Читать книгу Великий Разлом - - Страница 5

Северные врата захлопнулись, наполнив черный непроглядный туннель грохотом и звоном металла. Хала едва сдержалась, чтобы не закрыть уши руками. Эти звуки вдруг напомнили ей звук захлопывающегося саркофага в семейной усыпальнице глубоко под королевским дворцом в Гырнуре.

Впереди лежала тьма.

Глаза гномов хорошо приспособлены к темноте. Даже в абсолютной черноте подземных туннелей они могут различать очертания предметов и прокладывать себе дорогу вперед – их предки годами жили, не зная света и огня. Слух в темноте обостряетсяся, становится настолько чутким, что может различить перестук капель где-нибудь в отдаленных туннелях. Бывает даже, что путники и вовсе не используют никаких ламп и факелов, когда передвигаются по безопасным дорогам от поселения к поселению.

Но только не сейчас. Ведь друзья ступили на Древний тракт – самый опасный путь во всем Подземелье.

– У каждого из нас в мешке по газовому фонарю, а также заготовки для факелов,– совсем тихо проговорил Янир, но даже так голос его прозвучал подобно раскатам грома.– Берегите их. Сейчас я зажгу свою лампу. Когда станет опаснее, Хала вытащит свою.

Отряд ненадолго остановился, пока он зажигал свой газовый фонарь каким-то загадочным приспособлением, которого раньше Хала никогда не видела. Он напоминал два скрепленных между собой камня и цепочку. Если дернуть за нее, то два камня ударялись друг об друга и высекали искру.

– Что это у тебя?– спросила Энна.– Никогда такого не видела.

– Это человеческое изобретение. Называется зажигалка. В переводе с одного из языков означает что-то вроде: «дарующая огонь». Очень удобная вещь,– эти слова были произнесены под звук зажженного газового огня, который давал чуть синеватый свет.

–Почему у нас никто до этого не додумался?

– Люди, похоже, любят облегчать себе жизнь,– сказала Хала.– Чего не скажешь о гномах. У нас предпочтут улучшить старое, но не создать новое.

Янир спрятал «зажигалку» в свой мешок, надел его обратно на плечи и выпрямился. Затем обернулся к человеку, что подслеповато щурился, озираясь по сторонам. Блеск синего огня терялся в глубоких складках его фиолетово-черной мантии, а, задрав голову, Хала разглядела, что светлые глаза чужака слезятся.

– Ему будет тяжело в пути,– заметила она.– Похоже, он в темноте ничего не видит.

Янир заговорил с человеком на его языке. Тот слегка улыбнулся, встряхнул ладонью и замотал головой, пытаясь сморгнуть слезы.

–Миглард говорит, что успел привыкнуть к темноте, пока… добирался до Гырнура.

– Так ты представишь нас ему?– Энна уперла руки в бока.– Лучше это сделать раньше, чем мы попадем в лапы Черных Личей или прочей гадости. А то случись что, а он даже не будет знать кого звать на помощь.

– Она права,– неожиданно согласилась с ней Хала.– Лучшего момента, чем сейчас, не придумаешь.

Янир вздохнул, что-то сказал человеку и указал сначала на принцессу:

– Хала. Енгыр оф Цыкарик зрир.

Миглард глубоко и почтительно поклонился.

– Я сказал, что ты воительница Гномьего королевства,– промолвил Янир.– Он не знает, что ты дочь Его Величества.

Хала благодарно кивнула. Ей казалось, что если человек будет знать, что перед ним дочь гнома, в покушении на которого его обвиняют, это осложнит их дальнейшее сотрудничество.

Затем Янир указал на Чтицу Рун.

– Энна. Канмир… Йа со.

Чужак воодушевился. На его лице нарисовался необыкновенный восторг, он наклонился к Энне и что-то громко защебетал. Гномиха испуганно отскочила от него, а Хала взялась за перевязь своего меча.

– Что ты ему сказал?!– взвизгнула Энна.

– Что ты маг.

– Но я не маг!

– У людей нет Чтецов Рун. Только маги. Поэтому я обозначил тебя так, чтобы было понятно.

– И… и что он мне сказал?– Энна опасливо покосилась на сконфузившегося человека, который отвернулся и теперь разглядывал что-то в стороне.

– Удивился, ведь у них считается, что гномы не чувствуют… что-то… «незримое»?– Янир одной рукой почесал свою бороду в явном замешательстве.– Да, он сказал что-то вроде «незримое», «невидимое».

Глаза Энны блеснули. А Хала убрала руку от своего пояса.

– Давайте пойдем вперед. И нам надо быть тише. Мне кажется, нас слышали не только все окрестные твари, но и весь Гырнур, что остался за толстыми воротами.

Они снова встали в порядке, обозначенном ранее Яниром, и двинулись дальше. Продвигались медленно, осторожно, однако шаги огромных ног Мигларда все равно разносились на всю округу.

Когда-то Древний тракт был вымощен большими блоками из розовато-белого мрамора. Это делало дорогу идеально ровной и помпезной. Со временем блоки вспучились, поднялись один над другим и теперь тракт походил на ледовую дорогу со множеством непредсказуемых препятствий на пути. Боковые стены туннеля были укреплены высокими резными колоннами из того же мрамора, но сейчас многие обвалились, а толстые каменные балки, которые они когда-то подпирали, теперь опасно прогибались вместе со всем каменным сводом, грозясь сверзнуться вниз, прямо на головы путников.

Большинство колонн были копиями друг друга, однако некоторые изображали различных зверей Подземелья – от тех, кто помогал в повседневной жизни, до опасных врагов. Своих родичей гномы никогда не вытесывали из камня. Это считалось неприличным, говорило о том, скульптор намекал, будто тот, с кого сделали изваяние, недостаточно крепок и недостаточно подобен камню.

– Сколько вообще лет уже прошло с Падения Далаги?– совсем тихо спросила Энна.

Хала не ответила, разглядывая дорогу вокруг себя.

– Двести тридцать один год,– прошептал Янир из начала процесси.– Скоро совсем уже не останется гномов, что помнят те времена.

– Так единицы и выжили,– Чтица Рун вздохнула.– Мои дед с бабкой жили в Далаге. У них была большая семья – семь детей, представляешь? И хоть они и были из касты обработчиков камня, но все же умудрялись прокормить такую ораву. А в итоге, когда из Великого Разлома вышел Жрун… спаслась только бабка с моим отцом в животе.

Хала не раз слышала эту историю. Когда Великий Разлом изрыгнул в Далагу полчища нечисти, и когда древняя столица была охвачена кровью и смертью, бабка Энны была в гостях у сестры, что жила на окраине города вдали от основного места событий. Сестры веселились, болтали и от души выпивали, ведь бабка тогда еще даже не подозревала о своей беременности. Когда в город пришел Жрун, гномихи были так пьяны, что едва могли шевелить языками. Однако каким-то чудом заподозрили неладное, выползли на улицу и услышали истошные вопли из центральной части города. А затем на крошечной улочке показался перепуганный до смерти гном, перепачканный кровью и кричащий: «Нечисть! Нечисть! Спасайтесь!».

Бабка Энны хотела броситься домой, забрать детей, мужа, однако сестра поволокла ее прочь, говоря, что собственная шкура дороже. Так они в числе первых оказались в туннелях за городом, где укрылись и стали ждать вестей. Но нечисть быстро добралась и туда. Сестра погибла, а бабка Энны бежала до тех пор пока не добралась до врат Гырнура. Ее пропустили вовнутрь, однако когда выяснили, из какой она касты, и что ее муж остался в Далаге и погиб, отправили жить в темные сырые пещеры на окраинах города, где всегда селились самые нищие гномы из самых низших каст. Бабка Энны спасла две жизни, но упала в жизнь еще более убогую, чем была прежняя.

– Кстати,– спустя какое-то время заговорила вновь Энна.– После Падения Далаги кастовая система стала не такой жесткой. А при короле Хейне, и вовсе стали важны только деньги, а не происхождение.

– Это не его вина. Все началось при его отце, короле Хайле,– отозвался спереди Янир.– Предыдущий король погиб, а Хайлу нужно было восстанавливать общество, отстраивать новую столицу, укреплять общество и защищать границы. Там уже не до кастовых предрассудков было. Ведь именно при нем стало возможным вступить в касту воинов, в которых была очень большая потребность.

Все гномы делятся на касты и раньше то, в какой касте ты родился, предопределяло всю твою будущую жизнь. Сменить касту было невозможно, и даже межкастовые браки строго воспрещались. От низшей к высшей касты Гномьего королевства выглядят так: рудокопы, обработчики камня, оружейники и другие ремесленники, торговцы, воины, дворяне и члены королевской семьи. Каста Чтецов Рун стояла особняком. Одно время их хотели приравнять к низшим кастам, однако дворяне питали слишком большую слабость к этим предсказателям, которых порой даже селили в своих домах.

При деде Халы, короле Хайле, сразу после Падения Далаги, в касту воинов принимали всех желающих. Королевству тогда нужно было много мощных спин и рук для укрепления позиций. В то время много всякого сброда стеклось в эту касту и воинское искусство пришло в упадок. Однако потребность в воинах все еще оставалась, и тогда ввели специальный вступительный экзамен. Справиться ним могли только самые крепкие и выносливые, а также дисциплинированные.

А когда на трон взошел король Хейн большую роль начали играть деньги. Гномы поняли, что купить и продать можно все. И таким образом, гном мог происходить из рудокопов, однако сколотить небольшое состояние на аферах с добываемыми им рудами, стать затем торговцем и купаться в золоте, несмотря на врожденную принадлежность к самой низшей касте. Или, например, девушка из касты обработчиков камня могла выйти замуж за воина, схоронить его через несколько лет, покрутиться в касте воинов какое-то время, приблизиться ко дворцу, а затем и вовсе с новым браком войти в касту дворян. Система социальных лифтов работала и развивалась, нужно было только проявить себя и свои способности.

– Кто знает, может, при королеве Хале касты совсем сгинут,– Энна хихикнула, стрельнув глазами на подругу.

Она ответила ей долгим злым взглядом.

– Я в касте воинов и я женщина. Я не имею права быть королевой.

– Ой… ну ты же можешь стать супругой Рамиса и быть королевой.

– Игрушкой быть, а не королевой.

Янир неожиданно остановился и приглушил свет фонаря.

– Прислушайтесь,– велел он.– Там впереди, за одной из колонн по правой стороне.

Хала с Энной замерли и стали напряженно вслушиваться в полутьму впереди. Сначала их уши не улавливали ничего, а потом – вот оно! – звук негромких переговоров уперся в самую барабанную перепонку. Разговаривали не гномы – их язык не был столь примитивным как этот, а когда вдруг послышался визгливый детский плач, все встало на свои места.

– Гоблины,– выдохнула Хала.– Похоже, там целое семейство.

Гоблины были уродливыми мелкими созданиями с тонкой серой кожей, обтягивающей тощие тела и белесыми слепыми глазами. Они предпочитали жить большими группами, в которых имели зачатки культуры – общий для всех язык, пусть и примитивный донельзя, а также традицию оставления кривых рисунков во всех пещерах, через которые они проходили. Когда-то давно прадед Халы пытался наладить с гоблинами отношения, однако это начинание быстро сошло на нет, когда Далага пала, а гоблины стали примыкать в Жруну целыми кланами.

– Обойдем?– спросил у нее Янир, приблизившись.

– Здесь нет боковых ходов,– прошептала ему Хала.

– Значит, пойдем через них. Они с детьми и не должны быть слишком воинственными.

– Ты со своей Поверхностью совсем забыл, как устроена здесь жизнь! Как раз-таки потому, что они с детьми, они будут очень агрессивны.

– И что тогда предлагаешь? Порубить целое гоблинское племя, едва успев отойти от стен Гырнура?!

– Так мы и не на свидание вышли!

Сзади зацокала Энна и только хотела Хала шикнуть на нее, как свой голос подал человек. Он что-то прострекотал указывая вперед, а затем сделал жест, будто накидывает на голову капюшон. Янир заинтересованно посмотрел на него и что-то спросил. Миглард затряс головой.

– Он говорит, что если впереди какая-то опасность, то он может скрыть нас заклинанием невидимости. Но нас будет слышно.

– А они смогут нас почуять?– спросила Энна.

– Да они за своей вонью вообще ничего не чуют,– махнул рукой Янир.

Хала проглотила вопрос о том, как же человек догадался о содержании их разговора и кивнула.

– Это будет лучшим вариантом, пожалуй.

– И тебе ни капли не страшно?– Страж Поверхности изогнул рыжую бровь.– Так просто позволишь чужаку применить к тебе магию?

– Мы на задании, не время для страхов и сомнений,– отрезала Хала.– К тому же я много лет знакома с ней,– и указала на Энну.– Уж поверь, она не раз устраивала жуткие вещи.

– Не говори так, будто меня нет!

Хала отвернулась от подруги.

– Скажи этому человеку, что мы готовы.

После разрешения от Янира Миглард знаками велел всем собраться плотной группой. Все смотрели на него с интересом и немного с опаской – человеческая магия была знакома лишь Энне, и то лишь понаслышке.

Но ничего ошеломляющего не произошло – чужак лишь махнул пару раз руками и довольно улыбнулся.

– Мы можем идти?– с сомнением спросила у него Хала.

Человек закивал, быстро догадавшись о сути заданного вопроса.

–Выстраиваемся в прежний порядок,– распорядился Янир.– И идем как можно тише. Очень тихо. Ясно, Энна?

Чтица Рун кивнула, обиженно надув губы, однако ничего не сказала.

Предводитель отряда повел их вперед, максимально приглушив свет газового фонаря в своих руках. Хала заметила, что они перестали отбрасывать кривые, дрожащие тени на пол – будто их и в самом деле накрыло каким-то покрывалом.

Пол в этом месте был сильно вздыблен, сверху на него навалился еще и осыпавшийся материал потолочных балок и вершин колонн. Таким образом выходило, будто они пробираются через горы строительного мусора. Ступать приходилось очень осторожно, чтобы ненароком не задеть какую-нибудь крошку, которая предательски хрустнет под ногами и выдаст их присутствие гоблинам, чей слух еще острее гномьего, ведь он не испорчен изнеженной жизнью в защищенных со всех сторон городах. Гоблины похожи на наземных крыс – также многочисленны и также суровы в своем стремлении выжить любой ценой.

Они оказались именно там, где и говорил Янир: за руинами древней колонны, когда-то изображавшей гойю – ее отколовшаяся единым куском голова лежала прямо здесь, на полу и взирала на путников подслеповатыми маленькими глазками.

Гоблинов оказалось даже больше, чем ожидала Хала. Почти два десятка мелких бледных созданий копошились в мраморных осколках, перемешанных с грязью и пылью. Здесь было с пяток детей – маленьких лысых, издающих очень высокие визгливые звуки. Они сблились кучкой и мутузили друг дружку тощими двупалыми ручонками. Их матери были здесь же – сидели такими же вот кружочком, все как на подбор, брюхатые – и о чем-то тихонько переговаривались своими зубастыми огромными ртами. Гоблины мужского пола охраняли семейство, важно расхаживая вокруг группы на четвереньках, либо стоя в неуклюжей позе на задних ногах и внюхиваясь, вслушиваясь в окружающую обстановку. И, судя по разбросанному по полу тряпью и инструментам, семья была еще больше – кто-то ушел на охоту.

Хала, как и любой воин, не любила гоблинов. Они были слабы поодиночке, однако в бою запросто могли взять количеством и своей необузданной дикостью и яростью. Никогда не стоит недооценивать эти костлявые тела – эту науку запоминал любой солдат еще до первой своей вылазки в туннели.

Энна рядом морщилась, кривила рот, но стойко молчала и даже время от времени смотрела себе под ноги, чтобы не наделать шуму. А вот Миглард был совсем не осторожен. Засмотревшись на возню гоблинских детенышей, он случайно споткнулся и издал странный булькающий звук.

Гоблины всполошились. Мужчины сразу же обратились в сторону шума, ощерились зубами и примитивными копьями. Матери затолкали за спины детей и выставили перед руки с растопыренными пальцами.

Хала взялась за рукоять своего меча, но краем глаза уловила сигнал Янира двигаться дальше – медленно и еще тише, чем прежде.

Впервые в жизни она отступала вот так, прямо перед носом у врага, с бешено колотящимся сердцем. И впервые она смотрела в удаляющиеся белесые глаза гоблина, не смея прервать их блеск одним взмахом клинка.

Еще какое-то время Янир вел их вперед по Древнему тракту, постоянно озираясь назад и делая предупреждающие знаки. А потом свернул в промежуток между двумя колоннами, где стена обвалилась и образовала глубокую нишу, надежно укрытую за обвалами и не проглядывающуюся со стороны мраморной галереи.

Янир привалился спиной к каменной породе и глубоко выдохнул.

– Вот это да,– прошептал он и чуть-чуть хихикнул.– Чуть не попались, а? У меня аж сердце из пяток выскакивает.

– Чуть было не было,– пробормотала Энна.

– Этот чужак помог нам и чуть не погубил,– покачала головой Хала.

В это же время Миглард что-то прочирикал.

– Он говорит, что никогда не видел детенышей, поэтому и засмотрелся. Раньше ему попадались только взрослые особи.

– Надеюсь, он на них насмотрелся и больше нас так не подведет,– проворчала принцесса.– А вообще, если гоблины привели сюда своих детенышей, значит, здесь безопасно.

– Там не было ни одной палатки, значит это временное место пребывания,– возразил Янир.– Думаю, что здесь мимоходом и что там, впереди – неизвестно.

– Нужно сходить на разведку. Пока есть место для привала, ты можешь остаться здесь с Энной и этим человеком, а я схожу вперед.

Страж Поверхности поставил на пол газовый фонарь.

– Нет, Хала, здесь останешься ты.

– У меня больше опыта в работе в туннелях!– прошипела она.

– Знаю,– Янир снял с плеч мешок.– Но вам с Энной нужно обсудить ваши проблемы. Помиритесь, девочки. Иначе нас ждет беда.

– Мы не ссорились.

– Да ты смотришь на меня волком после Гырнура!– воскликнула Энна.– Думаешь, это я виновата в том, что нас отправили в Далагу? Думаешь, что я попросила об этом Рамиса?

– Не льсти себе,– хмыкнула Хала.– Но ты могла подкинуть ему идею, что и сделала. У тебя слишком болтливый рот.

– А у тебя слишком тяжелый характер! Еще тяжелее этих дурацких мешков на наших спинах!– Энна отошла в самую дальнюю часть своеобразной пещеры, где села на небольшой камень, свалив к его подножию свои дорожные мешки.

Янир перевел выразительный взгляд на Халу.

– Об этом я и говорю,– произнес он, пожал плечами и отправился обратно к Древнему тракту.– Вернусь, как только пойму, куда нам идти дальше. Карта если что со мной.

Его силуэт быстро растворился во тьме, царящей за пределами жалкого шара бледного голубоватого света, издаваемой оставленной на полу лампой. Поверхность научила Янира, что команда, в которой работаешь, может спасти твою жизнь. Поэтому важно, чтобы все были в ладах между собой. Хаде было приятно видеть, что из когда-то знакомого ей старательного стражника вырос спокойный, уверенный в себе и надежный лидер.

Сама Хала была не такой. Она привыкла быть жесткой и кулаками выбивать свое место и уважение к себе.

Она подхватила с земли лампу и заплечный мешок Янира и спряталась в углублении, расположившись как можно дальше от Энны. Миглард не садился, оставшись на ногах и расхаживая из стороны в сторону мелкими, аккуратными шажочками.

Время ожидания тянулось мучительно медленно. Тьма на Древнем тракте не шевелилась, лишь иногда издалека слышались звуки гоблинских голосов. Похоже, вернулись их охотники, и семья решила сняться места. Раздавались сначала возбужденные голоса, затем шорох и шлепанье босых ног по каменному полу. Хала потушила фонарь, боясь, что они отправятся в их сторону. Однако никто не показался – видимо, гоблины скрылись в каком-то маленьком лазе, доступном только им, – и она снова зажгла бледный свет.

– Ну что ты на меня дуешься?– спустя какое-то время произнесла Энна.– Я же правда не виновата. Рамис мог выдумать эту чушь еще задолго до меня. Думаешь, он бы не нашел способ избавиться от тебя и от Янира? Да он точно также мог отправить вас выпроводить чужака на Поверхность.

– Лучше на Поверхность, чем в Далагу,– хмуро ответила Хала.

– Да брось. Ты бы сама рванула в Далагу, чтобы узнать что здесь творится. Я тебя знаю.

– Может и «рванула» бы… Только с отрядом надежных воинов, а не в такой компании.

Энна какое-то время молчала, а затем бросила:

– И что дальше? Будешь дуться на меня всю дорогу, пока кто-нибудь из нас не погибнет? Мы же с тобой столько пережили вместе, переживем и это.

– Сомневаюсь, что мы переживем стычку с Жруном…

А пережили они и правда много.

Когда родилась Энна, у ее родителей не было денег на содержание ребенка. С трудом они дорастили ее до возраста, когда она могла начать работать, и отправили служить во дворец, куда всегда требовались молодые служанки. Юная Энна была амбициозна и, выросшая в грязи пригородных пещер, верила, что упорный труд сможет вытащить ее в более высокое общество, и трудилась не покладая рук. Ее старания заметили и приставили прислужницей к принцессе, с которой они были ровесницами. Долгие годы золотоглазая служанка выносила ночные горшки Халы и чистила ее одежду, пока множество нянек и горничных пытались воспитывать и развлекать юную принцессу.

Ближе к совершеннолетию Халы Энне наконец разрешили встречаться лично с принцессой, помогать ей одеваться, мыть голову, выдергивать ненужные волосы на лице, ведь как только Хала станет совершеннолетней, все гувернантки уйдут и останется лишь одна личная служанка. Энна была очень горда, что может стать личной служанкой будущей королевы и в своем счастье почти не обращала внимания на побои со стороны старших служанок и сальные взгляды окружающих мужчин.

Энна боялась своей госпожи. Ее Высочество всегда казалась отстраненной и задумчивой. Энна вздрагивала каждый раз, когда Хала неожиданно бросала на нее цепкий взгляд и просила оставить ее в одиночестве.

Вскоре Энне стало интересно, что же делает принцесса одна за закрытыми дверьми. И каково же было ее удивление, когда она разглядела, как Ее Высочество за закрытыми дверьми выделывает перед зеркалом странные движения, размахивая сломанной пополам метелкой для пола, одетая лишь в нижнее белье, которое не сковывало движений. Немного позднее она стала замечать, как Хала шепчется о чем-то в темных уголках с одним из дворцовых стражников – таким рыжим и с доброй улыбкой. «Неужели… влюбилась?»– подумала тогда Энна и завистливо вздохнула – ведь ей о любви приходилось лишь только мечтать, лежа по ночам в своей узкой койке в подвале дворца.

Когда Хала стала совершеннолетней, и Энна, как и было обещано, осталась единственной приставленной к ней прислугой, они стали проводить больше времени вместе. Золотоглазая служанка поняла, что ее госпожа не так неприступна, как казалось на первый взгляд. И вот однажды она все же решилась спросить:

– Ваше Высочество, а как зовут того воина, с которым вы дружите?

Хала, сидевшая тогда на своей постели, яростно к ней обернулась:

– Что ты сказала?!

Энна испугалась, но отступать было уже нельзя:

– Ну тот, рыжий. Вы с ним так часто пересекаетесь в недостроенной части дворца, что я подумала…

– Что. Ты. Там. Делаешь?!– принцесса вскочила на ноги, готовая охранять свои секреты до последней капли крови.– Ты следишь за мной? Это тебе мой отец велел?

– Нет, госпожа,– Энна вся сжалась.– Меня часто посылают выносить оттуда мусор, остающийся после выдалбливания стен. Вот я и видела вас там…

– Кто-то еще туда ходит?– выпалила Хала.

– Н-нет, только я.

Принцесса вернулась на свое место, вздохнула.

– Хорошо. Никому ни слова об этом, поняла?

– А вы…

– Ни слова!

Долгое время после Хала провожала ее внимательным, цепким взглядом, вслушивалась в каждое слово Энны, будто боялась, что она ненароком выдаст ее тайну. А встречи продолжались и в том же месте. И вот однажды служанка застала не просто разговор, но и тренировку. Янир внимательно следил за каждым движением Халы и делал свои замечания, поправлял положения ее рук и ног.

Все встало на свои места. Принцесса не крутила роман со стражником, а изучала воинское искусство!

– Это великолепно!– вымолвила Энна вечером того же дня, едва зайдя в комнату к Ее Высочеству.– Вы так красиво двигаетесь! Вы будете прекрасным воином и защитите всех нас!

Хала смерила ее очередным долгим взглядом и отвернулась. Она не стала отрицать, но и не согласилась.

А вскоре лед тронулся, и Хала начала выговариваться, каждый раз оказываясь в комнате со своей служанкой. Сначала это было простое бормотание себе под нос с игнорированием любых уточняющих вопросов. Затем Хала начала жаловаться вслух и задавать риторические вопросы в воздух. А после вопросы обращались уже к Энне, прося ее совета. Гномихи сближались, однако Хала все еще держала между ними стену.

Но пришло время сдавать экзамен в касту воинов, и Хале нужна была помощь, чтобы выбраться из дворца. Ей нужны были ключи от одной из многочисленных калиток в дворцовой стене, которыми пользовались слуги и стражники. Янир не имел высокого звания и доступа к ключам, однако Энна с легкостью могла утащить их из общей комнаты для слуг. Сделала она столь ловко, что никто даже не заметил пропажи – служанки, что ходят за покупками, часто теряют эти маленькие кусочки металла.

Хала сбежала ночью, сразу же после того, как Энна приготовила ее ко сну и удалилась в свою кровать. Все следующее утро и день у нее отчаянно колотилось сердце в грудной клетке. Будить принцессу ей еще не доверяли, предоставляя эту важную обязанность ее старым нянькам. Да и работы по утрам у прислуги было столь много, что Энна ни в жизнь не успевала бы будить принцессу, а потом еще несколько раз скрестись в дверь и уточнять, точно ли она проснулась, и только потом заходить в комнату и помогать готовиться к новому дню.

Все прошло относительно благополучно. Беглую принцессу вернули во дворец вечером, украденных ключей не хватились, а помощь в побеге приписали Яниру в числе всех его прочих прегрешений.

А потом Энну заперли вместе с Халой в стенах ее комнаты. Только она могла входить к принцессе, приносить ей еду и воду, выносить горшок и одевать. И именно она помогла бежать ставшей уже подругой принцессе. И сбежала сама, ведь ей так осточертела жизнь прислуги, постоянные насмешки, шлепки и щипки от мужчин, если она не успевала спрятаться от них в «женских» коридорах.

Чудом, но подругам удалось сбежать. А куда идти дальше? И Энна решила привести беглянку в дом своих родителей, в самый нищий район Гырнура. Они, конечно, не обрадовались таким событиям. Отец Энны долгое время порывался донести о месте пребывания принцессы во дворец, но уговоры и слезы дочери смягчили его.

Подруги смешались с нищим населением пещер и почти год перемазанные в пыли ждали, когда в городе стихнут поисковые мероприятия. Удивительно, но никто не догадался проверить пещеры. Возможно, эти снобы решили, что принцесса никогда не опустится в такую грязь. А возможно, за много лет у них затерялась информация о том, где живут родители служанки, что помогла сбежать Ее Высочеству.

Нужно было продолжать жить дальше. Жетон, который выдают при сдаче экзамена в касту воинов, остался во дворце, и Хала вновь отправилась в здание городской стражи, чтобы пройти испытания. Она была столь бедно одета и столь перемазана в саже и пыли, что никто в ней не узнал Ее Высочество. Сначала военные мужи посмеялись над замарашкой, однако увидев мощь ее тела, быстроту движений, ловкость, выдали ей новый жетон и… предложили работать поломойкой в городской страже.

Что же до Энны, то она задолго до экзамена Халы начала вести себя странно. Уходила на работу – тогда она помогала мастеру шлемов чистить его товар перед продажей, – а возвращалась намного позднее закрытия лавки. В доме – крошечной вонючей и душной пещере – начали появляться загадочные тоненькие тетрадки. Глаза Энны блестели и в один из дней, когда Хала уже начала мыть полы в городской страже, она объявила о том, что вступила в касту Чтецов Рун.

Родители были в шоке. Отец Энны долго кричал на дочь, однако матери удалось убедить его в том, что это лучше, чем быть нищей обработчицей камня.

– Быть может, наша дочь познает лучшую жизнь в этой касте,– сказала она тогда.

– Она познает еще большие гонения, чем теперь, помяни мое слово!– прогрохотал старый гном.– Лучше быть в низшей касте, но зарабатывать честным трудом, а не этими … словоблудствами!

До самой своей смерти отец Энны так и не простил ее.

А жизнь шла дальше. Халу перевели с мойки полов на чистку оружия и разрешили приходить на тренировки городской стражи. Энна продолжала чистить шлемы мастера Зхана, однако все больше времени проводила в касте и на рынке, где делала несложные гадания на рунах.

И именно Энна была той, кто предупредил Халу о приближающейся опасности.

– Сегодня!– воскликнула она, едва проснувшись рядом с подругой на шкуре какого-то пещерного медведя, что заменяла им кровать.– Не ходи в стражу! Не надо!

– Почему?– удивилась Хала.

– Сегодня случится что-то плохое… я это чувствую.

– Ты вчера просто надышалась дыма на собрании своей касты. Спи.

Хала отправилась на службу, не усомнившись ни на миг в своем решении. И именно в тот день Его Величество решил устроить смотр городской стражи. Он сразу обратил внимания на притихшую в углу женщину и быстро узнал в ней свою дочь.

– Вы удостоены великой чести,– прогрохотал король Хейн перед всеми городскими стражниками.– Ведь в ваших рядах служит Ее Высочество Хала.

Стражи зашушукались. В их рядах не было Халы, но была одна-единственная женщина Зела.

– Зела – это Ее Высочество Хала?

– Да быть не может!

– Ну а кто еще-то, баба у нас только одна. И переодетых нет никого.

– Мой меч чистит сама принцесса, обалдеть…

– А я говорил, надо было ее прихватить там… сейчас глядишь был бы кронпринцем.

– Да заткнись ты!

– У меня другая жизнь!– раздался вдруг звонкий голос из задних рядов.

– Хала, выйди и строя и встань передо мной!

– Так точно, Ваше Величество.

Она вышла к своему отцу и заглянула ему в глаза.

– Я не вернусь домой,– отчеканила воительница .

– Не возвращайся,– король равнодушно пожал плечами.– Тебя уже давно не существует. Да в тебе никогда и не было особого смысла.

– Прекрасно,– она развернулась, чтобы вернуться на свое место.– Позволите вернуться на свое место в строю, Ваше Величество?

– …Однако я удивлен, что ты все же оказалась здесь. Я думал, ты сбежишь на Поверхность и умрешь по пути.

– Но я здесь и никуда отсюда не уйду.

– Да, очень много было между нами,– пробормотала Энна. – Хала, в самом деле глупо обижаться на меня сейчас.

– Я не обижаюсь,– Хала пожала плечами.– Но тебе стоит думать прежде, чем что-то говорить. Впереди много опасностей и ты защищена меньше всех нас.

– Ты думаешь, я не смогу постоять за себя?– Энна притворно возмутилась.– Да я кому хочешь наваляю. А хочешь, вон, приручу эту громадину, и она будет меня защищать!– и она указала на Мигларда.

Хала не смогла сдержать улыбки, представляя, как Энна будет ехать на плечах у человека, а он будет грозно размахивать руками в разные стороны и корчить страшные рожи.