Читать книгу Эискон. В поиске себя - - Страница 9

Мой первый (официально) день в Триме начался с беседы с Александром Мстиславовичем. Как только я собралась отправиться на завтрак вместе с Эмилией и Ариной, он поднялся к нам и попросил меня пройти с ним в его кабинет.

Мы, наверное, пересекли полкрепости, пока до него добирались. Оказалось, что преподаватели жили в противоположной, левой, башне, а центральную часть Трима занимали учебные аудитории, столовая, общий холл, бальный зал и комнаты для обучения.

Путь до кабинета Александра Мстиславовича дался мне нелегко: окружающие глазели на меня не переставая. Не знаю, сколько в Триме всего было жителей, но такое чувство, что немного, потому что они быстро замечали новые лица. Я посильнее надвинула на лицо капюшон толстовки.

Когда мы уже доберёмся до его кабинета!

Нам пришлось пройти где-то пять лестничных пролётов перед тем, как он остановился и приложил руку к двери с изображением костра. Та, полыхнув красным (опять красный!), открылась и…привела нас в красный кабинет. Серьёзно, стены были обиты вишнёвым бархатом, пол был устлан коврами винного оттенка, окно было занавешено тяжёлыми бардовыми шторами, а мебель была вся сплошь изготовлена из очень похожего на сандал дерева.

Александр Мстиславович сел за стол и кивнул на соседнее кресло. Вздохнув, я окунулась в море тёмно-розовых подушек и маковой обивки.

– Вчера я не успел вам сказать, – он аккуратно поправил рукава, – что энергетические срывы очень опасны для вас и для окружающих. Поначалу, конечно, будет трудно их сдерживать, поэтому я попрошу вас записывать после каждого всплеска, что его вызвало, что вы чувствовали и как он проявил себя, чтобы вы лучше понимали причины, по которым это происходит.

– Хорошо, – я стиснула вспотевшие ладони. – Извините.

Извините, что взяла и сорвалась. Извините, что «сдернула покрывало» с вашего мира. Извините, что пошатнула и без того неустойчивую психику вашего грифона…

Александр Мстиславович, видя искренность с моей стороны, смягчился и даже слегка улыбнулся, коснувшись висящего на груди медальона. Украшение было очень затейливое: во-первых, своим ярко-зелёным цветом оно совсем не вписывалось в местный пантеон красного, а во-вторых, оно было частично полым, так как являлось переплетением веточек из блестящего камня вроде малахита. Впрочем, было ещё и «в-третьих», потому что оно ощущалось на каком-то интуитивном уровне как что-то тёплое…нет, распространяющее тепло вокруг.

– Вам не нужно извиняться. Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя виноватой. Моя цель – научить вас контролировать свои способности, а не стыдиться их. Ничего страшного, что на первых порах что-то не получается. – Александр Мстиславович прямо и серьёзно взглянул мне в глаза. – Извините, что мои слова заставили вас так себя чувствовать.

– Нет, нет, всё нормально, просто…это и вправду сложно, хоть и странно. Вчера, когда Эдриан на меня…хм, почти спикировал, мне стало душно и в то же время захотелось от него спрятаться, а под рукой оказалось только «покрывало» Междумирья… – Я развела руками, пытаясь объяснить то, что не понимала сама. – Когда я в неё «завернулась», она оттолкнула Эдриана и просто как будто сбежала.

– Теперь мне ясно. – Александр Мстиславович начал крутить медальон в разные стороны. – Скажите, Вы чувствуете ускользнувшую оболочку?

– Нет, – я замотала головой и тихо добавила: – Извините.

Казалось бы, куда можно деть столько энергии! Она словно растворилась, но ведь так не бывает…Как же закон сохранения и вообще то, что в природе, иномирской или родной, всё стремится к равновесию?

– А её могло что-то впитать? – спросила я наконец. – Ведь там такая силища, что…

– Взрыв при свободном выпуске был бы неизбежен, – закончил мою мысль Знающий. – Это, собственно, главное. Если она куда-то, выражаясь вашими словами, впиталась, нам необходимо выяснить, куда, и вернуть её на место.

– Да, понимаю… – Я попыталась представить размер хранилища, в котором могла «спрятаться» оболочка, и немного приободрилась. Бесследно события таких масштабов не проходят! – И с чего нам начать?

– Несмотря на то что, время нас гонит, вам нужно освоить хотя бы азы магического самоконтроля, иначе высока вероятность того, что вы устроите ещё одну катастрофу, – Александр Мстиславович улыбнулся, покачав головой. – В первой половине дня вы занимаетесь по расписанию для новичков и работаете с вашей командой, вечером мы с вами встречаемся в библиотеке. Вам нужно понять, что это за мир и почему, например, с зиалами ни в коем случае нельзя взаимодействовать. В нашем распоряжении всего месяц на обучение и месяц на возвращение оболочки. Как только уровень истощения энергии превысит допустимое значение, даже вы не сможете ничего исправить.

– Два месяца… – тихо повторила я для себя. – У меня есть всего два месяца…

Александр Мстиславович кивнул.

– У вас всё получится, – заверил меня он. – Не думайте об этом сейчас слишком много – лучше сосредоточьтесь на настоящем. Наша крепость…

Основным предназначением Трима, как оказалось, было поддержание дружбы между мирами Стеллы. На каждый из них приходилось по два симула, а на каждый симул – по одному Знающему. Земля не имела своих представителей, поскольку не входила в состав Стеллы. По этой причине все жители нашего мира считались гражданами Элеонара и были обязаны подчиняться законам той его страны, на чей территории находилась крепость, где они проживали. Состав Трима обновлялся за счёт нового набора сильных двуипостасных и особой проверки «на профпригодность» – испытаний Достойных, которые проводились раз в полгода.

– Они необходимы, чтобы оценить уровень подготовки тримовца, – объяснил Александр Мстиславович. – Если тримовец может справиться с вовлечённым без магического всплеска, значит, он готов к изучению выбранного им ремесла.

Предполагалось, что после окончания Трима выпускники получали специальность, так или иначе связанную с защитой Стеллы или Элеонара. Кто-то становился защитником, охраняя покой граждан, кто-то выбирал стезю воина, борясь с вовлечёнными или зиалами (интересно, кто это?), кто-то выбивался в проводники между мирами, помогая недостаточно сильным для самостоятельных перемещений двуипостасным пересекать их. Часто беаты и травоведы начинали заниматься садоводством, изготовлением лекарств и эликсиров или созданием косметики. Целители в подавляющем большинстве случаев посвящали себя медицине, иногда военной. В общем-то, никто не предъявлял строгих требований к освободившемся тримовцам. Единственным их обязательством было найти работу или дело по душе.

Не знаю, зачем мне всё это рассказывал Александр Мстиславович. Какой бы важной моя ипостась ни была, я здесь задерживаться не собиралась. Как только научусь обращаться с энергетической оболочкой Элеонара и решу проблему с его закрытием – вернусь домой, чтобы больше никогда не выезжать за пределы своего города.

– Несмотря на, кхм, крайне неприятные обстоятельства, вам понравится в Триме, – уверенно заявил Александр Мстиславович. – Понимаю, привыкнуть к жизни вдали от дома сложно, но все двуипостасные должны жить в Стелле. – Он встал со стула и, взяв в руки трость, энергичной походкой направился к выходу. – Мы с вами немного подзадержались, но если поторопимся, то успеем на завтрак.

У Александра Мстиславовича всё так просто: «Вы спасёте мир, не волнуйтесь!», «Вы полюбите Элеонар, вот увидите!». Возможно, он уже давно один и поэтому не осознаёт, что у большинства людей есть семьи, которым внезапное исчезновение близкого человека может, мягко говоря, прийтись не по душе, но я-то помню о своём отце. Каким бы огромным ни было расстояние между нами, мы были и всё ещё остаёмся частью одной семьи. Если бы он вдруг пропал вот так, без объяснений, я бы точно сошла с ума. Не знаю, насколько сильно папа волнуется и волнуется ли вообще (надеюсь, что нет), но он должен знать, куда делся его единственный ребёнок.

Как отразится на нём вторая потеря…

Я утешала себя тем, что через два месяца так или иначе всё закончится. Нужно только постараться и исправить то, что натворила по неосторожности…

В столовой тримовцы на меня не так таращились – видимо, поедание завтрака было более важным делом. Немного повеселев, я получила свою порцию зеленоватой густой каши с жёлтыми орехами у невысокого коренастого мужчины (судя по колпаку, местного повара) и села за стол нашей команды. Айлон, Эмилия и Арина разместились рядом, а вот Эдриана с нами не было. Я заметила его в обществе черноволосой красивой девушки и её друзей. Невозможно, но в его глазах – ни холода, ни высокомерия, ни презрения, потому что она здесь, она улыбается ему, откидывая за спину длинные прямые пряди, она смотрит на него влюблёнными фиалковыми глазами. Невероятно, но к ней он, кажется, относится по-человечески…

Придвинувшись ко мне, Арина прошептала так, чтобы услышала только я:

– Противные они, да? До сих пор не понимаю, какого игиса он с нами в команде, если так сильно влюблён в Иону. Он ведь большую часть времени проводит с ними – с ними! – а не с нами.

– Фу, меня сейчас стошнит. – Айлон с сожалением отодвинул от себя тарелку и с отвращением взглянул на Эдриана, который сейчас смеялся на всю столовую. – Он с ней всегда такой весёлый.

– Он просто влюблён, – встала на его защиту Эмилия. – Это ведь лучше, чем постоянно срываться, нет?

Влюблён? Я с любопытством посмотрела на Эдриана. Ну, если он так влюбляется – значит, да, он влюблён.

Вот только срываться на других людях он не перестал.

– А что тебе сказал наш огневед, кстати? – спросила Арина.

– Рассказал про недопустимость магических срывов и моё расписание, – я тяжело вздохнула.

Ребята ободряюще мне улыбнулись и дружно заверили, что я справлюсь со всеми трудностями.

Они хорошие люди…в отличие от меня.

– Ангелина, – Эмилия мягко дотронулась до моего плеча, когда мы закончили завтракать, – у нас сейчас совпадают занятия. Ты готова?

– Да, готова, – я кивнула и вышла из-за стола. – Арина, ты не идёшь?

– У меня сейчас, – она заглянула в список, – песноведение. Скука смертная, но что поделаешь?! До скорого, – девушка подмигнула мне и упорхнула на занятия.

Путь до необходимого кабинета занял всего пять минут, но я успела ответить Эмилии на некоторые вопросы о себе.

– Я рада быть с тобой в одном симуле. Видно, что ты хороший человек. – Эмилия заметила моё удивление и слегка пожала плечами. – Беаты такие вещи чувствуют.

– Спасибо, – я улыбнулась ей и слегка прищурилась, когда она в ответ улыбнулась ещё ярче.

Я так не думаю, но мне приятно. Правда, спасибо.

Внезапно мимо нас пронёсся невысокий сгорбленный мужчина в очках на пол лица и, приложив ладонь к двери кабинета, протиснулся внутрь.

Мы последовали за ним и оказались в маленьком душном кабинете без окон. У него был скатанный округлый потолок и тёмные коричневые стены со вставками из камней, ещё везде стояли кадки и горшки с растениями, корни которых вываливались на пол. Я села за каменный, грубо сделанный стол между Эмилией и незнакомой светловолосой хрупкой красавицей. Кожа у неё была настолько светлой, что казалась искусственно выбеленной, но больше всего меня поразили огромные круглые, как у куклы, глаза прозрачного лазурного цвета. В сочетании с длинными, словно присыпанными пудрой на концах ресницами, легким ровным румянцем и красными губами они создавали на её лице естественный макияж – этой девушке не нужно было краситься, чтобы подчеркнуть свои достоинства, природа уже постаралась за неё.

Неужели в Риддане не осталось ни одного обычного человека?

– Здравствуй, – девушка смущённо показала мне тыльные стороны ладони, – меня зовут Азалия, и я единорог.

– Не совсем понимаю…—Я неуверенно повторила её жест. – Вы так здороваетесь?

– Поворачивая ладони обратной стороной, мы признаём Равного в собеседнике и показываем, что пришли с миром, – объяснила Эмилия, присоединившись к нашему разговору. – Если ты показываешь их внешнюю сторону или, что ещё хуже, кулаки, это значит, что ты настроена враждебно.

– Вот как, – пробормотала я и, спохватившись, представилась: – Я Ангелина. А, ну да…ещё я дракон.

Хоть мне в это и совсем не верится.

– Знаю. – Азалия блеснула белоснежной улыбкой.

– Из какой ты…вы команды?

– Ангелина, на «вы» мы обращаемся только к знающим.

– Да, это правда, – подтвердила Азалия. – Вижу, ты очень милая. А мне дракона описывали совсем иначе.

Я было спросила, как, но в это мгновение заговорил преподаватель.

– Внимание,…дорогие…тримовцы, – проскрежетал Знающий добронравие, улыбаясь. Голос у него был тихий и как будто надломленный, из-за чего иногда казалось, что кто-то монетой проводил по монете. Ещё он очень походил на крота своим большим и длинным носом, маленьким ртом и крошечными глазками, которые прятались за очками. – У нас…пополнение. Встаньте…и поприветству….йте новичка…, пожалуйста.

К моему ужасу, все встали и поклонились мне. Чтобы как-то загладить неловкость, я поднялась и ответила им тем же.

– Мне тоже очень приятно познакомиться со всеми вами.

Лица моих прекрасных «одноклассниц» расцвели улыбками.

– Велико…лепно, – проскрипел…пусть будет добровед. – Начнём…наше…занятие. Доставайте…ваши перышки и записывайте…тему: «Как…договари…ваться…с другими…с радостью». – Со всех сторон стал раздаваться тихий шорох. Я достала ручку, которую вчера нашла в рюкзаке, и тетрадь. – Итак. Начнём. Как…вам известно,…моя вторая…ипостась – терран. Среди…моих…сородичей…имеются как…хорошие, так и…плохие…существа. – Он почти перед каждым словом делал глубокий вздох и длинную паузу. Наверное, это была особенность терранов. – Поэтому… – спустя сорок минут и тридцать пять (я считала!) предложений он спросил:

– А, Лирана,…часто ли…выходите…из себя?

Высокая худощавая черноволосая девушка едва уловимо скривилась, но ответила с сияющей улыбкой, не отрывая от учителя взгляда:

– Да, Знающий Вортар. К сожалению, я часто подвергаюсь нападкам со стороны других команд. – Она склонила, будто в замешательстве, голову.

Её глаза, которые прежде ничего не выражали и казались из-за этого пустыми, неприятно блеснули.

– От того,…дорогая, и…подвергаетесь,…что…злитесь и…отвечаете, – всё тем же добродушно-скрежещущим тоном пояснил равный Вортар. – Мой урок…милые мои,…прост до…безобразия. Я…прошу вас…лишь о…понима…нии. Прежде…чем ру…бить с плеча, постарай…тесь понять…другого…разумного. – Спустя десять минут и пять предложений он уточнил с улыбкой: – Есть…ли…у вас…вопросы?

Вопросов ни у кого не было, поэтому Знающий довольно потёр ладони и сказал:

– Пожалуй, теперь…мне…стоит…испытать,…как вы…усвоили…теорию, – не убирая с лица благодушного выражения, он положил руку на одно из растений.

В тот же миг их корни зашевелились и, увеличившись в размерах, обвились вокруг наших лодыжек.

– Попробуйте…не злиться, а…сначала…понять, почему…я это…сделал.

Эмилия мгновенно ответила:

– Мы не должны недооценивать растения. Любой травовед или стихийник может использовать их во вред.

– Верно! – Знающий Вортар просиял. – Запомните…это! – Он снова хлопнул в ладоши, и растения вернули себе привычный вид.

Я поспешила покинуть комнату, пока Знающий не учудил что-нибудь ещё.

– Можно спросить, почему он так растягивает предложения? – поинтересовалась я, когда Эмилия попрощалась с подругами и присоединилась ко мне.

– Терраны всегда разговаривают с большими паузами, потому что наш язык им чужд, – объяснила она. – Они живут в Субне, мире, где почти всё – влажные леса и горы. Терраны живут под землёй, в лесах, и общаются на своём языке, знаешь, такими странными звуками, которое только их ухо может уловить…На ридданском языке говорят только те терраны, которые, как и мы, отвечают за порядок в других мирах.

– Их мир, наверное, очень красивый, – предположила я и вдруг запнулась, кое-что осознав. – Слушай, до меня только сейчас дошло! А ведь я тоже всю жизнь разговаривала на другом языке, но вас понимаю, и вы меня тоже.

– Я не уверена, но кажется, это твоя особенность как дракона. Мы учимся подстраиваться под другие миры, а ты рождаешься с этим качеством. – Эмилия грустно вздохнула. – Мне бы так. Я не очень-то сильна в языках.

– Но ты хорошо говоришь, – возразила я, пытаясь осмыслить и принять свои новые возможности.

– Спасибо, – она сверкающе улыбнулась. – Нам в школах с пяти лет его преподают. Выучат даже такие, как я.

Мы помолчали какое-то время, в тишине пересекая лестницы и коридоры, но потом я не выдержала:

– Можно спрошу, какая у тебя ипостась? Просто это всё так интересно…

– Я нимфа, – Эмилия зарделась и выпустила вперёд волосы, словно пытаясь спрятаться. – Обычно об этом не спрашивают, так как теорию расовых различий нам начинают преподавать ещё раньше, чем ридданский язык. Но ты… – она приложила ладонь ко рту и смущённо улыбнулась, покраснев ещё больше.

– Не отсюда, – закончила я. – Наверное, круто быть нимфой. Не так опасно, как…ну, ты поняла.

– Смотря как на это посмотреть. – Мой простой и, в общем-то, не требующий ответа комментарий почему-то заставил её задуматься. – Мы не очень сильно отличаемся от людей, у нас также есть понимание того, что красиво, а что – нет, и какие преимущества даёт привлекательная внешность. Когда ты нимфа, вокруг тебя, скажем так, всегда много желающих быть такими же прекрасными.

– Но ведь это часть твоей ипостаси, – удивилась я. – Не ты ведь решала, кем родиться.

Кажется, местные и правда ничем от наших не отличаются…

– Мы ведь частично люди. – Она опустила взгляд, слегка отвернувшись. – У нас вполне человеческие проблемы. – Эмилия ещё больше отвернулась и, запустив руки в волосы, слегка тряхнула головой.

– Прости, пожалуйста, я не хотела…

– Ты что, – она посмотрела на меня и мягко улыбнулась. – Это не секрет. Спрашивай, что хочешь, понятно же, что тебе, как иномирянке, всё интересно.

Эмилия такая добрая.

– Тогда можно спросить, как вообще разные двуипостасные уживаются друг с другом? – Я решила, что продолжить расспрашивать девушку об её ипостаси было бы нетактично.

– Дриадам, нимфам, единорогам, эйрам и тем существам, которые по определению мирные, легко удаётся договариваться друг с другом, да и живём мы в одном мире столько, сколько себя помним. – Как только разговор зашёл о доме, непривычная отстранённость Эмилии снова сменилась искрящимся дружелюбием. С улыбкой кивнув кому-то из своих знакомых, она продолжила разговор: – Сиренам, моголам и алконостам делить нечего, поэтому они и не воюют. Огненные расы имеют очень строгую дисциплину…но об этом лучше спрашивать Айлона. Водяные расы не очень агрессивны, но любой конфликт для них катастрофа, потому что чёткой иерархии и законов у них нет. Ну, а с грифонами и драконами всё понятно: они уникальны, так о каком соперничестве может идти речь?!

– Как так вышло… – пробормотала я себе под нос. – Спасибо, ты мне рассказала много нового.

– Ты теперь часть нашего симула, – просто сказала Эмилия и вдруг начала кому-то махать. – Айлон, привет!

Я тут же повернулась и встретилась взглядом с уже знакомым добродушно-весёлым перемигиванием жёлто-голубых огоньков его глаз. В сочетании с ярко-рыжими волосами и не сходящей с лица улыбкой они создавали вокруг своего владельца атмосферу искренней, «тёплой» доброжелательности. Думаю, Айлон был создан, чтобы нравиться людям, – полная противоположность Эдриану!

– Привет! – Парень потрепал Эмилию по волосам, затем кивнул мне с улыбкой. – У вас всё хорошо? Что, теперь моя очередь быть провожатым? Грозный и великий дракон, прошу, проследуйте за мной до кабинета огневеденья. – Он шутливо поклонился и, напевая какую-то мелодию, двинулся по коридору. Покраснев, я поспешила за ним.

Зачем он…зачем он всё время акцентирует внимание на моей ипостаси?

Когда мы вошли в класс, я поставила рюкзак между нашими сиденьями и, поскольку учителя в аудитории пока не было, рискнула шёпотом спросить у Айлона, какие существа обычно посещали этот урок.

А вот интересно, у них бестиарий есть?

– Огненные саламандры, фениксы, драконы, жар-птицы, теперь вот драконы, – перечислил Айлон, смешно загибая пальцы. – Вообще, в Риддане есть и другие представители моей стихии, но они все в Химеровых горах. – Парень многозначительно посмотрел на меня, но я не поняла, на что он намекал. Что это за загадочные Химеровы горы? За прошедшие дни о них никто и словом не обмолвился.

– Добрый день, тримовцы. – Голос Александра Мстиславовича отвлёк меня от обдумывания очередной загадки. Вскинув голову, я посмотрела на него: он сменил свою красную мантию на…красную, но длиннее. – Сегодня в вашем сравнительно небольшом коллективе пополнение. – Десять пар красных и карих глаз на секунду обратились ко мне. – Мы не будем тратить время на представления, так как я убеждён, что вы вполне можете познакомиться самостоятельно. Достаньте свои письменные принадлежности и приготовьтесь записывать за мной. Сегодня мы начинаем изучать тему «Типы магического огня». – Ученики синхронно достали – меня ведь не обманывают глаза, да? – шариковые ручки. – Итак, начнём с феникса. Этот вид…

В течение всего урока Александр Мстиславович рассказывал нам об особенностях использования огня тем или иным огненным двуипостасным. Из занятия я для себя вывела, что:

a) саламандра способна вызвать пламя в любую минуту; она легко перемещается из одной точки мира в другую, используя свою стихию и специальные камни; саламандру подпитывает огонь, поэтому она может пройти сквозь костёр или пожар без малейшего для себя вреда;

b)  фениксы во многом похожи на них своими способностями, но огненную стихию они призывают в большем количестве; также пламя феникса намного жарче, чем пламя саламандры; своим огнём фениксы могут навредить даже драконам;

c) оказывается, жар-птицы реально существуют, и название их происходит от нашего русского слова; от саламандр и фениксов они отличаются тем, что не способны образовывать огонь; жар-птицы ненадолго ослепляют своим видом и обжигают своими перьями; в человеческом…кхм, виде они тоже могут обжигать, нагревая кожу;

Когда Александра Мстиславовича спросили о разнице между тем, как используют пламя драконы, и тем, как его используют остальные огненные виды, он неожиданно развёл руками и сказал:

– Точно неизвестно, поскольку драконов всегда было мало и появлялись они редко, что лишило двуипостасных возможности изучить их как следует. И всё же…да-да, думаю, кое-что я могу вам рассказать. Саламандры и фениксы берут огонь из природы, тогда как драконы и жар-птицы рождают его в себе. Но, позвольте напомнить, жар-птицы не порождают огонь, не используют его по прямому назначению. А драконы…драконы изрыгают пламя, однако не природное, а своё. Поэтому оно отличается от обычного огня. Чем, я, увы, не могу сказать.

– Так у нас же тут есть дракон, – бросил какой-то парень с красными волосами, за что заслужил осуждающие взгляды от всех огневиков, кроме меня и Айлона. – Какой у тебя огонь?

Я пожала плечами, спрятав руки в карманы джинсов.

– Ангелина стала драконом всего пару дней назад, Иан, – вмешался Айлон. – Она ещё не выяснила это.

Иан хмыкнул и повернулся к своей соседке, что-то ей прошептав так тихо, что даже мне расслышать не удалось. Я про себя отметила, что, хоть они с Айлоном и делили одну ипостась, глаза у него были совсем другого цвета, тёмно-карего с агрессивным красным отливом.

В них нет тепла, которое даёт пламя, в них только отголоски пожирающего всё живое огня…

Интересно, разница в цвете связана с уровнем способностей? И вообще есть какая-то градация магических возможностей?

– Равный Иан, ещё одно дисциплинарное нарушение – и я отправлю вас к равному Вулу, – пригрозил Александр Мстиславович отвлекшемуся тримовцу. – То же самое касается равной Герты.

Нарушители мгновенно прекратили разговаривать и извинились, низко опустив головы.

– Ну что, как ты? – спросил меня Айлон, когда мы вышли из кабинета и перепрощались со всеми его друзьями.

Ужасно, вокруг одни незнакомцы!

Я накрутила на палец шнурок от толстовки и пробормотала:

– Непривычно, особенно когда у меня что-то спрашивают про…ну, про дракона.

Айлон понимающе улыбнулся.

– Ты выросла в другом окружении, конечно, тебе тяжело. – Он задумчиво постучал пальцем по лбу. – Расскажи мне о своём мире. Что тебе в нём нравится?

Я начала этот разговор неохотно, чтобы избежать неловкого молчания, но вскоре с удивлением осознала, что вот уже минут десять с не свойственной мне увлечённостью рассказываю о том, что такое кино и почему оно у нас так популярно. Айлон слушал очень внимательно, не перебивая, и, когда я неловко обрывала свою мысль, задавал вопросы о любимых фильмах или актёрах. Ему наверняка всё это уже рассказывала Арина, но он ни разу не отвлёкся от моей болтовни.

– Я бы с удовольствием посмотрел ваши боевики, само название уже звучит круто. У нас такого нет, мы развлекаемся по-другому. – Айлон остановился и кивнул на дверь, из-за которой доносились голоса. – У тебя сейчас контролеведенье. Жалко, я бы хотел узнать побольше про «Джона Уика», – он весело подмигнул мне. – Удачи.

– Спасибо, – я юркнула в класс и села на пустующий передний ряд.

На уроке контролеведенья, который вёл худой и пожилой, но энергичный Знающий со смешными бакенбардами, я честно записывала каждое его слово: ненароком уничтожить ещё что-нибудь мне не хотелось совсем. Достаточно того, что уже натворила.

– Выдержка и хладнокровие – два качества, которые вы все должны воспитывать в себе, – равный Дафин поднял вверх указательный палец. – Если пренебрегать этим, можно навредить не только себе, но и другим, и размер вреда будет зависеть только от вашей силы. Вот почему некоторым из вас нужно помнить о цене несдержанности каждую минуту. – Его блекло-голубые глаза остановились на мне. Он знал, не мог не знать после собрания о том, что произошло.

Я покраснела и зачем-то осмотрела аудиторию, забитую тримовцами до краёв (похоже, проблемы с контролем были у многих). На пятом ряду, спрятавшись за широкой спиной…волота, кажется, сидел Эдриан и что-то шептал на ухо Ионе – что-то нетипично хорошее для него, потому что она улыбалась.

Совру, если скажу, что меня это никак не задело. На душе на самом деле стало как-то гадко и тяжело, потому что отчасти из-за его неумения сдерживаться я оказалась в такой непростой ситуации. Мало того, что он попытался всё свалить на меня, так он ещё и исправлять ничего не хотел! Словно не случилось ничего.

«Но мир закрыла ты», – едко напомнил внутренний голос.

Меня вдруг как будто током ударило, и в ту же минуту за окном начался ливень. Я испуганно посмотрела на равного Дафина, который, как оказалось, пальцем указывал в мою сторону и назидательно говорил:

– Прямое подтверждение моих слов!

После занятия я подошла к нему, чтобы извиниться.

– Извинения в вашем положении совершенно бессмысленны, —Знающий осуждающе покачал головой и поправил стопку книг на столе. – Драконы в первые месяцы после того, как у них проявляются способности, очень порывисты, поэтому старайтесь отслеживать свои всплески, чтобы больше никому не навредить. Одного неконтролируемого двуипостасного более чем достаточно, а индивидуально я заниматься с вами не могу.

Он принялся демонстративно перебирать листочки с работами.

– Я постараюсь всё исправить, – пробормотала я, опуская глаза, и вышла из аудитории.

Напротив входа в класс стоял Эдриан в своей излюбленной позе: парень прислонился к стене, скрестил руки на груди и театрально откинул назад голову.

– За мной, – коротко бросил он и, отлепившись от стены, куда-то пошёл.

Я что, собака? И мне правда нужно идти за ним?

Странно, но каждый раз, когда его вижу, во мне словно просыпается другая личность: страх перед острыми грифоньими когтями пропадает на какое-то время, трансформируясь в слепую, ничем не оправданную самоуверенность. А как иначе как объяснить желание огрызаться или язвить в ответ на его, будем честны, презрительно-пренебрежительное отношение?

Драконом быть так сложно…

– Почему? Разве я не должна сейчас заниматься с группой?

Эдриан посмотрел на меня, как на безнадёжную дуру:

– Тебе, чтобы заниматься с командой, потребуются годы практики.

– Но Александр Мстиславович…

– Первое время ты занимаешься со мной, – он раздражённо закатил глаза.

Я молчала до тех пор, пока мы не остановились перед высокой двустворчатой дверью с изображением объятого огнём человека.

– Возьми. – Эдриан протянул мне пару очков с тёмными стеклами. – Твоё зрение для этого камня слишком чувствительное.

Мы вошли в большой просторный зал, похожий на тренировочный. Только здесь вообще не было окон, и весь свет исходил от блестящих белых стен, из которых, собственно, и состояла крепость. Даже в очках смотреть на них было непросто: как будто лежишь лицом к солнцу в ясный летний день.

– Зал из левена? – спросила я у Эдриана, вспомнив, что защитные стены в Риддане тоже были сложены из него.

– Да. Здесь редко бывают двуипостасные, поэтому нам никто не помешает. – Он растянул губы в фальшиво-любезной улыбке, затем скинул с себя рубашку и начал рыться в своём мешке, видимо, в поисках сменной одежды.

Я отвернулась, не зная, плакать или смеяться: он меня даже за человека не считал.

Впрочем, мне-то какое дело?

Но в эту минуту умерло моё крошечное, да что там, размером с атом, а то и электрон, желание заключить с ним перемирие.

– Здесь мы будем заниматься ежедневно, в течение трёх-четырёх часов. – Он окинул взглядом мои джинсы и футболку и вдруг кинул мне свёрток с одеждой. – Твоя форма, переоденься в той комнате.

Три-четыре часа и каждый день…Я глубоко вздохнула.

– Сейчас вернусь.

Мой костюм состоял из обычных темно-серых штанов и светлой водолазки.

– Зачем было переодеваться? – спросила я, возвращаясь в зал. Меня так и тянуло поправить на себе чужую одежду, но я сдерживалась: не хотелось выглядеть ещё более жалкой в глазах человека, который итак считал моё существование главной ошибкой мироздания.

– Затем, что я не хочу лицезреть, что останется от твоей одежды, когда ты превратишься обратно в человека, – с отвращением сказал он.

Я завела ладони назад – карманов на этих штанах не было – и, прикрыв глаза, тихо спросила:

– С чего начнём?

– С выяснения твоих способностей. Ты должна сейчас превратиться с дракона.

Превратиться, но…но как?

Он решил не мелочиться и вместо поступательного изучения азов сразу перейти к главному. Что ж, не могу его винить, но говорить человеку, вообще никогда не имевшему дело с магией, стать другим существом – всё равно что заставить писать дипломную студента-первокурсника.

– Можешь, пожалуйста, объяснить, как это сделать, – вежливо попросила я, переплетая влажные пальцы.

– Откуда мне знать. – Эдриан повёл плечами и отвернулся. – Других драконов в Элеонаре нет.

Я зажмурилась и глубоко вздохнула.

«Ты такая тряпка, – прошипел внутренний голос. – Сама ничего не можешь. С чего ему тебя уважать, когда ты так тупишь?»

Но я правда…правда не знаю…

Как же мне это сделать? Даже в голове не укладывается, что вообще можно в кого-то превратиться.

Отбросив косу назад, я закрыла глаза и попыталась представить, как моё тело медленно меняет свои очертания.

Ерунда какая-то. Это всё – большая ошибка. Я, наверное, сошла сума…Человек не может стать нечеловеком…Всё это ненастоящее, точно ненастоящее…

Вдруг в груди что-то сильно застучало и пустило огромные волны тепла и холода по всему телу. Руки затряслись, затряслись и ноги, и вся я стала удлиняться и вытягиваться, словно резинка. Спину прострелила боль, в голове зашумело, и кожа на лице начала перекатываться. Меня будто ломало изнутри: кости с громким хрустом перестраивались, позвоночник изгибался, мышцы разбегались и увеличивались. Было больно, всё зудело, всё раздирало…

Ничего удивительного, что я запаниковала. По как будто чужой чешуйчатой коже пробежали электрические искры, а коса взмыла в воздух. В зале что-то прогремело…Ах, это же я вызвала гром. Так и до молний и наводнения недалеко…

– Угомонись, Александрова, и прекрати показывать свою силу, – равнодушно потребовал Эдриан.

Я гневно посмотрела на парня – другой части меня вдруг так захотелось, чтобы его хорошенько чем-нибудь приложило, – и его действительно приложило волной воздуха об стену.

– Ой, – прошептала я и успокоилась. Тело начало снова меняться, заставляя меня скручиваться и почти плакать от боли.

Это всегда будет…так?

– Прости, я не хотела…

Эдриан поднялся, бросил на меня резко потемневший ненавидящий взгляд и, совсем ни на что не намекая, показал когтистые руки.

– Итак, выводы напрашиваются весьма неутешительные. Ты не способна контролировать свои эмоции, у тебя совершенно отсутствует чувство меры, и ты…кхм, внушаешь ужас, когда превращаешься в дракона.

Я, наверное, должна сказать, что первая трансформация не у всех проходит гладко, что все мы разные и что никто не обязан всегда хорошо выглядеть, но он ведь прав: я выгляжу чудовищно, когда превращаюсь наполовину.

Всю стену напротив входа украшали зеркала. Я видела себя в одном из них. Я была похожа на гибрид человека и белого крокодила.

«Так ты никогда и не была красавицей», – хмыкнул внутренний голос.

Драконья энергия протестующе всколыхнулась, изменив направление моих мыслей.

Если подумать…пусть даже мой вид внушает отвращение, пусть даже мои действия причинили столько вреда этому миру, но я всё ещё человек и у меня есть чувства. Разве так можно – разговаривать, как он со мной? Разве это по-людски?

Я встала с пола, взяла рюкзак с одеждой и направилась к выходу.

– Вернись, – потребовал Эдриан. – Вернись немедленно!

Я молча вышла из зала. Он последовал было за мной, однако вторая воздушная волна сбила его с ног. Знаю, знаю, мне не следовало использовать драконьи способности для насилия. Но, во-первых, я правда пока не понимала, как их контролировать (дракон как будто жил своей жизнью), а во-вторых, Эдриан так и норовил распустить когти, что, по-видимому, провоцировало мою ипостась (как же странно это звучит!).

Тем не менее, за своё поведение и реакцию на поступки окружающих несу ответственность только я.

Словно подслушав мои мысли, вскоре меня перехватил Александр Мстиславович.

– Добрый день, Ангелина. Эдриан, полагаю, не с вами? Равный Вулу несколько минут назад сообщил мне, что он отправился в свою часть леса. – Александр Мстиславович устало потёр переносицу. – Пока мы с вами будем идти в библиотеку, расскажите мне, что случилось.

Запинаясь и бормоча себе под нос, я неуклюже пересказала ему произошедшее на тренировке.

– Что ж, я допустил оплошность. – Александр Мстиславович вздохнул и посмотрел наверх, поглаживая набалдашник трости. – Я поговорю с Эдрианом. Если бы не бесконечные собрания, я бы присутствовал на каждом вашем занятии, но, увы, пока это невозможно…Постарайтесь поладить с ним, хорошо?

Не хочу, не хочу, не хочу…

Я кивнула, стиснув лямки рюкзака.

Библиотека, что и следовало ожидать, отличалась немалыми размерами (не уверена, но кажется, она занимала первые три этажа преподавательской башни). Её пространство условно делилось на две части: в одной расположился читальный зал, в другой – книгохранилище. Чтобы попасть в отдел, где выдавались книги, необходимо было пройти через весь читальный зал и спуститься на этаж ниже. Те, кто заведовал библиотекой, сидели за длинной стойкой, огораживавшей стеллажи, и у отвечали каждый за свою секцию. Кто-то присматривал за исторической литературой, кто-то – за учебной, а кто-то охранял редкие экземпляры.

– Подождите меня минутку, – попросил Александр Мстиславович и подошёл к упитанной низенькой женщине в огромных очках, которая была точной копией нашего доброведа. Наверняка терранка! – Равная Кора, прошу Вас разрешить нам сегодня заниматься в зале Стеллы. И будьте так любезны предоставить нам следующие книги…

Спустя несколько минут мы проследовали за равной Корой, которая почему-то повела нас не наверх, а вниз, в небольшую комнату, «прилепившуюся» к стене первого этажа, где хранилась большая часть литературы.

Зал Стеллы выглядел совсем невзрачно по сравнению с читальным: не было ни лакированных полов, ни огромных рисованных изображений магических существ, ни изящных светильников и люстр, ни комнатных растений. В центре стоял один единственный на весь зал стол с несколькими стульями, и только он ярко освещался.

Но прелесть комнаты была не в этом. Когда я подняла голову, то в ту же минуту замерла, пытаясь понять, как изображение может быть…как оно может быть…кто мог нарисовать так…Я видела достаточно много картин, и вживую, и в интернете, и сама рисовала, но моего опыта оказалось мало. Возможно, такие художники рождаются один на всю вселенную…

Кто-то – полцарства за то, чтобы выяснить, кто! – нарисовал все миры Стеллы в форме звезды прямо у меня над головой.

– Вот это, – Александр Мстиславович указал на центр фигуры, – наше Междумирье.

Загадочный мастер изобразил на месте Риддана до мурашек реалистичный пылающий шар, к которому тянулись руки разных существ с восьми точек звезды. Основания оставшихся двух почему-то были пустыми.

– Это, – он начал двигаться по часовой стрелке, – Игнис. Символ этого мира – саламандра, поэтому именно её изобразили на росписи.

– То есть это мир Айлона? – изумленно спросила я, во все глаза рассматривая крупное золотисто-рыжее существо, похожее на земную ящерицу. Тело у него было вытянутое, продолговатое, с хвостом в два раза больше туловища и идущим вдоль хребта гребнем.

– Да, он оттуда, – подтвердил знающий. – Мы не будем сегодня заострять внимание на Игнисе, поскольку у вас будет великолепная возможность расспросить о нём Айлона. Посмотрите лучше на следующее изображение.

– А это?… – вопросительно протянула я, рассматривая водяную…кляксу, по-другому не скажешь. На месте следующего мира было изображено бесформенное прозрачное существо, от которого к шару тянулась струйка воды. Каждая капелька, каждый блик, перелив и перелом водяной глади были переданы с фотографической реалистичностью – невероятно! Но, что самое удивительное, изображение выглядело живым, подвижным и текучим, как сама вода: казалось, протяни руку, и она тут же окунётся в прохладную, чистую жидкость…

– Агова и её житель – агованец. Одно из немногих существ с чётко не оформленным вторым обликом. Они настоящие духи воды и очень редко превращаются в людей. – Александр Мстиславович вдруг нахмурился. – Но то они, мы обязаны пребывать в человеческом облике большую часть жизни.

– Почему?

– Равновесие, или, как мы говорим на Земле, золотая середина – основа существования большинства существ. – Знающий огневеденья вдруг резко опустил руку на стол, почти стукнув по нему. – Когда мы отдаём предпочтение ипостаси, то рискуем вовлечь себя в неё полностью и навсегда потерять свою человеческую личность.

То есть всю жизнь провести в теле дракона?

Я потопталась на месте и потерла место в районе сердца, пытаясь избавиться от зудящей в груди тревоги. Здорово, конечно, управлять молниями или вызывать дожди, но навсегда превратиться в дракона – это же хуже любого кошмара!

– Так вовлечённые это…

– Да, потерявшие человеческое «я» двуипостасные. – Александр Мстиславович начал крутить медальон. – Вы должны знать, что они подлежат уничтожению. Как бы нам ни хотелось вернуть их обратно, это невозможно, а оставлять их мы не имеем права: вовлечённые сильнее обычного двуипостасного в два раза и без колебаний убивают, когда это им выгодно.

Медальон в руках знающего дернулся, и он вдруг резко опустил глаза, словно для него эти слова значили что-то большее.

– Но…они же были разумными… – Я помотала головой. – Александр Мстиславович, так же нельзя…

– Посмотрите сюда. – Он показал рукой на следующее изображение. – Это Субна.

Понятно, меняем тему.

На месте Субны почему-то были не только терранцы, но и дриады, и стояли они в обнимку.

– Разве там не только терранцы живут? – удивилась я.

– Нет, конечно, миры слишком большие, чтобы там жила только одна разумная раса. – Александр Мстиславович улыбнулся. – На Субне много влажных лесов и водоёмов, а это большое раздолье для дриад и водяных существ вроде агованцев или русалок.

– Понятно. – Я посмотрела на ту часть звезды, где художник изобразил…Эмилию? – Офигеть, это…

– Нимфа, но не ваша подруга. – Александр Мстиславович, скривившийся при слове «офигеть», теперь посмеивался над моим недоумением. – Похожи, не так ли? Эмилия родом из Боэны. Это самый маленький и, насколько я могу судить, самый красивый мир Стеллы. Там также четыре времени года, как на Земле, но зимы намного теплее, чем, скажем, в России. Его населяют нимфы, алконосты, сирены, единороги, аэры, дриады, русалки…

– Интересно… – выдохнула я. Было бы, наверное, здорово нарисовать боэнские пейзажи. – А почему на следующей картинке обычные люди?

С одного из лучей звезды действительно смотрели вниз простые люди в максимально несовременной крестьянской одежде: женщины в чепчиках и длинных платьях с передниками и мужчины в штанах, рубашках и накинутых поверх грубых кожаных жилетах. На плече у мужчины сидела тёмно-синяя птица с фиолетовыми прожилками на крыльях – словно от космоса откололся маленький кусочек и превратился в живое существо.

– Это Урда, мир Эдриана. Большая часть населения – люди, двуипостасных там почти нет. Зато очень много магических животных – поверьте мне, намного больше, чем в других мирах. К сожалению, Урда достаточно отсталый в, кхм, общественном и торговом отношении мир и с Междумирьем почти не взаимодействует. Нас там…скажем, очень не любят.

Мир расистов? Я снова посмотрела на пару, только теперь под другим углом. Что ж, если подумать, она и правда выглядит враждебно: позы закрытые, со скрещенными руками, глаза прищурены и направлены прямо на тебя, губы поджаты. И мужчина, и женщина пытаются отдалиться от тебя, но почти прижимаются друг к другу. Однако они всё-таки часть Стеллы…

– А как же получилось, что Эдриан оттуда? Он же такой сильный, а там и обычных-то двуипостасных почти нет.

– А как вы, или я, или Арина, появились в мире, который не имеет к Стелле отношения? – риторическим вопросом ответил Александр Мстиславович. – Возможно, раньше Земля входила в её состав, возможно, у нас в роду были двуипостасные. Как бы то ни было, на Земле даже есть точка перехода, и находится она в вашем родном городе.

– Неужели в той самой роще? – Ошеломлённая собственной догадкой, я в ожидании уставилась на Александра Мстиславовича.

Вот почему там такая странная атмосфера…

– В тот день мне хотелось увидеть знакомые места. – Он с интересом посмотрел наверх. – Нам с вами осталось обсудить всего три мира. Там, где вы видите силуэт из ветра, показан Вентанор. Очень необычный мир. Больше половины – горы, а водоёмов совсем мало, поэтому там живут преимущественно вентеры, воздушые двуипостасные, которые, как и агаванцы, больше времени проводят в нечеловеческом облике, и чем-то похожие на терранцев берги. Они живут в горах. Также там много змееносов, химер и мантикор, – на лице Александра Мстиславовича на мгновение проступило отвращение. – Змееносы делят пространство с бергами, а химеры и мантикоры благодаря хорошей выносливости живут в основанных ими горных поселениях.

– Простите, мы можем завтра продолжить? – попросила я. Очередные потоки информации ураганом носились в моей голове, смешивая в кучу новое и старое.

– Я бы не стал вас так мучить, но у нас мало времени. Слушайте внимательно…