Читать книгу Манекенщики - - Страница 7
Глава еще раз третья
Оглавление«Панк и йорклиционер»
2101 год
33 ноября
– Йорклиционер! Йорклиционер! Мать вашу! Где этот чертов йорклиционер?! Почему в местах скопления народа нет лема, следящего за порядком?
– Добрый день.
– Вы, йорклиционер?
– Пятьдесят второго округа йорклиционер. Что вы орете, как будто вас режут? Что случилось?
– Нога черту в з**, ты, проклятый йорклиционер! За что, мать твою, штраф?!
– Да как вы смеете так со мной разговаривать?! Я уполномочен сажать подобных грубиянов в «Дом, где все наоборот», а если на то и пойдет, то и отправлять в Звериную Клетку! Смените-ка тон, гражданин хороший!
– Да черта-с-два я буду вас слушать! Мне нужны объяснения по поводу моего несправедливого штрафа!
– И чем же вы недовольны? – приготовился блюститель порядка к объяснениям.
– А вы читайте!
Молодых лет и средней комплектации панк с выставленным наружу сердечным органом сунул в рожу йорклиционеру штрафную санкцию. Потом вытащил из кармана кожаной куртки какие-то таблетки и запустил в рот несколько штук. Текст был зачитан защитником закона с особым пристрастием:
«Штраф за нарушение нравственности по статье 20-20, в том числе за «попытку вызвать к себе жалость». А также дискредитацию репутации Островов Большой Надежды как самого прекрасного места на всей планете Земля с применением плача и недовольства жизнью на оной. Подпись: Служитель порядка пятьдесят второго округа Островов Большой Надежды йорклиционер Поршень».
– Что, мать его, за абсурд?! Я могу плакать где угодно!
Пятьдесят второго округа йорклиционер Поршень провел по ауре панка специальным газоразрядным визуализатором.
– Согласно 1206-ой строчке о правилах поведения граждан в общественных местах, вам запрещено плакать на людях и, к тому же, вы уже были замечены в хранении желто-фиолетовых иллюзий о жизни… Лем Макс Орэлл, не так ли?
– Он самый!
– Я имею права влепить вам еще один штраф за возмущение, либо вы тотчас заткнетесь.
– Я плакал не в общественном месте.
– Вы плакали здесь, в искусственном парке, выставляя напоказ признание собственной несостоятельности в жизни не одной сотне граждан, а парк – общественное место.
– Я – панк, неформал. Я имею право плакать в любом месте, где меня застанет Печаль! Арестуйте тогда Печаль!
– Пройдемте в отделение, и мы составим ее психологический портрет.
– Боюсь, я не помню ее явственного лица. Слезы стерли ее образ из моей памяти. И никуда я с вами не пойду! Лучше я пойду в бар.
– Немедленно вставьте свое сердце обратно, и вперед в отделение. Я проверю вас на изотопность чувств.
Но лем Орэлл рванул с места, как новенький двухчастотный мотолоджий, и, спустя полминуты, его и след простыл. Лишь пятна крови на асфальте из отверстия в груди свидетельствовали о происходящем.
– Чертовы панки! Почему граждане не могут не ныть, как, и положено законом, а обниматься и целоваться?! – спрыснул йорклиционер, и тихонько выругался, оглядываясь на прохожих.
