Читать книгу Четыре сокровища неба - - Страница 10

Рано утром свет проникает в комнату через заклеенное окно. На одно теплое мгновение я уверена, что нахожусь в своей старой комнате, а мои родители и бабушка уже проснулись и ждут, когда я присоединюсь к ним за завтраком. Счастье, настоящее счастье. Мои руки поднимаются и вытягиваются, я так близка к тому, чтобы ухватить этот восторг. Все это было ночным кошмаром. Я в безопасности. Я дома.

Я открываю глаза. Комната возвращается в фокус. Стол и стул все еще на месте, мой тюфяк все еще здесь, грязный пол такой же холодный и неумолимый, как прежде. Мой восторг испаряется. Я, как и все остальное, все еще здесь.

Открывается дверь, рука толкает поднос. «Подождите», – плачу я. Дверь захлопывается прежде, чем я успеваю произнести что-то еще. Я подползаю к подносу и смотрю в миску с кашей. Каша исчезает за один быстрый глоток. Доползаю до своего тюфяка, странным образом мой желудок кажется еще более пустым, чем прежде.

Дверь открывается, и та же рука забирает поднос. Я открываю рот, чтобы снова закричать, но прежде чем успеваю это сделать, в комнату входит женщина.

Она несет трость и мешок. Ее волосы цвета белого сена. Крик застревает в моем горле. Где бы я ни оказалась, тут не может быть так плохо, раз здесь есть бабуля, рассуждаю я.

Я жду от нее доброты и тепла, но она мне их не дает. Вместо этого ее белесые глаза скользят по мне, и я понимаю, что я не более значима, чем какая-нибудь собака. Она холодно сообщает, что она здесь ради того, чтобы научить меня английскому языку. Потом она указывает тростью на стул, и я понимаю, что должна сесть.

Из своего мешка она достает книгу и кладет ее на стол. Внутри напечатаны незнакомые мне символы – одни угловатые, другие округлые и толстые. Женщина произносит звуки, которые, как я позже узнаю, называются буквами, каждая из них тоненькая, как иголка.

– Теперь ты, – говорит она, ее трость парит над моей головой.

– Эй, – пробую я. – Би. Си. Ди. Иии.

Мой голос дрожит. Женщина велит мне повторить заново. Я издаю звуки, наблюдая, как ее трость опускается с каждой буквой.

– Эф. Джи. Эйч. Ай.

Мы движемся в ритме, трость и я.

Когда много часов спустя она уходит, а ночь окрашивает комнату в лиловый и серый цвета, я сжимаюсь в клубок, звуки звенят друг о друга в моей голове.

Где-то там ждет невидимая Линь Дайюй, наблюдает за мной.

– Что ты знаешь об английском языке? – спрашивает старуха.

– На нем говорят на другой половине мира, – отвечаю я ей. Я представляю корабли, дым, рельефные белые лица с волосами цвета осенних листьев.

Английский алфавит, рассказывает старуха, ограничен. Двадцать шесть букв, каждая по-своему закостенела, каждая со своим набором правил. Думай о них, как о взрослых. Думай о них, как о людях в возрасте. Соединяй их вместе в определенной последовательности, чтобы получилось определенное слово.

Это должно быть просто, думаю я. Но первое препятствие – это звуки. Буквы звучат не так, как слова, которые они образуют, и существует множество их комбинаций, которые следует учитывать. Каждая комбинация рождает другой звук, другой смысл. Английский алфавит ограничен, но его возможности безграничны и иррациональны.

V: поместить два передних зуба на нижнюю губу и подуть.

Тh: засунуть язык между зубами и погудеть.

Tr: стиснуть зубы и дышать.

Dr: то же самое, но со звуком.

St: Шипение и остановка, твердо.

Pl: Как будто изображаешь фырканье лошади.

В китайском языке каждый слог важен, ему нужно придавать такое же напряжение и вес, как и окружающим. Но в английском языке для каждого слова и всех звуков в этом слове есть иерархия. Самые важные звуки произносятся энергично, в то время как неважные стиснуты между ними, сокращены и спрятаны. Это своего рода музыка – каждое предложение имеет определенный ритм, каждое слово – свой собственный метроном. Кажется, английский язык – это время и хаос.

Я представляю каждое слово как детские качели, не зная, на какую сторону упадет вес. Одна сторона всегда будет тяжелее другой. Сложность в том, как решить, какая.

Один раз в день мы прерываемся на обед, он всегда состоит из приготовленного на пару маньтоу и сушеных анчоусов, и то и другое настолько твердое, что у меня расцарапано нёбо. Вне уроков старуха для меня не существует – она становится английским языком, а английский становится ею.

И так каждый день.

– Вы не знаете, смогу ли я вернуться домой? – спрашиваю я.

– Вы не знаете, чего он хочет от меня? Почему я должна учить английский?

Он – это, конечно же, подмигивающий мужчина, которого я не видела с того дня, как меня похитили. Я начинаю задаваться вопросом, реален ли он вообще, или он мне приснился, а я каким-то образом сама себя завела в это место. Возможно, говорю я себе в минуты отчаяния, так и должно было случиться.

Каждый день старуха делает вид, что не слышит моих вопросов. Вместо этого она издает звуки, а затем объясняет мне, что они означают. Я запоминаю слова, вызываю в воображении их образы в темноте. КОТ: оранжевый и одинокий. ПОВОЗКА: сосед Ху. ВЕТЕР: Фэн, мальчик, рожденный ветром.

В самые одинокие моменты я вывожу английские буквы на грязном полу. Рядом с ними я пишу китайские иероглифы, соответствующие их звучанию. Больше всего меня озадачивает английская буква I. Соответствующий звук в китайском языке означает «любовь». А по-английски «I» – это «я». Любовь, 愛, по-китайски означает сердце, которое суждено отдать. «Я» по-английски – это независимая личность. «Любовь» по-китайски – это отказ от себя ради другого. Как забавно, думаю я, что эти два звуковых близнеца представляют такие разные понятия. Это еще одна правда, которую я узнаю об английском языке и людях, которые его создали.

Чтобы отмечать каждый проходящий день, которые я отсчитываю по приходам и уходам старухи, я царапаю на стене линии. Я провожу по ним пальцами, прижимаюсь лицом к дереву, пока не убеждаюсь, что отметины впечатались в кожу щеки. Однажды, когда я делала это, мне показалось, что я услышала, как что-то царапается по ту сторону стены, как будто кто-то с другой стороны делал такие же отметки.

На стене пятьдесят отметок, когда мы начинаем читать и составлять предложения.

В английском множественное число и время имеют значение. Нельзя говорить о действии, не говоря также о том, когда оно произошло. Прошлое, настоящее или будущее могут определить все. Это самая сложная часть. Недостаточно сказать, что кто-то тебе что-то дает, говорит мне старушка. Нужно выразить, когда это происходит. Все укоренено во времени. Скажи «даю». Скажи «дает». Скажи «дано». Скажи «дал».

«Давать». «Дает». «Данный». «Давал». Я хочу спросить ее, в чем причина. Почему это так важно в английском, но не в китайском? Какое значение имеет время?

Китайский иероглиф «время», 時, включает в себя символ «солнце», который отображает четыре времени года. Наставник Ван говорил мне, что в Древнем Китае время отсчитывалось по положению солнца на небе. Этому иероглифу присуще понимание, что время движется по кругу, что независимо от того, как быстро движется солнце, оно всегда будет возвращаться снова. В английском языке слово «время», time, состоит из четырех букв. Что-то конечное, состоящее из неизменных букв. Может быть, в этом и есть разница, думаю я. Для тех, кто говорит по-английски, время ограничено. Вот почему им так важно различать прошлое, настоящее и будущее.

Когда я осознаю это, я понимаю, что смогу идеально определять время всю оставшуюся жизнь – на обоих языках.

Так я начинаю понимать английский язык.

– Ты готова, – говорит мне однажды старуха.

Я спрашиваю:

– Для чего?

Она не отвечает. Когда она уходит той ночью, я ощупываю свои отметки на стене. Здесь время важно. Например, сколько времени прошло?

Триста восемьдесят отметок под моими пальцами. Триста восемьдесят дней с тех пор, как я впервые начала считать, с тех пор, как пошла на рыбный рынок в поисках вкуса океана и тарелки лапши, которая мне так и не досталась. Деревья, должно быть, опять стоят в листьях, трава, должно быть, снова зеленая. Снаружи море, должно быть, бушует. В школе наставника Вана будут открыты все окна, чтобы выгнать запах застарелой туши. Сколько недоеденных яблок валяется во дворе после нового поколения учеников? Фонтан с драконами, веселый и бурлящий.

Я испускаю всхлип, затем сдерживаю его – звук вышел отвратительный и безнадежный. Прошел целый год. Время важно, это я знаю теперь. Например, сколько времени должно пройти, чтобы все забылось?