.

Умолчим о том, как дорого это обходится Ольге Олеговне. Как к ней приходят недовольные студенты-неудачники, иногда в компании с мамами, чуть ли не с кулаками набрасываются: «Ребенок не может столько выучить! У него с памятью проблемы!»

– Только она, и все? – сколько же в голосе директрисы растерянности и подавленности.

– И все, – подтверждаю я.

– И как с этим бороться?

Я пожимаю плечами.

– Платить нормальную зарплату, разрешать проводить платные консультации, не нагружать так сильно после занятий.

– А скажите, – осторожно спрашивает Инесса Ивановна, – осталось у современных преподавателей такое понятие как призвание?

– Некоторые на всех углах говорят, что у них призвание. Но при этом они и про свои доходы не забывают.

– А вы сами по призванию здесь работаете?

– Нет, – пожимаю я плечами, – я честно говорю, что работаю исключительно из-за денег.

К концу разговора я подвинула к ней рапорт от студентов.

– А это что у вас, опять рапорт от студентов? Мне это не надо. Я и так знаю, что студенты вас любят, оставьте эту бумагу себе на память.

Ну что ж, как пришла с этой бумагой за пазухой, так и уйду. Положу ее в свою особенную копилку, там у меня уже есть подобные рапорты, стихи с дифирамбами, кружки с моими портретами и трогательными надписями, сердечки с узорами, фотографии…

– Можете идти, – говорит Инесса Ивановна. – Идите и работайте. Когда приедет недовольная мама, вам позвонит Лобанова, будете разбираться в ее кабинете.

– Спасибо, – неловко бормочу я и иду к себе.

По пути в свой кабинет меня угораздило встретить Суходнищеву, куратора двадцать первой группы. Маленькая худощавая женщина процокала каблучками буквально в метре от меня.

Больше всего мне хотелось сделать вид, что я ее не заметила, и я ускорила шаг. Но она сама демонстративно поздоровалась, и мне пришлось поздороваться в ответ.

До самого вечера я не уходила с работы, хоть и пары давно закончились. Все ждала, когда позвонит Лобанова и пригласит в свой кабинет. Представляла эту маму, представляла, что она может мне предъявить.

Что я скажу ей в ответ? Наверно, стоит сказать следующее:

– А все ли вы знаете о своей дочери, может быть, стоит присмотреться к ней повнимательнее? Не может быть такого, что деньги она просит на самом деле на сигареты или нечто подобное, запретное, а вам говорит, что это преподаватель взятку требует? Как думаете? Такие случаи происходят сплошь и рядом…

Но ни в этот день, ни в последующие дни никакая мама не приехала, и в кабинет Лобановой меня так и не пригласили.