Читать книгу Катана для оргáна - - Страница 11

Конспиративная квартира на последнем этаже одного из дореволюционных домов в Рязанском переулке была примечательна по трём причинам. Во-первых, окна квартиры всегда были зашторены. Во-вторых, в квартиру можно было попасть двумя путями – по общей лестнице и по лестнице чёрного хода, о существовании которого никто из современных жильцов дома не знал. Наконец, в-третьих… впрочем, о третьей особенности квартиры не знали даже её посетители. А таковыми в этот дождливый день были двое мужчин – один постарше, другой помоложе – сидевшие за большим столом напротив друг друга. Зелёный абажур старинной настольной лампы освещал лежащие на столе бумаги, составляющие содержимое всего одной распахнутой папки, лица же мужчин оставались в глубокой тени.

– …Также мною были неофициально привлечены ответственные сотрудники местной милиции, – продолжал доклад мужчина помоложе. – Естественно, им была дана очень ограниченная информация, и на их помощь я особенно не рассчитывал. Однако кое-что им всё же удалось собрать. Именно благодаря им мы узнали о двух других похожих случаях, произошедших примерно в это же время. Так, например, выяснилось, что своего кресла лишился директор городского универмага…

– Уволили? По какой статье? – спросил мужчина постарше.

– Нет, с самим директором ничего не случилось. Исчезло только его кресло, в буквальном смысле – пропало прямо у него на глазах. А точнее прямо из-под него, как он утверждал.

– Разумеется, – саркастически заметил мужчина постарше, – и оно импортное, дорогое и стоит теперь у него на даче.

Мужчина помоложе взял со стола один из листков и прочел: – Изготовлено на предприятии «УЗ-62» в Горьковской области, цена 24 рубля 50 копеек. Прямо скажем, не царский трон. Позднее оно было изъято милицией у главаря фураг и возвращено директору.

– Что ещё за фураги?

– Местное явление. Работяги с окраин, банды мелких хулиганов, но с претензией. Носят самодельные вязаные кепки, за что и получили такое прозвище.

– Сергей Сергеевич, а вам не кажется, что если мы будем все случаи пропажи мебели притягивать за уши, то станем посмешищем как этот ваш… милицейский коллега?

– Так точно, Виктор Викторович, кажется. Точнее казалось. Вы вовремя сказали про уши. Потому что это самое интересное.

– Продолжайте.

– Среди приближённых к главарю фураг есть наш сотрудник. Так вот, он был там в тот момент, когда к ним попало это кресло, ну, директора универмага. Оно на них якобы свалилось, когда они хотели побить какого-то прохожего, который на свою беду забрел в их парк, – Сергей Сергеевич взял из папки листок, написанный от руки. – Вот рапорт, читаю: «что-то большое прилетело и врезалось в нас, повалив несколько человек, а когда мы поднялись, прохожий убежал, а на траве стояло кресло и на нём оторванное ухо».

– Ухо директора магазина, – саркастически заметил Виктор Викторович.

– Если бы! – неудачно выразился Сергей Сергеевич, будто он хотел, чтобы директору универмага был нанесён вред. Поняв, как это прозвучало, он поспешил добавить:

– Уши директора на месте, мы проверили. И у фураг тоже никто на увечье вроде не жаловался, хотя проверить их всех трудно – чуть не полгорода в этих кепках ходит.

– Это всё? – Виктор Викторович посмотрел на часы.

– Не совсем. Кресло главного инженера завода ему, с его слов, скоро подбросили назад. А вот табличка с инвентарным номером кресла нашлась как раз возле той самой пивной.

– Какая-то чушь. Главный инженер… пятница, стресс, устал, оторвал в сердцах с кресла инвентарный номер, пошёл в пивную и потерял его там.

– В пивную он не ходил. Проверили.

– А кресло проверили?

– Конечно! Сразу же отдали на экспертизу. Проверили всё досконально – и соскобы брали и даже радиацию замерили – ничего необычного не обнаружили. Зато третий случай…

– Да-да, дебошир в милиции, это я уже слышал. Какое это-то имеет отношение…

– Самое прямое. Поскольку там тоже было обнаружено оторванное (или отрезанное) ухо.

– Но там не пропадало кресло, – веско заметил Виктор Викторович.

– Так точно. А вот ухо… мм… пропадало. А потом… как бы… нашлось. Если можно так выразиться, – Сергей Сергеевич вытащил из папки цветную фотографию и страницу с описанием и передал собеседнику. Тот взглянул на фото. Потом достал из кармана футляр, вынул из него очки, надел их и посмотрел на фото ещё раз, более внимательно. Видимо, и вторым осмотром Виктор Викторович остался не удовлетворён, потому что он достал из другого кармана ещё одни очки, надел их поверх предыдущих и вгляделся в фотографию и описание ещё раз. Наконец, он бросил документ на стол и неожиданно грязно выругался, в том смысле, что, мол, удивлён, обескуражен и раздражён одновременно.

– Вот и я, когда это увидел, сказал тоже самое – слово в слово, – доложил Сергей Сергеевич.

– А где сейчас… этот… начальник отделения… как его, Рукавин?

– Рукастый. Обследуется. После нервного срыва. В психоневрологическом.

– Эдак, скоро и мы к нему присоединимся, – мрачно заметил Виктор Викторович, снимая очки. – Давайте подытожим. В кабинет к главному инженеру секретного завода приходит некто, очевидно не в своём уме, и просит непонятно что. Его выпроваживает, но почему-то не задерживает охрана. Через какое-то время из этого кабинета исчезает кресло инженера. Так?

– Так.

– К директору универмага также приходит некто – может быть, этот же, а может быть, и другой – не забываем, что это весна, а весной у шизофреников обострение – задает какие-то нелепые вопросы, уходит, а через некоторое время из-под директора выскакивает кресло, на котором он сидит, стоимостью 24 руб…

– и 50 копеек… – уточнил Сергей Сергеевич.

– … и позднее обнаруживается в километре от магазина в городском парке у местной братвы. Так?

– Так.

– В тот же день патруль задерживает возле пивной какого-то бузотёра, привозит в отделение, откуда тот то ли сбегает, раскидав милиционеров стулом, то ли спокойно уходит, как утверждают они сами… И ты предполагаешь, что можно связать все эти случайные события между собой только потому, что кто-то якобы видел два оставленных уха…

– Причём оба раза левых уха! – опять уточнил Сергей Сергеевич.

– Причём вполне возможно муляжи, если иное не доказано! – поправил коллегу Виктор Викторович. – А ещё потому, что никто – ни директор, ни инженер, ни охрана, ни братва, ни милиционеры – не смогли запомнить внешность посетителя или прохожего, назовём его так, хотя…

– Все они вспомнили только то, что это молодой мужчина, парень, без особых примет, и всё, – вставил Сергей Сергеевич.

– …хотя можно, я допускаю, не заметить, что у человека, который стоит прямо перед тобой, оба уха как бы левые… но не обратить внимания – днём! – на то, что у него вообще нет одного уха, или даже обоих ушей, этого я допустить не могу. Разве что все перечисленные свидетели были очень нетрезвыми. Очень!

– Кажется, это была пятница, – уточнил Сергей Сергеевич со вздохом сожаления.

– При этом состав какого-либо преступления не просматривается, – продолжал Виктор Викторович, – поскольку похищенное вернулось их владельцам – это раз; никого не убили – это два; и никаких следов шпионской деятельности в связи с заводом нами не обнаружено – это три. Следовательно, всё, что мы имеем на сегодня по нашему профилю, это две зацепки, которые, на мой взгляд, могут с равной вероятностью быть или чем-то очень серьёзным – и тогда нужно принимать меры – или абсолютно случайной ерундой. И тогда можно обо всем этом забыть, не делать из мухи слона.

– Первая зацепка – это фикус, – сказал Сергей Сергеевич, кивая на фотографию на столе. А вторая какая, Виктор Викторович?

– А вторая – это наш безухий «прохожий».

– «Пьер Безухов», – пошутил Сергей Сергеевич без тени улыбки, – но почему он?

– Когда после встречи лицом к лицу никто не может вспомнить внешность визави, это может означать… что мы имеем дело с профессионалом самого высокого класса. Именно это отличает настоящего шпиона от киношного Джеймса Бонда. Неприметность.

– Или что все товарищи в пятницу были пьяные, – напомнил Сергей Сергеевич.

– Или да… Вот что. Оставляйте это всё мне и идите, – Виктор Викторович показал на стол, и его коллега быстро сложил все документы в папку. Когда он закрыл её, на обложке стало видно название папки – «Дело Ван Гога».

– Ван Гога? Это кто же так кудряво назвал?

– Генерал-майор Стрельников.

– А, Проша! – усмехнулся Виктор Викторович. – Всегда любил сострить. Мы вместе в академии учились, – пояснил он.

Сергей Сергеевич поднялся, попрощался с начальником и исчез в темноте квартиры. Вдали щёлкнул замок двери. Виктор Викторович достал серебряный портсигар и закурил сигарету. Потом он достал из папки лист с цветной фотографией, надел очки и рассмотрел её ещё раз.

На фотографии было изображено обычное комнатное растение, похожее на фикус, в обычной деревянной кадке. Необычной была всего одна деталь этого растения. Из пазухи одного из листьев торчал тонкий светло-зелёный стебель, конец которого украшало нечто розовое, что можно было бы принять за бутон цветка или за плод. Если бы не его форма. По форме (да и по размеру тоже) эта штуковина на конце стебля была идентична ушной раковине человека. Говоря простым языком, на фикусе «росло» человеческое ухо. Левое.

К фотографии было прикреплено на отдельной странице заключение экспертизы.

«Всесоюзный институт прикладной

молекулярной биологии и генетики

В лабораторию №3 на экспертизу был представлен биоматериал в виде комнатного растения Ficus elastica с плодовым телом в форме ушной раковины (auricula) человека.

Установлено, что плодовое тело является органической частью растения, состоящей из растительных клеток, которые были модифицированы с использованием генетического материала, предположительно стволовых клеток человека, по неизвестной нам в настоящее время технологии генной инженерии.

Институт, к сожалению, не располагает оборудованием и кадрами, которые позволили бы расшифровать геном данного образца без привлечения партнёрских зарубежных лабораторий.

Отвечая на ваш запрос, мы также не можем достоверно утверждать, либо отрицать, позволяет ли физиология данного генно-модифицированного растения улавливать, обрабатывать, либо передавать звуковую информацию (что в норме свойственно органам слуха человека), или же сходство данного плодового тела с ухом ограничивается только формой. Для ответа на эти вопросы нужны дополнительные исследования.

Примерная смета для организации внепланового проекта постановки таких исследований может быть представлена в течение 30 дней по получению официального письменного запроса от компетентных органов.

Директор Института, академик Вавилов-Лысенко».

– Или что абсолютно все товарищи в пятницу были пьяные, – задумчиво повторил Виктор Викторович сакраментальную фразу, завязывая тесёмки на папке и убирая её в свой кожаный портфель.

Следующие дни ознаменовались появлением в информационном пространстве Советского Союза двух новых документов, о которых знали только те, кому было положено о них знать.

Первым документом был приказ о создании 6-го управления КГБ СССР, в обязанности которого вменялась борьба с преступностью на промышленных объектах, в преамбуле которого упоминались «участившиеся случаи хищений на оборонных предприятиях материалов, приборов и даже мебели».

Вторым документом было подписанное председателем Комитета письмо, которым запрещалось держать на секретных объектах и в служебных помещениях учреждений, связанных с государственной тайной, живые комнатные растения. Письмо обязывало удалить все имеющиеся горшки с цветами с территории таких объектов в трёхдневный срок, в том числе фикусы – немедленно по получении письма.