Читать книгу Наставник - - Страница 13

Стоять на одной ноге, перехватив другую за спиной, неудобно. Тяжело. Утомленные после пробежки и приседаний мышцы ноют и дрожат. С трудом удерживаю баланс, накреняясь то в одну, то в другую сторону. Страшно представить, насколько рассердится Рик, если я таки растянусь на полу.

Он внезапно уходит и скрывается в кухонном коридоре. Тело вопит об отдыхе, но не решаюсь разжать руку, хотя стою из последних сил. Сколько его не будет? Наблюдает ли он?

Да какая разница? Где твердость характера, Макс? Не будь тряпкой, ты обещала слушаться, так держи слово!

Рик вскоре возвращается в зал с какой-то кожаной штуковиной и толстой плеткой, которая напоминает веревочную швабру, только с более длинными концами. От одного ее вида в душе клубится паника, сердце начинает биться в горле, но вместе с этим внизу живота почему-то приятно ноет от противоестественного возбуждения. Откуда оно берется? Что со мной не так?! Как будто я не просто согласна, а хочу, чтобы Рик меня наказал. А может, это просто азартное желание проверить, насколько мне хватит самообладания?

Рик не торопится. Закуривает и наслаждается сигаретой. Снова рассматривает меня. Резиновые жгуты, свисающие со столешницы, гипнотизируют. Не хочу смотреть – перевожу взгляд на собственные кроссовки, словно хочу различить стежки прострочки.

– Надеюсь, на тебе есть майка, – вдруг сурово выговаривает Рик, расплющивая окурок в пепельнице, и приказывает снять толстовку.

Кровь устремляется к лицу, щеки теплеют, но слишком страшно медлить с исполнением приказа. Стягиваю кофту, бросаю на пол. Руки сами тянутся прикрыть грудь. Почему-то вдруг становится жутко неловко… Похотливые взгляды Рика, которыми он одаривал меня, пока я приседала, до сих пор стоят в памяти, снова ощущаю стыд, от которого холодеют пальцы, а в желудке собирается горячий ком.

– Сведи запястья, – приказывает он.

Говорит сурово, недовольно. Может, его интерес мне только померещился? Как бы там ни было, он с явным удовольствием фиксирует мои предплечья в принесенную кожаную штуковину, которая оказалась чем-то наподобие наручников, только закрывающих руки от запястья до локтя. Становится по-настоящему страшно, тело мелко дрожит, словно от лихорадки.

Закончив с ремешками застежек, как на босоножках, Рик приказывает залезть на ринг. С горем пополам мне удается выполнить приказ. Выпрямляюсь и боязливо оглядываюсь. Нажатием кнопки на стене Рик поднимает боксерскую грушу к потолку и спускает вниз пустой трос. Забирается ко мне, подходит так близко, что его дыхание касается лица. Глядя в глаза, он медленным движением поднимает мои скрепленные руки к тросу. Зацепляет вшитое в наручники кольцо за карабин. На лице плотоядный оскал – парализует ощущением беспомощности.

Внутри вдруг поднимается протест. Это несправедливо поступать со мной так жестоко! Особенно после того, что я сегодня пережила.

Молчать! Смирись, Макс! Он здесь босс. Ему решать, что справедливо, а что нет. Лучше подумай, как в следующий раз не ударить в грязь лицом.

Спускаю порыв на тормозах. Рик прав, у врача-то я не стесняюсь. Или, по крайней мере, в состоянии побороть стыд. Но… Почему здесь все иначе? Он зачем-то снова возвращается к кнопкам. Запоздало доходит, что это еще не все приготовления. Трос, удерживающий меня вертикально, начинает сматываться. Отрывает от пола. В спине застревает несильная тянущая боль, плечи саднят под тяжестью тела. Против воли напрягаю мышцы, пытаясь примириться с ощущениями. Бункер вдруг начинает медленно поворачиваться, и Рик оказывается за спиной.

Слышу, как он снова забирается на ринг. Несколько шагов за спиной – обходит. Заставляю себя смотреть ему в глаза. Пусть видит, что я готова принять наказание. За проступки надо платить…

Рик говорит о том, за что конкретно собирается наказывать, словно выносит приговор. Тошнотворный страх сковывает тело, стучит сердцем в ушах, пропитывает полностью. Мечтательный взгляд Рика пугает больше всего. Он предвкушает грядущее наказание.

Договорив, уходит назад. Несколько мгновений – и спину обжигает первый удар. Как будто на лопатку приземлилась тяжелая мокрая тряпка. Неприятно, но терпимо. Без передышки с другой стороны приходится следующий удар. Уже сильнее. Не представляю, сколько выдержу, но в голове крутится только одна мысль – молчать. Не оставляет ощущение, что это очередной экзамен, и я получу отлично только в том случае, если перенесу эту порку не проронив ни звука.

С каждым ударом Рик постепенно прибавляет силу. Сбиваюсь со счета на втором десятке. Терпеть становится все сложнее. Кожа на лопатках горит, каждое новое касание плети причиняет все бОльшую боль. Отчаяние неуклонно заполняет душу – когда Рик остановится, одному Богу известно. А если он наоборот жаждет услышать стон? Стоит дать ему желаемое, но не могу. Не хочу сдаваться без боя. Как будто это соревнование по перетягиванию каната, если поддамся – проиграю. Я должна быть сильнее.

Через какое-то время терпеть становится невмоготу. Боль стучит в висках, пробегает судорогой по коже, вздыбливает волоски на руках. Наступает переломный момент, сдерживаться больше не получается. Выпускаю наружу лишь слабый стон, но это, считай, конец. Я проявила слабость. Остается только дождаться завершения экзекуции.

Но Рик не останавливается и бьет как будто вообще со всей силы. На глаза наворачиваются слезы. Нос отекает. Трудно дышать. Плеть жестко вгрызается в кожу, высекает крик. Неужели не этого он добивался? Охватывает паника – он же уже получил что хотел! Зачем продолжает? Может, ему просто нравится видеть мои страдания? Боль сводит с ума. Когда же это прекратится? Наверное, снова останутся синяки… Нет, вряд ли. Неспроста же он взял именно такую плетку. Но черт, как же больно!

По позвоночнику катятся капли пота, прилипшая к пояснице майка холодит кожу. Лопатки наоборот пылают огнем. Вдруг вместо нового удара слышится звук падения чего-то тяжелого. Закончил? Сил нет даже порадоваться. Лютая резь в лопатках, будто по ним прошлись наждачной бумагой. Шум крови в ушах перекрывает остальные звуки.

Лебедка внезапно вздрагивает и приходит в движение. Похоже, порка завершена. Ощущаю ступнями поверхность ринга, но не могу устоять. Ноги подгибаются – наконец, спасительный пол. В первые мгновения затекшее тело охватывает сильная ноющая боль, сдавленно скулю, надеясь, что Рик хотя бы этого не услышит. Все и правда закончилось? Сейчас он отпустит меня спать?

Чувствую вибрацию шагов. Он подходит и начинает расстегивать наручники. Движения резкие, как будто снова чем-то не доволен. Но теперь-то чем? Страх снова стискивает в когтистых лапах. Замираю и с ужасом жду новых указаний – сейчас не представляю даже как подняться на ноги.

Рик снова уходит. Когда его нет рядом, на душе становится спокойнее. Через какое-то время нахожу силы сесть. Подтягиваю колени, обхватываю руками. Что он еще придумает? Если бы собирался отпустить, уже выплюнул бы что-то пренебрежительное, вроде «ползи к себе». И поползла бы. Как же хочется отдохнуть!

Шаги со стороны кухни вторгаются в мысли, нехотя поворачиваю голову. Рик спокойно проходит по залу и садится в кресло.

– Спускайся с ринга, – он явно сердится, снова тон колючий и недобрый. – Мы еще не закончили.

Последняя фраза звучит угрожающе. Бросает в дрожь. Нельзя показывать страх! Пытаюсь встать. Не выходит! Ползу к краю ринга, как собака. Спускаю ноги, но не удерживаюсь и падаю на пол. Больно! Ноет локоть и колено.

Слух обжигает требовательное «Встать!» голосом Рика с рычащими нотками. Прошибает пот, исступленно смотрю на него, но не вижу – картинка размазывается, зато в воздухе отчетливо ощущаю звенящее напряжение. Рукой нащупываю борт ринга и правда пытаюсь подняться… Рик подходит внезапно, резко хватает за волосы и тянет вверх. Острая боль встряхивает, словно электрошоком. Против воли вцепляюсь пальцами в его кулак, но встаю.

Зрение наконец фокусируется. Вижу лицо Рика и ёжусь под кровожадным взглядом. Хочется сжаться, спрятаться, уменьшиться до размеров точки. Уже не страшно, а жутко. Ему определенно нравится издеваться надо мной.

Рик сверлит меня свирепым взглядом и снова цедит сквозь зубы:

– Руки за голову.

Мыслей нет. Зато есть приказ. Сцепляю тяжелые, как камень, ладони на затылке. Вижу, как его губы растягиваются в довольную улыбку, выражение лица светлеет. Проводит пальцами по подбородку и умильным тоном добавляет:

– Так и стой, пока я не вернусь!

Разворачивается и скрывается в кухне. Смотрю ему вслед сквозь пелену слез. Нервы сдали. Рыдания сотрясают утомленное тело. Плачу взахлеб. Из носа начинает течь. Щеки мокрые. Черт. Как же хочется хотя бы сесть. А лучше лечь. Рик, похоже, придумал новое испытание. Наверняка наблюдает, смотрит, на сколько хватит моего упорства, когда я начну мухлевать.

Эта мысль вдруг тонизирует. Приходит четкое осознание – только сильная личность может подчиняться. Выходит, чем больше мучений я переношу, тем тверже становится моя воля… Всплывает в памяти фраза, сказанная Риком еще до того, как мы договорились – «все, что я буду с тобой делать, для твоего блага». Правильно говорят, бойтесь своих желаний. В тот момент я жаждала только одного – чтобы кто-то железной рукой заставил меня встряхнуться. Сама этого хотела, Макс. Пожинай плоды.

Слезы высыхают. Откуда-то появляются силы, которые, казалось, полностью иссякли. Вдруг понимаю, зачем я это делаю, зачем терплю жестокость, и за спиной словно вырастают крылья. Рик всего лишь закаляет мою волю. И да, я готова пройти через все девять кругов его ада, чтобы стать твердой, как алмаз!

Время замирает. Не могу различить цифры на будильнике с журнального столика. Сколько Рик отсутствует? По ощущениям, целую вечность, а на деле, наверное, несколько минут. Усталость никуда не делась, ее просто стало проще переносить, но и это до поры. В какой-то момент начинаю ощущать вес рук, ног, головы. Все тяжелое, тянет к земле. Состояние медитативного транса. В голове крутится только одна мысль – дойти до цели. А какая у меня цель?

Размышления возвращаются к книге, которую Рик поручил читать. Наверняка не просто так. Там о воле и целях. И ведь правда, он действительно старается ради моего блага. В моей жизни еще не было человека, который бы сделал для меня столько же, сколько этот жестокий незнакомый мужчина. Он сказал, что не возьмет денег. Но у всего есть своя цена. И если его цена – мои страдания, я согласна.

Возвращение Рика возвращает меня в реальность. Выглядит свежим, бодрым, волосы влажные, словно после душа. Ест банан, кладет еще один на столик. Рот наполняется слюной при виде еды. Внезапно ощущаю сильный голод. Сколько времени прошло с ужина в забегаловке? Часа три? Жадно смотрю на банан, но не решаюсь опустить руки. Жду разрешения.

– Подойди. Можешь сесть, – Рик кивает перед собой. Останавливаюсь на полпути в замешательстве и слышу раздраженное: – На пол!

На пол – так на пол. Сесть красиво не получается. Почти падаю на холодную бетонную гладь – наконец-то. Усталость снова наваливается каменной глыбой. Дико хочется лечь.

– Поешь, – Рик протягивает мне банан.

Душу затапливает благодарность от этой внезапно чуткой заботы. Он же не мог знать, что я проголодалась. Вспомнил обо мне и позаботился. До слез приятно. Жадно открываю кожуру и с наслаждением кусаю податливую мякоть. Вкусно.

– Ты понимаешь, за что наказана? – спрашивает Рик, откладывая пустую шкурку на стол.

Кусок застревает в горле. Судорожно проглатываю.

– За то, что стеснялась приседать, сэр, – самый очевидный ответ, но внутри холодеет. Что, если не угадала?

Рик кивает. Кажется удовлетворенным. Но задает следующий вопрос:

– И какие выводы ты сделала?

Чувствую себя, как на допросе. Не хватает только лампы в лицо и наручников на запястьях. По коже пробегают горячие мурашки. Честный ответ кажется самым подходящим.

– Я буду потеть столько, сколько потребуется, сэр, и неважно, как вы на меня смотрите.

Напряжение не отпускает, плечи будто каменные, шея начинает ныть. Хватит уже трястись, Макс. Он все равно сделает, что хочет. От тебя это не зависит! Черт, почему не могу расслабиться и плыть по течению?

– Знаешь, пока ты тут стояла, я принял душ. Постоял под струями воды. Это было волшебно.

Говорит буднично, но хитро смотрит на меня. Ждет реакции.

– Рада за вас, сэр, – само срывается с губ, сил нет окрасить слова выражением. Взгляд Рика на мгновение становится свирепым. Слишком поздно осознаю, что вопроса не было. Тереблю ледяными пальцами банановую кожуру, ожидая расплаты. Но Рик вместо этого спрашивает:

– И ты не считаешь, что я поступил с тобой жестоко и несправедливо? – какой провокационный вопрос!

И правда, что я считаю? Слишком устала, чтобы что-то считать. Но Рик ждет. Допрос продолжается.

– Вы поступили со мной так, как посчитали правильным, сэр…

Не знаю, что сказать. Обтекаемые формулировки сами просятся на язык.

– Хватит юлить! – вдруг рявкает Рик. Злится на полном серьезе. Кивает на ринг. – Тебе показалось мало? Добавить?

От угрозы повторения экзекуции перехватывает дыхание. Нет! Не добавить! Сердце стучит в висках. Из глаз вот-вот брызнут слезы.

– Я не знаю, сэр, – голос ползет вверх, срываясь на умоляющую интонацию. Шкурка банана падает на пол, а ладони сами складываются в просительном жесте. Будто молю его сжалиться. – Если так было надо, значит надо. Не мое дело оценивать ваши решения, сэр.

Люминесцентный свет обжигает уставшие глаза, но смотрю на Рика не отрываясь. Хочется не пропустить ни тени эмоций, которые он и так редко показывает. На лице опять непроницаемая маска. Не поймешь, принял он ответ или снова будет истязать.

– Золотые слова! – вдруг произносит с улыбкой. – Не твоего ума дело, почему я выбираю то или иное воздействие. Тебе нужно помнить только то, что это пойдет тебе на пользу. Согласна?

На этот раз, кажется, буря миновала. Но прозвучал вопрос. Согласна ли я? Зачем он снова спрашивает? Я же уже все сказала! Утверждает власть? Или мою подчиненную позицию? Или просто тешит эго?

– Согласна, сэр, – нервно сглатываю. – Это всего лишь воздействия. Для твердости характера.

Рик довольно улыбается. Это определенно стало происходить чаще. Кажется, это хороший знак?

– Именно, Макс! – хлопает в ладоши и показывает на кожуру. – Давай это сюда и отправляйся спать. Ты же не забыла, что готовишь завтрак?

– Нет, сэр, – не без труда поднимаюсь, передаю шкурку банана и на автомате добавляю: – Спокойной ночи, сэр.

Впервые мне удалось застать его врасплох. Рик кажется удивленным! Не ожидал? Это же элементарные правила приличия… Но его лицо быстро обретает обычное отстраненное выражение.

– Спи сладко, Макс, – в голосе слышу теплоту и… как будто заботу.

На мгновение забываю даже про усталость. Нет, наверное, показалось. Мозг принял желаемое за действительное.

Рик уходит, а я направляюсь к себе. Едва передвигаю ноги, словно в чугунных сапогах. Наваливается слабость. Вспоминаю, как вчера Рик нес меня на руках. Потому что сама идти не могла. Нет уж, лучше доковылять без его помощи.

Матрас совсем близко. На нем пижама. Милое напоминание о тех временах, когда казалось, что впереди меня ждет безоблачное будущее и море возможностей. Я купила ее сразу после выпуска из колледжа. Потом белая ткань посерела, цветочки поблекли, точно как и у меня в жизни – все оказалось не таким радужным и ярким. Меня с дипломом секретарши не брали на работу даже по специальности. О том, чтобы устроиться в престижное место, не было и речи. Пришлось выбирать из доступных вариантов – вакансии операторов колл-центра, ресепшионистов, курьеров… Чем дальше, тем сильнее блекла пижама, а жизнь становилась все более унылой. За пять лет перебора низкооплачиваемых работ я скатилась до звонилки по привлечению клиентов, кем и проработала почти год до увольнения.

Решительно собираю силы в кулак и переодеваюсь ко сну. Куплю новую яркую пижаму, а эту сожгу. Как только найду хорошую работу.

Стоит только лечь – глаза закрываются мгновенно. Забытье наконец-то обволакивает, словно мягким покрывалом, качает на волнах… Но отдых вдруг бесцеремонно прерывает раздражающий будильник. Не может быть, чтобы ночь пролетела так быстро! Бросаю взгляд на маленький дисплей – все честно. 7:30. Пора вставать и готовить завтрак, чтобы не напроситься на новое наказание.